Я беру ложку тягучей жидкости. Вкусно.
— Ммм... очень вкусно.
Данте усмехается.
— Знаешь, этот суп называют pomme D’amour афродизиаком?
— Как будто тебе нужно что-то подобное, чтобы зажечь твое сексуальное влечение, — смеюсь я.
— Я пытался зажечь твое, — отвечает Данте.
Я делаю вид, что меня это не интересует.
— Тогда лучше попроси их принести огромное ведро.
— Ты смертельно ранила меня своими словами.
— О, явно это не так. У тебя кожа толще носорога.
Он откидывает голову назад и смеется.
— Ты мне нравишься.
— Ну, тебе то же самое я сказать не могу.
Он наклоняется вперед и у меня дыхание замирает.
— Мне не нужно, чтобы я тебе нравился, bella. Мне нужно, чтобы ты хотела меня.
Я кладу ложку на стол.
— Я не буду с тобой спать, Данте, больше никогда. Мне казалось, что я ясно выразилась.
Он протягивает руку, дотрагиваясь пальцами до моей щеки. Мне хочется прижаться к его ладони, но я не должна, хотя и таю от его прикосновения.
— У тебя истинный английский розовый цвет лица. Мне кажется я никогда не видел настолько тонкую кожу.
— Я не буду с тобой спать, Данте. Я говорю вполне серьезно.
— Я знаю, — мягко отвечает он, глядя мне в глаза. Я чувствую себя загипнотизированным кроликом, не в состоянии отвести взгляд. Он убирает руку, и уголки его губ приподнимаются вверх. — Ешь суп.
Я отрываю от него взгляд и перевожу на густую красную жидкость в своей миске. В следующий раз, когда я поднимаю голову, мой пульс возвращается в норму. Я прислоняюсь к спинке стула, чтобы официант смог убрать посуду.
Другой официант приносит основные блюда. Передо мной ставит тарелку с рисом с шафраном и узким ломтиком лосося, но самый восхитительный запах исходит от блюда Данте.
— Наслаждайся, bella, — говорит Данте.
Он отрезает кусок мяса, нашпиливает его на вилку и подносит к моему рту. Я замираю на секунду, потом все же открываю рот.
— Тебе стоит попробовать, — нежно говорит он. Он кладет кусочек мяса мне на язык. Боже, он оказался прав. Ради такого блюда можно и умереть. Он, не отводя взгляда, наблюдает за мной, пока я жую сочный кусок мяса.
— Хорошо?
— Восхитительно. Мне очень нравится, — признаюсь я, впечатленная вкусом. Я ожидала попробовать обычную итальянскую телятину с пармезаном и спагетти болоньезе, которую подают в ресторанах. Но это для меня полная неожиданность, восхитительно. Я подумываю привести сюда маму, когда она приедет.
— Ты можешь изменить свой заказ. Мой подогреют, если что.
— Нет, все в порядке.
Он улыбается.
— Хочешь мой?
Я с удивлением смотрю на него.
— Нет, не отдавай мне свое блюдо. Я сама виновата за свое упрямство.
— Может нам стоит разделить наши блюда?
Я улыбаюсь ему. Впервые я чувствую себя причастной к нему. Может он не такой уж плохой парень.
Вот так и проходит наш вечер. Мы делимся, не только блюдами, но Данте легко и непринужденно поддерживает разговор, и я действительно начинаю наслаждаться его обществом и интеллектом, который он в основном скрывает за своей внешностью Казановы.
Через час я бросаю салфетку на стол.
— Я не могу больше съесть ни кусочка этого десерта! — Говорю я, с трудом отодвигая блюдце с широким бокалом на треть не съеденного забаглионе. — Но все было очень и очень вкусно, Данте. Спасибо.
— Я рад, что тебе понравилось. Это твоя первая ночь в Италии. Подумай обо всех новых впечатлениях, которые тебе предстоят.
Я наклоняю голову в сторону.
— Да?
— И, вероятно, некоторых старых тоже, — бормочет он, пока его глаза опускаются к моей груди.
Мне становится жарко, щеки горят.
— На этой ноте, думаю, мне стоит отвезти тебя домой. Для тебя был долгий день, ты должно быть устала.
— Да, очень устала.
Данте достает мобильный телефон и нажимает какую-то кнопку.
— Сальваторе, забери нас, — говорит он, убирая телефон обратно в карман.
Затем машет официанту и передает ему кредитную карту.
Когда мы выходим из ресторана в прохладный ночной воздух, такси уже ждет.
— Так быстро, — произношу я. — Он ждал нас за углом, да?
— Возможно, — небрежно отвечает Данте, придерживая для меня дверцу.
— Bona sera, — приветствует Сальваторе.
— В апартаменты Signorina, — инструктирует Данте.
— Он помнит, где я живу?
— Конечно.
Поездка назад кажется короче, чем в ресторан. Но возвращение домой всегда кажется занимает меньше времени, чем в пункт назначения. Мы едем с открытыми окнами, и Данте показывает мне различные достопримечательности. Ночной Рим опьяняет своей красотой.
— О, мы уже приехали, — восклицаю я, узнав пиццерию, рядом с которой останавливается такси.
Данте выходит первый, обходит машину, чтобы открыть мне дверцу.
Я не привыкла, когда мужчина ведет себя так галантно по отношению к женщине. Я всегда считала, что способна открыть дверцу самостоятельно, и честно говоря, мне не хотелось, чтобы какой-нибудь мужчина это делал. Но, с другой стороны, я впечатлена, что Данте показывает свою джентльменскую натуру.
Я выхожу, повернувшись всем телом к нему.
— Еда была просто потрясающей, Данте. Спасибо. Думаю, мне понравится исследовать рестораны Рима.
— Как насчет чашечки кофе?
Я прикусываю губу.
— Уже поздно, Данте.
— Ты же не собираешься отказать мне в одной маленькой чашке кофе?
— У меня есть только растворимый.
Он расплывается в широченной улыбке.
— Мой любимый, — нагло врет он.
— Хорошо, но не заставляй меня пожалеть об этом, — вздохнув, отвечаю я.
11.
Роза
Я вижу, как он ныряет головой в окно такси и вручает водителю несколько банкнот.
— Buono notte, — кричит водитель, прежде чем отъезжает.
— Тебе нравится твоя квартира? — спрашивает Данте, пока мы идем к дому.
— Да, прекрасная и журнал доставил все предметы первой необходимости, — отвечаю я, проходя мимо пиццерии, в которой по-прежнему кипит жизнь. — Я обязательно должна попробовать у них пиццу. Даже несмотря на то, что я так объелась, запах приготовленной пиццы вызывает у меня повышенное слюноотделение.
— От пиццы ты станешь толстой, — говорит Данте, когда мы поднимаемся по лестнице к квартире.
— О Боже, лучше не говори мне об этом. Я разверну все зеркала, как только мой живот начнет увеличиваться. Я не захочу на себя смотреть.
— Ох, да, ты можешь такое. Но ты будешь гладить свой живот и чувствовать, как внутри тебя растет маленькая жизнь, и будешь испытывать различные эмоции, понимая, что ты станешь лучшей матерью в мире, — говорит Данте, когда я толкаю дверь в свою квартиру.
— Да? И откуда ты это знаешь?
— Я читал журнал для родителей.
Я смеюсь.
— Нет, не может быть. Я точно знаю, что в Playboy о будущих матерях нет ни строчки.
Данте улыбается, оглядывая комнату.
— Давай, приготовь мне свой ужасный кофе.
— Боже мой, у всех итальянцев такое снобистское отношение к кофе, — поддразниваю я.
— Остальные в мире не являются ценителями хорошего кофе.
Я закатываю глаза.
— Понятно.
Пока я делаю ему кофе, он сидит за моим кухонным столом и что-то говорит.
— Вот, — говорю я, протягивая ему кружку. Его пальцы касаются моих, и внезапно атмосфера вокруг нас меняется. Воздух становится густым. Секунду я тупо пялюсь на него, его глаза темнеют, затем я тороплюсь заполнить тишину:
— Попробуй.
Он делает глоток и кривится.
— Невозможно пить, — заявляет он, ставя кружку на стол.
Я смеюсь над выражением его лица.
— Кофе на моей кухне с видом на собор должен быть хорошим.
— Так и есть, — тихо отвечает он. — Я бы не сделал ни одного глотка этого пойла при других обстоятельствах.
— Данте. — Обращаюсь я к нему, поставив свою кружку. — Я все никак не могу избавиться от мысли, насколько несказанно мне повезло получить такую потрясающую, единственную в жизни работу в Риме, в этом прекрасном городе, но меня особо не балует судьба.
На кухне становится совсем тихо. Данте молча смотрит на меня.
— Ты... э... случайно не знаком с владельцем журнала, а?
— Не совсем, — уклончиво отвечает он.
Я прищуриваюсь.
— Не совсем? Что, черт возьми, это значит? Ты или знаешь его или нет!
— Как-то мы встречались на вечеринке, — признается он.
— Понятно. Так это ты порекомендовал меня на эту должность?
— Не ему.
Я моргаю, у меня челюсть падает вниз, не буквально.
— О Боже мой! О, Боже мой.
— Я только упомянул твое имя, Роза.
— Ты самый большой засранец. Ты попросил его внучку, да? — Я вскакиваю и начинаю расхаживать по кухне. — Боже, какой ужас! Просто ужас!
— Отчего ты расстроилась. Из-за чего?
Я резко разворачиваюсь к нему лицом.
— Отчего?! Как ты можешь спрашивать меня об этом? Ты попросил свою бывшую девушку нанять женщину, которая носит твоего ребенка. Разве ты не видишь, насколько ситуация выглядит х*ево?
Он пожимает плечами.
— Нет. Все совсем не так. Я хочу, чтобы ты и мой ребенок находились рядом со мной и поверь, это для меня ничто. Я бы сделал все, чтобы ты была здесь.
Я снова начинаю расхаживать по кухне.
— Ты сумасшедший. Я в шоке, что она согласилась. Какая женщина готова пойти на это?
— А почему бы и нет? Да, когда-то мы были любовниками, но сейчас все в прошлом. Это любезность. Она делает мне услугу, и я когда-нибудь тоже смогу сделать что-то для нее.
Я перестаю ходить и смотрю ему в глаза.
— Значит, она не читала моих статей?
— Нет. Но после нашего разговора, она прочла. Очевидно же, что ты не получила бы эту должность, если бы ей не понравилось.
Я провожу руками по волосам.
— О, черт. Это так унизительно. А я думала, что получила эту должность за свои заслуги.
— А это важно? У тебя есть работа, что еще нужно?
— Да, важно, — кричу я. — У меня работа мечты, которую я предполагала получила из-за своих способностей, но сейчас я узнала, что меня вытащили в Рим только потому, что кто-то с кем-то занимался сексом и по старой дружбе, в кавычках, попросил владельца нанять меня! Ты хоть понимаешь, как я должна себя чувствовать?
— Хорошо, я потянул за определенные ниточки, чтобы ты получила эту работу. Ты должна поблагодарить меня, а не злиться.
— Спасибо, большое спасибо за то, что мне придется каждый день идти в офис и видеть людей, которые, скорее всего знают, что я получила эту должность только лишь за то, что переспала с Данте, плейбоем!
— Хватит, Роза, пора стать взрослой. Когда ты приняла решение вступить в эту должность, ты верила в себя и свои таланты, что справишься со всем на этой позиции. Ничего не изменилось. Реальность такова, что жизнь — это ряд преимуществ, иногда не очень справедливых. И у тебя было гораздо больше шансов в жизни, чем, например, у девочки, выросшей в африканской деревне. Важно то, как ты ими воспользуешься, именно тем, что подарила тебе судьба!
Я с недоверием смотрю на него, удивительно, что он говорит подобные вещи. Он спокойно наблюдает за мной. Чертовски сексуальный, мужественный, уверенный в себе, не заботящейся о средствах к существованию, совершенно не подозревающий о ярости, которую во мне разжег.
— Боже, ты первый мужчина, с которым мне хочется совершить что-то ужасное, — бормочу я.
Он выгибает одну бровь, очаровательная улыбка пересекает его лицо.
— Правда?
— Однозначно, — шиплю я, стиснув зубы.
— Связано с сексом?
Я поднимаю руки вверх, как бы сдаваясь. Господи, ну как справляться с этим мужчиной?
— Нет, никак не связано с сексом.
Он поднимается и идет ко мне.
— Уверена?
— Конечно, уверена. Я в ярости.
Он останавливается передо мной.
— Ах. И тебе не стыдно.
Несмотря на то, что я чуть ли не взрываюсь от гнева, его близость странно влияет на
меня, поэтому я разворачиваюсь и делаю шаг к окну, чтобы увеличить расстояние между нами. Но он хватает меня за руку, повернув к себе лицом, и слова, готовые слететь с языка, замирают, при его взгляде.
Самодовольный ублюдок. Он так уверен, что уложит меня в постель.
Не знаю, почему он на меня так действует, но когда он так на меня смотрит, я перестаю рационально мыслить. У меня либо колени тут же подкашиваются, либо я становлюсь вредной и строптивой. И в этот момент ярость до бела ударяет мне в голову. И я совершаю такое действие, которого никогда не делала за всю свою жизнь. Вырываю руку, отхожу на несколько шагов и наклонив голову, устремляюсь к нему, пытаясь протаранить.
И тут же врезаюсь головой ему в пресс.
Черт! Это как врезаться головой в кирпичную стену. Скорее всего я сломала шею или получила серьезную травму головы, но меня почему-то это не останавливает. И от разочарования, ярости и скрытой горечи, я со всей силы пинаю его по голени острым концом ботинок, он слегка приседает.
Но я еще не закончила.
С криком бросаюсь на него. И он тут же обхватывает меня руками, причем аккуратно, как бы пытаясь меня защитить от себя самой, но я мало на это обращаю внимание, только замечаю про себя, что он меня заводит своим видом. Я чувствую его жесткий и увесистый член, упирающийся мне в живот. Изо всех сил я стараюсь выбраться из его объятий, но он прижимает меня к стене. Я поднимаю руку, чтобы ударить его, он тут же ловит ее налету.
— Ублюдок, — кричу я, поднимая другую руку с тем же намерением, но и ту он тоже быстро схватывает. Удерживая за запястья мои руки, он поднимает их мне над головой.
Мы смотрим в глаза друг друга. Я с трудом перевожу дыхание.
— Я ненавижу тебя, — выплевываю я.
— Это не правда. Ты ненавидишь тот факт, что не можешь контролировать свои чувства ко мне.
— Могу. Ты самый самодовольный, эгоистичный, поверхностный, высокомерный, распутный ублюдок.
Он наклоняется очень близко к моему лицу.
— Да, я все это, но ты носишь моего ребенка. И скорее ад покроется льдом прежде, чем я откажусь от этой ответственности. Мы больше не вольные птицы, Роза. Это наш долг перед жизнью, которую мы создали.
— Если ты думаешь, что сможешь заняться со мной сексом, когда захочешь, то забудь об этом прямо сейчас, потому что я больше никогда не буду заниматься с тобой сексом.
— Я хочу, чтобы у нашего ребенка было все, что мы можем ему предоставить. Я говорю «мы», потому что хочу жениться на тебе и дать свое имя нашему ребенку.
— Опять? Ты не понимаешь? Я не хочу выходить за тебя замуж.
— Почему?
— Я говорила тебе уже об этом раньше. Я не хочу получить такого эгоистичного ублюдка, который будет мне изменять. Я видела в Лондоне таких мужчин, как ты. Они летают от одной девушки к другой, не разводясь со своими женами, постоянно обманывая этих несчастных женщин. Я не хочу такого брака. Рано или поздно ты разобьешь мне сердце. Говоря другими словами, ты слишком шикарный мужчина, чтобы жениться.
Он смотрит прямо мне в глаза.
— Иногда то, что ты видишь снаружи не отображает саму суть. Иногда мужчины, которые кажутся хорошими и преданными, тайно изменяют своим женам, причем довольно часто. Я же открытая книга, ничего не скрываю. Да, я спал со многими женщинами, но никогда ни одной не изменял. Я был вольной птицей. Но когда мы поженимся, я уже не буду таким.
— Вот именно. Тебе станет скучно, и ты захочешь новых ощущений.
— Ты не задумывалась ни разу, может у меня есть уже новые ощущения, которых я хочу? Как правило, люди не жаждут чего-то, что есть в изобилии, им хочется чего-то редкого.
Я словно кролик смотрю на удава, полностью загипнотизированная его словами. Мне так хочется верить в то, что он говорит.
— Слова ничего не стоят, — шепотом отвечаю я.
— Тогда я докажу тебе.
— Для тебя это конечно же будет беспроигрышная ситуация. Ты или добьешься своего, потому что тебе хочется быть женатым, или, скорее всего, что явно более тебе подходит, решишь, что это все не для тебя, после чего извинишься и уйдешь. А я останусь с разбитым сердцем.