- Ты прав, нет.
- Придётся открывать.
Билл застонал от безнадёжности. Том пальцами провёл по рубашке, застёгивая её, и пошёл открывать дверь. Бэль Омм вжался в диван, накинув на себя плед.
- Вы тот самый...
Раздалось от двери.
- Да, тот самый, совершенно верно. Приятно познакомиться, меня зовут Томас, я компаньон вашего сына. Проходите.
Как только юноша увидел родителей, тут же набычился. Мама улыбнулась ему, сев напротив, отец молча стоял рядом. Они посмотрели на сына внимательно и... конечно же, всё поняли.
- Ты помечен? – поражённо спросил папа.
- Да, - пренебрежительно ответил Бэль Омм.
Мэхорд смотрел на них, как на предметы. Они были бетами, никакими для него. Билл не мог упрекать его в неуважении, всё-таки, немец по сути своей – зверь. Инстинкт всегда лезет вперёд разума. Для него вообще не важно, что они чистокровны и богаты. Для таких простаков, как Том, важен пол, а потом уж и всё остальное, тогда как чистокровным – лишь статус и общественное мнение. Пол учитывался позже.
- Им? – кивнул на альфу отец.
- Да.
Лица родителей изменились. Они исказились в гримасе отвращения. Даже мама, такая красивая, та, которая дала ему всё самое лучшее от себя, сейчас смотрела на них, как на прокажённых. Она была самой мягкой в семье, понимающей, но сейчас, видимо, это было не актуально. Отец злился. Потом мама приложила хрупкую ладонь ко рту, с ужасом смотря на отпрыска. Она догадалась про детей.
- Ты понёс? – тихо спросила она, побледнев.
- Что? – взревел отец.
Он уже сделал рывок к Тому, а тот подошёл к юноше и положил ладони на его плечи. Будто бы два тяжеленных груза свалились на него. Он прикрыл глаза, понимая, что конфликт и ссора неминуемы. Внутри всё заклокотало от страха.
- Вам уже ничего не изменить. Мы принадлежим друг другу, - сказал Мэхорд жёстко.
Из него рвалась натура, топя все порывы родителей, как более слабых, в сравнении с ним. Он по природе возвышался над ними, а сейчас, имея власть и деньги, вполне мог потягаться со старшим Бэль Оммом. Томас смотрел холодно, расчётливо. Папа побледнел практически так же, как мать. Все молчали.
- Как ты мог это допустить? – спросил у Билла отец, презрительно стреляя взглядом.
Как же было обидно! Француз сжал губы и обнял живот. Он опустил голову, не в силах смотреть в глаза родителю.
- Он мой альфа.
Женщина издала осуждающий вздох. Мэхорд одобрительно погладил омегу, пытаясь успокоить.
- Это ничего не меняет! – взбешённо произнёс отец.
- Закройте рот! – Том посмотрел на него с не меньшим презрением во взгляде. – Вы не имеете представления, что это такое. Не Вам судить!
- Да кто ты такой, щенок?! Как ты смеешь так со мной разговаривать?
- Крийц, прекрати! – женщина посмотрела на супруга. – Уже поздно. Куда важнее, что Билл беременный.
И она заплакала. Юноша ни разу в жизни не видел таких горьких слёз. У него душу скрутило. Он хотел встать и уйти, но Томас удержал.
- Ты обязан избавиться от... этого, - брезгливо сказал мужчина. - Ты прекрасно знаешь, что мы не потерпим смешение крови. В нашей семье никогда не было полукровок, и если эти отродья родятся, то...
- Эй, - возмущённо перебил его немец, - полегче!
- Не смей лезть, безродный. Тебя здесь быть не должно, - деспотично произнёс мужчина, подкрепляя слова язвительным взглядом.
- Месье Бэль Омм, - безразлично обратился к оппоненту Мэхорд, - нам следует удалиться и всё обсудить, если Вы не возражаете.
Они вышли из гостиной, недовольные друг другом.
- Билл, - мать слёзно посмотрела на сына, - почему, Билл?
- Ты не поймёшь, - махнул он в её сторону рукой.
- Постарайся объяснить.
- Это гораздо сильнее меня, всех моих предрассудков. Это как стихия, с которой человек не в состоянии справиться.
- Но как ты мог не защищаться? А таблетки, презервативы, иные контрацептивы? Секс сексом, но потомство от него...
Билл промолчал.
- Сынок, если бы ты с ним только спал, мы не были бы против. Да, он твой альфа, но общество...
- Хватит, - юноша уставился раздражённо на маму, - не капай мне на мозг, пожалуйста. Я всё это знаю. И я пытался, к твоему сведению, избавиться от них, но не смог.
- Них? Он что, там не один?
- Трое, - вяло произнёс Бэль Омм, замотавшись по уши в плед.
- Какой позор, - женщина склонила голову.
- Перестань хоть ты, а? До вчерашнего вечера он не знал про моё положение, и его рядом со мной не будет. Дети родятся, этого не избежать, но никто не будет знать о втором родителе, кроме узкого круга. Вы с отцом избежите позора.
- Но ведь...
- Всё же лучше опозориться и сказать, что я один выносил и родил детей, чем раскрыть альфу-грязнокровку. Или я не прав?
Она поджала губы в точности, как сын. Это было семейное. Раздался шум. Они встрепенулись и поспешили на кухню. Отец тяжело дышал, сверля глазами Томаса. Он был красный и злой. Немец же был скрюченный, но незамедлительно выпрямился. На его щеке проступали следы от пощёчины. Парень смотрел холодно и с таким явным омерзением на мужчину, что тот не мог не заметить.
- Покиньте этот дом, - сказал ровно, не дрогнув.
- Да ты совсем потерялся! – воскликнул отец, усмехаясь.
Теперь и Билл побледнел. Папа никогда никого не бил и руки не поднимал. Он был смирный и слишком воспитанный для насилия. Но, видимо, у каждого есть свой предел.
- Я сломаю Вам каждый палец на обеих руках по очереди, если Вы сейчас же не уйдёте из дома вашего сына. Я не шучу, месье Бэль Омм.
Мужчина обозлился сильнее и занёс руку, но Мэхорд остановил его. Они смотрели друг на друга с лютой ненавистью. Он хотел уже ударить, но Билл шагнул к ним и вскрикнул:
- Стой! Не надо, Том, прошу.
На лице мужчины расплылась победоносная улыбка, но юноша продолжил:
- Вам лучше уйти.
- Билл! – хором воскликнули родители.
- Он мой альфа. Это уже не изменить. Я ношу его детей. И не собираюсь избавляться от них. Вам придётся принять этот факт.
- Я лишу тебя всего, - папа подошёл к нему и очень серьёзно посмотрел в карие глаза. – Ты останешься один. Билл, образумься.
Он взял его за локти и взмолился.
- Нет. Поздно уже что-либо менять, пап. И концерн я не верну. Он мой! По крайней мере, до тех пор, пока мы не начнём судиться.
- Да ты посмотри на этого парня! Он же вылез ниоткуда. Он тебя обчистит. Ты останешься с его потомством один, на улице, без средств к существованию! Вылитый аферист! Он и босса своего убил наверняка, чтобы только до верхушки добраться. Думаешь, тебя пожалеет?
- С меня достаточно, уходите, - Том отцепил мужчину от омеги и силой потащил вон.
- Руки от меня свои убери! – послышалось в коридоре.
- Мне следует тоже уйти, - обратилась мать к Биллу.
Он кивнул. Через десять минут стало тихо. Бэль Омм сел на диван в гостиной. Он смотрел на окно и дорогие шторы. В горле свербело.
- Ты как? – Томас подошёл и присел на корточки рядом с ним.
И тут юношу прорвало. Он лёг, подгребая плед, и заныл. Слёзы скапливались у носа, текли по щеке и губам, падали на плед и подушку дивана. Руки так вцепились в ткань, что побелели. Немец сочувственно смотрел на любовника, поглаживая его. Он знал, что говорить бесполезно, но утешить можно. Тело омеги содрогалось, слёзы всё никак не кончались. Том выдохнул, сев, прислонившись спиной к дивану, вытянув ноги. Как же всё было сложно! Он слушал всхлипы, завывания, которые просто резали его, но ничего не мог сделать. Парень принёс партнёру воды, укрыл пледом, который вымок весь с одного конца, и продолжил наблюдать, предполагая, что его присутствие всё-таки нужно. Билл чуть успокоился, попил, потом сел.
- Я хочу, чтобы ты ушёл.
- Ладно, - Том встал и пошёл к лестнице.
- Нет, совсем.
Мэхорд вернулся. Бэль Омм поглаживал живот и смотрел на ковёр. Том облизнул губы, устроившись напротив, выжидая, что же ещё умного скажет этот идиот.
- Уходи.
- Зачем?
- Да потому что я так хочу. Ты всё испортил. Опять! – в нём волнами пузырилась дикая злоба.
- Я всего лишь расчистил нам путь. Твои родители всё равно бы узнали, какая разница, когда?
- Большая, - заупрямился тот. – Ну кто дал тебе право командовать? Кто просил лезть со своими «Мы принадлежим друг другу»? Я сам бы разобрался.
- Право дала мне природа, тупица ты такой. И не мог я смолчать. Они напали на тебя, как стая хищников. Во мне включилась натура, я не могу это контролировать. В моей силе лишь поведение. А иначе бы я твоему отцу набил морду и, правда, сломал бы пальцы. Я должен по статусу сильнейшего защищать тебя. Ты это и сам прекрасно знаешь, но почему-то придуриваешься.
- Знаешь, Том, - он улыбнулся как-то слишком уж грустно, - ты такой наивный. Если раньше я смог бы поставить их перед фактом, что дети родились, это одно. Но сейчас мне придётся воевать. А это серьёзнее. Я не отдам концерн кузену, не отдам детей. Ты хоть представляешь, сколько мне предстоит пережить?
- Я буду рядом, я помогу, - пламенно затараторил Мэхорд. – Только не отталкивай меня. Не делай глупостей опять.
- Без тебя, - Билл посмотрел на него, - я справлюсь лучше. Они уступят, если тебя не будет рядом. Если ты уйдёшь, исчезнешь, я смогу выстоять. Я сильный, Том, правда.
- Нет, - немец встал, - я несу за тебя ответственность. Я не могу бросить тебя.
- Ты меня любишь? – Бэль Омм склонил голову.
Томас опустил руки и посмотрел на него нежно.
- Да.
- Тогда ты уйдёшь, поняв меня. Ты рушишь собой всё, что я создавал. Просто крошишь мою жизнь.
- Я предлагаю взамен другую.
- Где я чистокровный нищеброд? Нет. И, пожалуй, разговор окончен.
- Ты многого не знаешь и даже не представляешь, на что я способен. Кем я могу стать.
- Думаю, - Билл встал, выпутавшись из пледа, - представляю, но это всё не для меня. Я лучше останусь здесь, сам, без тебя. Я боюсь... Не знаю, что ждёт меня в твоей жизни. И я не готов узнать.
Он пошёл к лестнице. Томас стоял, растерявшись. Он полагал, что после разговора с родителями, у них всё наладится. Не будет больше преград. Но Билл оказался ещё более жёстким, чем думал немец. Омега с характером бойца – это редкость. Он был закалён этим обществом, прекрасно разбирался во всех вопросах и мог выстроить дальнейший план их жизни, по его мнению, который казался хуже, чем мог бы быть. Видимо, французу не хватало уверенности.
- Как мне доказать, что я достоин тебя, что я смогу обеспечить и тебя, и детей?
- Оказаться чистокровным, - юноша криво улыбнулся и пошёл наверх.
- Подожди!
Том поспешил за ним.
- Апиби, заслон, - устало произнёс омега.
- Да, месье, - сразу же отозвался дворецкий.
Внезапно перед лестницей оказался прозрачный барьер, об который Мэхорд обжёгся. Натянутые лучи слегка звенели, но их не было видно. Дом прямо-таки как крепость. Том подставил руку, и его тут же огрело током.
- Это и мои дети! – крикнул он.
Билл развернулся. Он посмотрел на немца, который гладил ужаленную кисть.
- Я не собираюсь тебя ограждать от них. Ты узнаешь, когда они родятся, и сможешь с ними видеться.
- Но я не хочу так. Мне нужна семья! Ты и дети! Полный комплект, ясно?
Бэль Омм улыбнулся ему и ушёл.
Томас уехал. Возможно, не потому, что сдался, а из-за понимания. Ведь Билл был прав. Записка была вставлена в чашку, которая стояла прямо посередине стола: «Ты же понимаешь, что я никуда не денусь? Буду долбиться в любые стены, пока не пробьюсь. Я уже оставил в твоей жизни неизгладимый след. Тебе достаточно просто посмотреть вниз, чтобы убедиться. Томас». Говнюк упрямый! Билл подумал, что Том как микроб. Везде выживет, даже если все подохнут. Живучий и настырный гад. Он скомкал лист и выкинул, приказав Апиби сжечь его при случае. Но начать свой день рождения с такого обещания было всё же приятно. Оли оставила для Билла пирог. Он сидел в гостиной, ел, смотря телевизионную панель, улыбался и знал, что в свой праздник не один – в нём сидят три сообщника.
Часть 5
После Рождества было объявлено об уходе Юлиуса. Мэхорд собрал пресс-конференцию. Он стал официально возглавлять концерн. Странно было то, что сердце юноши ныло. Когда он прогнал Тома в первый раз, то как-то справлялся, а после второго раза совсем поник. Томас своим присутствием сбил его. Бэль Омм метался и приказывал себе не думать, но постоянно вспоминал слова немца о защите, о другой жизни, об иных возможностях. Билл, как любой другой омега, хотел лишь семью, своего альфу и детей. А когда перспектива замаячила перед носом, он всё это смёл только потому, что альфа оказалась с изъяном. Тупые законы!