Абитуриенты взволновано загудели, и главная лекарка моего возможного курса встала.
– Успокойтесь. Девушке сейчас помогут. Нет причин поднимать шум. Пишите быстрее. Сложить реагенты – это ещё не всё, главное, понимать, что вы делаете. Письменный ответ будет оцениваться выше, чем практический, – она монотонно говорила и шлёпала туфлями на низком каблуке между рядами.
Остальные члены комиссии восседали впереди, развёрнутые к нам лицом. Один дремал, второй говорил с женщиной рядом и горячо жестикулировал, а последняя экзаменатор склонила голову над документами и быстро что-то выписывала, изредка бросая расфокусированные взгляды в конец зала.
Я глянула на Нимеридис и заметила, как девушка что-то говорит Виксу. Тот немного повернулся и затравлено зыркнул на экзаменаторов. Затем быстро переложил на столик моей соседки крохотный листик. Подсказывает! Ну, конечно! Ему же не страшно вылететь на первом экзамене! Да и она хороша! Тоже по блату: поступит же, наверняка. Но выдавать я их не стала, как и остальные поступающие. Все только ниже головы опустили.
Тишина укрыла плечи, и я вслушалась в неприятный скрип перьев. Снова заныло под грудью, и живот заурчал. Пришлось прижать локоть и сцепить зубы. Наверное, я утром выпила много сливового сока. Надо быстрее писать и отвечать!
Едва спазм отпустил, как за ним пришёл следующий: ещё сильнее и омерзительнее. Меня словно из тела выбросило на миг. Зал и пёстрые макушки экзаменующихся подернулись прозрачным маревом. Взмахнув рукой от напряжения, я едва не расплескала свою колбу с результатом практического задания. Я готова была волком взвыть, но спазм отпустил столь же внезапно, как и начался, оставив под рёбрами неприятное, зловещее тепло.
Вот это сюрпризы! Не хватало ещё перед всем континентом опростоволоситься. Я закусила губу, продумывая план действий. Если спазм накроет меня ещё раз, я не выдержу. А значит, нужно…
Я поднялась со своего места и уверенно посмотрела на экзаменаторов. Ведущий профессор лекарского факультета моментально повернулась ко мне, словно ощутив моё недомогание. Лекари всегда чудесно чувствуют занемогших, особенно опытные.
– Вам нужно выйти? – с пониманием в голосе проговорила профессор, и светило бросило блик в её платиновые волосы.
– Я хочу ответить, – произнесла я чётко, пугаясь того, что говорю.
Женщина подошла ближе и, кивнув, поманила за собой. Провела осторожно рукой по моей пояснице, и боль, кажется, притупилась. Но дискомфорт всё равно сковывал тело, и я едва переставляла ноги.
Викс поднял на меня взгляд. Беспокойный и сочувствующий. А я себя чувствовала опозоренной. Как можно что-то скрыть, когда половина сидящих – урождённые лекари?! И как только я это осознала, в голову ударила волна ужаса и стыда. Будто меня раздели и стали разглядывать.
– Приступайте, – мягко попросила женщина и, поправив волосы у виска, села на своё место.
Едва я уселась напротив экзаменаторов, как по залу за моей спиной прокатился смешок. Стыд сковал руки на горле и почти задушил. Захотелось убежать прочь, чтобы никогда больше не видеть этих лиц, не чувствовать обжигающих взоров. Одернула себя: им это и нужно! Меньше конкурентов – больше шансов на поступление…
Хотя, конкурент ли я?
Беглым взором оглядела комиссию. Ведущие профессора: лекарка и материалист. И четыре алхимика в фиолетовых мантиях: должно быть, рядовые преподаватели.
Раскрыла рот – и память распахнула передо мной нужную страницу книги. Я чеканила и тараторила так, что комиссия, кажется, не успевала слушать. Ответ срывался с губ так стремительно и методично, что мне самой не верилось. Даже не понимала: я ли это рассказываю. Значение алхимии в становлении лекарского искусства, алхимические свойства кислот и щелочей… И практическое задание, к которому я, гордая собой, дала исчерпывающие пояснения. Дополнительные вопросы показались смешными и простыми, как табуретка.
Когда ведущий профессор взяла мой экзаменационный табель, проставила там свой балл и передала следующему члену комиссии, я зажмурилась. И не открывала глаза, пока последний член комиссии не взмахнул пером и не вернул документ ведущему профессору.
Я не ждала ни высших оценок, ни похвалы: ежу понятно, что здесь всё по блату. Это подтверждало и то, что табель мне вручили в закрытом виде, снисходительно улыбнувшись.
– Можете быть свободны, – голос ведущего профессора донёсся откуда-то издалека. Словно она не сидела напротив меня, а вещала с другого берега моря, из Северного Ортогрона или Эмпера.
Как выходила из актового зала, приспособленного под алхимические опыты, я не помнила. Ринулась вдоль коридора, навстречу темноте и прохладе. Куда шла – тоже не помню. Ноги несли непроизвольно и путались в юбке. Испарина холодила спину, капли пота скатывалась по вискам куда-то за воротник и нагоняли дрожь.
Я искала. Долго искала уборную и не могла найти. Блуждала нитями коридоров, как залетевшее в окно семечко одуванчика. Наконец, уперлась в стену с высоким окном и встала. Тишина сгустилась, окутав неприятно плечи, солнце рассеяло сквозь окно горячие лучи и нагрело паркет.
Толкнув тяжелую дверь, я вывалилась на очередную лестницу. Узкую и больше похожую на черных ход. Да сколько их тут?! Ступеньки были местами облуплены и сколоты, а на стенах морщилась обвисшая хлопьями краска. В углу оказалась неприметная дверь без опознавательных знаков. Золотистая ручка лоснилась, и я осторожно приоткрыла её.
Лоск небольшого помещения тут же ослепил меня. Отвесные стены блестели гладким белым камнем. Их венчала серебристая лепнина с вкраплениями колотых кристаллов. Словно обнадеживая меня, вдоль стены сиял ряд вычищенных раковин.
Выдохнула с облегчением. Положила табель на подоконник и, открыв воду, плеснула холодные капли в лицо. Наконец-то!
В глубине помещения царствовала тишина. Лишь мерное журчание воды разбавляло её власть. За перегородкой обнаружилось восемь кабинок с резными дверьми. Я едва не ахнула: уборная в общежитии была куда скромнее.
Когда дверь кабинки захлопнулась за мной, я неожиданно поняла, что спазмы отпустили меня. Просто взяли и оставили, подобно тому, как уплывают грозовые тучи, освобождая дорогу солнцу. Я даже позволила себе хихикнуть в ладонь. И почему со мной вечно происходит что-то нелепое? Подумала даже о том, что, возможно, надо мной пошутил кто-то из абитуриентов-материалистов. Поговаривали, что некоторые из них могут и на организм человека влиять, да так, что не прикопаешься.
Усмехнувшись самой себе, на всякий случай спустила воду. Нужно вернуться в общежитие и проспаться, пока Ними ещё не освободилась. Почему-то я не сомневалась, что не увижу её до вечера. Слишком уж неоднозначно Викс на неё поглядывал.
Щёлкнула шпингалетом, открывая дверь. Нужно делать ноги побыстрее, пока никому из абитуриентов не приспичило. Не люблю, когда меня застают в отхожих местах. Особенно после того, как половина зала узрела, что со мной творилось.
Но едва я перешагнула порог кабинки, как тишина рассеялась. Новый, резкий звук вклинился в уши, а по лодыжкам, вздыбливая оборки юбки, прошлась волна холодного воздуха. Кто-то открыл наружную дверь.
Тихие шаги зашуршали по каменному полу. Я потянула дверь на себя, пытаясь закрыть её обратно, но не смогла попасть шпингалетом в дырочку. Зато прилично прищемила себе палец, отчего зашипела сквозь зубы.
Шаги застыли напротив моей двери. Сердце безудержно рвалось из груди и мешало мыслям. Стук, казалось, опустился в живот, и мерзкие спазмы пустили новые щупальца.
Трясущимися руками защёлкнула, наконец, замок и выдохнула. Опустила голову и снова прислушалась. Кто-то стоял за дверью и не двигался. Длинная тень заползала в просвет на полу и забиралась тёмной полоской на мою юбку. Только сейчас заметила, что часть воланов встряла в щель двери. Попыталась одёрнуть одежду, но она крепко зацепилась: нужно было только раскрыть замок.
– Эбрисса, вы не заблудились? – проговорил басистый голос. А меня как кипятком окатило. Страшно стало так, что захотелось закричать.
Я затаила дыхание, привалившись к двери. Может, есть ещё шанс затаиться? Может, подумает, что это уборщица тряпку оставила?
Внутри клокотало пламя. Щёки горели так, что, казалось, вот-вот воспламенятся. И меня снова начинало подташнивать. Сжала губы в попытке остановить стон отчаяния.
Рваные тени плавали под ногами. Мужчина и не думал уходить. Он по-прежнему топтался снаружи, в жалком десятке сантиметров. Если бы не дверь между нами, он бы давно воспламенился от моего стыда. Постою тут ещё пару минут – воспламенится и дверь.
Я прикусила язык. Не уйдёт?
Не уйдёт!
Нужно что-то делать!
– Пожалуйста, – сдавшись, простонала я не своим голосом, – дайте мне выйти…
И тут же учуяла запах костров. Древесного сизого пепла. Хороводов и звонкого смеха в цветущих полях Северного Ортогрона. И пламени, поднимающегося в самые небеса. Пламени, что призывает драконов…
Он робко хохотнул за дверью. А перед глазами встал образ смуглолицего высоченного мужчины с кудрявыми, как мамины макароны, волосами. Ну, почему снова он?! По-че-му?!
– Я вас и не держу, – прыснул он. Шаги переместились, а затем хлопнула соседняя дверца кабинки.
Воспользовавшись моментом, я дёрнула шпингалет и рванула наружу, путаясь в воланах юбки. И лишь когда протиснулась между дверью и косяком, заметила, что рваные тени на полу никуда не исчезли. Он лишь сдвинулся, но не отошёл. И не скрылся в кабинке…
Ноги моментально вросли в пол. Дыхание застыло под ложечкой битым стеклом.
– Дикарка, ты? – усмехнулся мягко мужчина и удивлённо приподнял густую бровь.
Сегодня кудрявый был гладко выбрит, волосы зачесаны назад и уложены гелем. Белоснежная рубашка горела и контрастировала со смольными локонами, что всё равно завивались на кончиках.
Я не удержала вдох и, рванув в проход, выбежала из уборной.
Изо всех сил хлопнула дверью: так, что со стен полетела облупившаяся краска. Сползла по стене и позволила себе взвыть. Кричала долго и протяжно, словно ручной волк того несуразного абитуриента, что накануне отстаивал своё право на проживание с животным. Так, что в животе всё скручивалось тугим жгутом. И в душе – тоже.
За что, Вездесущие?! Разве я сделала что-то плохое?! Ведь молилась же вчера перед сном, просила, чтобы вы развели мой путь с дорогой этого великана. Хотя… чего ждать от вас, если вы не спасли Сарину, когда я так умоляла?..
Хлюпнув носом, покрутила золочёную ручку и побрела наверх. Толкнула дверь, снова оказавшись у большого цветного окна. Облокотилась на подоконник и обречённо выдохнула, осознав, что понятия не имею, в какой стороне общежитие. Вот влипла, так влипла!
Стиснула пальцами старое дерево, набивая труху под ногти. Пожалуй, язык до цели доведёт. Не нужно паниковать из-за ерунды. Спокойно, Арлинда, спокойно. Сейчас ты вернёшься в комнату, посмотришь свой табель и, возможно, даже обрадуешься. А потом – уснёшь на весь остаток дня и забудешь об этой нелепой стычке.
Я выдохнула, и на стекле осталось облачко испарины. Да. Так оно и будет. Так оно и…
И тут меня подкинуло. Табель! Где мой табель?!
Я переборола стыд и страх и вернулась в уборную.
Чернявого там уже не было. Пригнулась, чтобы посмотреть в кабинки: все пусты. На окне, где я клала документ, когда умывалась, тоже ничего не было. Не было табеля и в моей кабинке. Где только он мог выпасть?
Пол сиял чистотой и отражал мою мечущуюся фигуру. А вдруг великан подобрал его? А вдруг я выронила намного раньше? Нет, я помню как заходила сюда, и табель был в руке.
Выскочила назад, рванув юбку о дверную защелку. Как раз на уровне бедра ткань смешно выставила язык и приоткрыла моё тело. А-а-а! Я сжала кулаки и ринулась на лестницу. Но куда мог пойти этот надоедливый исполин? Наверх или вниз?
Издали зашумели голоса, и я осторожно выглянула в коридор. Толпа будущих студентов гогоча, как дикие гуси, двигалась ко мне. Я прикрыла ладошкой прореху в платье и, опустив голову так низко, что волосы занавесили глаза, медленно пошла вниз. Нет табеля – нет учёбы в Академии. Всё слишком просто. Всё слишком сложно.
Глава 6. Я знаю тебя давно
Хотелось заплакать от досады. Создали же меня Вездесущие такой несуразной! Несуразной и неудачливой… И почему если неприятности начинают валиться на голову – сыплются все и сразу?!
И что теперь делать без табеля?! Объявление писать о пропаже?! Я ведь даже балл свой не успела посмотреть…
Абитуриенты посыпались изо всех дверей. Я сжалась ещё сильней и побрела по коридору, стараясь не сталкиваться с людьми. Кто-то зацепил меня плечом, но слов извинений я не дождалась. Хотела обернуться и возмутиться, но неожиданно заметила в толпе Викса. Побежала к нему, но была сбита тощим и костлявым парнем. Он прищурился, как слепыш, и даже придержал меня, чтобы не упала, но сразу же отстранился и пошёл прочь. Невоспитанные и неуважительные бездари!
Кто-то хихикнул в стороне, и я поняла, что отпустила прореху, и моё голое бедро выставлено напоказ. Прикрыла поспешно ладонью и ринулась дальше. И, конечно же, Викс уже скрылся из виду. Только он мог мне помочь. Придётся возвращаться в общежитие. Попытаюсь его найти уже там.
Выбиралась из академии, следуя за толпой. Она вывела меня к стеклянному куполу. Дальше я бежала.
Друг должен помочь. Пусть злится и ревнует, но не оставит же он меня в трудную минуту? Хотя, меня терзали сомнения, что он теперь поможет. Такие горькие, будто выпила полынного отвара.
Сначала переоделась, конечно. Раскраснелась от бега. Заглянула в круглое зеркало на дверце шкафа и поняла, что выгляжу, как спелый томат: только измятый и раздавленный. Собрала волосы в пучок и перевязала лентой, чтобы не мешали. Одела самое простое платье, уже не глядя на его помятость, и помчалась в другое крыло: туда, где должен был поселиться Викс. Но я сомневалась, что найду его.
Нимеридис в комнате не было и, скорее всего, они вместе где-то гуляют и отмечают сдачу экзамена. Возможно, даже в том самом «Дворике» куда ранее Викс водил меня. Иголка ревности уколола лопатку и застряла где-то под ребрами, но я подавила это чувство. Сейчас мне важно табель найти. Или черноволосого, чтобы заставить отдать его мне. Если это он взял. А если не он? Даже представить страшно.
Перестучала во все двери мужского крыла: никто не открыл. На кухне с чайником возился невысокий парень, но на мой вопрос о Виксе только пожал плечами.
Не нашла я друга и в кафе. Не смогла найти и на улице в окрестностях академии. Я путалась в тропинках, царапала руки о кустарники, моталась из стороны в сторону до самого вечера. Возвращалась к комнате Викса несколько раз, но его всё не было. Впрочем, и Нимеридис тоже. Быстро, однако, они спелись! Кажется, соседка моя не лыком шита…
Я совсем сбила ноги от беготни. Пальцы горели, словно их кипящим маслом облили. Живот стянул голод, а губы пересохли от жажды.
На свой этаж возвращалась уставшей, разбитой и разочарованной. Невезение – моё второе имя. Ничего не поделаешь.
Не раздеваясь, упала на кровать и разрыдалась в голос. Уверена, эти вопли разлетались на весь этаж. Плевать!
Стук в дверь не сразу услышала, а когда разобрала, решила, что открывать не стану. Пусть все идут в трясину Эмпера! Поток слёз и рыданий был таким стремительным, что я уже не могла совладать с собой.
Забарабанили с новой силой. Кто-то настойчивый.
– Мне нужна Арлинда Невелло! – проговорил за дверью мужской голос, от которого внутренности скрутило в тугой узел.
Снова он! Снова великан!
Я напряжённо шмыгнула носом. Уселась на кровати, машинально вытирая лицо уголком пододеяльника. Веки саднило от слёз, губы горели и ныли. Грудь стискивали болезненные спазмы приглушённых рыданий.
Стук повторился: куда более долгий и настойчивый. Похоже, дверь долбили ногой. Да так упорно, будто вознамерились войти во что бы то ни стало.
Страх ошпарил меня изнутри, почти вывернув наизнанку. Вцепилась пальцами в краешек кровати так, что кончики онемели. «Соберись, Арлинда, – нашёптывал на ухо здравый смысл. – Ты должна открыть, ведь у него твой табель. Возможно…» Так хотелось послушать его совета, но эмоции, как всегда, пересиливали разум. Вспомнилось, как рыдала у него на плече, комкая рубашку в кулаках. И сегодняшнее позорное утро. Нет уж, дудки! Лучше сквозь землю провалюсь, чем попадусь ему на глаза ещё раз!