— Ну, сейчас твои люди пойдут пивком угощаться — поговорим, — согласился Биннак.
Джола и Сельдяной Король Гарри провели анархистов с палубы, шумно расспрашивая о том, что они видели, что пережили в чужой стране — никто из команды не бывал на Ближнем Востоке. Когда шумные крики затихли, Кэно положил на плечо Биннака тяжелую ладонь и сообщил безрадостную новость:
— Значится так, старина. Кибрала, сынка твоего, пришлепнули в Афганистане.
Капитан сбросил чужую руку со своего плеча и отвернулся. Он молчал. Кэно мельком взглянул на него — Биннак смотрел вдаль невозмутимым холодным взглядом, но по загорелой скуле катилась слеза.
— Как это случилось? — наконец, смог выговорить Биннак.
— Да как? — развел руками Кэно. — По его собственной вине. А я его предупреждал ведь… Засунули ему в рот автомат и расстреляли. Да что там говорить?! Двоих людей потеряли в этом рейде!
— Кто второй-то? — спросил капитан с переживанием.
— Бес, наш информатор. Так у него вообще идиотская и бессмысленная смерть — гадюка его ужалила. Перед этим его друг погиб на минном поле — все, что от него осталось, можно было в пакет собрать! Мать моя женщина! — Кэно с возмущением харкнул на палубу. — Да я тоже хорош. Поперся туда, решил молодость вспомнить — теперь вот без глаза остался.
Биннак с сочувствием покосился на окровавленную повязку на лице анархиста.
— В Германию тебе ехать надо, Кэно, — посоветовал он. — К этому доктору Генриху Вайнеру. Он-то тебе поможет.
— Да брось, Биннак, — махнул рукой Кэно, — там уже ничего невозможно сделать.
— Вайнер никогда не говорит: «Невозможно», — настойчиво продиктовал пират. — Он-то в свое время тебя на ноги поставил, когда все говорили: «Ничего невозможно сделать».
— Тогда, старина, все было намного проще… Да что с этим париться? Это не смертельно. Можно жить и с одним глазом…
Биннак положил руку на плечо Кэно и предложил ему пройти за остальными:
— Давай выпьем — помянем моего сына да твоих соратников…
Анархист резко развернулся и зыркнул на него — как выстрелил:
— Старик, пить нужно за живых, а мертвых оставь в покое, — сердито приказал он. — Мы-то живы.
— А ты, поди, все воюешь за свою анархию? — поинтересовался пират.
— За нее родимую! — Кэно горестно приподнял брови и усмехнулся. — Я помру за нее!
Биннак глядел на него с тревогой.
— Помереть всегда успеешь, а пожить?
Террорист свысока посмотрел на него, как на ненормального.
— Опять ты за свое, старина?! — он снисходительно покачал головой. — Ты же бандит, грабитель и вымогатель, а так простодушен! Пойми, старина, мне нравится моя жизнь!
— Как знаешь, — согласился Биннак. — Главное, чтоб жалеть после не пришлось…
Кэно не взял эти слова во внимание. Его задумчивый взгляд скользил по линии горизонта, где гладь океана сливалась с безоблачным небом. Такое спокойствие и пустота навеивали скуку и тоску…
— Черт с тобой, кэп! — плюнул на беседу Кэно. — Пойду к своим.
— Не торопись, Кэно, — задержал его тот. — Просьба есть к тебе.
— Что за просьба, Биннак?
— Не говори Джоле о смерти Кибрала, пожалуйста, — шепнул капитан на ухо лидера «Черных драконов».
Кэно глянул на него с безразличием, на его лице читалась усталость.
— Это тебе решать, старик, что говорить своей дочери. Я пошел.
— Ты смотри нас не забывай! — крикнул пират вдогонку террористу.
Кэно обернулся. Он утомленно улыбался.
— Ага! Забудешь тут вас, после всего! — бросил он. — Удачи, кэп!
Биннак махнул ему рукой вслед и уставился на спокойную воду.
* * *
Около полугода прошло после рейда анархистов в Афганистан. Кира стала полноценным членом клана «Черный дракон», Кэно взялся лично обучать ее рукопашному и ножевому бою. Она сильно изменилась после приезда в США, похорошела. Теперь на ее плече красовалась черно-красная татуировка в виде герба клана. Кира любила сочетание этих цветов: носила черные военные ботинки, красные брюки, черный кожаный топ и красную жилетку. Одежда прекрасно подчеркивала ее точеную фигуру; волосы, которые девушка по обыкновению собирала в два опущенных вниз хвостика, она перекрасила в рыжий цвет, чтобы менее походить на девушку с Ближнего Востока.
Джарек все-таки уболтал главаря смотаться в Германию к Генриху Вайнеру — хирургу с мировым именем.
— Ты знаешь, я никогда не говорю: «невозможно», — еще раз повторил ему Генрих. — Только на разработки уйдет не один год.
— Я никуда не спешу, — отвечал Кэно.
Вожаку оставалось только покорно ждать.
Весенним вечером Кэно сидел на пороге и смотрел на закат. Кира пристально вглядывалась в его лицо, и он почувствовал этот навязчивый взгляд.
— Что, не нравятся шрамы? — спросил он.
Теперь Кэно носил на правом глазу черную повязку, из-под которой расходились глубокие, пугающего вида рубцы, уродующие правую половину лица. Но Кира была другого мнения:
— Отчего же? Тебе идет. Ты на пирата похож.
Кэно горестно приподнял брови:
— Нам, анархистам, импонирует пиратская любовь к свободе. У меня в комнате висит «Веселый Роджер». Некоторые думают, что и ножи у меня похожи на пиратские…
— Чего ты хочешь?
— В жизни — создать анархическое государство. Конкретно сейчас — есть.
Кира ненадолго ушла и принесла тарелку плова. Анархист достал из-за пояса нож и приступил к ужину. Кира наблюдала за ним с каким-то угнетением и тоской.
— Будем ругаться с тобой, Кэно, — сказала она.
— Почему это вдруг?
— С ножа ешь — значит, драчливая натура.
Кэно усмехнулся.
— Да ладно, детка, я с детства еще так привык. Хотя, отрицать не буду — драться я люблю. Но драться буду не с тобой.
Кира грустно взглянула вдаль.
— Просто странно как-то: у меня на родине плов руками едят.
Кэно поднял на нее взгляд, их глаза встретились. Анархист сразу понял по ее печальному отчужденному взору — она скучает. Воинственный, живущий традициями предков Афганистан… Теперь он далеко. Так трудно привыкнуть к мысли, что она, Кира, уже не вернется назад. Никогда.
— Скажи, детка, а почему ты сражалась за моджахедов, если тебе хотелось свободы? Это ведь была война не за свободу, а за диктатуру самих себя. Тем более, ислам угнетает права женщин. На кой черт тебе это было надо — переодеваться в мужчину и воевать на «священной войне»?
— Это была война за мой дом, моих братьев, мою веру. Я не собиралась после гибели моей семьи сидеть и ждать, когда коммунисты установят на наших землях свою проклятую власть! Да, я выбрала меньшее из двух зол, но это был действительно джихад, — Кира сложила руки и взглянула с надеждой в небеса, — Аллах, храни моих братьев и мою страну!
Кэно взглянул на нее с восхищением и уважением.
— Это я и хотел услышать. Знаешь, детка, в феврале этого года из Афганистана ушел последний советский солдат. Из твоей страны вывели войска!
Лицо Киры озарила счастливая улыбка, но в глазах оставалось уныние.
— Это действительно хорошая новость. Может, теперь все будет хорошо.
— Все будет хорошо, если будешь в это верить, детка. Как говорил Че Гевара, «До победы — всегда»!
Он поставил тарелку на порог и прижал Киру к себе. Кровавый закат отражался в их усталых глазах, на его груди сверкал золотой крест, а на ней ветер трепал красную футболку с гербом Афганистана. Где-то вдали, над Афганистаном, над горами и мечетями, сейчас по-прежнему реют орлы. Кружат эти птицы и над горными хребтами и прериями Северной Америки. Орлы эти разных видов, но одного рода, они отличны внешне, но у них один образ жизни. И эти два человека — австралиец и афганская девушка, атеист и последовательница ислама. Их объединяет характер, идея, вера в заветную свободу. «До победы — всегда»! На этой священной войне они всегда будут вместе.
4. Игра в бога
Осенний вечер в Детройте был хмурым и дождливым. За городом, в окрестностях озера Эри по грязным дорогам трое мотоциклистов ехали к заброшенной электростанции. Это были молодая девушка с азиатскими чертами лица и короткими черными волосами, японец средних лет в черной одежде, длинные волосы которого были собраны в косу, и загадочный человек в круглых черных очках и кожаной бандане, нижнюю часть лица которого скрывал черный платок. Доехав до станции, они припарковали мотоциклы и через разбитое окно пробрались вовнутрь. Они знали о том, что на самом деле работа этой станции была возобновлена. Им также было известно, кто и в каких целях использует электроэнергию. Девушка и двое мужчин вошли в аппаратную и поприветствовали работника.
— Вход на базу открыт, — ответил тот, нажав несколько клавиш на пульте управления.
Пришедшие спустились в машинный зал, где стоял монотонный гул, и подошли к огромному люку на полу. Люк со скрежетом открылся. Японец достал фонарь и осветил лестницу, ведущую глубоко под землю. Он начал осторожно спускаться вниз, девушка направилась за ним, схватив мужчину за плечо, человек с закрытым лицом пошел последним, нажав на стене кнопку. Люк закрылся. Лестница вела к подземным коммуникациям. Люди прошли мимо множества бронированных дверей с кодовыми замками и детекторами отпечатков пальцев, пока не спустились к самой нижней двери этого секретного многоярусного подземного комплекса. Японец стал напротив тяжелой черной двери. Около двери располагался датчик движения, сканер отпечатков пальцев и диктофон. Японец положил свою правую руку на сканер.
— Кодовое имя? — запросил компьютер.
— Тремор, — ответил японец.
— Данные подтверждены.
Створки двери медленно раздвинулись и закрылись сразу, как только Тремор вошел. Девушка подошла к пульту и также положила на сканер правую руку.
— Кодовое имя?
— Тасия.
— Данные подтверждены.
Как только тяжелые створки двери захлопнулись за спиной Тасии, к сканеру подошел мужчина с закрытым лицом. Он снял с правой руки кожаную перчатку и прикоснулся к сканеру ладонью. На его руке не было живого места от шрамов и следов глубоких ожогов.
— Кодовое имя?
— Безликий, — глухим хриплым голосом ответил мужчина.
— Данные подтверждены.
Безликий уверенно шагнул сквозь дверной проем в длинный коридор, освещенный лампами дневного света.
— Пошли быстрее, — поторопил его Тремор.
В коридоре дежурили трое мужчин в бронежилетах и с автоматами Калашникова.
— Хой! — поприветствовал их Тремор. Охранники базы ответили ему кивком.
Тремор, Тасия и Безликий прошли в самый конец коридора к широкой черной двери. Около двери дежурили еще два охранника.
— Мы вернулись с задания, — объяснил им Тремор.
Один из охранников немного отошел от двери, пропустив пришедших к еще одному сканеру. Когда их личности еще раз были идентифицированы, охранник набрал на пульте у двери код и вошел в кабинет. Спустя минуту он вернулся, объявив:
— Он вас ждет.
Тасия, Тремор и Безликий вошли в просторный, отделанный дубом кабинет, где на стенах висели флаг «Черных драконов» и черное знамя с известным анархическим символом «А» в круге». В высоком кожаном кресле, на спинке которого висела волчья шкура, сидел Кэно и что-то просматривал на компьютере.
— Ну что, вы навели справки? — спросил он, взглянув на прибывших.
— Да, — уверенно отвечал Тремор. — Аарон Фьюри, он же Пилигрим — один из многих наркоторговцев из Нью-Йорка. Его шестерки, согласившиеся помочь нам за определенную плату, говорят, что он уже давно сотрудничает с «Красными драконами». Они помогут взять его, но… нужны еще деньги. Боюсь, у нас их нет.
— Я выдам любую сумму, — спокойно заявил Кэно. — Вам известно, что такое АЧК?
Тремор растерянно пожал плечами.
Кэно развернул монитор к нему, и Тремор взглянул на изображение черного креста, увенчанного кулаком.
— АЧК — это Анархический Черный Крест. Их герб означает: «Сила в единстве!» — слабые пальцы вместе образуют сильный кулак. В настоящий момент эту организацию возглавляет выходец из нашего клана — Джефф Картер. Их цели — ликвидация тюрем, помощь попавшим в беду анархистам, то есть оплата услуг адвоката или врача, медикаментов или хирургических операций и тому подобное. Но их основное занятие — это сбор средств с общественности. Эти средства они любезно предоставляют нам. Думаете, в наше время анархизмом мало кто интересуется? Как бы ни так! АЧК передает нам миллионы долларов. Это без выручки, которую мы получаем благодаря террористическим акциям. Так что денег у нас до черта! Мне нужны только гарантии. Кто этот ваш союзник?
— Мелкая шавка. Очень любит деньги и остальное его мало интересует. Когда возьмем Аарона Фьюри — пришьем этого малого. Зачем нам свидетели?
— Если вы уверены на все сто — действуйте. Я хочу выйти на их босса. Насколько вам известно, стая разбегается, когда погибает вожак. Так уничтожить их будет гораздо проще.
— Кэно, — прервал его Безликий. — Ты уверен, что нам стоит тратить время, деньги, силы и боеприпасы на войну с «Красным драконом»?
— Мы не сможем вести войну за анархию, пока эти прохиндеи целятся нам в спину! — злобно ответил вожак.
Тремор вздрогнул всем телом, посмотрев на лицо Кэно. Японец несколько раз перевел взор то на черную повязку на его правом глазу, то на живой левый глаз. Взгляд главаря переполняла злоба.
— Завтра мы отправляемся, — объявил японец, нервно дергая молнию косухи. — В скором времени Пилигрим будет здесь. Мы всегда на связи, остаемся на той же частоте.
— Что ж, действуйте, — ответил Кэно. — Вы свободны.
Тремор вышел из кабинета, еще раз растерянно взглянув на лидера клана, Безликий следовал за ним. Тасия, прежде чем покинуть кабинет, подошла к Кэно и, опустив ворот его черно-красной кожаной жилетки, нежно погладила его рукой по спине, плечам и шее.
— Расслабься, дружок. Ты по-прежнему нервничаешь, как будто тебе всю ночь снился кошмар…
Кэно плотоядно лязгнул зубами и выхватил из-за пояса нож.
— Прикуси язык, детка. Иначе придется тебе его укоротить за такую дерзость.
Тасия ласково погладила его по руке, и он опустил нож.
— Ты плохой парень, но, — шепнула она ему на самое ухо, — ты мне нравишься, потому что ты сильнее всех.
Она направилась к двери и, уже собираясь идти, послала ему воздушный поцелуй. Главарь сделал вид, что не заметил этого жеста. Он просто открыл банку пива и влил все ее содержимое себе в горло.
— Да уж, Тасия. Все никак не можешь забыть, — прошептал он, облизывая сухие губы.
— Я кое-что принес тебе, дружище, — заявил Джарек, неожиданно войдя в кабинет. Кэно чуть было не подавился пивом и ударил кулаком по столу.
— Черт бы тебя побрал! Стучать надо!
— Я не шакал, чтобы на кого-то стучать, — огрызнулся Джарек, но тут же вновь сменил тон на весьма дружеский: — План системы безопасности базы.
Он кинул на стол диск.
— Я просмотрю чертежи несколько позже, — ответил Кэно. — Я только что отправил агентов на ответственную операцию.
— Безликого, Тасию и Тремора? — перебил его Джарек.
— Абсолютно верно. Что скажешь об исходе этой операции?
Джарек закрыл глаза, коварная ухмылка на мгновение исчезла с его лица, он перебывал в небывалом напряжении.
— Я полагаю… они справятся лучше, чем можно было ожидать, — заключил он.
— Что ж, тогда ждем подтверждений этому, — произнес Кэно, расслаблено развалившись в кресле, и открыл новую банку пива.
* * *
В бедном заброшенном квартале Нью-Йорка ночь выдалась неспокойной, впрочем, здесь было вполне привычно слышать вой полицейских сирен, выстрелы и крики. Трое байкеров — Тасия, Тремор и Безликий — припарковали мотоциклы около суши-бара. Неказистая неоновая вывеска с изображением дракона в восточном стиле, двумя иероглифами и надписью «Golden Dragon», несомненно, ни за что не вызвала бы доверия к местной кухне.
— Не могу поверить, что этот пройдоха Фьюри выбрал для встречи с клиентом такую загаженную забегаловку! — с отвращением бросила Тасия.
— Зато вряд ли кому-то придет в голову искать его здесь, — заключил Безликий. — Ну что, зайдем?
Они зашли в суши-бар. Тремор выбрал столик у двери, чтобы внимательно следить за всеми, кто войдет в помещение. Официантка — азиатская девушка в кимоно — приняла у них заказ.
— А кимоно у них, между прочим, китайские, а не японские, — не мог не критиковать такой просчет заведения Тремор.
— Тебя так задевает это? — удивилась Тасия. — Такой патриот?
Японец кивнул:
— А еще я очень сильно увлекаюсь культурой и историей стран Востока и в особенности историей ниндзя. Я считаю, что я был воином-тенью в прошлой жизни.