– А что-нибудь вроде закодированных сигналов? Кто-то, конечно, пытается выделить? – спросила Жанна.
– Да, – ответил доктор Бернхардт. – Грубер накопила столько информации, что аналитической группе работы хватит на неделю, не меньше. Чтобы обнаружить частоту, на которой из Централа идут приказы, придется перетрясти весь электромагнитный диапазон.
– Думаю, таких частот несколько, – задумчиво поправила его Жанна.
Бернхардт был явно сконфужен. Он снял ноги со стола и почесал в затылке.
– Не могли бы вы пояснить свою мысль?
– Вспомните первые харонские сообщения, перехваченные в Солнечной системе, – рассеянно ответила Жанна, не отрываясь от экрана. Она увидела, что Грубер почему-то уже отбросила некоторые любопытные сигналы, характеризуя их как «естественные» или «стационарные». Откуда, интересно, такая уверенность?
Соколов вежливо вывел ее из задумчивости, спросив:
– Мисс Колетт, почему вы вспомнили первые сообщения харонцев?
– Что, простите? Ах да. Первый сигнал был перехвачен на частоте 21 см, а ответ шел на частоте 42 см. А это уже как минимум два канала связи. Чем больше каналов, тем лучше. Растет пропускная способность, да и защита от помех становится более эффективной. Это очень важно в условиях Мультисистемы, где радиосвязи препятствует множество плотных газопылевых облаков.
– Э-э, не забывайте, что, помимо всего прочего, харонцы общаются при помощи направленного гравитационного излучения, – добавил Уолли. – Правда, с тех пор, как Земля оказалась в Мультисистеме, детекторы молчат.
– Как же, как же, помню. – Бернхардт не мог смотреть на Уолли без улыбки. – Их молчание ни о чем не говорит. Чувствительность детекторов зависит от подаваемого напряжения, а энергию нам, к сожалению, приходится экономить. Быть может, стоит вернуться к гравитационным детекторам старого образца?
– Как это? – удивился Уолли.
– Очень просто. Они способны регистрировать высокочастотные возмущения и провести локацию источника. Точность локации, впрочем, нас вряд ли удовлетворит…
– Я вообще-то не уверена, – сказала Жанна, продолжая о чем-то размышлять, – не думаю, что харонцы часто используют для связи высокочастотное гравитационное излучение. Для этой цели гораздо удобнее радиоволны.
– Вот тут-то нас и поджидают трудности, – сказал Соколов. – Сотрудники Грубер скрупулезно изучили весь радиодиапазон. «Затерянный мир» действительно очень сильно излучает, выделить на фоне шума что-нибудь экстраординарное не удалось. Грубер считает, что радиоизлучение – результат обыкновенного взаимодействия магнитных полей «Затерянного мира» и поверхности Сферы. Короче, команда Грубер отбросила все эти радиошумы, классифицировав их как естественные и как радиомусор класса МВМВ.
«Господи, какая древняя аббревиатура!» – подумала Жанна. «Мусор на Входе – Мусор на Выходе». Смысл ее состоял в том, что поступающая на вход электронного устройства маловразумительная информация останется такой же маловразумительной на выходе. Со временем смысл сокращения изменился. Термином «МВМВ» стали называть любой космический фон.
Итак, зарегистрировано то, что всегда определялось, как мусор. Но… Пальцы Жанны быстро забегали по клавиатуре компьютера. Все вопросительно уставились на юную леди.
Первым не выдержал Соколов.
– Мисс Колетт?
– Э-э, одну секунду, сэр. – Ее взгляд лихорадочно рыскал по экрану, Жанна еще не совсем представляла, что именно хотела увидеть.
И тут ее осенило.
– Кажется, у меня есть идея, – сообщила она. – Имеется источник бессмысленных сигналов, так? А сколько за эти пять лет было зафиксировано шумов, источник которых неизвестен?
– Да сколько угодно! – воскликнул Бернхардт.
– Вот именно, – удовлетворенно сказала Жанна. – Я работала по программе ОРИ, и мы постоянно сталкивались с такими сигналами, называя их то электромагнитными аномалиями, то случайными возмущениями, то еще как-нибудь, – о них упоминал доктор Соколов. Ну а найдя подходящее название, мы с легкой совестью отбрасывали их, решив, что вполне понимаем их природу.
– Так вы полагаете, что сотрудники Грубер вместе с водой выплеснули ребенка? – спросил Бернхардт.
Жанна отрицательно покачала головой:
– Нет, не сотрудники, а компьютеры. Обработка первоначальной информации автоматизирована. Если компьютер считает, что некая величина по своим характеристикам относится к шуму, от отбрасывает ее. Люди же работают над тем, что предлагает им компьютер.
– Вот оно что, – протянул Бернхардт.
– Мы вроде пьяницы, который хотел отыскать свой ключ от дома, – сказала Жанна.
– Что это значит? – брови Бернхардта поползли вверх.
Соколов закашлялся.
– Мисс использовала образ из моих лекций. Пьяница, потерявший на улице ключи, ищет их не там, где потерял, а там, где светлее, под уличными фонарями.
– Так. Значит, вы предполагаете, что «Затерянный мир» передает свои инструкции на частотах, отбрасываемых компьютером на стадии первоначальной обработки? – Бернхардту хотелось абсолютной ясности.
Жанна кивнула.
– Это только гипотеза, – сказала она. – Кроме того, мы не знаем характера этих сигналов…
– Совершенно верно, – поддержал ее Соколов. – Хотя в качестве образца имеются сообщения, перехваченные в Солнечной системе, но вовсе не доказано, что язык «Затерянного мира» исчерпывается ими. Тут большой простор для фантазии. А что, если, например, частота харонского сигнала столь велика, или, наоборот, мала, что наши детекторы попросту не в состоянии его уловить?
– Слишком велика – это я могу понять, – сказал Бернхардт. – Но слишком мала?
– Представьте себе азбуку Морзе, в которой длительность точки равна двум неделям, а тире – месяцу.
– М-да… – Бернхардт задумался. – Вы хотите сказать, мисс Колетт, что нам придется искать иголку в стоге сена? Или вы уже что-нибудь придумали?
– Кое-что, – улыбнулась Жанна. – Существуют заведомо естественные источники излучения, сигналы которых можно отнести к МВМВ. Если мы возьмем их…
– …и сравним с накопленными нами данными, – подхватил Уолли, – то сможем выделить составляющую искусственного происхождения, излучаемую именно с «Затерянным миром».
– Верно, – подтвердила Жанна. Она вскочила с места и принялась мерить шагами комнату. – Уже пять лет мы непрерывно наблюдаем за Сферой… – Она внезапно остановилась и повернулась лицом к Соколову. – Ведь вся информация сохраняется?
– Мы никогда не уничтожаем ничего из полученных данных, – бодро ответил он. – Уолли, сколько времени займет поиск необходимого материала?
– Немного. Насколько я понял, нас интересует излучение «Затерянного мира» и кольцевых ускорителей. Значит, так. Проводим отбор по координатам… – Уолли осекся на полуслове.
Глаза Бернхардта метали молнии – одна из них попала в Уолли.
– Хватит повторять очевидные истины, – сказал он с раздражением. – Не это я хочу от вас услышать.
– Не это? – пролепетала Жанна, медленно опускаясь на стул.
Все ее воодушевление мгновенно куда-то улетучилось.
– Нет, не это. С теорией мы более или менее разобрались, пора что-то предпринимать. Сама должность обязывает меня быть то ученым-теоретиком, то генералом, а нам предстоит решающее сражение. Ученый терпеливо выслушал вас, согласился с вашими доводами, теперь в действие вступает генерал. Обсуждать частности просто некогда. Что такое ОРИ и что может вскоре произойти с Землей, вы знаете не хуже меня. Если у нас появился шанс, нужно его использовать. Чуть-чуть промедлим, и дорога в космос будет окончательно перекрыта. Сейчас готовится крупномасштабная экспедиция для снабжения ОбнаПура и «Терра Новы» всем необходимым. Мы отправляем им продукты питания, приборы, оборудование, ракетное топливо… Я уже отдал приказ «Терра Нове» отменить очередной запуск пилотируемого зонда к ОРИ и направиться к ОбнаПуру. С сегодняшнего дня цель «Терра Новы» – Централ Харона. Если капитан Стайгер решится отправиться туда сразу же после приема груза, отлично. Я, правда, подозреваю, что она не станет особенно торопиться. Но так или иначе, «Терра Нова» совершит этот полет, высадит десант на «Затерянный мир» и предпримет попытку установить контроль над Мультисистемой.
– О Господи. – Соколов даже побледнел. – Но на подготовку такой операции просто нет времени!
Бернхардт медленно подошел к окну и долго-долго глядел вдаль.
– Времени нет, – произнес он. – Вот именно. Но самое печальное не это, а то, что в игре, которую мы затеваем, слишком много предположений. Если «Затерянный мир» – это действительно Централ Харона, если мы сможем каким-то образом добраться до него и вмешаться в процесс управления Мультисистемой, если мы найдем способ уничтожить Централ или парализовать его, тогда мы победим. А если нет? Риск огромен. Но мы должны атаковать первыми, вырвать инициативу из рук харонцев, в противном случае можно заранее заказывать панихиду по всем нам.
Бернхардт помолчал. Кажется, он собирался с духом.
– И еще одно обстоятельство, – сказал он наконец. – «Терра Нове» требуется не только оборудование и топливо. Диана Стайгер просит меня направить на корабль группу экспертов, которые смогут помочь ей в оперативном анализе ситуации. Такая переброска людей крайне опасна, но выхода у нас нет. Поэтому вот решение, продиктованное интуицией и опытом: вы трое должны отправиться на «Терра Нову».
Наступила гробовая тишина. Жанна не верила собственным ушам.
– Я посылаю вас туда, – повторил Бернхардт. – Мудрого старого профессора, гениальную юную девушку и мечтателя-математика, устремленного к истине. У нас нет времени. Моя должность дает мне право в целях спасения планеты привлекать любого землянина, которого я сочту нужным, для решения любой задачи.
Жанна с трудом поднялась со стула, у нее слегка кружилась голова. Она открыла было рот, чтобы возразить, да так и осталась стоять истукан истуканом – возразить-то на самом деле было нечего. Бернхардт, как всегда, был абсолютно прав.
– Итак, – сказал он, – последний вопрос: когда вы будете готовы к отлету?
15. Марионетки
Мы совершенно забыли, насколько наша жизнь была прекрасна раньше, перед тем, как все это произошло: тогда на ночном небосводе светила настоящая Луна, и планеты Солнечной Системы были еще на месте. Мы были убеждены, что Вселенная существует лишь для нас одних. Мы твердо уверовали в свою полную безопасность. Никто и понятия не имел о харонцах, не подозревал о монстре, притаившемся в недрах исхоженной вдоль и поперек Луны… И вот Ларри выпустил джинна из бутылки.
Мы никогда больше не будем такими наивными простаками, однако правы ли мы, взваливая на Ларри всю ответственность за катастрофу? Да, это он нажал на проклятую кнопку, но на его месте то же самое сделал бы любой настоящий ученый. Кто же мог знать, что стремление к научной истине оберется нападением инопланетян? А после случившегося Ларри предпринял все, что мог, для искупления своей вины перед человечеством.
Доктор Сондра Бергхофф, официальное заявление для Проекта устной истории Станции гравитационных исследований. Харон Дата Пресс. 2443.
Спустя три дня они повторили попытку контакта с Люсьеном Дрейфусом.
Ларри Чао лишь невероятным усилием воли заставлял себя сидеть смирно, пока шли последние приготовления к эксперименту. Были подняты необходимые материалы, и Ларри вновь провели по маршрутам того ужасного дня – вплоть до самой его «смерти». «Смерть», наверное, громко сказано, и все-таки. Пять лет назад харонцы разделались с телеоператором Ларри Чао так быстро, что он не успел отключиться от управления и воспринял пережитое как собственную смерть. Потом он долго не мог избавиться от кошмара, воспоминание мучило его, не давало жить нормальной жизнью. А теперь придется пройти все сначала.
Ладно, лучше об этом не думать. Хорошо хоть, что Люсьена уволокли в темноту раньше, чем был обезглавлен телеоператор, так что этого повторять не нужно.
В принципе эпизод, на котором был зациклен Люсьен, начинался до появления харонцев, и можно было бы поменять сценарий уже с этого момента, сразу погрузив его в среду виртуальной реальности, но для пущей надежности…
Итак, иллюзию следовало создать правдоподобнейшую, и модель телеоператора не должна была внешне отличаться от телеоператора, находившегося рядом с Люсьеном пять лет назад. Ларри болтался в подвешенном состоянии внутри устройства управления роботом. После подключения к системе питания псевдоскелет телеоператора будет отзываться на малейшее движение Ларри, словно его двойник, пока же машина оставалась неподвижной и лишь тихо гудела. Ларри ощущал себя второстепенным придатком. Не слишком приятное чувство.
– Как вы, в порядке? – спросил инженер-программист.
– В порядке, – бодренько ответил Ларри, и сам поморщился от своего голоса.
Ремни, на которых он был подвешен, впивались в кожу, причиняя нестерпимую боль, а впереди его ждала смерть. Мысль о последующем воскресении не приносила облегчения. Впрочем, Ларри давно уже смирился с тем, что выполнение такой грандиозной задачи, как проникновение в наследственную память Лунного Колеса, может потребовать человеческих жертв. Даже если одной из них станет он, Ларри Чао. Сам заварил эту кашу, сам и расхлебывай. Вот так.
– Вы были его другом? – неожиданно спросил программист.
– Чьим другом? – не понял Ларри.
– Люсьена Дрейфуса.
– Мы были просто знакомы.
– Значит, приятелем.
– Нет, – ответил Ларри, отводя глаза. – Мы не были даже приятелями. Он ненавидел меня, считал единственным виновником катастрофы.
– О, извините…
– Ничего, – сказал Ларри. Он посмотрел на молодого парня, изобразив на лице улыбку, похожую на гримасу боли. – Это было давно.
А память уже услужливо перелистывала перед ним страницы с записью событий последних лет. Господи, как ему хотелось забыть все это! Бесполезно.
– Потерпите, пожалуйста, я сейчас закреплю электроды, – смущенно сказал парень.
Ларри не слышал его слов – картины прошлого одна за одной проносились перед его глазами. Потом он подумал о предстоящем деле. Эх, добраться бы при помощи Люсьена до святая святых Колеса, до его памяти. Невозможно даже вообразить, каким количеством бесценной информации завладело бы человечество, открой ему Колесо харонскую историю. Но на пути стоят три препятствия, три «если». Если память не погибла вместе с самим Колесом. Если она доступна. Если Люсьен имеет доступ к ней.
– Не пугайтесь, – голос программиста заставил Ларри очнуться. – Сейчас несколько секунд будет полная темнота, пока мы не подключим вас к системе. Внимание…
Инженер осторожно надел шлем на голову Ларри, и он очутился в кромешном мраке. Скорее бы, скорее! – билось в нем. Ужас неизвестности был невыносимым. Умом-то Ларри понимал, что предстоящий страх будет еще дольше и мучительнее.
Казалось, минула вечность, прежде чем слух и зрение вернулись к нему. Металлический псевдоскелет устройства телеуправления, сковывавший его движения, стал гибким и податливым. Ларри, а точнее, его компьютерный двойник, находился в простенькой комнате, заваленной всяким хламом. Но и комната, и хлам были из виртуальной реальности. Здесь следовало размяться, войти в роль.
В наушниках послышался голос Марсии Макдугал.
– Ларри, у нас все готово. Машина в порядке. Подвигайся немного, привыкни к ней. А потом попробуем вытащить Люсьена.
– Сейчас, – сказал Ларри. – Что-то немного не по себе, совсем я заржавел.
– Ничего-ничего, – вмешалась Сэлби. – Это как на велосипеде: сначала страшно, а потом словно никогда с него не слезал.
– Спасибо, успокоили, – усмехнулся Ларри. – В жизни не катался на велосипеде.
Он осторожно поднялся. Тяжеленная махина, в которую его «упрятали», была на удивление послушна. Пошевелил левой ногой, двинул ее вперед. Он заново учился ходить, как малый ребенок. Ничего необычного – все ощущения знакомы.
Ларри побродил по комнате, остановился в раздумье возле лестницы, потом попытался взобраться на несколько ступенек – у него получилось. Наверху была широкая платформа, Ларри пересек ее по диагонали и спустился по другой лестнице. Его немного пошатывало, но, в общем, ходьбой он, кажется, овладел.