Отрядив Костю вместе с медиком залить ёмкость бензином, мы двинулись с канистрами дальше. Вскоре костры полыхали уже далеко за переездом, а мы стояли перед стоматологической клиникой. Мародёрство не заняло много времени. Мы прошли по всем кабинетам, выискивая плотно закрытые металлические контейнеры, которые каждый хоть раз да видел в подобных учреждениях. Также искали новые, нераспечатанные упаковки с инструментами, лекарствами и компонентами для пломб. Всё это укладывали в большой прорезиненный мешок, взятый со склада в убежище. Что в нём было раньше, можно лишь гадать, но длинная лямка оказалась достаточно удобной для переноски баула. Выйдя на улицу, мы увидели, что ослик уже шагает назад, а роман сидит в арбе, положив костыли рядом. Помахали ему на прощание, и отправились за переезд, на котором нас и догнал Костя с очередной канистрой.
Дальше – снова мародёрство. Выгребли в двух аптеках часть трав в целлофановых упаковках, лекарства в пузырьках, ампулах и пластиковых блистерах, их можно было обрабатывать, вынимая из картонных коробок. Оставили только те таблетки, что были запечатаны в бумажные конвалюты, которые непременно размокли бы в процессе дезинфекции. Не тронули и травы в бумажных пакетах. Следующим пунктом был дальний продуктовый магазин, к которому мы медленно приближались, продолжая устраивать погребальные костры. Трупов меньше не становилось, наоборот, вдоль жилых домов их количество резко возросло, а наше продвижение замедлилось. Но уже ближе к вечеру мы стояли перед минимаркетом, куда устремились мои товарищи. Я же замер перед входом, глядя совершенно в другую сторону. Дальше, через проулок, уходящий вглубь жилого района, стоял мой дом, который я покинул двадцать дней назад. В горле застыл тугой комок, который я никак не мог проглотить. Я шагнул на дорогу. Ноги несли меня туда, где мы с Алесей так счастливо жили многие годы.
Глава 5. Противостояние
Возле подъезда всё было почти так, как обычно. Только не пели птицы, не кувыркалась на асфальте дворовая кошка, не мелькали в палисадниках соседи (впрочем, о некоторых из них совершенно не убиваюсь). Дверь в парадное, как любят говорить в Питере, открыта нараспашку, что меня всегда раздражало. Но на этот раз хоть понятно, почему. Что интересно, ни во дворе, ни в подъезде нет погибших. Отсюда убежать явно успели. Поднимаюсь на второй этаж, медленно, словно на меня давит, по меньшей мере, две атмосферы.
Дверь в соседскую квартиру слегка приоткрыта и в прихожей видно множество мух. Видимо, что-то там есть, привлекающее этих вездесущих насекомых. Возможно, убежать успели не все. Но заходить я не стал. Просто прикрыл дверь, дождавшись щелчка замка. Потом снял латную рукавицу, достал из поясного подсумка ключи и открыл свою квартиру. Спешно шагнул через порог, чтобы не увлечь за собой мух, что кружили в подъезде, и тут же захлопнул створку.
Щёлкнул включателем света. Как и ожидал, электричества нет. Заглянул в спальню. Обидно, что нельзя забрать компьютер, дезинфекция его убьёт почти наверняка, поэтому незачем зря таскать эту груду электроники. Постараемся обойтись одним ноутбуком и теми гаджетами, что захватила Алеся. Подумал, аккуратно нацепил на руку пакет, сгрёб с полок любимых кукол жены из её коллекции, сунул в целлофановый мешок и тщательно завязал. Увидел на столе экшн-камеру в водонепроницаемом корпусе и положил её в подсумок. Если оставлю – задавит жаба.
Прошёл через квартиру, привыкая к мысли, что никогда сюда не вернусь. На кухне прихватил забытую банку кофе, выгреб из шкафа конвалюты лекарств. Вынул из комода оставленные супругой сумки с фильмотекой, для дезинфекции вроде растворители не используются, и диски вполне могут её пройти без ущерба для себя. Подумал ещё, выгреб в очередной пакет некоторые вещи из шифоньера, поскольку, если удаётся обработать стегло6, можно ту же процедуру провернуть и с одеждой. Покидал туда же проволоку, некоторые забытые инструменты. Сунул в подсумок ламинированную икону Божьей Матери и вышел, аккуратно прикрыв и заперев дверь.
Покидал двор, не оглядываясь назад, ни о чём не сожалея. В другие квартиры заходить не стал. Огибая здание, глянул во двор соседнего дома и увидел стайку собак. Они стояли и смотрели на меня с интересом, но, как я понял, не с гастрономическим. Видимо, сейчас, когда не стало людей, им удавалось находить пищу без труда. Махнув им рукой, я двинулся дальше. Проходя мимо милицейского участка, обустроенного в квартире первого этажа, потянул за ручку, и дверь неожиданно легко поддалась. Здесь я бывал несколько раз, к счастью, не как обвиняемый в чём-то, а лишь потому, что хорошо знал участкового. Его самого не было, а вот помощник обнаружился на кухне.
Первая мысль, которая меня посетила «Сжечь тело!», поскольку разложение его не пощадило, особенно с учётом летней жары. Но багра с собой не было, как и бензина, поэтому просто разрезал ремень и высвободил кобуру. За цепочку вытянул из кармана ключи и вскрыл сейф. Ещё один пистолет в верхнем отделении, всё тот же ПМ, такой же был и на поясе покойного. Пять коробок с патронами за нижней дверцей, выгреб их из упаковок и переложил в свой подсумок. Забрал с кухни ножи и вилки с ложками, в отдельный пакет, обнаруженный тут же, и покинул участок. Вся небольшая экскурсия по дому, где прожил около шести лет, заняла минут сорок, поэтому парни только начали беспокоиться, когда я появился в зоне видимости.
Возле магазина стояла незнакомая тележка, не с четырьмя колёсами, а с тремя, но тоже платформа, правда, с решётчатыми бортами. Её, как выяснилось, обнаружил Арсен на складе магазина. Рейдеры постарались на славу и заполнили короб доверху. Причём, как сообщил Бахром, из минимаркета не вынесли и десятую часть того, что там хранится. Довольные, двинулись в обратный путь по улице, вдоль которой всё ещё чадили костры. Теперь, когда не приходилось поминутно огибать тела, дошли за десять минут, сгрузили всё возле спуска в убежище, и отправились навестить Матвея.
Боец сидел в кузнице, где обнаружилось около десятка кошек, некоторые из которых возлежали на коленях у потерпевшего и просто рядом, на расстоянии руки, которая их периодически поглаживала. Увидев нас, животные неторопливо поднялись и начали по очереди запрыгивать на шкаф, откуда проскальзывали в отверстие в большой трубе вытяжки. По которой, видимо, и попали в подвал, спасаясь от отравляющих веществ. Чтобы занять Матвея и отвлечь от тягостных дум, я отправил его наверх, сторожить добычу. Ещё четыре ходки, во время которых трое бойцов несли приличный груз на себе. Возвращаемся к стоматологии, где оставили все сумки с лекарствами и инструментами, в том числе медикаменты из аптек, и уже в хорошем темпе обратно к убежищу. Солнце пошло к закату, а нам надо ещё провести разведку пустоши позади цехов.
Последний рейд – на заправку, откуда откатили к убежищу тележку с бочками, погрузив в другую, из магазина, весь ламинат, обнаруженный в фургоне. Остальные находки из автомобилей пришлось тащить на себе. Оставили груду добычи возле Матвея, вышли из ворот и свернули к соседним, сбив навесной замок. Этот проход, всегда закрытый двумя тяжёлыми створками из металлопрофиля, вел на пустыри, среди которых пролегали железнодорожные пути, соединяющие производственные предприятия и склады. Шли осторожно, выслав вперёд дозорного, в качестве которого вызвался Арсен, вооружившийся переданным ему Перначом. Глупо беречь патроны, если рискуешь, по меньшей мере, здоровьем, а то и жизнью на незнакомой и, возможно, враждебной территории.
Десятки метров сложились в одну сотню, потом во вторую. Тянувшийся по правую сторону забор кончился, и мы замерли перед углом, к которому медленно, крадучись, подбирался наш авангард. Латник с алебардой и пистолетом двигался под конец почти гусиным шагом, осторожно, насколько позволял шлем, глянул за угол и… замер. Надолго. Мы уже начали проявлять нетерпение, когда он отложил алебарду и шевельнул рукой, что, видимо, означало знак приблизиться. Про голосовую связь Арсен, кажется, совершенно забыл. Приблизившись, каждый постарался посмотреть, не слишком высовываясь, но сразу стало понятно, что это ни к чему.
Всё обозримое пространство было выжжено, кажется, что горела не только трава, но и сама земля. Справа в сотне метров стояли здания цехов, задние стены которых, вклинивавшиеся в линию бетонной ограды, чернели копотью, а местами и весьма широкими проломами. А в центре этой панорамы лежал разбитый на много частей фюзеляж самолёта. От крыльев остались оплавленные огрызки, хвост лежал метрах в двадцати от корпуса. Судя по окраске отдельных листов обшивке и угадываемому контуру кабины пилотов, самолёт был военный.
– Это не с него ли прилетели подарочки, которые обеспечили нас обязанностями погребальной команды? – Костя встал во весь рост и вышел на пустырь. – Пойдёмте, что ли, осмотримся?
– Бахром, останешься возле угла. Поглядывай в сторону тех дальних цехов слева и туда, откуда мы пришли. Не хватало нам неожиданных сюрпризов. Стаю собак сегодня видел, не хотелось бы увидеть стаю заражённых какой-нибудь гадостью психов. – Я двинулся вдоль тянущегося вправо от нашего прежнего маршрута забора. – Арсен, хватит корни пускать, мы ведь и пришли сюда, чтоб разведать, что творится в окрестностях убежища.
Остов самолёта медленно приближался. Мы внимательно осматривали каждый крупный обломок и обходили мелкие так, чтобы не зацепиться за перекрученные обрывки металла. Конечно, защитные костюмы прикрыты стеглом и доспехами, но рисковать не стоило. Обнаружили несколько обгоревших обломков металлических ящиков, на одном из которых с трудом просматривались латинские буквы «…SA 5.56 /NATO…». Подойдя вплотную к фюзеляжу, который лежал, завалившись на левый бок, мы увидели изрядно закопченную надпись B-52. Корпус, развалившийся на несколько частей, составлял приблизительно сорок метров, ещё дальше лежал десятиметровый хвостовой обрубок
– Америкосы. – сопоставил всё увиденное Арсен. – Точно, с этой зверюги прилетел к нам писец. Но и они отлетались, уроды. Сбили их наши. Кстати, здесь искать бесполезно, даже от кабины мало что осталось, выгорело всё. А вот хвост почти целый.
– Но с чего вдруг именно тут упали? Практически нам на голову?
– Костя, попробуй протянуть мысленно прямую в направлении, куда носом фюзеляж лежит. Что там?
– Ммм… дорога, потом махалля. А за ней… Ааа, ну да. Аэропорт там, и взлётная полоса как раз в нашу сторону. Помню. Постоянно над нами самолёты, то на посадку, то на взлёт мелькали, и низко так, аж дух захватывало.
– Ну вот тебе и ответ. Видать, сверху полосу им видно было, либо знали о её расположении, хотели там свою махину подбитую посадить, но не дотянули. И это хорошо, пошли, хвостовую часть обшарим.
Но мы нашли довольно много интересного ещё на пути к обломку с рулями. Немного в стороне обнаружилась покрытая гарью закрытая спасательная шлюпка с крупной надписью по борту SOLAS. Видимо, её отбросило при последнем ударе об землю, перед самым взрывом. Огонь до неё дотянулся, но контейнеры, которые предусматривались в комплектации, оказались целы, что мы и освидетельствовали, когда по очереди залезли в люк. Тут были и армейские сухпайки в достаточном количестве для пятерых человек на две недели, и канистры с водой, и несколько кейсов, открыв которые, мы онемели. В двух обнаружились, если судить по надписям на боках ящиков, патроны 5.56, россыпью, по двести штук в каждом. Ещё в одном, длинном, с надписью AR-15, два, как нам показалось, автомата, с восемью магазинами в специальных отделениях.
– Ёшкин кот! Да это же Арки! – Арсен начал извлекать содержимое ящика, радостно оглаживая стволы. – Живём, братва! Это гражданские винтовки, самое оно для снабжения спасательных средств. И магазины уже снаряжены! А вон в тех коробочках боезапас к ним! Не знаю, правда, зачем столько, но ими и спецслужбы пользовались. Тут вполне хватит для какой-нибудь операции.
Мы вытащили всё, что нашли, из шлюпки, и отволокли к Бахрому, который тут же вооружился одной из винтовок. По уже осмотренной местности снова двинулись к хвосту, уже шустрее, но там ничего не нашли, кроме гигантского парашюта, который просто не стали трогать, уж слишком большой тюк получился бы. Ещё раз обошли фюзеляж и только теперь заметили, из-за чего он наклонён. Корпус навалился на большую бетонную будку, которую частично разрушил. Среди торчащей во все стороны арматуры виднелись решётки-жалюзи, а в небольшую щель, посветив фонариком, удалось рассмотреть вертикальную шахту со скобами, тянущимися вниз. Я поделился с командой осенившей меня мыслью, что это, возможно, запасной выход из убежища, у которого должен быть отдельный тамбур.
С этим мы и двинулись обратно. Но ушли недалеко. Костя усмотрел на боковой стене цеха, ушедшей в тень от закатного солнца, полотнище парашюта, а ниже – фигуру висящего на стропах человека, метрах в пяти над землёй. Медленно, перебежками между упавшими секциями забора, двинулись туда, но предосторожности были напрасными, американец, если судить по униформе, был давно мёртв. Эвакуировался он по всем правилам военного времени, с оружием, судя по видневшемуся у него из-за плеча прикладу. Нашли лестницу, Костя аккуратно, стараясь не наступать на середины перекладин, влез наверх и отхватил ножом одну из провисших строп. Потом ею привязал тело за ремень, расстегнул парашютную систему, и вот уже пилот качается над самой землёй. Лицо его было сплошным ожогом, широко открытые глаза превратились в мутные бельма, видимо, сварились от жара, когда парень прорывался к выходу через огонь. И, возможно, он умер ещё в воздухе, от терзающей его боли.
И снова сокровища! Неплохой карабин, как обозвал Арсен эту штуку, окрестив её CAR-15 Survival, разработанный, по его словам, специально для пилотов американских военно-воздушных сил. Название, насколько удалось вспомнить английский, переводится, как «Выживание», что прямо в точку про нас. Полные подсумки магазинов, десять штук по тридцать патронов всё того же калибра 5.56. Отличный нож. Фляга. Армейский сухпаёк в двух пакетах. Лопатка. Компас. А вот гранат не обнаружили, видимо, в кабине самолёта взрывчатые боеприпасы не приветствовались. Но и найденному радовались безмерно, только разве что орать в восторге не начали. Да и то потому, что были вымотаны жарой, обезвоживанием из-за пролитого пота и тяжестью экипировки, да и в целом тяжёлым днём. На обратном пути заглянули внутрь фюзеляжа, убедились, что там действительно сгорело всё, что могло, забрали трофеи, оставленные возле дозорного, и в полном составе двинулись обратно. Солнце светило нам в спины от самого горизонта, отбрасывая под ноги длинные многометровые тени. А впереди нас ожидала ещё одна тяжёлая работа.
Вещи и продукты с лекарствами перетаскивали вниз, к тамбуру, уже в сумерках, хотя начали, когда последние солнечные лучи окрасили мир в оранжевые тона. Часть добычи Матвей, чтобы занять себя чем-нибудь, спустил на нижний уровень сам, и меня порадовала эта инициатива. Значит, он уже справился с ужасом и, если и думает о будущем, то более или менее спокойно, смирившись с фактом возможного заражения. Потому что мне не хотелось бы пресекать истерики и попытки покончить с собой. Чтобы он меньше терзался неизвестностью, я рассказал, что, скорее всего, ему может грозить холера, которая вполне излечима. Про другие вирусы и бактерии я умолчал, сообщив лишь, что карантин продлится около месяца, вряд ли больше, но окончательно это утвердит врач.
Когда большая часть добычи была возле тамбура, где имелась достаточно просторная площадка, мы отправились в кузницу и лишь при свете фонарей были вынуждены ворочать станки. По счастью, это были небольшие модели, нами же и принесённые из цехов, поэтому управились. Забрали все оставшиеся инструменты, запасы металла. Но больше всего пришлось повозиться с десятипудовой наковальней, закреплённой на большой колоде, которая, в свою очередь, была помещена в бочку с песком. Всё это вместе весило около трёхсот килограммов. Наковальню, которая с деревянным основанием тянула на два центнера, волокли отдельно от бочки. Спустив всё это со стонами и матом по лестнице, мы рухнули на пол у стен, чтобы перевести дыхание. И только через полчаса начали открывать первую гермодверь.