Уже ставшую знакомой процедуру дезинфекции прошли быстро, не пропустив ни одного этапа. С вещами и прочими трофеями пришлось повозиться, так же, как и с оружием. И вот уже открываем лёгкую гермодверь в жилые помещения, куда одним из первых шагнул Матвей, так и не снявший ОЗК и красующийся скотчем, намотанным на гофру шланга. Первое, что я увидел, были встревоженные глаза Алеси, которая, похоже, уже давно дежурила в коридоре. А второе – торжествующий взгляд «директора» в сторону Матвея. Который сменился испугом, когда рядом с пострадавшим встал я, уже без защитного костюма. Впрочем, ещё два ОЗК следом нёс Бахром, их мы решили передать медикам для посещения карантина. Правда, все процедуры дезинфекции у них ограничатся тем, что можно выполнить путём ручной обработки. Я шагнул к Рахматулле и навис над ним, растерянным, с бегающими глазами:
– Ну, что, падла? Решил, что противогаз, возле которого стоял я, мне и принадлежит? Думал, что я поправляю свой подсумок? Ошибся, сука, это Матвею не повезло, у него ты шланг порезал. А в карантине, уверен, выяснится, что и клапан пробит! Избавиться от меня хотел?
– Я не понимаю, о чём Вы говорите, и не смейте мне хамить. Все эти обвинения – это ещё доказать надо! Вы слышите? – «Директор» обернулся к нескольким мужчинам, группой стоящим позади. – Я же говорил, он всё время пытается любым способом задеть узбеков. А ведь это наша страна, мы коренные жители, а они – потомки оккупантов. И сейчас продолжают их грязное дело.
Мужчины зашумели, кто возмущённо, а кто угрожающе. Я насчитал пятерых и коснулся кобуры Пернача, который заранее повесил на пояс. Шум моментально смолк, но лица оппозиционеров вспыхнули ещё большей злобой. «Не время здесь и сейчас устраивать разборки», – подумалось мне. Поэтому я сдвинул пальцы вперёд на ремень, всё ещё давая понять, что успею выхватить пистолет, но, уже не грозя оружием. Потом перевёл взгляд на ухмыляющегося Рахматуллу.
– Вот, значит, что. Ещё и межнациональную рознь разжигаешь. Ну ладно. Сегодня ещё много дел. А завтра утром устроим разбирательство по всем правилам. Посмотрим на запись камеры, скрытой в санитарной камере. И, наверняка, увидим много интересного. – «Директор» побледнел, ухмылка исчезла с поджатых губ. – Но если даже запись будет нечёткой, уверен, найдутся свидетели, которые видели, кто заходил в дезинфекционку. И гарантированно обнаружатся те, кто случайно видел или слышал, когда и о чём ты шептался со своей группой поддержки. Из убежища тебе никуда не деться, поэтому, пока вина не доказана, только по подозрению – под стражу не заключаю. Но советую быть тише воды.
Я и Бахром, сопровождая Матвея, прошли мимо бледного Рахматуллы Олимовича, и двинулись к медицинскому пункту. Сдав товарища на карантин и объяснив врачам, как пользоваться защитными комплектами, за неимением специальных медицинских, я вернулся к тамбуру, помогать оставшимся там рейдерам заносить трофеи. Традиционно решили найденные винтовки и карабин занести в оранжерею, где на отдельном стенде по несколько часов держали найденное оружие под ультрафиолетовыми лампами. Дополнительная обработка, на всякий случай. Да и растениям польза. Всё остальное должно было сортироваться уже на складах. Кроме ткани, одежда отправилась в прачечную. Всё, что относилось к кузнице, положили в свободное помещение возле кухни, куда перетащили и незаконченные доспехи, и всё откованное ранее оружие, на которое пока не нашлось рук, способных им орудовать. Освободившись, я нашёл Сарвара.
– Что ж, должен признать, твоё упрямство привело к неожиданному результату. Во-первых, мы осмотрели местность в том направлении, где стоит стальной затвор, и нашли там, предположительно, выходную шахту запасного выхода. Её почти полностью разрушил упавший самолёт. А вот возле него обнаружились очень полезные трофеи, один из которых по праву принадлежит тебе. – Я протянул найденный нами у американца нож медику, который с интересом стал рассматривать подарок. – Спасибо, что был таким упёртым. А теперь завершим начатое. Ты когда в последний раз видел, чтобы собаки сидели перед дверью?
– Да вчера видел, и утром. Но потом они больше не проявляли интерес. И если там действительно кто-то есть, не опоздали ли мы с помощью?
– Сейчас и проверим.
Я двинулся к нашей перенесённой мастерской, где отыскал небольшой сварочный аппарат. В коридоре было несколько розеток, одной из которых, возле Пульта Управления, я и воспользовался. Прижав кабель массы с помощью распорки к стальной плите, я выбил электродом дугу и начал старательно греть металл у стены, на высоте около метра. Расплав продвигался туго, расходники сжигались один за другим, и, хотя в запасе было довольно много пачек, я начал опасаться, что их не хватит. Но вот, наконец, удалось приноровиться, дело пошло быстрее, уже образовался длинный прожиг, который я начал загибать по дуге к полу. Не зная, где находятся стержни запоров, было проще прорезать для начала отверстие в нижнем правом углу, где в пол могли уходить штыри автоматических засовов. Пришлось изрядно помучиться, поскольку плита была довольно толстая, больше двух сантиметров. Капли расплавленного металла то и дело летели мне под ноги, защищённые заранее надетым брезентовым фартуком. Наконец, когда удалось прожечь лист, обнаружилась пустота.
Прошло два часа, когда я, уже совсем потный, поднялся на затёкшие, трясущиеся от напряжения ноги, и кивнул Бахрому. Он уже стоял рядом с ломиком, который вставил в прожог и с силой нажал. Раздался хруст и стальной неровный кусок рухнул на бетонный пол. Обнажилась внутренняя часть затвора, где обнаружились два блокирующих штыря, уходящие в стеновые пазы. Как можно было догадаться, наверху располагалась такая же пара стержней. Щедро плеснул воды из баклажки, зашипело, взметнулись клубы пара. Открывшиеся штыри запоров я перерезал легко, после чего начал вскрывать вторую преграду, то есть, ещё один лист. И когда дуга прорвалась сквозь него, мы сквозь потрескивание разряда услышали слабый крик нескольких человек.
Ещё час усилий, благо, на этот раз толщина стали не превышала одного сантиметра. Пара литров воды на раскалённую прорезь, пар, упавший на ту сторону после сильного нажатия кусок металла. И вот из темноты отверстия выглянуло изможденное лицо совсем молодой девушки, которая прикрыла глаза рукой и шарахнулась обратно. Кто-то догадался выключить ближайшие лампы, оставив гореть дальние, так что возле двери образовалась зона сумрака и в отверстии снова показалась блондинистая макушка. За первой спасённой высунулись ещё три, вымазанные пылью, копотью и ещё непонятно чем, возможно, потёкшей косметикой. Волосы спутанные, по щекам льются слёзы, плечи стрясаются от рыданий. Когда мы помогли выбраться сквозь отверстие плачущим девицам, из мрака выглянули настороженные и не менее чумазые лица двух пареньков. Эти пролезли сами и встали перед нами, настороженно и недоверчиво щурясь из-под ладоней. Но мы приветливо улыбались, и они вроде расслабились.
Когда казалось, что уже всех спасли, и можно предложить им еду и душ, тем более, что от всех попахивало, мягко говоря, неприятно, в отверстии шевельнулась ещё одна фигура. В коридор на четвереньках вылез крепкий мужчина лет пятидесяти, в ужасно грязном и рваном пиджаке, с давно немытыми сальными волосами и сбившейся в колтуны бородой. На лицах спасённых я отметил сложную смесь неприязни и уважения. Они смотрели на него хмуро, но как-то виновато. Мужчина встал, отряхнул драные штаны и шагнул к нам, обдав густым запахом давно немытого тела.
– Разрешите представиться, Василий Александрович. Когда-то кандидат наук, специализирующийся в авиа– и ракетостроении, но с некоторых пор, в силу независящих от меня обстоятельств – лицо без определённого места жительства, или, говоря по-народному, бомж.
– Очень приятно. Меня зовут Север, такое вот необычное имя. Прежде, чем предложить вам наше гостеприимство, позвольте поинтересоваться, а как вы там все оказались?
– А вот пусть Анюта расскажет. – Бомж указал на ту девушку, которую мы увидели первой. Та молчала и мужчина улыбнулся. – Смелее, чего уж теперь. Исследователи, на мою голову.
– Ну… – Чумазая блондинка, выделявшаяся высоким ростом из всей группы, поправила волосы, наткнулась на спутанные пряди и скривилась. – Если коротко… Извините, а душ у вас есть? Да? Тогда совсем коротко, очень уж хочется помыться. В общем, мы в колледже учимся недалеко отсюда, в компьютерном. И наши одногруппники, Данила с Виктором, предложили нам с подругами вместо занятий пойти исследовать подземный ход, который они обнаружили на пустошах за заводом. Ну, не подумайте чего, просто мы дружили все. Ну, и мы согласились, хоть и не сразу. Но было интересно, мы запаслись водой, взяли бутерброды, фонарики и пошли. Спустились в колодец, а там коридор и в конце две двери тяжеленные одна за другой. Виктор сказал, что это тамбур и видно впереди бункер. Стало ещё интереснее.
Блондинка прервалась и кашлянула. Кто-то из собравшихся в коридоре людей передал воду и Бахром протянул баклажку рассказчице. Та приникла к горлышку почти с жадностью, потом с трудом оторвалась и передала пластиковую бутылку подругам, а те, напившись, поделились с парнями. Бомжу досталось всего несколько глотков, но ребята всё-таки выделили ему часть, и это говорило о многом в их пользу.
– Спасибо. Так вот. Мы начали освещать коридор фонарями, и тут из боковой комнаты вышел кто-то. Ребята сначала шарахнулись, но тут Алла завизжала и Виктор ударил. Потом и Данил тоже. Мы осветили, а это человек, и ребята его ногами уже бьют. Ну, мы их остановили. А Василий Александрович, это был он, встал, но ничего нам не сказал, только вытер кровь, которая из носа потекла, покачал головой и ушёл обратно в комнату. Мы пошли дальше. Много комнат, целых десять, в одной страшно воняло, кажется, там был устроен туалет, мы прикрыли дверь. Виктор всё время ругался, что бомжатник тут. Ничего не нашли, упёрлись в эту вот стальную плиту.
Анна помолчала, видимо, собираясь с мыслями, вздохнула и продолжила:
– А когда шли обратно, почувствовали, как пол затрясся. Потом гул. И тут Василий Александрович побежал к тем двум дверям и обе захлопнул. И сказал, чтобы мы обождали чуток, а сам стоит возле внутренней двери. Ребята снова хотели его бить, ну, мы их одёрнули, и попросили Василия Александровича открыть. А он говорит, что наверху что-то взорвалось. Данила ухватился за руль на двери, а там ржавое всё, заклинило. Или после запирания что-то сработало, чтобы не открыть. Предохранитель какой-нибудь. А потом снова пол тряхнуло, очень сильно, так, что мы все попадали. И грохот из-за тамбура. В общем, внутреннюю дверь мы так и не открыли. Что-то загудело тихонько под потолком, воздух стал свежее. Потом загорелся свет, мы обрадовались, но он минут через пять погас. Так и сидели в темноте, только иногда фонари включали.
Девушке было явно тяжело всё это переживать заново, она зябко обхватила себя за плечи и уселась прямо на пол:
– Сначала съели бутерброды, растянули на тот день и осталось на следующий. А потом есть хотелось, и Василий Александрович нам дал лапшу, Доширак. Потом дней через пять кончились пакетики с лапшой, которую мы просто замачивали холодной водой. А у Василия Александровича ещё был большой запас сухого хлеба, в больших мешках. Ели его, две недели. Следили по командирским часам, которые у Виктора, они механические и с датами. Потом и хлеб кончился. И уже два дня пьём одну воду, но вчера закончилась и она. Думали, что всё, умрём. Ещё вначале в эту дверь стучали, и потом, каждый день, иногда по несколько часов. А сегодня решили, что бесполезно. А потом вдруг потрескивание за ней, мы собрались все сюда, а на двери появилась красная точка, потом полоска, а потом вдруг сверкнуло. Вот и всё… Спасибо, что спасли нас. – Анна вдруг снова разрыдалась.
Спасённых врачи повели к душевым, которые делились на два блока, мужской и женский, а я убрал на место сварочный аппарат и попросил дежурных по кухне приготовить что-нибудь оголодавшим ребятам и мужчине. Сам же заглянул на склад, где Алеся сосредоточенно разбирала завалы принесённой добычи, в чём ей активно помогали две дородные женщины и трое стариков. Подумав, я решил навестить свои посадки, среди которых жили кошки, а заодно и Булку выгулять. Пусть удобрит почву. Дошёл до нашей жилой ячейки, включил свет, заметил, что ноутбук отсутствует, но вспомнил, что видел его на столе возле Алеси, видимо, она заносила найденное в списки.
Нацепив шлейку на радостно топчущуюся возле меня собаку, я взял её на руки, погасил лампу, выскользнул за полог, тщательно задёрнув его, и тихонько прошёл через погрузившуюся в полный мрак комнату. В длинном крыле коридора я увидел освещённых одинокой лампочкой над дверью Пульта Управления, вымытых и одетых в свежую одежду спасённых. Ребята гуськом заходили на кухню, благоухающую ароматами свежеприготовленной пищи, последним шагал кандидат наук, с удовольствием оглаживающий на себе чистые вещи. Когда за ними закрылась дверь, я отправился в оранжерею, легко найдя вход в полутьме. Проскользнул внутрь, опустил Булку на пол, и тут за моей спиной хлопнуло несколько выстрелов, явно со стороны жилого помещения. Туда с лаем и рычанием мимо оранжереи промчались собаки.
Рука метнулась к ремню, и я с облегчением нащупал Пернач, кобуру с которым просто забыл снять из-за трудного вечера. Выхватив пистолет, я бросил поводок, отпихнул ногой собаку от двери и осторожно выглянул. Мимо меня пробежали несколько мужчин, устремившись к Пульту Управления. Потянули на себя створку, но им навстречу грохнули два травмата, один из сунувшихся в проём отшатнулся назад и упал, скорчившись на полу, остальные отбежали в середину коридора. Из приоткрывшейся двери в их сторону выстрелили ещё несколько раз, но превышающее десяти метров расстояние почти предельное для травматического оружия. В ответ зачастили хлопки пистолетов.
Как я понял, нападающие завладели стволами, которые хранились в оружейке. Не долго думая, я переключил Пернач в режим стрельбы очередями и выпустил полмагазина в потолок над силуэтами мужчин. После чего прикрыл створку и через узкую щель громко приказал бросить оружие. Несколько выстрелов и звонких ударов по стальной двери. Высунув пистолет у самого пола, я наугад дал пару коротких очередей по ногам. Чей-то вскрик, и тут же звуки падающих на пол пистолетов, а затем срывающийся на фальцет голос:
– Не надо стрелять! Мы сдаёмся! Не убивайте, пожалуйста!
Глава 6. Только трое
Толкнув металлическую створку, я шагнул в коридор, направив Пернач в сторону поднявших руки мужчин. Из мастерской в узкую щель высунулся арбалет, следом за которым показался Костя, явно крайне растерянный из-за нештатной обстановки. Со стороны Пультовой неуверенно двигались Рамиль и Никита. Подоспели с кухни Арсен и Бахром, которые там задержались, видимо, беседуя с новенькими. Быстро подобрали брошенные пистолеты. Все ПМ, среди которых один модернизированный. А где же ТТ? Не там ли, где прозвучали первые выстрелы? Это ещё предстояло выяснить, а пока… Перед нами стояли пятеро парней едва за двадцать. Вряд ли они сами додумались до такого, их явно науськал Рахматулла. Глупо устраивать борьбу за власть, если ещё толком не освоились в убежище, и нет твёрдой уверенности в будущем. На такое могут пойти или слишком амбициозные, или легко попадающие под влияние. И здесь, кажется, второй случай. А может просто молодые и глупые. Решили разделаться с теми, кто ходит на поверхность? А дальше что? Сами поиском займутся? Вряд ли.
Со стороны спальных помещений раздался истошный женский крик. Рявкнув, чтобы пленных заперли, я побежал на голос, который тут же оборвался. Первая комната. Люди, в панике выскочившие из жилых ячеек, смотрят в сторону второй. Кинулся туда. За мной тяжело топали Костя и Никита. Второй дежурный вернулся на пост, соблюдая созданное нами правило, чтобы хоть один человек присутствовал возле пульта управления системами, важными для нашей жизни. В том зале, где была лежанка, выделенная нам с Алесей, тоже переполох, причитают женщины. Мужчины либо стоят у стен в нерешительности, либо толпятся у входа в коридор с санитарными и техническими комнатами. Но кто издал тот страшный крик – не понятно. И тут снова тот же голос: