– Амаки!! Керак эмас!
На бегу я лихорадочно вспоминал школьные уроки узбекского языка. Вернее, то, что отложилось в голове после тех уроков. «Амаки» – дядя, а вот «керак эмас»… кажется, «не надо». Растолкал толпу, проскочил коридор. В дезинфекционной на полу распростёрлась на защитном костюме девушка, разметав по полу чёрные волосы. Никита присел, осторожно взял её за плечо и повернул лицом к нам. Это оказалась секретарша, которая сидела в приёмной Рахматуллы Олимовича. Как я помнил, её звали Барно. Красивое лицо было «украшено» красным пятном на пол-лица и разбитой об пол бровью с несколькими сбегающими по виску каплями крови. Раздался стон, и девушка приоткрыла глаза. Губы шевельнулись, раздался слабый голос:
– Он… ушёл?
– Кто? Про какого дядю ты кричала?
– Амаки. Рахматулла Олимович… Он дядя мой.
Девушке помогли сесть, подбежал Сарвар, приложил к брови пострадавшей смоченный спиртом тампон. Потом её довели до жилого помещения и посадили на ближайший топчан. Подали воды, но руки Барно тряслись, и край стакана постоянно звякал о зубы. Кое-как справившись с несколькими глотками, девушка отставила посуду в сторону, коснулась рукой покрасневшей щеки и вдруг разрыдалась. Она что-то быстро говорила по-узбекски, глотая чуть ли не половину каждого слова, и её не мог понять никто из присутствующих, судя по недоуменным взглядам. Костя легонько тряхнул её за плечо и пробасил:
– Ну, успокойся. Что произошло-то? Толком можешь сказать?
– Я спала. Людей много, поэтому в домашней одежде. Проснулась от ладони, зажавшей рот. Он рядом стоит. Схватил меня за руку, сдёрнул на пол и потянул за собой. Я пошла, не понимая, что ему надо. А он в туда, где комплекты висят. Дверь закрыл и говорит: «Надевай костюм, быстро, мы уходим». Я спросила, зачем. И сказала, что не хочу наверх. А он швырнул мне костюм, говорит: «Быстро»… а сам злой такой. Я стою, не понимаю ничего, а он уже надел костюм и начал другие ножом резать…
– Что!!! – Костя подскочил, как ужаленный, и кинулся в дезинфекционную. Окружающие, по мере того, как вникали в смысл сказанных слов, начали проявлять беспокойство. Кто-то сыпал проклятиями и матом, кто-то начинал молиться. Послышались возгласы, что мы все погибнем. Меня тоже словно подбросило, сердце тревожно сжалось и чуть не остановилось. Если мы остались без возможности выходить на поверхность, то точно погибнем. Но тут вспомнился костюм, на котором лежала девушка, те, что буквально недавно передали врачам, да ещё один, начинённый Матвеем. На сердце малость отлегло. Вернулся Константин с несколькими ОЗК, или химзой, как их называл Арсен. Они действительно были располосованы на ленты. Чтобы не началась паника, пришлось снова изобразить Ленина на броневике, запрыгнув на топчан, где сидела Барно, и удерживаясь рукой за верхний ярус. Сверху я прекрасно видел всех, в том числе и прибежавшую в панике Алесю, которая пробиралась сквозь толпу:
– Внимание! Ничего особо страшного не случилось. У нас есть ещё три костюма! Нет, четыре, один для нас спасла Барно, за что спасибо ей огромное от всего сообщества. – Я спрыгнул, обнял пробившуюся ко мне жену, и повернулся к девушке. – Продолжай.
– Я уронила костюм, хотела его удержать. Ухватила за руку, а он схватил меня за волосы и отшвырнул. Я закричала от боли. Он снова начал резать комплекты и очень нехорошо ругался, я никогда не видела его таким. Потом он надел противогаз, кинулся ко мне, схватил за руку и потянул, я закричала «Не надо», начала вырываться. Тогда он ударил меня по лицу, я упала на пол и больше ничего не помню. Только открыла глаза и увидела вас.
Взглянув на окруживших нас людей, я кивнул своим соратникам и отошёл в сторону. К Барно подсели женщины, утешая её и о чём-то расспрашивая. Когда Костя и Никита подтянулись, я стоял возле нашей с Алесей жилой ячейки и рассматривал пулевые отверстия в пологе. Насчитал четыре. Потом откинул брезент и увидел, что столько же прорех имеется в простыне и, соответственно, в матрасе. Этот гад стрелял не только в меня, он рассчитывал убить и мою жену. И вот только за это я очень постараюсь его найти, забрать у него прямо там, на поверхности, защитный комплект и оружие, а потом оставить гнить с букетом вирусов. Я двинулся к мастерской. Парни переглянулись и молча зашагали рядом, всё поняв и без слов.
Пятерым сообщникам Рахматуллы предстояло посидеть денёк в пустом подсобном помещении возле мастерской, поскольку нам было не до них. Предстояли более важные задачи, которые и решили обсудить на малом совете. В него включили представителей от каждой сферы деятельности в убежище, как я и планировал ранее. И на повестке стоял вопрос, где найти химзащиту взамен испорченной. Предложений выдвигалось много, начиная от починки разрезанных костюмов, что мне представлялось сомнительным и неосуществимым, до посещения большого магазина спецодежды в центре города. Наиболее достижимым выглядел вариант вылазки до ближайшей войсковой части либо к Военторгу. И когда решали, куда реальнее добраться, Бахром неуверенно поднял руку, прося слово:
– А в пожарной части таких костюмов не может быть? Она ведь прямо на нашей улице. И здесь промзона, химические вещества, может у них есть спецзащита на случай масштабного ЧП?
– Ты знаешь, а ведь верно. – Я тут же загорелся этой идеей. – У пожарных обязательно на складе должны быть подобные костюмы. Может и не войсковые, но защищающие от химии и газов. Значит, и бактерии с вирусами не должны проникнуть. Но полным составом двигаться мы в любом случае не можем. Матвею необходим постоянный медицинский контроль, а значит, одну химзу мы должны оставить врачам. В нашем распоряжении остаются три. То есть, и на поверхность смогут выйти только трое.
Вызвались в это поиск Рамиль-ролевик и Арсен, причём второй исключительно по той простой причине, что на этот раз можно будет вооружиться карабинами, а не только пистолетами. А там, глядишь, и возможность пострелять появится. Но поскольку все прошедшие события отняли у нас изрядно от ночного сна, выход запланировали через день на обеденное время, чтобы успеть тщательно подготовить экипировку и отдохнуть. Ведь, хоть маршрут у нас был короткий, меньше километра, на обратном пути предстояло нести груз, а для этого нужен запас сил. Бойцы разошлись спасть, а я позвал жену и вернулся за собакой, которая уже давно скреблась изнутри в закрытую дверь оранжереи, повизгивая от отчаяния, что про неё забыли. Погуляв с радостно бегающей вокруг нас и подпрыгивающей Булкой, мы ещё немного полюбовались растущими кустиками амаранта и картошки. Потом добрались до своей жилой ячейки и, махнув рукой на дыры в простыне, почти сразу заснули.
На следующий день собирались, пересматривая снаряжение. Костюм Матвея медики тщательно дезинфицировали, а мы проверяли противогазы, которые озверевший Рахматулла не успел испортить. Их у нас было в достатке. Поскольку выдвигались втроём, два латных доспеха выбрали мои соратники, а я удовольствовался славянским пластинчатым панцирем Онцифор7 из нержавейки. Купольный шлем-ерихонка8 с щитковым забралом, бармица из стальной чешуи, почти европейские латные наручи и поножи. Щит я предпочитал цельнометаллический, круглый. Рамиль к европейским латам взял прямоугольный щит-тарч9 и классический тесак-фальшион10. Арсен решил вооружиться алебардой; уже давно проверено на соревнованиях, что длинномерное оружие в слаженно действующей боевой группе играет не последнюю роль. У обоих соратников экипировку завершали шлемы-топфхельмы11 с немного расширенными смотровыми отверстиями, для увеличения обзора.
Выдвинулись, как и планировали, на следующий после сборов день, к обеду, благо, погода была пасмурная. Вообще в последнее время даже солнечные дни можно было назвать таковыми с натяжечкой. Ясная погода держалась несколько часов, потом небо затягивали густые слои облаков, и эти перемены тревожили, поскольку были несвойственны этому времени года. Но жара оставалась, точнее, сводящая с ума духота. Облачный покров накрывал город, словно крышкой кастрюли, в которой очень быстро поднималась температура. Именно поэтому мы уже привычно обливались потом, шагая по улице в глубину промзоны. Именно там, пройдя мимо всех крупных заводов, растянувшихся вдоль широкой дороги, мы должны были свернуть в приметные ворота со звёздами, за которыми и находилась небольшая пожарная часть.
Ржавеющего транспорта на этом отрезке пути было меньше, чем на уже осмотренной части улицы, и погибшие встречались реже. И это радовало, поскольку мы не стали брать с собой ни канистры с бензином, ни багры. Руки были заняты карабинами. Из-за малого количества бойцов в команде, приходилось вертеть головами едва ли не на 360 градусов. Опасаться приходилось как четвероногих хищников, так и двуногих. Я всё ещё помнил стаю собак. Тогда они были сыты, но так ли удачно у них с добычей каждый день? К слову, я стал замечать всё больше животных по мере движения мимо заводов. Вон за открытыми воротами мелькнули несколько кошек, что странно, обычно они не собираются в стаи. На противоположной стороне, между крайними домами частного сектора и небольшой гостиницей, мирно паслись на газоне три крупных быка, позади которых виднелось с полдесятка коров и пара телят. Пролетела стайка птиц. Жизнь возвращалась в город. А может и не исчезала из него полностью.
Когда проходили мимо кондитерской фабрики, в глубине её территории за чуть приоткрытой створкой я различил брошенную арбу. Что означало успешный переезд врачей из соседствующей с нашим убежищем клиники. Я мысленно порадовался за Романа, надеясь, что он действительно хорошо устроился на новом месте. Возможно, он нашёл ещё выживших, и помог им как медик, получив в ответ искреннюю признательность, а не нож в бок. Когда мысли свернули к холодному оружию, пальцы в латной перчатке крепче сжали короткую пистолетную рукоять CAR-15. На этот раз пришлось отказаться от стальных рукавиц, поскольку в них управиться с карабинами не представлялось возможным. Словно почувствовав мою тревогу, Рамиль с Арсеном тоже повели стволами из стороны в сторону. Первый следил за местностью впереди, второй прикрывал наш тыл.
Дальше слева потянулся забор комбината, производящего масло и маргарин, а справа – завод лёгких металлоконструкций. И если первый ещё представлял некоторый интерес как источник продуктов, то на втором мы могли разжиться разве что инструментами и электродами, да сварочной проволокой. Арматура и уголок пока нам были ни к чему, да и перевозить было не на чем, а листовой металл здесь имелся только оцинкованный, рулонный, из которого доспехи только ролевикам штамповать. Кстати, о ролевиках. Рамиль, по всей видимости, устал быть собранным и внимательным, и начал осматривать цеха, уже совершенно не глядя на дорогу впереди. А мы как раз приближались к нашей цели, о чём я и напомнил всем по голосовой связи. И место тут интересное для осмотров в будущем. Слева небольшое предприятие по изготовлению металлоизделий, там и с нержавейкой работают. А чуть дальше – таможенные склады. Справа – завод сантехнического оборудования, где можно много полезного найти.
Впереди, по правую руку, показался забор пожарной части. Но до него ещё метров сто, сначала нужно пройти мимо небольшой столовой и алкомаркета. А где алкоголь, там жди неприятностей. И они не заставили себя долго ждать. Дальше, за пожаркой, виднелся переезд. После него начинались частные дома, среди которых одиноко возвышалось общежитие. Не сказать, что район очень людный, но… Взвыла сирена КАМАЗа, застывшего в день Катастрофы возле ворот таможенного склада, откуда буквально через минуту появились человек десять. Столько же отрезало нам путь назад, выйдя с территории завода, в подвалах которого, видимо, и спаслись. Несколько человек вышли из столовой и полдюжины из пивной. Со стороны махали двигались еще человек пятнадцать. Больше сорока человек, пусть и не отличающихся здоровеем, а нас только трое. Просто задавят числом. А тем временем раздались крики:
– Военные. Это они всё устроили. Бей тварей!
– Где обещанная эвакуация? Наши дети умерли!
– Убить их! – Лица, искаженные гневом и болезнями, обращены к нам. рты перекошены криками.
Полста метров – приличная дистанция для больных людей, да еще и вооружённых шанцевым инструментом, то есть, лопатами, кирками, ломиками и топорами. Это до первых двух групп столько. Те, что были в столовой – ближе, всего метрах в тридцати, а вот группа впереди аж стометровку должна преодолеть. Нас же отделяло от пожарной части всего ничего. И это ничего нужно было пробежать очень быстро, поскольку я решил занять оборону в КПП, именно там у нас были шансы отмахаться всего на две стороны. Да и огнестрел обеспечит нам изрядные шансы выжить в этой передряге. Которые я и решил повысить, выпустив очередь в самую близкую группу. Патронов десять можно смело записывать в минус, у противников же первые потери – три человека скатились со ступенек пивной, остальные юркнули внутрь. Отлично, не будут мешать нам достичь цели. Оставшиеся десять метров бежали, как могли быстро, хотя и не выкладывались, чтобы потом не задыхаться.
На КПП пусто, трупов нет, что радует. Ветер врывается в открытое окно, обращённое в проходной коридор с турникетом, вращение которого я поспешил заблокировать. Проход широкий, поэтому по бокам от стоящей в центре вертушки приварены решётки, достаточно высокие, чтобы с ходу не перепрыгнуть. Идеальное место для обороны. Главное, чтобы в тыл не залезли. Но пока я занял первую линию обороны в дверях, рядом опустился на колено Арсен, забросив алебарду внутрь проходной. Ещё две короткие очереди из CAR в сторону таможенного склада через дорогу, и пустой рожок отправился в подсумок, откуда на смену был извлечён полный. Разбрасываться магазинами не стоило, поэтому пришлось тратить лишнее время. Четыре человека покатились в пыли, причём насмерть срезал, кажется, только одного. Позади меня Арсен бил одиночными. На большее, к сожалению, Арки не способны, автоматический огонь у них не предусмотрен.
– Винтовка буквально сделана для меня! – пробубнил наш спец по оружию. – У меня и имя с этих двух букв начинается. Пять выстрелов и только два «в молоко». Хотя, без пристрелки попадаю я хреновато, только одного насмерть, кажется. Остальных двоих только зацепило, хоть и неслабо.
– Болтай поменьше. Петросян, блин.
– Не, старшой, моя фамилия Оганесян. Блин, они за угол забора ушли. Сейчас через ограду полезут и через территорию пожарки подойдут. Рамиль, держи забор! Через внутреннюю дверь.
– Иди подстрахуй его. Те, с завода и из столовой, тоже могут через забор махнуть, прямо возле пивной. А вот те, что из «наливайки» – напуганы, так что, скорее всего не полезут. Или не сразу полезут.
Пока мы обсуждали текущие проблемы, в том числе и уместность разговорчиков в бою, я не забывал бить короткими очередями вдоль улицы. Но счёт шёл уже на минуты до того, как противник подойдёт вплотную. А свалить на асфальт удалось только восьмерых, из которых трое были из заводской группы. От таможни бежали шестеро, двое были подранены, но, похоже, только озверели. Из-за угла от столовой выбежали ещё пятеро. Десять метров. Пора отходить на позиции, тем более, что Арсен уже исчез в глубине коридора. Выпустив остаток рожка в ближайших двоих мужиков, с жилетками дорожных рабочих, я, отметив, что они валятся под ноги бегущим следом, шагнул внутрь КПП и протиснулся сквозь щель турникета. Разблокировал его, довернул и снова поставил на блок. Теперь лазеек не было, но и время истекло. Единственное, что я успел, это поднять щит, подбегая к вертушке из комнаты дежурного, принять удар лопаты и нанести ответный секирой.
Параллельно я всё прислушивался к тому, что происходит с противоположной стороны проходной. Выстрелы периодически раздавались, но почему-то только из одного ствола. «Стреляй, твою налево!» – раздался окрик Арсена. Но вторая винтовка так и не зазвучала. Мельком обернувшись, я увидел, что Рамиль отступает вглубь КПП. Следом за ним вбежал Арсен, подняв на ходу с пола алебарду и положив под ноги винтовку. Ухватив ролевика за плечо, Оганесян остановил его отступление, отобрал Арку, после чего заставил поднять тарч, подтолкнув под локоть щитовую руку парня.
– Рамиль, соберись. – Мне приходилось отмахиваться всё энергичнее, благо, что турникет хорошо сдерживал нападающих. – Ты уже был на турнирах. Здесь то же самое. Так что бей, мандражировать будешь потом.