— Наталья, кто это?
— Никто, — даже не оглянулась. — Не имею понятия. Бомж какой-то. Или наркоман… никто…
Вот именно. В тот вечер Фил и стал этим НИКТО для всего мира, потому что только в матери и заключался смысл. А мир теперь сузился до размеров пустой квартиры.
***
Наше время
Я так отчаянно сдерживала себя, что когда Вадим замолчал и посмотрел на меня, прикусила дрожащую нижнюю губу.
— Мария, не надо. Я ведь не для этого рассказал… понимаешь…
Но все же не справившись с собой, я спрятала лицо в ладонях — горячие слезы жгли глаза. Однако внезапно цепкие пальцы ухватились за мои запястья, и Филатов вынудил посмотреть на него. Большие, такие глубокомысленные, черные глаза заглянули в самую душу. Вадим сказал, понизив голос:
— Глупенькая, это неминуемо, понимаешь, о чем я? Просто наслаждайся, живи свободой, не ищи подвохов, не анализируй. Просто живи, Мария. Просто будь со мной. До самого конца. Обещаешь?
Черт пойми что.
— Обещаю.
Моргнула, смахивая слезы, что тут же скользнули вниз по щекам.
Фил утер их пальцами и, наклонившись, мягко коснулся губами моего лба.
— Моя отчаянная Мария.
И эти три слова согрели вусмерть перепуганную душу, в которую я умудрилась впустить такого человека, как Вадим. А какого человека? Настоящего.
Подавшись вперед, я прижалась к нему всем телом, а он уткнулся носом в мех моей куртки, тихо пробормотав:
— Сейчас удавишь.
И я так искренне рассмеялась, отпуская Фила, что тот и сам широко улыбнулся, глядя на меня с неожиданной и долгожданной нежностью, а потом вдруг проговорил:
— А ужастик твой — говно, раз я умудрился вырубиться.
Так мы и решили: ужастики — говно. Есть только мы. А, и кстати, Костя с Юлькой тоже, пропавшие на несколько дней. Пора бы выйти на связь, хотя и не хочется…
========== Глава девятая ==========
Дважды ткнувшись лбом в кран, я пыталась почистить зубы и мысленно при этом проклинала свою неуемную натуру. Вот кто просил торчать в интернете до четырех утра? А все потому, что Вадим не остался на ночь. Он еще прошлым вечером ушел, а я от скуки и безделья шаталась по квартире, пока вдруг не решила посмотреть что-нибудь интересненькое. Вот именно это «интересненькое» и увлекло меня до утра, а потом еще и в оставшиеся пару часов снились главные герои просмотренных фильмов.
Теперь вот мне приходится бегать по квартире и, матерясь, собирать свои вещи: мобильник, влажные салфетки, ключи, парочка бутербродов в пищевой пленке и кошелек с деньгами. Все это было заброшено в сумку.
После окончания рабочего дня планировалось встретиться с Юлей. Она сама мне позвонила, но говорили мы как-то натянуто, безнадежно грустно, все время вспоминая о Михе. Мне было так паршиво, что в итоге я попросила перенести разговор на вечер, а затем поспешно повесила трубку. Но только утром, собираясь на работу, я вдруг вспомнила, что меня собирался встретить Фил.
Ну и ладно. Вместе прогуляемся. Втроем. Хотя на самом деле мне хотелось поскорее прожить этот день и увидеть Вадима, чтобы остаться с ним наедине. Просто помолчать вместе или просто поговорить…
Как ни странно смена проходила более чем гладко. Никто не наезжал, не предъявлял претензий и не пытался насолить.
Меня это могло бы радовать, если бы не совершенно неуместное тягучее чувство в груди. Оно не проходило. Вообще никак.
Едва ли рабочий день подошел к своему завершению, я ринулась приводить в порядок, закрепленные за мной полки: бегала на склад, нагружала тележку недостающим товаром и, выкатив ее в зал, расставляла и раскладывала баночки, пачки, упаковки по полкам. Наконец и с этим покончив, я переоделась, попрощалась с девчонками и выскочила на улицу. Охранник снова запер за мной дверь, а я улыбнулась ему через стекло. Тот отсалютовал мне и вернулся к кассиршам, что трепались у выхода, приводя себя в порядок перед отъездом домой.
Юлька выскочила из-за угла. Я весело рассмеялась и уставилась мимо нее в надежде, что и Фил тоже вот-вот выйдет оттуда. Но увы.
— А где Вадим? — задала я вопрос, в ответ на который подруга тут же вылупилась на меня и развела руками.
— Ты серьезно? — проговорила она обиженно. — Для того мы и встретились, чтобы поговорить об этом наркомане? Ты вообще за свои действия отвечаешь, Маш? Миха-то уже «отошел». А тебе все мало. Хочешь еще горя тяпнуть?
— Вот суки! — вдруг выкрикнула я, саму себя, признаться, напугав. — Как же вы достали…
Последнее прошептала и попятилась от Юльки.
— Эй… ты рехнулась, что ли? — растерянно спросила девушка, уже не считавшаяся моей подругой. Друзья не читают нравоучений и не предъявляют претензий. Это участь тех, кто скучно живет.
— Да, — кивнула я и, развернувшись, пошла прочь.
Филатов за мной не пришел. От этого стало еще хуже. Некуда было податься. Я не хотела ехать домой, но все равно поехала. Слишком замерзла, опасалась простудиться. Под ногами расстилались лужи, образовавшись из-за подтаявшего снега. Оттепель. Так всегда перед сильными морозами. А потом гребаный гололед.
Дома я быстро привела себя в норму, благодаря сухой теплой одежде, чашке горячего чая и какого-то старого рождественского фильма, что шел по телевизору. Не особо интересуясь сюжетом, просто сидела и заставляла себя смотреть на экран. Нельзя было думать о Вадиме, но я думала. Не могла справиться с тревогой.
Так прошло достаточно много времени, если судить по закончившемуся фильму, пока вдруг не раздалась трель дверного звонка. Подскочив я сорвалась с места и, не глядя в глазок, распахнула дверь и онемела. На пороге стоял Филатов с полупустой бутылкой пива. Он не был пьян в стельку, но все же немного пошатывался.
Я ошеломленно попятилась и встала спиной к стене, на кончиках пальцев ощутив холод. Вадим смотрел на меня так, словно решился на что-то страшное. Ком, застрявший в горле, не давал нормально вдохнуть, и я, приоткрыв рот, дышала отрывисто, так, словно только что вернулась с пробежки.
— Полночь уже… давно… — зачем-то выдавила я.
Он вошел, ногой шарахнул по двери, и та с грохотом захлопнулась. Фил поднес бутылку к губам, и я уставилась на его руку, всю окровавленную, со счесанными костяшками и опухшими пальцами. И только в тот миг увидела, что вся одежда Вадима перепачкана, а в некоторых местах даже порвана: карман джинсов несуразно болтался вдоль бедра, словно язык измученного пса; косуха разошлась по шву на плече; на ботинки налипла грязь.
— Я знаю, — отрезал Фил хрипловато и как-то упрямо шагнул ко мне. Схватил за шиворот и прижал к себе так, что мои легкие свернулись и развернуться не обещали. — Прости… — он втянул носом воздух, вдыхая запах моих волос и добавил, — просто прости, ладно? Я не хотел.
— Что… — отодвинулась, не без труда, конечно. — Что ты сделал, Вадим?
— Подрался.
— Я вижу. С кем?
Он вздохнул, опустил голову, подумал немного, а затем поднял глаза, и от этого взгляда у меня что-то сжалось внутри. Так странно было видеть смятение, подавленность и растерянность в темном силуэте этого «монаха нашего времени», что я подалась к нему и повторила:
— С кем ты подрался?
Фил посуровел и уставился на меня уже исподлобья, вынуждая притихнуть. Но все-таки ответил, тихо, ровно и бескомпромиссно чеканя:
— Мария, пойми, я никому не позволю причинить тебе вред. Просто так вышло, двое из компании Каспера, решили проследить за мной, чтобы добраться до тебя. Я повел их другой дорогой. Той, где мне могли помочь. Саня подсказал, когда нас будут ждать. Друзья твоего брата на редкость шустрые и смышленые. Они чуть не «завалили» одного из тех придурков…
— Ты об убийстве? — прошептала я.
— Именно.
Снова отхлебнув пива, Вадим покачал головой, при этом хмыкнув, и спросил, так и продолжив таращиться на горлышко пустеющей тары:
— Ты злишься? Знаю, что так и есть. Ты всегда на меня злишься. Но и прощаешь тоже всегда.
— Вот потому и не зарывайся, — резанула грубо и ушла на кухню, чувствуя как дрожат руки от беспокойства за этого ненормального.
Филатов закопошился в прихожей и, скинув ботинки и куртку, вошел следом за мной. Сел на стул, громко звякнув бутылкой о столешницу, и попросил:
— Посмотри на меня.
Я удивленно вырвалась из задумчивости и вскинула на него подозрительный взор. Фил глядел испытующе, слегка прищурившись, а потом сказал:
— Знаешь, я с самого начала не пытался тебя отшить. Я вообще ничего не добивался от тебя. Мне было плевать, но в то же время любопытно. Ты та, кто не может быть с человеком, подобным мне. Я — отстой. Простой чувак из подворотни, тупо затесавшийся в твое пространство. У тебя есть семья… крутой брат со связями. Он помогать мне бросился ради тебя. Потом Санька вдруг решил, что способен вытащить меня из… всего этого. И тоже ради тебя. Посмотри, Мария, все вокруг готовы помогать тебе. Все любят тебя. А я… что я? На кой-хер я вообще здесь нужен? То есть… — Филатов растерянно развел руками. — Что я забыл рядом с тобой? Ты хотя бы осознаешь, насколько сильно можешь ошибаться во мне? Маш… Машка… Мария. Очнись ты, а! Раскрой глаза. Я конченный «торчок» и даже не скрываю этого. Моя мать — шлюха, насосавшая на крутую тачку за спиной у отца. А он, в свою очередь, полный урод, который сам свалил к молодой бабе. Что за блядский мир…
И он замолчал. Я тоже не вымолвила ни слова, потому что поняла: впервые за все время Фил со мной полностью откровенен и честен. Он никогда не лгал, но и не открывался мне. Кроме поведанной истории о матери конечно. Но вот теперь, сидя у меня на кухне, Вадим внезапно ссутулился, словно прибитый жизнью подросток. Он нуждался в любви, как бы сопливо это не звучало.
Я тихонько присела рядом, коснувшись его пораненной руки, а он удивленно повернулся ко мне и внимательно заглянул в глаза.
— Ты уверена, что хочешь видеть это чуть ли не ежедневно? — спросил хрипловато.
А я невпопад и с глупой улыбкой:
— У тебя красивые губы. И глаза тоже… — Филатов моргнул, оставаясь серьезным, и я добавила, — и мне важно, чтобы ты жил. Понятно, что ты вечно лезешь на рожон, сам нарываешься на проблемы. Но просто живи, ладно?
Вадим, будто поражаясь моему упрямству, покачал головой, закатив глаза, и, притянув к себе за плечи, просто обнял. Чмокнул в лоб и пробормотал:
— Ненормальная.
— Псих.
— Одно и то же.
А я:
— Вот именно.
***
Не люби меня, нет, не люби меня,
Будь со мною грубее, активнее.
Не проси у меня ты прощения,
Соверши надо мной извращение…
Агата Кристи «Извращение» ©
В оконном стекле отражалось мое лицо — бледное расплывчатое пятно. Я находилась в квартире Фила. Он сидел рядом, лицом ко мне, а я к нему — боком. Безмолвно пялилась на себя, потом искала глазами в потемневшем небе яркие звезды. Их не было. Чертовски обидно.
Фил курил, и я, наконец, нашла для себя окончательное занятие — разглядывание клубящегося дыма. Плавными движениями рук ловила едкие растворяющиеся в воздухе узоры и улыбалась. Мы покурили вместе. Я не отнекивалась, но Вадим и не предлагал. Он не хотел мне это позволять, но стоило лишь самому задурманить разум, как на мои действия Фил уже не обратил внимания. Просто не заметил, а очнулся в тот миг, когда я, затянувшись, жутко закашлялась. Отказавшись от повторной затяжки, предпочла запить эту дрянь вином, но дым уже произвел эффект на мой неприспособленный разум — я улетела.
— Знаешь, под музыку это заходит гораздо лучше… — томно проговорил Филатов. Или мне лишь казалось? — А ты никогда не думала, под какие музыкальные темы занялась бы сексом? Чувственно… или, наоборот, дико.
Я, захлопав ресницами, прищурилась и отвлеклась от своего занятия.
— Нет…, а ты думал?
— Да.
Фил встал и подошел к стерео установке. Ну это я ее так назвала, а на деле — музыкальный центр. Плавно прожужжал дисковод, тихо щелкнул, закрывшись, и по комнате поплыли знакомые антиутопические, мрачные и невыносимо депрессивные треки группы «Агата Кристи». Вадим знал, что конкретно включить: именно ту песню, которая в подобном состоянии заставит двигаться плавно и даже чуть заторможено. Ту, что вынудит меня прикрыть глаза, но так, чтобы видеть лицо оглянувшегося Фила и осознавать, насколько он необычен, притягателен и сексуален.
Стоит, курит, наблюдает…
Филатов ждал чего-то, и я предполагала — именно моих дальнейших действий.
Встав на диване, я принялась неспешно раздеваться. Он смотрел на это с таким выражением лица, словно пытался сдержать себя и не наброситься. Боже, как это льстило, как подталкивало вперед, дальше…
И я не смущалась вовсе, что само по себе было странным. Ведь распущенной или аморальной меня не назовешь. Но только не сейчас, не перед ним.
Филатов затянулся еще раз, затушил окурок, выпустил дым и, уставившись на меня исподлобья своими дикими, совершенно безумными глазами, стянул через голову футболку, обнажая татуированный торс. Я уже стояла перед Вадимом в нижнем белье, а когда он взялся пальцами за пуговицу ширинки, во рту тут же пересохло. Внутри все завязалось в ком, а голова, затуманенная и немного гудящая, и вовсе пошла кругом.
Фил приблизился, все так же молча, и мне удалось поймать его за руки, чтобы притянуть к себе. Но тот мягко оттолкнул меня, сжал мои запястья и вынудил присесть. Я подогнула под себя ноги и подняла на Филатова внимательный взгляд. Он, играя на публику, то есть для меня, расстегнул эту чертову ширинку, потом спокойно и невозмутимо разделся полностью. Я жадно его рассматривала и просто не узнавала себя. Но каждая попытка прикоснуться к Филу сталкивалась с его сопротивлением. Он играл со мной. Потом наклонился и снял мой бюстгальтер, отбросил его в сторону и, приподняв меня за бедра, стянул и трусы.
Теплые пальцы Вадима скользнули по ключицам. С моих губ сорвался судорожный вздох.
Это абсолютно выбивало из реальности, у меня сносило крышу. От того, как Фил целовал, прижимался, как спустил на пол, поставив на колени и вынудив облокотиться о диван, прижал к нему животом. Как сзади тоже встал на колени и, поглаживая пальцами мои бедра, вынудил развести ноги шире.
Я ахнула, широко раскрыв глаза, когда ощутила эрекцию Вадима. Он не дал опомниться, тут же скользнул внутрь. Громко застонав, вцепилась руками в покрывало и стиснула его до побелевших костяшек пальцев. Фил не торопился, двигался умопомрачительно медленно, при этом обдавая мою щеку жарким дыханием. Второй рукой скользил по внутренней стороне бедра.
Я откинулась на его плечо, закрыв глаза. Музыка вкупе с вином и «дурью» создавала совершенно непередаваемую атмосферу. Это был сплошной эротизм в истинном его проявлении. Пошлость отошла на задний план, уступив место чувственности, медлительности, горячему шепоту, от которого я улетала, просто падала в неизвестность.
— Хочу… хочу видеть твое лицо… — пробормотал Вадим, отодвигаясь, и, подняв меня, уложил на диван.
Однако устроившись сверху, он снова вошел крайне медленно и осторожно, будто я могла рассыпаться, будто и не он вовсе «напал» на меня в первый раз, когда дожидался моего возвращения в город.
Обхватив мою голову руками, Вадим смотрел в глаза, снова в самую их глубину, и мне хотелось жить. Серьезно. Не ради секса с ним, а ради вот этого взгляда. Ради вибрирующей внутри этого человека энергии. Ради него…
Мы таяли вместе, отдаваясь друг другу так, как если бы прощались навеки. Это не пугало, но лишь на тот момент. Однако все же заставляло задуматься…, но потом, позже, уже после…
А пока я видела лишь эти черные, будто неизведанные дыры космоса, которые затягивали меня все глубже, и шла я на это совершенно добровольно…
***
В этот день в моей квартире было непривычно шумно и многолюдно. Причина: день рождения Кости. А у меня собрались только потому, что больше негде было. Тратить деньги на кафе или клуб не хотелось, а вечеринка дома — самое то. Правда, я подозревала, что вскоре нагрянут соседи со своими претензиями.
Музыка играла негромко — по моей просьбе, — ребята тоже не слишком шумели. Тем более что было нас тут всего-то пятеро: мы с Юлькой, с которой замяли недавний конфликт; Вадим, Костя и некий Андрюха, чуть позже прибыл незнакомый мне Илья.