Первое, что увидела, оказавшись на улице, это черный мотоцикл и того мальчишку. Он держал два шлема. Но главное было вовсе не это. Неподалеку мялась небольшая толпа зевак, и все присутствующие таращились куда-то вверх.
Похолодев от ужаса, я сбежала с крыльца и присоединилась к «наблюдателям».
Вот чертов дебил!
— Вадим! Слезай немедленно! Придурок ты! — проорала, глядя на темную фигуру Филатова, который уже успел добраться до третьего этажа.
— Ай-яй, какой у тебя паренек, — тут же заверещали бабули, разглядев во мне объект для своих нравоучений. — Совсем мозгов нет.
— Да наркоман, ясно же! — выдала еще одна «мадама».
— Конечно, — рыкнула я на нее. — Мы оба такие. Так что лучше помалкивайте.
Фил, тем временем, спускался. В самом низу удачно спрыгнул, и все понемногу начали расходиться, потеряв интерес к происходящему. Трагедии-то не предоставили. Вот и стало скучно.
— Ты вообще, что ли, ненормальный?! — налетела я на Филатова. — Чем думаешь? Задницей, что ли? Ты же мог разбиться!
С умилением наблюдая за моими яростными движениями, Вадим молчал, а потом, когда я притихла, сказал, натягивая кожаные перчатки:
— Не ссы, так быстро от меня не отделаешься, — кивнул в сторону мотоцикла. — Поехали, погоняем по городу, — и добавил: — Пять минут прошло, а ты все не спускалась, я привык держать слово.
— Идиот.
— Святоша.
Поджав губы, отвернулась и снова уставилась на сверкающего, но уже немного потрепанного железного зверя.
— Это твой? — спросила, оглянувшись.
Филатов, застегивая куртку, приблизился к мотоциклу и, перекинув ногу, устроился на нем, дожидаясь меня. Мальчишка протянул ему оба шлема и, нагло мне подмигнув, убежал.
— Садись давай. Застыла на месте. Нет времени.
— Что за спешка? — проворчала я, все же подойдя к Филу, и устроилась позади него. — Вечно куда-то прешь.
— Времени мало, — упрямо повторил Вадим и надел шлем. Второй пришлось напялить мне.
Я чуть не заорала, когда этот ненормальный, заведя мотоцикл, рванул с места. Едва успела вцепиться в его плечи. Потом лихорадочно переместила руки на живот Фила и стиснула его кожаную куртку с такой силой, что, казалось, уже никто и никогда не сможет меня оторвать.
Мы неслись по городу, оставляя позади недовольство водителей, не перестающих сигналить нам вслед. Признаться, такого выброса адреналина у меня не было со времен первого посещения аттракционов в парке Челюскинцев. А было это лет десять назад, когда мы с родителями приехали в Минск в качестве небольшой экскурсии, попутно посетив парочку известных мест. Среди них был рынок Ждановичи, парк Горького и тот самый — Челюскинцев. Вот же меня колотило, когда Сашка уговорил попрыгать на батуте. Меня еще только закрепляли там, а я уже была белее мела. В общем, проорала так, что боли в горле хватило на всю неделю.
Так вот теперь, мчась вместе с Филом на мотоцикле, кричать я себе не позволяла. Страшно. И орать было страшно, и молчать тоже было адски страшно. Особенно когда Вадим входил в поворот, не сбрасывая скорости.
А потом случилось это…
Мы ни в чем не были виноваты, придурок на синем «Опеле» хотел проскочить на красный свет и вылетел из-за поворота ровно в тот момент, когда мы двинулись по своей полосе. Вадим резко рванул влево, чтоб избежать столкновения. Но механизм был уже запущен. Все вокруг задвигалось, каждый, кто оказался вовлечен в неминуемую аварию, попытался как-то среагировать. Потому отовсюду послышался грохот, скрежет металла и визг тормозов. Вот так всегда. Из-за одного ублюдка — десятки жизней.
Мотоцикл страшно накренился, почти ложась на асфальт. Не представляю, чего стоило Вадиму удержать равновесие, но когда я, вскинув голову, увидела, что нас несет ровно на женщину с коляской, которая стояла на тротуаре, со мной едва не случился приступ истерики. Доля секунды, и Фил вывернул руль, окончательно лишая нас шанса на спасение. Все верно, все верно, Вадим. Лучше мы, чем ни в чем не повинные…
Левое колено обожгло, словно кто-то вылил мне на ногу кипяток. Я не видела, куда падала и что происходило с Филатовым. Только понимала, что вот сейчас, сейчас разобьюсь. Только бы сразу, чтобы без боли…
Но, боже, каково было мое изумление, когда я сшибла собой двоих неизвестных, облаченных в огромные костюмы сандвичей. Ну просто более невероятнейшего события мне не приходилось переживать. Оказалось, уже после того, как я поднялась, буквально задыхаясь от ужаса и стягивая шлем, отчего-то ставший тяжеленым, что парням этим досталось немало ушибов. Я пока не очень понимала, что конкретно мне болит. Больше было страшно, потому что мотоцикл врезался в витрину магазина.
Бросив шлем, рванула к двери, влетела в помещение и увидела людей, что столпились у окна. Растолкав всех, протиснулась в центр. Фил лежал на полу и не шевелился.
— Он жив? — почти закричала я и, присев, попыталась расстегнуть его шлем.
Но кто-то оттащил меня назад, проговорив четко и спокойно: «Не снимай. Нельзя. А вдруг у него там все в кашу?», и, черт подери, я успокоилась. Мигом взяла себя в руки — хотя от таких слов должна бы, напротив, провалиться в ужас, — спросила, вызвал ли кто «скорую помощь» и отошла в сторону, быстро набрав номер Юли. Только тогда и заметила, что мое левое колено кровоточит. Ткань джинсов оказалась разорвана в клочья, а кожа счесана. Прежде чем дождалась пятого гудка, я услышала чей-то отборный мат:
— Блять, куда ты встаешь? Совсем ебанулся? Носитесь как отморозки, потом, блять, восстанавливай из-за вас витрины! Лежи тихо! Сейчас ДПС-ники приедут!
Я сбросила вызов и, хромая, приблизилась к Филатову. Он, пошатываясь, встал. Снял шлем, немного затуманенным взглядом скользнул по лицам присутствующих и, заметив меня, бросил:
— Уходим!
Я не стала расспрашивать его о мотивах подобного поведения, просто бросилась следом, вышла через выбитую витрину и догнала, также прихрамывающего Фила уже за поворотом дома.
Он прижал меня к стене, искоса глядя на пронесшуюся мимо машину сотрудников ДПС, и проговорил:
— Давай быстро отсюда.
В уголке его губ я заметила кровь. Видимо, нечаянно прокусил.
Вадим еще раз выглянул из-за угла, и я поняла — проверил, в порядке ли мамаша с коляской. Она была в норме. Но все равно дура. Какого хрена стоит и смотрит на происходящее сейчас? Уносила бы ноги. Ради ребенка уносила бы.
Фил уволок меня во дворы, крепко вцепившись в руку.
— Почему мы убегаем? — задыхаясь от боли, спросила я, когда, наконец, перешли на спокойный шаг. — За нами никто не гонится.
В добавление к своим словам я вырвала руку из ладони Вадима и привалилась плечом к стене, начиная задыхаться от этой бешеной спешки.
Филатов упал на одно колено и сморщился, подозрительно сжимая руками куртку на груди. Одна перчатка валялась позади меня, и я, отлепившись от холодной кирпичной стены, подхватила ее. Приблизилась к Филу и присела рядом. Сама едва не застонала от боли в ноге.
— Вадим, что такое? Ты ушибся?
— Нет, блять, просто прочесал по асфальту и вынес витрину. Конечно я в порядке, — нервно хохоча сообщил он и вскинул на меня глаза. — Ты-то как? Кровища вон хлещет.
— Ты ребра травмировал, да? Совсем больной? Зачем убегать? В больницу тебе надо.
— Нет, не надо. И тебе не советую туда соваться.
— Это почему? — прошептала я в ужасе, подозревая, что сейчас узнаю нечто крайне плохое.
Фил выпрямился. Бледный, глазищи сверкают. Наверняка от боли.
— Потому что ты соучастница.
— Что? Что ты несешь? Мы же никого не сбили. Просто…
— Просто мотоцикл угнанный, — раздраженно хмыкнул Филатов, оскалившись довольно хищно, и добавил: — Пойдем отсюда. А то выследят.
Мои руки повисли вдоль тела, словно это были плети, безжизненные и вялые. Поверить не могла в услышанное.
Господи, с кем я вообще связалась?
Он же натуральный псих, отморозок, наркоман и адреналинщик. К тому же с принципами. Типа. Мог ведь пожертвовать женщиной с ребенком, а вместо этого сам ломанулся в витрину.
Двоякое ощущение, надо сказать: то ли орать на него, то ли восхищаться.
В общем, пока я копалась в себе, не заметила как мы прошли парочку улиц. Потом Фил уволок меня в темный подъезд одной из девятиэтажек, перевел дыхание и поднялся на второй этаж. Приказал мне стоять тихо на один пролет ниже, и я, успев последовать за ним, снова спустилась вниз.
Вначале Вадим долго стучал в дверь одной из квартир, затем, когда все же открыли, он проговорил:
— Каспер, выручай. И не смей, сукин сын, отказывать. Я тебя в беде не бросал.
— Тише-тише, — ответил, по всей видимости, тот самый Каспер. — Не паникуй. Чего стряслось?
И голос Филатова зазвучал значительно ниже. Затем и вовсе стих, а хлопнувшая дверь означала, что мой «друг» скрылся в квартире.
Устало вздохнув, я села на ступеньку, и тут же зазвонил мой мобильный. Юлька. Именно ее имя высветилось на экране. Что-то подсказывало мне, что новости у подруги неприятнейшие, и я не ошиблась.
— Где тебя носит? Звоню уже почти час.
— Не преувеличивай, всего три пропущенных, — отозвалась я. — Что-то случилось?
— Это ты мне скажи. Я часа полтора назад разговаривала с мамашей Фила.
— Что? — я даже выпрямилась. — Как она тебя нашла?
— Эм… то есть Филатова должна была меня искать? — проявила Юлька чудеса логики.
— Нет… в смысле… э… Слушай, говори быстрее, что стряслось, а то мне некогда.
— Мутишь ты что-то, подруга. Ну да ладно, дело твое, — Юля понизила голос. — Она заявилась к Косте. С претензиями, кстати. Типа, ты такой-сякой, признавайся, где мой сын. Она сказала, что не может найти его. А Костя ей и говорит, что ни фига не знает. Прикинь, а? Дерзкая такая и наглющая. Кроме этого, видно, что при деньгах. Так духами навоняла, что мы с Костиком до сих пор квартиру проветриваем.
— Ясно. А с чего ты решила, что я знаю о местонахождении Филатова? — напыжилась я в ответ, мысленно прикидывая, сколько времени отсутствует Фил. — Мне ничего неизвестно. — Помолчали немного. Подруга не пытала меня. Оно и к лучшему. — Юль…
— А…
— Сейчас во всех магазинах видеонаблюдение устанавливают? — спросила я, понимая, что могу выдать себя с потрохами.
— Не во всех. А что такое? Он с тобой, да? И вы вляпались в историю.
— Юль, просто выручай. До конца жизни не забуду.
Подруга тяжело вздохнула и ответила:
— Спокойно. Я перезвоню, если получится.
Когда Вадим, наконец, вышел из квартиры, мне он показался совершенно другим человеком. Во-первых, красноватый кончик носа и немного мутный взгляд сразу намекнули на «обдолбанность» Фила. Во-вторых, он уже так не морщился от боли и почти не хромал.
— Принял обезболивающее? — съязвила я, глядя на него жестко.
Филатов скользнул по мне отрешенным взором, кивнул.
— И что? — поинтересовался, улыбаясь. — Накажешь меня? — прищурился. — Ты-то можешь.
Я решила промолчать, хотя очень хотелось послать его подальше. Но все в том же напряжении мы покинули это место.
***
Находясь наедине с наркоманом, ты невольно окунаешься в его безумие. Этот сюрреалистический сон превращается в борьбу между разумом и чувствами. Осязание. Обоняние. Все смешивается, и ты смотришь на человека, казавшегося до этого кем-то не совсем нормальным, и у тебя на глазах он вдруг превращается в самого нормального, потому что тебе уже не ясно, кто из вас двоих на самом деле адекватен. Ты, сидящая на полу у стены с граненным стаканом водки, или он, взлохмаченный, с расстегнутой рубашкой, лежащий на диване и орущий своим потрясающим баритоном: «Черные птицы слетают с луны. Черные птицы — кошмарные сны. Кружатся-кружатся всю ночь. Ищут повсюду мою дочь…».
Надрывно так пел, что я могла видеть напряженные связки на его шее, Фил кричал, остекленело глядя в потолок, удручая мое состояние текстом несменного Бутусова. Чертовщина какая-то! Пусть бы Вадим и не умел петь вовсе, но его энергия — темная, жгучая, как те глаза, что за несколько суток не раз мечтали стереть в порошок вся и всех — просто не могла оставить равнодушной меня — ту, которая на протяжении жизни мечтала о приключениях. И вот они, получи.
— Дерьмово… — вдруг проговорил Филатов, прижав ладонью струны.
Мы закрылись в его квартире. Я не понимала, как мне уйти. Завтра ведь на работу. Но почему-то рядом с этим «монахом» в черной одежде все житейские, простые бытовые вопросы растворялись сами собой. Не хотелось думать о завтрашнем дне и о своем существовании в целом. Вадим ломал мои приоритеты, принципы и мировоззрение. Ну было в нем что-то такое, от чего мне совсем не хотелось отводить глаз. То есть смотришь на него и понимаешь: «Полная задница. Он козел. Придурок. Но… я не уйду. А нужно. Но не могу. А нужно!».
И так до бесконечности.
Я разочаровалась в себе. Как оказалось, от меня не осталось ни крупицы. Здравомыслие упорхнуло. Но… вдруг вспомнилось…
— Твоя мама, Вадим. Она приходила к Косте. Тебя родители ищут, Вадим.
Филатов резко сел. Гитара звякнула струнами, от того как внезапно Фил поставил ее на пол. Он упер в меня свой пристальный взгляд и проговорил:
— Молчи. Никогда не говори мне этого. Плевать… — а потом неожиданно и не по теме: — Ты не знаешь, почему Бог отвернулся от людей?
Я сглотнула. Прямо во рту пересохло. Моргнула, зажмурилась и сделала большой глоток из стакана. Закашлялась. Едва не вырвало.
Фил рассмеялся, красиво так и хрипло. Я гневно сверкнула глазами в его сторону и ответила:
— Не знаю. По-моему, люди это заслужили.
Смех оборвался.
— Тогда почему от меня отвернулся? Я тоже заслужил? — тихий, болезненный голос с хрипотцой, но в то же время сильный, решительный тембр бунтаря.
А какой у бунтаря тембр? Черт. Какой, в самом-то деле. Пьяные мысли…
— Все просто, — вдруг тоскливо ответила я и посмотрела на застывшего на диване Фила. — Ты сам от Него отвернулся. Теперь не обижайся.
Губы Вадима задрожали, он мягко улыбнулся, сказав:
— Чертовка… маленькая святоша, но чертовка… Я же говорю, что ты можешь меня наказать.
Подмигнул.
Я отвернулась. В колене пульсировала боль.
«Он еще крепко спал, когда утро взошло. Он еще крепко спал, когда утро взошло…».
Комментарий к Глава четвертая
В этой истории будет много отсылок к песням. Вплоть до того, что в самих диалогах героев могут проскакивать цитаты известных хитов отечественной рок-музыки.
Это все ее темное влияние )))
========== Глава пятая ==========
Я проснулась от того, что нечто мягкое и пушистое щекотало ноздри — коврик. Дернувшись и вскинув голову, приложилась затылком о стену и вновь опустилась на пол.
Приоткрыв один глаз, потерла ушибленное место, и застонала от жуткого самочувствия. Казалось, куролесила всю ночь.
В комнате я была одна. Определила это сразу, как присела. Не без труда, кстати. Тело ужасно ломило, а левую ногу почти невозможно было разогнуть. Чудовищное падение с мотоцикла сказалось и на Филатове, если судить по тем звукам, что доносились из туалета. Парня нехило рвало.
Я вдруг подумала о Мишке. Где он сейчас? Что делает? Жив ли?
Взгляд невольно скользнул по часам, висящим на стене. Несколько секунд я переваривала информацию, а потом вскрикнула:
— Работа! Мне нужно на работу!
Но сделать ничего не смогла, поскольку удручающее физическое состояние оставляло желать лучшего. Обессиленно прикрыв глаза, притихла и стала дожидаться Вадима. Вскоре он возник на пороге и опустился на пол рядом со мной. Когда я перевела на него свой сонный взгляд, то ужаснулась. Выглядел Фил просто отвратительно. Пахло от него ментолом — почистил зубы, — но всклокоченные волосы, ярче проступившая щетина, красноватые белки глаз и серый оттенок лица превращали парня в зомби.
Он, уловив в моем взоре смятение, хмыкнул, отвернулся и привалился спиной к стене.
— Я тебе чаю заварил.
— Эм… Вадим, я должна уйти, — ответила, покосившись на угрюмого парня.
Он закурил и повернулся ко мне, прищурившись: