– В тебе нет фальши, – честно ответил омега.
Я на это многозначительно фыркнул, папа Олаф в ответ недовольно цыкнул и закатил глаза. Оба мы несомненно друг друга поняли, хотя и предпочли остаться при своём мнении.
Когда я увидел Кеннета в смокинге с его уложенными назад волосами, медный оттенок которых выгодно подчёркивался рубиновыми запонками в золотой оправе и такой же булавке для галстука, у меня подкосились ноги и сбилось дыхание. Краем глаза я заметил, что папа Олаф отреагировал точно так же, взглянув на отца Кеннета, одетого в костюм-тройку.
– Будешь на меня так смотреть, – мурлыкнул Кеннет мне на ухо и чмокнул в щёку, – и мы точно останемся дома.
Я покраснел как помидор и от собственной реакции на красоту моего мужчины, и от фантазий того, на что намекнул альфа.
Не знаю, с чего я взял, что когда мы прибудем на званый ужин, то все поголовно будут делать друг другу книксены и раздавать реверансы, поэтому я даже немного расстроился, увидев, что народ в очень дорогих костюмах просто хорошо проводит время. Да, все были предельно вежливы друг с другом, а на столиках я заметил сервировку из большого количества столовых приборов, но в целом всё было не так страшно.
Официальная часть была короткой, Губернатор всех поприветствовал, рассказал о своей благотворительной организации, в честь открытия которой собственно и был устроен этот вечер, и пожелал хорошего настроения.
Старшие Найты очень быстро потерялись в толпе своих знакомых, хотя и нас не теряли из виду, Кеннет действительно почти сразу нашёл кейтеринговый уголок и уплетал тарталетки с икрой на пару с каким-то так же сильно скучающим маленьким мальчиком, которого видно родители привели с собой. Я какое-то время ошивался поблизости, но эти двое моментально нашли общий язык и начали обсуждать последние новинки компьютерных игр, а ещё давали не слишком приличные, но ужасно смешные прозвища разным представителям знати.
До самого ужина оставалось ещё минут двадцать, я как-то залип на одну из картин, украшавших зал. Разглядывал причудливые завитки масла в самом её углу. Шампанское в бокале давно нагрелось от тепла ладони и теперь по вкусу напоминало кислую выдохшуюся газировку, поэтому мысли лениво перебегали с удачно подобранного лазурного оттенка картинной рамы и вариантов того, куда я могу деть мешающий напиток.
– Малкольм Оуэл, если не ошибаюсь? – окликнул меня кто-то. Я даже вздрогнул, так неожиданно было услышать собственное имя.
–Ми-мистер Прайд? – выдохнул я, когда обернулся.
Это был он. Не узнать такой экземпляр было невозможно. И да, на фото он выглядел хуже. Точнее, сейчас ко мне приближался высокий молодой человек с умопомрачительно цепким взглядом. В костюме с иголочки, где каждая складка нагрудного платка была сложена с выверенной до градуса точностью углов вместо ожидаемой небрежности. В одной руке он держал бокал,а второй поправил коротко подстриженные русые волосы и оглядел меня с ног до головы.
– Ну, – хмыкнул он, отпив немного красного вина, от чего его тонкие губы на секунду окрасились в бордовый цвет, – не такой уж я и “ми-ми”.
– Простите, – я смутился от его издёвки по поводу моего внезапного приступа заикания, – я хотел сказать – Директор Прайд.
– А, вот именно, – ухмыльнулся уголком губ мужчина, – а я-то всё думал, чем же занимаются мои ученики, выбравшие форму домашнего обучения. По балам да по вечерам расхаживают, или это у вас, – он оглядел зал, – выездная лекция по политологии?
Пока я пытался осознать, как можно было в одной фразе дать понять, что он знает меня и мое решение, осудить за это, перевести в шутку и прокомментировать окружавший нас контингент, какой-либо ответ отказывался приходить на ум. Мне просто стало страшно. Прайд стоял, не нарушая моего личного пространства, однако от его насмешливого изучающего взгляда хотелось спрятаться, и я невольно отступил на полшага, тут же почувствовав чью-то сильную руку на талии.
– О, а вот и второй, – вздёрнул бровь Директор, не переставая улыбаться, – Кеннет Найт, вроде бы?
– А вы? – Кеннет без энтузиазма поинтересовался, дожёвывая, судя по запаху, какого-то морского гада.
– Это Мириам Прайд, наш новый Директор, – наконец отмер я.
Мужчина соизволил протянуть руку, Кеннет пожал её, а потом и мне пришлось обменяться любезностью.
– А мы как раз обсуждали с мистером Оуэлом причины вашего перевода, – продолжил разговор Директор, – учитывая мой новый статус, начинаю подумывать, что стоит воспринять это как личное оскорбление.
– Много чести, – тут же нашёлся Кеннет, – это было сделано по семейным обстоятельствам.
Собственно, ничего другого я от моего альфы и не ожидал, его уважение всегда надо было сначала заслужить, да и чей-либо статус, пусть и такой уважаемый в обществе, не смог впечатлить. Что же касается Прайда, то расхождение с прошлым директором было разительным. Грэмм такого хамства в свой адрес не потерпел бы, а этот легко и беззвучно засмеялся и попросил передать поздравления, подумав, видно, что Кеннет намекал на скорое пополнение в его семействе.
– Не такой уж он и страшный, – пожал плечами Кеннет, когда мы отделались наконец от общества этого мужчины.
– Шутишь? Он же натуральная акула, – ответил я, с удивлением замечая в собственном голосе нотку восхищения.
Всех начали приглашать к столу, мы нашли родителей прежде чем они немного виновато признались, что поменялись столиками из-за нечаянно встреченных знакомых, с которыми им очень хотелось поболтать ещё.
– Хорошо, но, пап, тебе придется срочно родить ребёнка через девять месяцев, – сказал Кеннет, усаживая меня за стол.
– Могу только трагически потерять его через два, – ответил папа Олаф.
– Идёт, – кивнул альфа. Вот так и делаются жёлтые новости – подумалось мне.
Прежде чем суматоха в зале улеглась, я снова увидел высокий силуэт Прайда, приближающегося к нам.
– Я поменялся местом и теперь проведу вечер с вами, вы же не против? – спросил мужчина скорее для вежливости, потому что уже садился напротив меня.
Я выдавил из себя несмелую улыбку, Кеннет пожал плечами, кинув на меня сканирующий взгляд.
– Знаете, я ведь и правда расстроился, когда узнал, что вы, Малкольм, решили перевестись, – начал Прайд, когда подали закуски.
– Да? – удивился я. Передо мной лежала дилемма из пяти вилок, и так как Кеннету было глубоко наплевать и на правила приличия, и на этикет, то мне он в этом был не помощник. Директор же как назло заметил моё замешательство и незаметно для окружающих, но демонстративно указал на нужную. Я тут же залился стыдливым румянцем – слишком явным был намёк на то, что мне здесь не место.
– Да, – как ни в чём не бывало продолжил мужчина, – вы же понимаете, что именно ваш случай и позволил развернуть такую масштабную программу по предоставлению бюджетных мест выдающимся ученикам.
Я только нервно сглотнул. Для каких блюд были остальные вилки мне стало неинтересно, ведь аппетит пропал совсем.
– А ещё, – Прайд хищно насадил маленькую помидорку на прибор, и та жалобно брызнула соком, – я так же как и вы выбрал в свои студенческие годы ветвь права и наивно надеялся, что смогу даже стать вашим научным руководителем для дипломной работы.
На лице Директора вдруг проступило что-то отдалённо напоминающее смущение, и я окончательно поплыл. Да, от него определённо исходили смешанные сигналы, и я не понимал, мне надо его бояться, или это он неумело пытается быть на одной волне с двумя своими учениками, в то же время стараясь сохранить авторитет в их глазах. Шестое чувство подсказывало мне, что он не так прост, как хочет показаться, но логике пока было не за что зацепиться, а на лице у меня предательски гулял интерес. Прайд был словно восковая лампа – постоянно менялся, не давал сформировать чёткого мнения о себе.
– Я ещё не думал об этом, – честно признался я, – но я буду иметь вашу кандидатуру в уме.
– Как мило, что даёте мне надежду, – Директор попытался скрыть снисходительность в ответе.
– Так значит, это правда? – Я попытался перевести тему, и запоздало разыграть изумление от того, что не должен был знать, – я имею в виду эту программу государственной поддержки.
– Правда, – кивнул мужчина, заглатывая наживку, – можете гордиться собой, Малкольм.
– Зовите меня Мэл, – сверкнул глазами я, и с ещё большим воодушевлением продолжил выяснять интересующие меня подробности, – и это всё окончательно, да?
– Ну, – теперь уже искренне смутился Прайд, – этот год пока экспериментальный, но если всё пройдет хорошо, то да, стипендиальная программа станет постоянной.
– Признаться честно, – и в этом я действительно был честен, – я хотел попасть на этот вечер только из-за того, что знал о вашем присутствии здесь.
Мужчина окончательно растерялся и принялся добавлять кубики сахара в чашку недавно поданного чая, пытаясь, видимо, сохранить безмятежность от такой лести в свой адрес:
– Я, наверное, должен извиниться за свой наезд ранее.
– Ну что вы, – отмахнулся я, – я прекрасно понимаю, что со стороны наш с Кеннетом перевод больше походил на дерзкую выходку – протест, своего рода, против новой администрации. Так что вас не в чем винить.
– Знаете, Малкольм, э, Мэл, – поправился Прайд, – мы с вами похожи больше, чем кажется на первый взгляд.
От этой фразы я напрягся, но виду старался не подать и промолчал, позволив мужчине продолжить:
– Я вырос в Восточном Бирмингеме – та ещё помойка, – горько ухмыльнулся он, а мне стало понятно, почему о прошлом Прайда так мало было известно, – и у меня было ровно два пути: строитель или охранник. И это в лучшем случае, прошу заметить. А я выбрал третий…
– Это достойно уважения, – ответил я и подобрался на стуле, – а можно личный вопрос?
– Ну попробуйте.
– Почему правое крыло? То есть, я ни на что не намекаю, но вы, правда, не похожи на представителя консерваторов.
– Из ваших уст это звучит как комплимент.
– Нет, что вы, я не…
– Как бы выразиться помягче, – Прайд пропустил мимо ушей мою несмелую попытку извиниться, и на секунду задумался, потом улыбнулся чему-то своему и сказал, – если не можешь бороться – возглавь.
Фраза показалась мне до ужаса странной и неуместной:
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Мэл, чтобы выиграть, надо выбрать сторону победителей, – пояснил мужчина.
Внезапно картинка перед моими глазами начала проясняться, Директор, оказывается, не был консерватором, он был… эгоистом.
– Признаться честно, не думаю, что вы хорошо подойдете на роль моего научного руководителя, – пожал плечами я, – учитывая излишне либеральную тему моей работы.
– Вот как? – вздернул бровь Прайд, – озвучьте.
– Легализация нетрадиционных браков.
Впервые за разговор Кеннет подал признаки жизни, подавившись глотком шампанского. Я взглянул на него обеспокоенно, но он попросил себя извинить и удалился, не взглянув в мою сторону.
– Так это правда? – ошарашено спросил Прайд, отвлекая меня от попытки понять, что только произошло, – слухи не врут? Вы и Найт… вместе?
– А при чём здесь это?..
– Не стройте из себя невинную овечку, Мэл, узаконив свои отношения с таким лакомым кусочком как Кеннет Найт, вы превратите вашу жизнь в настоящую сказку, – понимающе подмигнул мужчина, а у меня поехала челюсть вниз, я ведь совсем не это имел в виду, – и да, вы правы. Будь я на месте вашего наставника, то предложил бы избавиться от размытости в названии. Под формулировку “нетрадиционных браков” подпадает слишком много вариантов.
В этом и была вся суть! Господи, как можно было так легко переврать мои слова и вдобавок выставить меркантильным уродом?!
– У меня что-то голова разболелась, – невнятно пробормотал я и поднялся из-за стола, покачиваясь.
– Скорейшего выздоровления, – Прайд приподнял бокал, – увидимся на зимней сессии, Мэл.
Я так спешил на выход, что чуть не забыл пальто, к счастью, на крыльце меня уже ждал Кеннет. Он открыл передо мной дверь подогнанного автомобиля, и мы отправились домой. Я был так глубоко погружён в свои мысли, что не замечал того, что Кеннет был в бешенстве, ровно до того момента, когда он с силой швырнул, судя по отзвуку, запонки куда-то в сторону раковины, как только мы очутились внутри.
Я замер, словно испуганный хорёк, лихорадочно соображая, что могло пойти не так, попутно заметив, что в доме было пусто. Папа с Грэгом, судя по всему, решили сегодня остаться в городе, родители Кеннета ещё не вернулись.
– Надо было быть полным идиотом, чтобы не понять всё с самого начала! – рычал альфа, расхаживая словно загнанный зверь в клетке, по тёмной гостиной – никто из нас так и не удосужился включить свет, – значит, это и был твой план? Я-то думал, с какого перепугу он так легко согласился на свадьбу, а ты просто хочешь всю жизнь играть в эту, блять, свою тупую игру, где ты притворяешься альфой!
– Что? – выдохнул я, опешив, – нет, Кеннет, это не так…
– Не так? А что, прости, тогда ты имел в виду, когда говорил про легализацию нетрадиционных браков? – шипел, перебивая меня, Кеннет.
– Господи, это всего лишь идея, – я попытался оправдаться, – на её реализацию могут уйти десятки лет…
– А, то есть, ты не отрицаешь того, что хотел бы?!
– Нет, Кеннет, нет! Я думал не о нас, а о папе с Грэгом, или об Арчи с Ричи, да и обо всех, кто подпадает под спектр. О реальных нетрадиционных парах.
Кеннет замолчал, вроде бы, успокаиваясь, и включил-таки один тусклый светильник. Я видел его желваки на скулах, расширенные от адреналина зрачки, перекатывающиеся мышцы на предплечьях.
– Скажи мне, – он ткнул пальцем в мою сторону, поймав мой взгляд, – скажи мне глядя в глаза, что ты никогда не думал о том, чтобы притворяться альфой всю жизнь.
И я промолчал. Возможно, если бы мы так и остались в темноте, то я смог бы солгать, но только не сейчас. Когда я видел в глазах альфы не только гнев, но и боль, и сам болел внутри.
Кеннет разочарованно кивнул, поджав губы.
– Думал, Кенни, думал, – отвернулся я не в силах наблюдать за тем, как альфа реагирует на мои слова, – ты не понимаешь, каково это – осознавать, что тебя слушают и считаются с тобой только потому что думают, что ты альфа.
– Ты полный придурок, если действительно так считаешь, – уже тише сказал Кеннет.
Я закрыл глаза и постарался вложить как можно больше искренности в свои следующие слова, потому что говорил правду:
– Но я не пойду на это, зная, как для тебя это важно.
– Для меня? – задохнулся от возмущения он, – для меня и только?!
Я снова промолчал. Разговор ни о чём. Ни я, ни Кеннет расходиться по комнатам не спешили, поэтому так и стояли молча, посреди тусклой гостиной.
– Ты злишься? – спросил я, чуть погодя.
– Я не злюсь, Мэл, мне страшно.
От такого неожиданного ответа пришлось повернуться. Кеннет медленно развязывал галстук как ни в чём не бывало, будто не он только что это сказал. Он поймал мой шокированный взгляд и подошёл ко мне, завернув сначала за спину. Стянул с меня пиджак, словно заботливая нянька – в этом он весь. Я уже думал, что он так и не ответит на мой немой вопрос, но он всё-таки продолжил, взяв моё лицо в ладони:
– Я боюсь за тебя, Мэл, боюсь, что ты едешь крышей. И уже давно. Пойми, если бы ты и правда оказался альфой, то я бы принял тебя. Но ты о-ме-га, и я вижу, как ты требуешь, не спорь со мной, – он предупредительно поднял брови, когда я попытался вставить что-то в оправдание, – сам от себя, заметь, требуешь быть альфой. А я ничего не могу сделать, потому что я готов бороться с кем угодно, с кем угодно, Мэл. Кроме тебя.
– О, – только и смог выдать я.
– Ну и это, – замялся альфа, – не хочу, чтобы ты отпочковался надвое, как этот твой, как его там, мистер Джекил и доктор Хайд.
Я окончательно начал оседать на пол, пропустив мимо ушей перепутанные Кеннетом обращения к персонажам:
– С каких пор ты делаешь отсылки к книгам? – хлопал глазами я, чуть ли не за сердце хватаясь – слишком много всего за один вечер произошло.