Девушка прервала первой эту неловкую, гнетущую тишину:
— Я больше так не могу… — голос звучал глухо, ведь Гермиона по-прежнему утыкалась носом мне в грудь.
Я напрягся. Что именно она имела в виду? Что-то очень похожее на панику всколыхнулось у меня в груди.
Девушка отстранилась, крепко сжимая в своих руках мои ладони, заглядывая мне в глаза:
— Северус, я хочу все тебе рассказать, — в голосе — решимость, а в глазах — искры душевной боли.
Вот и настала эта минута.
Я так давно хотел заглянуть в ее голову, узнать тайну, которая окутывала Гермиону Грейнджер.
И вдруг… испытал неясный, почти первобытный страх…
Что я там увижу?
Хочу ли знать?
Нужно ли это мне? Нам?
Но еще раз взглянув в любимые бездонные омуты, понял, что это необходимо… Ей нужно выговориться. Значит, я выслушаю.
Протянул ей палочку и извлек из кармана сюртука пустой пузырёк: Гермиона посмотрела на меня удивленно, а потом отрицательно замахала головой:
— Нет. Я хочу, чтобы ты проник в мои мысли.
— Может, все-таки обойдемся Омутом Памяти? — мягко поинтересовался я. — Ты и так сегодня пережила потрясение. И мне очень не хочется делать тебе больно.
— Нет, — отчаянно всхлипнула девушка, но тут же взяв себя в руки, проговорила спокойнее. — Я хочу, чтобы ты знал, что я тогда чувствовала и думала.
Да… Омут Памяти позволяет быть просто сторонним наблюдателем, а вот легилименция…
Я устроился напротив нее и нерешительно спросил, крепче сжимая палочку:
— Сейчас?
— Да.
— Легилименс!
Она дала мне посмотреть почти пять лет свой жизни…
Я увидел все события, услышал все ее мысли, ощутил все ее чувства… Я растворялся в них, пропускал через себя, практически осязая, переживая вновь… вместе с ней.
В какой-то момент я готов был вырваться из плена ее разума и исправить ту ошибку, которую только что совершил.
Я не убил Маклаггена.
А нужно было расчленить этого подонка! Убить медленно и изощренно!
Ненависть обуревала меня, ярость сжигала изнутри, требуя расправы, подталкивая к жестокости!
Все мое естество требовало в те минуты одного… мести.
Но теплые девичьи ладони на моих руках и тихий шепот «Посмотри дальше» заставляли перенести мои дьявольские планы по умерщвлению мерзавца на потом.
А дальше…
В какой-то момент я захотел придушить самого себя… За свою безмозглость, жестокость, слепоту. За свою недогадливость и… похоть.
Я в ее воспоминаниях…
Ее мысли обо мне…
Темные, мрачные, пропитанные тоской, безнадегой, отвращением…
Но постепенно все образы, картинки как будто посветлели, наполнились яркими красками и пропитались счастьем… И сейчас я пропускал эти эмоции через себя, растворяясь в них, ощущая себя на вершине блаженства…
И вот… последняя картинка. Самая важная.
То о чем, она хотела поговорить, когда я пришел попрощаться.
То, из-за чего она была сама не своя в последние дни, доводя меня до отчаяния.
Я покинул ее разум.
Ошарашенный, во все глаза уставился на притихшую Гермиону. Осознание только сейчас накрыло меня волнами счастья и благодарности.
Я привлек к себе напрягшуюся девушку, прижимая к себе покрепче…
Как она могла подумать, что я не обрадуюсь?
Зарылся носом в ее волосы за ушком и прошептал:
— Прости меня…
Возможно, стоило начинать не с этого, но… я должен был попросить у нее прощение.
Тихий всхлип. Но я тут же подцепил пальцами ее подбородок, нежно, аккуратно потянул вверх, навстречу своему лицу.
Я хочу сказать это, глядя в любимые глаза.
— Спасибо… Я люблю тебя.
Видел огонек счастья и облегчения, видел, как неуверенная улыбка тронула любимые губы.
Одной рукой еще крепче прижал к себе Гермиону, а второй… моя раскрытая ладонь аккуратно легла на пока еще плоский живот.
Гермиона рвано выдохнула:
— Северус…- ее ладошка легла поверх моей изучающей, привыкающей руки.
Ее губы сами нашли мои, прося, почти требуя ласки.
Осыпая поцелуями юное, осунувшееся от слез и напряжения последних недель личико шептал будто молитву:
— Спасибо, любимая. Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на земле…
Несмотря на ощущение счастья, мои мысли возвращались к только что просмотренным воспоминаниям… Я не успокоюсь, пока не отомщу… Один подонок заслужил долгую и мучительную смерть. И я уж постараюсь, чтобы она такой и была.
Комментарий к Глава 20. - В напряжении.
А что конкретно увидел Северус в воспоминаниях Гермионы, мы узнаем в следующих главах.
Огромное спасибо моей любимой бете, которая помогла довести эту главу до конца и исправить такие ляпы, о которых лучше умолчать, чтобы не было стыдно))
Огромное спасибо всем, кто ждал продолжение))
========== Глава 21. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Жизнь после поражения. ==========
Финальная битва за Хогвартс осталась в моих воспоминаниях смазанной картинкой, полной боли, криков и слез. А еще горечи… горечи поражения.
Видеть распластанное на земле тело лучшего друга, слышать победоносный хохот тирана и его подхалимов…
Я чувствовала, что внутри меня что-то надломилось… слишком многое пришлось потерять. В груди будто появилась огромная, зияющая дыра, которая высасывала все эмоции…
Но я не собиралась сдаваться, хотела сражаться до конца.
Видя, как замертво падает Невилл и прочие, не согласные с победой тирана, я готовилась к такой же участи.
Но нет…
Волан-де-Морт вовремя приказал своим ручным собачкам остановить массовое уничтожение… иначе ему просто было бы некем править.
Темный Лорд решил дергать совсем за другие ниточки. Вам не жаль своих поганых жизней? Замечательно… Может, тогда пожалеете жизни своих близких, своих любимых?
Поэтому большое семейство Уизли, пряча друг от друга глаза, приняло новую власть.
Как и все остальные.
Как и я.
Что касается меня: палочку отобрали практически сразу, возвращение грязнокровок в мир маглов по своей воле было категорически запрещено, да и некуда мне было деваться: мои родители жили где-то далеко с измененной памятью, и теперь я никак не могла вернуть их воспоминания. Наверное, оно и к лучшему. Ведь ничего радостного я бы им не поведала.
Единственной отрадой во всей сложившейся ситуации оказалось то, что каждому чистокровному семейству разрешалось выбрать себе по грязнокровке.
Конечно, Рон забрал меня к себе. Не в роли служанки или рабыни, а в качестве своей любимой девушки.
Шло время.
Мы научились жить в сложившейся ситуации.
Рон получил неплохую должность в Министерстве Магии, все члены семьи Уизли тоже были пристроены.
Все шло своим чередом.
Наши отношения с Роном окрепли, пропитались доверием и несмелыми лучами счастья, ночи были наполнены нежностью и удовольствием.
Мы жили отдельно в небольшом, уютном домике в магловской части Лондона. Рон сам это предложил: знал, что так мне будет проще жить без магии. К тому же… рядом с чистокровным волшебником грязнокровкам было позволено жить где угодно. Так что тут не возникло никаких проблем.
Жили мы уединенно, спокойно. Еще несколько месяцев назад я бы взвыла от этой рутины, от кажущейся скуки и бездействия, а теперь… теперь все было по-другому.
Не нужна мне была больше активная деятельность, поиски способов добиться победы и свержения тирана. Все это потеряло для меня смысл. Я не хотела лишаться того немного, что у меня осталось после поражения.
Я безумно боялась, что однажды Волан-де-Морту взбредет что-нибудь в голову, и он разлучит меня с моим Роном, с его семьей… со всем этим хрупким счастьем, которое позволяло жить.
Я думаю, Рон меня прекрасно понимал… понимал, что больше я не готова сражаться. Что я хочу спокойствия.
Именно поэтому так и поступил…
Прошло почти два с половиной года после Финальной битвы, когда на одном из совместных ужинов в Норе Рон сделал мне предложение.
Вот когда все Уизли как будто очнулись от летаргического сна. Вот когда в стенах их многострадального дома вновь зазвучал искренний смех. Вот когда Молли, которая все еще оплакивала Фреда, вдруг с горящими азартом глазами заявила, что всю подготовку она возьмет на себя. Даже Джинни, которая после смерти Гарри вообще прекратила улыбаться, вдруг радостно засмеялась. Искренне, по-настоящему. Они с Молли обняли меня, что-то щебетали об огромном шатре во дворе, о списке гостей, о блюдах, которые будут на нашем пиршестве…
Если я и хотела возразить, ведь свою свадьбу всегда представляла другой, то видя их оживившиеся лица, их горящие счастьем и желанием бурной деятельности глаза, я поняла, что позволю этим женщинам сделать все, как они захотят.
Главное, чтобы они всегда так же улыбались. Главное, чтобы они всегда чувствовали себя такими живыми…
Единственное, что мне позволили сделать жизнерадостные Уизли — это выбрать самостоятельно свадебный наряд. Я долго рисовала эскиз: не хотелось чего-то вычурного. Всегда представляла себя в легком, струящимся по телу атласе… Моя фантазия и рука с карандашом объединились: довольно скоро рисунок был готов.
Каждые выходные мы навещали Уизли в Норе, выслушивая, как продвигается подготовка. Честно, иногда хотелось просто взвыть от того ненужного изобилия, которое готовили Молли с Джинни на следующее лето.
Ведь я всегда представляла небольшую свадьбу. Только чтобы самые близкие… или вообще наедине. Какое-нибудь укромное местечко на берегу озера под тенью зеленых деревьев, красивая арка, украшенная живыми цветами, где мы должны будем произнести свои клятвы…
Но это так и должно было остаться моей мечтой: у Молли и Джинни были совершенно другие планы. Но я не обижалась. А смысл? Они ведь так старались!
Я была счастлива тогда. Настолько, насколько было возможно в сложившейся ситуации.
Рон был со мной нежен, заботлив, добр. Мне было хорошо и спокойно рядом с ним.
Хотя все чаще он стал задерживаться на работе, и мне приходилось вечера проводить в одиночестве. Было что-то жуткое в этих удушающе тихих часах… Но я не жаловалась, не устраивала скандалов, наоборот, старалась встретить его как можно более тепло.
Рон говорил, что в Министерстве сейчас много работы. И я ему верила. Не могла не верить… Ведь ложь и Рон всегда были несовместимы…
Беда в нашу идиллию пришла неожиданно.
Как в самом дешевом романе.
Я суетилась вокруг стола, накрывая праздничный ужин на двоих.
Наше первое Рождество в статусе почти семейной пары. Мы решили отпраздновать его в уединении. Все многочисленное семейство Уизли спокойно, с понимающими кивками приняло наше решение. Так что этот прекрасный вечер был только нашим…
Красивая небольшая елка с переливающимися огоньками и разноцветными шарами: я собственноручно повесила каждую игрушку на каждую веточку. Без магии. Как в старые добрые времена, когда я была простой девочкой с простыми родителями. Когда я еще не знала ничего о настоящих чудесах и волшебстве. Под нашей зеленой красавицей примостились разномастные упаковки, коробочки и пакеты — подарки. Я не могла дождаться, когда Рон откроет мой…
Я обожала в Хогвартсе зачарованный потолок в Сочельник. Обожала эту иллюзию падающего снега… Рон знал об этом… Поэтому когда я на минутку вышла из комнаты и вернулась… меня ожидала эта волшебная, зимняя сказка… Мы долго кружились в каком-то только нам известном танце под бдительным присмотром наших маленьких снежных красавиц. Рон так мило и тепло улыбался… но меня не покидало ощущение, что он очень напряжен. Решив наконец закончить все приготовления к ужину, прервала наш танец.
Я то и дело поглядывала на Рона: он сидел в кресле. Выглядел задумчивым, немного отстраненным, но я с нарастающим беспокойством пыталась себя убедить, что он просто вымотан: в последние месяцы было слишком много сверхурочной работы.
Ничего.
Сейчас у всех своеобразные Рождественские каникулы. Отдохнет, восстановит силы. И все будет как прежде.
Все было хорошо в этот вечер…
Пока мощный взрыв не снес с петель входную дверь.
На пороге появился ухмыляющийся Кормак Маклагген.
Я так и застыла на месте, во все глаза уставившись на бывшего сокурсника, пытаясь понять, что вообще происходит.
А вот Рон резко вскочил со своего места, отталкивая меня куда-то вбок — сама удивляюсь, как не рухнула на пол — и швырнул проклятие в надвигающегося на нас парня.
Кормак явно ожидал такой реакции, поэтому непринужденно увернулся от зеленого луча. И тут же, не давая Рону опомниться, швырнул свое проклятие…
Я стояла не живая не мертвая, наблюдая за разворачивающейся дуэлью и все пыталась сообразить… что мне делать? Как помочь Рону?
В какой-то момент у меня в груди появилась стойкая уверенность, что Рон победит: так уверенно и проворно он уворачивался от каждого летящего луча, с таким напором сам атаковал. Казалось, что вот-вот он заденет Маклаггена…
Но…
Кормак был не один.
С ним пришли еще трое мужчин. Все в Министерской форме с холодными, каменными лицами.
Рона скрутили веревками, а два безликих человека крепко удерживали, не оставляя ни единого шанса на освобождение. Меня держал третий мужчина, не позволяя сделать какого-нибудь опрометчивого поступка. Да, я мало что могла без магии. Но мой взгляд постоянно метался к ножу на праздничном столе…
Страж будто услышал мои мысли, еще крепче сжимая своими ручищами запястья. Внутри все дрожало от непонимания, от обиды, от… страха. Что произошло? За что все это представление?
За что?
И тут Маклагген заговорил. Его вычурная, пафосная манера вести беседу всегда раздражала. Но в этот раз она зарождала какой-то животный ужас.
— Как долго я тебя искал. Как долго следовал по пятам, Уизли, — с каждым словом Кормак все ближе подходил к Рону: я видела, как они неотрывно смотрят друг на друга.
Казалось, у них было, что друг другу сказать… за что друг друга ненавидеть.
— Целый месяц я дышал тебе практически в спину, — Кормак прижал кончик волшебной палочки к шее Рона — я тут же дернулась, неосознанно пытаясь помешать, не дать… Сильные руки еще крепче сжали меня, лишая любых попыток двигаться. — А ты-то, мразь, все это время просидел за соседней стеной, в соседнем кабинете! Вот ирония! Глава Повстанцев все это время находился прямо под носом, в самом логове врага!
Я с облегчением увидела, как Маклагген убирает палочку, но следующие его слова заставили меня еще больше затрястись от ощущения неминуемой беды.
— Что ж, Уизли, ты поплатишься за свое предательство!
Несмотря на всю эту ситуацию, я лихорадочно пыталась понять, осознать все сказанное. Повстанцы… кто это? Хотя название говорило само за себя. Неужели кто-то боролся? Неужели… и Рон тоже?
Вот когда я пожалела, что не читала газет, не интересовалась жизнью во внешнем мире.
Кормак отвернулся от буравящего его ненавистным взглядом Рона и медленно направился в мою сторону. Я тут же опустила взгляд, инстинктивно стараясь закрыться от этого человека.
Он резко схватил меня за волосы на затылке, дергая, заставляя посмотреть в свое мерзкое, искаженное злобной гримасой лицо.
— А кто тут у нас? — тонкие губы сложились в гадкую ухмылочку. — Да это же твоя грязнокровная подружка! Грейнджер, как же ты могла предать нашего повелителя и не выдать эту мразь? Что, заодно была с этим ничтожеством?
Я плохо соображала, что он несет. Видела только хищный блеск в невыразительных, безумных глазах.
— Она ничего не знала! — вдруг раздался голос Рона. Это были первые слова, что он произнес с того момента, как эти люди появились в нашем доме. — Отпусти ее!
— Тогда, мой добрый друг, может, ты назовешь нам имена своих сообщников? — на секунду Кормак разорвал со мной зрительный контакт и посмотрел на Рона, а затем зловеще продолжил. — Чтобы мы не убили кого-то невиновного…
— Никогда, — зло рыкнул Рон.
— Что ж… Другого я и не ожидал, поэтому припас Сыворотку правды. Самую лучшую. Сам Северус Снейп изготавливал, — грубые пальцы опять потянули за волосы, возобновляя зрительный контакт, пожирая меня своим взглядом. — Уизли, твоя смерть будет трудной, мучительной, это я тебе обещаю. Но вначале я буду очень милостив: ты получишь один приятный бонус. Смотри и наслаждайся! Небольшое представление специально для тебя!