— Удовлетворенному мужчине нет нужды устраивать себе лишние, не доставляющие удовольствия, занятия.
Мадам Харрис кивнула.
— Вы сможете немного подождать? Вас это не затруднит?
— Надеюсь, ждать недолго, — холодно бросил я, усаживаясь в кресло. Передо мной тут же оказались выпивка, сигары, газеты — все, что может понадобиться, чтобы ожидание не казалось длительным.
Я выпил еще бокал огневиски. В груди ворочалось так никуда и не ушедшее беспокойство. Мисс Харрис вела себя подозрительно. Почему она хотела скрыть от меня Грейнджер во второй раз?
В комнате материализовался еще посетитель. Я не сильно интересовался его личностью: в конце концов, все мы тут для одного…
Буквально через несколько минут вошла Мадам Харрис: она победоносно улыбалась, глядя на меня. Но тут женщина заметила вторую фигуру: смущение и страх отразились на ее красивом лице, а глаза вновь забегали.
— Я принес обещанное, мисс Харрис, — негромко проговорил этот человек. Да… мужчина явно не заметил намека заткнуться, который так откровенно показывала ему хозяйка своими обезумевшими глазами. Он протянул ей мешочек, судя по звуку, там было много золотишка. — Надеюсь, у вас не было неприятностей.
И сразу ушел. Странный тип.
Мадам Харрис выглядела пристыженной.
— Ну-с, не просветите меня, как друга, из-за чего у вас могли быть неприятности? — я лукаво смотрел на хозяйку увеселительного заведения, лицо которой уже пошло пятнами.
— Мистер Снейп, пожалуйста, давайте забудем то, что вы сейчас услышали, — вдруг жалобно пискнула всегда уверенная в себе женщина. Помнится, даже меня она заставила почувствовать себя неловко.
— Забудем сразу же, как только вы объясните. Я легилимент. И все равно узнаю, что захочу. Просто предлагаю избавить вас от дискомфорта.
Я знал, что мои слова прозвучали угрожающе. Скрестив руки на груди, я всматривался в нее.
Спросите, зачем я все это устроил? Да сам не знаю! Может, любопытство мне все же не чуждо? Или все происходящее могло касаться Грейнджер, ведь она стала неотъемлемой частью этого заведения.
— Как вы знаете, по договору я обязана следить не только за здоровьем девушек, но и за тем, чтобы клиенты не причиняли девочкам увечий. Но… сами понимаете, такое случается. И я… в общем за такие вольности у нас предусмотрен не совсем легальный тариф оплаты…
Я усмехнулся:
— Интересно вы относитесь к своим обязанностям. А девочки не жалуются?
— Нет, — женщина покраснела, — они в таких случаях получают неплохие проценты.
— Понятно.
Да уж… владелица такого шикарного и богато устроенного заведения оказалась просто мелочной, жадной, бездушной стервой. Про недовольство девушек я спросил для галочки: все прекрасно знают, что они ни на что не имеют права.
— Мистер Снейп, я бы очень хотела, чтобы этот разговор остался между нами, — нарушила молчание сутенерша.
— Разумеется, — холодно бросил я. — Надеюсь, все готово?
— Да-да, — женщина даже не пыталась скрыть облегчения. — Гермиона ждет вас.
**
Сегодня комната Грейнджер утопала в бесчисленном количестве зажженных свечей. Они складывались в огненные дорожки, призывно указывая путь к огромной кровати.
Намек понял, моя сладкая девочка.
В комнате пахло благовониями: цитрус и хвоя. Даже захотелось дышать глубже от такой смеси ароматов. Не то что приторная лаванда…
Гермиона тихонько вошла в комнату.
С замиранием сердца я уставился на ту, которая стала причиной потери моего душевного равновесия. С легкой тоской я отметил, что, несмотря на тонну румян на юном лице, все равно бросался в глаза ее усталый вид. Вдруг мадам Харрис не обманывала, когда стремилась избавить свою подопечную от очередного посетителя?
Я нахмурился. Может, стоит уйти. Но хочу ли я сейчас уйти? И смогу ли? Нет, нужно быть честным хотя бы с самим собой. Я слишком долго ждал очередной встречи, чтобы просто так уйти.
А девушка тут же улыбнулась, и я сразу забыл все свои сомнения.
— Добрый вечер, сэр. Я счастлива снова вас видеть.
А как я счастлив, Грейнджер. Если бы ты знала…
Девушка сделала шаг ко мне. А я наконец-то оторвался от созерцания прекрасного лица. И скользнул взглядом по фигурке. Сегодня на Грейнджер было длинное, закрытое платье до пят. Глухой воротник скрывал ее шейку, а длинные рукава доходили до кистей. Вроде бы неуместный наряд для «ночной бабочки». Но когда Гермиона подошла совсем близко, я понял, в чем именно прелесть… Тонкая, обтягивающая ткань подчеркивала каждый плавный изгиб ее юного тела, а чтобы ни одна линия не была сломлена, на девушке не было белья. Угадывались набухшие соски, так притягивающие мой жадный взгляд. В юбке, не смотря на ее длину, по бокам шли разрезы до середины бедра. При каждом шаге в прорезе ткани мелькала молочная, соблазнительная кожа ее безукоризненных ножек. Но все равно я не мог не заметить, что девушка стала еще тоньше, еще невесомее. Хотя, возможно, это разыгралось мое воображение.
Гермиона ласково меня поцеловала, слегка коснувшись своими губами моих. Я тут же притянул ее к себе, углубляя, ужесточая соединение наших ртов и языков.
Сегодня она не медлила: тут же принялась освобождать меня от сюртука и рубашки, водила ладошками по мышцам, гладила, обводя пальчиками все изгибы тела.
— Вам не мешает расслабиться, сэр, — вдруг прошептала девушка, разрывая поцелуй.
— Для этого я и пришел, — мой холодный голос с нотками презрения совершенно не гармонировал с моими бессвязными, сладкими, пошлыми мыслями об этой девчонке.
Девушка улыбнулась и легонько толкнула меня в грудь, заставляя полностью опуститься спиной на кровать. Сама тут же уселась сверху, глядя своими невероятными шоколадными омутами в мои глаза. Она, призывно облизав нижнюю губу своим розовым язычком, слегка качнула бедрами, создавая мучительно сладкое трение между нашими телами в самых чувствительных частях и заставляя меня рвано выдохнуть. Желая быстрее освободить ее от этой тряпки, именуемой платьем, взялся за край подола и потянул вверх. Мягкие руки сразу убрали мои ладони, и девушка тут же своими теплыми пальцами начала массировать, разминать мне плечи, руки, грудь. Я прикрыл глаза, утопая в этом удивительном, расслабляющем занятии.
— Перевернитесь на живот, сэр, — мягко проговорила Грейнджер, пересаживаясь на кровать, давая мне свободу действий. Я повиновался.
Ее руки опять принялись массировать, разминать, расслаблять… Но все равно внутри постепенно поднималась волна возбуждения: трение ее бедер о мою обнаженную кожу, порхающие ладони над моим телом, жаркое дыхание и время от времени легкие поцелуи в шею не давали забыть, что мне причитается более сладостный приз.
Резко перевернувшись, я прижал Гермиону спиной к кровати, нависая, тяжело дыша и всматриваясь в ее слегка напрягшееся личико. На мгновение мне показалось, что на прекрасном лице появился отголосок болезненной гримасы, но она тут же расслабилась. Только едва осязаемо провела пальчиками по бокам и положила ладошки на плечи, потерлась ногой о мое бедро. Я сжал через ткань восхитительную, полную грудь, подушечками пальцев обвел выпирающие соски… И тут почувствовал, как одна ее ладошка скользнула вниз, накрывая мое возбуждение через ткань брюк, слегка надавливая, дразня… Если я и жаждал раздеть девушку, то вмиг передумал, отдаваясь во власть нахлынувшей страсти. Кое-как справившись с брюками и задрав платье, я одним толчком проник внутрь. Грейнджер рвано выдохнула, но мне вдруг стало все равно. Тем более она тут же обвила меня ногами, поощряя дальнейшие глубокие, размашистые толчки. Я не торопился, наслаждаясь этой горячей девчонкой, ее тихими стонами и едва осязаемыми, подогревающими желание ласками. Уже находясь на пике, я смял своим ртом ее приоткрытые губы и, резко сжав в объятиях, кончил.
И только слегка отдышавшись, понял, что девушка в моих руках извивается, но явно не от удовольствия. Грейнджер тихонько поскуливала от боли, стараясь избавиться от моих стальных объятий, от лишнего груза на своем теле.
Откуда пришло это осознание? Не знаю. Но я вдруг понял, что хочу проверить свою догадку. Не дав девушке опомниться и не слушая ее тихого протеста, я рванул ткань в разные стороны, оголяя, открывая себе…
На молочной коже не было живого места. Множество ярких, алых шрамов исполосовали живот, грудь, спину… Тут явно кто-то развлекался с плеткой. Я внимательно осмотрел каждый рубец: раны недавние — не больше суток. Кажется, вчера ночка у Грейнджер выдалась жаркой.
Я зло уставился на девчонку: какого лешего она творит?! Почему позволяет с собой так обращаться?! Умнейшая волшебница! Это просто не укладывалось в моей голове.
А взгляд по-прежнему бегал по телу, зажатому между кроватью и моими ладонями…
В голове все кусочки сегодняшнего вечера сложились в одну картинку. Вот почему мисс Харрис так разволновалась, когда меня увидела: искалеченная Грейнджер, а я тот самый клиент, который жаждет именно ее. Мадам Харрис, обязанная обеспечивать всем своим девочкам должный уход и следить за их здоровьем, но провинившийся клиент слишком поздно принес неустойку, да еще и передал деньги при мне, идиот. Вот почему на Грейнджер такое глухое платье. И все эти ее попытки побыстрее заставить меня перейти к процессу и отвлечь от созерцания и раздевания: видно, хозяйка дала строгий наказ не быть разоблаченной.
В душе опять закипала ярость. Твою мать. А ведь почти получилось меня провести. Разнести бы ко всем чертям этот балаган!
Я зло смотрел в глаза Грейнджер: в них были обреченность и огонек страха. А где же сопротивление? Где хваленое гриффиндорское неповиновение? Гордость львицы, черт возьми!
— И много, мисс Грейнджер, вам заплатят за ваши раны? — выдавил я из себя ехидный вопрос.
Да очнись ты, девчонка! Сражайся! Борись!
Но она молчала.
— Почему вы позволяете так с собой обращаться?
Я хотел услышать ответ. Но она лишь закусила губу.
— Отвечайте! — я почти орал.
Как ее растормошить?!
— Это моя работа, — тихо выдохнула Гермиона.
— Работа? — глупее ответа я не ожидал.
Я даже слез с нее, с подкатившим отвращением рассматривая девушку.
— А ничего получше не нашлось для гриффиндорской Всезнайки? — я просто готов был плеваться слюной и ядом. — Неужели ваших мозгов хватает только на то, чтобы раздвигать ноги перед мужчинами? Перед Пожирателями? Перед теми, кто убил вашего обожаемого Поттера? — я надеялся, что мое жестокое напоминание оживит, выдернет ее из пучины безразличия. Но, похоже, я просчитался…
Она лишь пожала плечами.
— И такая профессия оказалось весьма нужной и востребованной.
Гермиона так смотрела на меня, что я все понял. На меня намекает. На то, что даже я — тот, кто пытается достучаться до ее сознания, — хожу к ней, трахаю ее, в конце концов… А потом еще пытаюсь укорить, задеть. Твою мать… докатился!
Я одевался, а она по-прежнему сидела, не шевелясь, в лоскутах разорванного платья. Не знаю, наблюдала или просто находилась рядом… Уже застегнув пряжку на мантии, я подошел опять к ней и швырнул на кровать деньги.
— Жаль, что вы превратили себя в бесхребетное существо, мисс Грейнджер. Но раз так, довольствуйтесь тем, на что променяли свои великолепные способности!
И ушел.
Мадам Харрис бежала за мной. Видно, хотела проверить, как все прошло. Молча отсыпал ей деньги и трансгрессировал. Последнее, что увидел перед перемещением — гримасу беспокойства на лице женщины.
Через полчаса я вернулся.
Мадам Харрис чуть не упала в обморок, когда вновь лицезрела меня в своем заведении.
— Мистер Снейп… вы…
Молча протянул ей флакон с зельем. Но потом все же решил пояснить:
— Это ранозаживляющее. Самое эффективное. Отдайте Гермионе.
И отвернулся.
— Сколько… — ошарашено проговорила сутенерша.
— Нисколько, — выплюнул я и хотел уйти, но опять повернулся к ней лицом.
— Как Грейнджер оказалась у вас?
Я же обещал не спрашивать! Обещал не интересоваться! Что я делал? Зачем?
— Мистер Снейп, я… я не имею права отвечать, — проговорила женщина. — Только девушка сможет ответить на все вопросы. На мне непреложный обет.
Я видел, что она не лжет. Что ж, ладно. В конце концов… а нужна ли мне была эта правда?!
В комнату ввалился широкоплечий парень: я вроде видел его тут. Кажется, один из телохранителей.
— Мадам, я могу уже уйти? — скользнув по мне ничего не выражающим взглядом, спросил юнец.
— Мистер Снейп, мы же с вами решили все вопросы? — вежливо обратилась ко мне Мадам Харрис.
Я кивнул. А женщина отошла и протянула парню пергамент и мешочек с деньгами.
— Чарльз, завтра принеси все пораньше. Нужно порадовать девочек.
Телохранитель развернул пергамент и пробежался по нему глазами. Молодое лицо вдруг озарила улыбка.
— Гермиона, как всегда…
Я все еще находился в комнате. Почему-то медлил. Услышав знакомое имя, весь напрягся. Не сомневался, что речь идет о Грейнджер.
— Вот нет, чтобы купить себе побрякушки или сладости, как все девчонки… Все свои деньги во «Флориш и Блоттс» оставляет, — не унимался посыльный.
Я хмыкнул. Книги…
Кажется, я поспешил и зря решил, что Грейнджер растратила свой потенциал. Объяснений от этого открытия не прибавилось, но настроение чуточку улучшилось. Покидая заведение, я не испытывал первоначальной ярости.
========== Глава 5. - Четвертая ночь. ==========
Я вернулся. Конечно же вернулся.
Теперь я был наркоманом, который нашел тот незабываемый, неиссякаемый источник удовольствия. Но за эти дни я не гнал от себя мысли о девчонке, наоборот, позволил им себя поглотить. Позволил самому себе признаться в том, что сотворила со мной Грейнджер. Она не была для меня обычной проституткой. Нет. Я все равно не смог смириться с этой ее ролью. Нужно сказать, с очень хорошо, слаженно, убедительно сыгранной ролью.
Девчонка затронула в моей душе какую-то струну, о существовании которой я и не подозревал. Мы провели с ней всего три ночи. Это даже ночами не назовешь, просто несколько часов страсти и удовольствия, но их хватило, чтобы чертовка своими ласками что-то надломила в таком истукане как я.
Как ей это удалось?
Я не понимал. Я не мог ответить на этот вопрос. Знал только, что с нетерпением жду новой встречи, нового образа этой чувственной, сексуальной, на удивление невинной девушки.
Мисс Харрис только сдержанно улыбнулась и провела к знакомой двери. Теперь я уже и сам бы смог ее найти…
Сегодня Гермиона находилась внутри. Она с улыбкой смотрела на застывшего меня. А я опять пожирал ее взглядом, понимая, что не могу дождаться продолжения. Казалось бы, я брал эту женщину три раза, но мне все равно было мало. Мне все равно хотелось еще…
Грейнджер сидела на кровати в шелковом нежно-розовом халатике, выставив на обозрение свои стройные ноги. Я с жадностью любовался невероятно тонкими, изящными щиколотками, округлыми, сведенными вместе коленками, и будоражащим видом обнаженного до середины бедра.
Поднял взгляд выше: все прелести скрыты шелком, вот только шея, изящные ключицы и соблазнительная ложбинка между аккуратными грудками были выставлены напоказ. Грейнджер продолжала улыбаться. Казалось, ей все равно, на какой ноте мы расстались в прошлый раз.
— Я рада вас снова видеть, профессор…
Ее обращение задело, отдалось жгучей болью внутри моего потревоженного сердца, напомнило, кто я, а кто она… Точнее, кем мы были когда-то…
Я застыл. Думаю, выражение моего лица ничего ей не поведало.
— Я уже давно не профессор, — чистая правда. Я бросил это гиблое дело еще до Финальной битвы, — а вы уже не ученица.
Спокойно, цинично, холодно, отчужденно. Как я умею.
— Разумеется, — полуулыбка блуждала по ее миловидному личику.
Продолжая пристально смотреть мне в глаза, Гермиона отбросила гриву волос за плечи, провела ладошкой вниз от шейки, по грудям, сделала легкое движение пальчиками — и шелковый узелок распутан. Соблазнительная окружность груди, плоский живот и маленький треугольник трусиков замелькали в раскрывшихся полах одежды…