Соответственно, для того чтобы как-то противодействовать восходящей концентрации располагаемого труда нации, его ускользанию из рук носителей затраченного труда, нужно, согласно второму началу термодинамики, «людей затратного труда» демографически производить настолько больше, насколько больше нынешних затратных людей правительство планирует в будущем перевести в разряд людей располагаемого труда.
Говоря почти цинично, для поддержания уровня жизни одного будущего джентльмена (привилегированного бенефициара располагаемого труда) необходимо появление, скажем, десяти будущих пролетариев, объем затраченного труда которых должен существенно превышать объем их возможностей как субъектов располагаемого труда. Это прекрасно понимал Мальтус (см. ниже). Он также понимал, что ресурсы Земли не в состоянии обеспечить нисходящую перекачку бенефиций располагаемого труда нации в сферу носителей затраченного труда нации.
Соответственно, по понятным причинам предприниматель или «капиталист» (в классическом понимании) никогда не выплачивает непосредственным производителям полной стоимости товара. Следовательно, – говорят Мальтус и Сисмонди, – величина общественного продукта растет быстрее, чем сумма доходов. Ведь капиталисты значительную часть своих доходов по разным причинам откладывают, т. е. не возвращают обратно в экономику, по крайней мере в кратко- и среднесрочной перспективе. Отсюда берет свое начало доктрина Мальтуса о третьих лицах (см. ниже).
Сэй с ними не соглашается и противопоставляет взглядам Мальтуса и Сисмонди теорию экономического баланса, или т. н. закон рынков сбыта: «Всякий продукт с момента своего создания открывает рынок сбыта для других продуктов на всю величину своей стоимости». Отсюда следовал и главный вывод Сэя о невозможности общего кризиса перепроизводства: «общий спрос на продукты всегда равен сумме имеющихся продуктов. <…> Нельзя представить, чтобы продукты труда всей нации стали когда-либо избыточными, если один товар дает средства для покупки другого».
Понятие «располагаемый труд», в свою очередь, открывает для капиталиста двоякую перспективу. С одной стороны, его собственные товары, выставленные на рынок, представляют собой сумму сэкономленных трудовых затрат, т. е. сбереженного труда, ведь капиталист сам непосредственно товары не производит. С другой стороны, они представляют сумму присвоенного труда, затраченного другими товаропроизводителями.
При этом труд других товаропроизводителей включает как присвоенный ими затраченный труд наемных работников, так и присвоенный ими располагаемый труд других капиталистов. Чем больше капиталист сберегает труд, затрачиваемый на производство собственных товаров (например, посредством т. н. железного закона заработной платы), тем больше объем его располагаемого труда, тем больше своих товаров он может обменять на другие товары. Напомним, что разница между затраченным и располагаемым трудом, по мысли Риккардо, сводится к тому, что располагаемый труд – это «не количество труда, затраченное на производство того или иного предмета, а то количество его, какое можно купить за этот предмет на рынке».
Однако не всегда уменьшение затрат на производство определенного товара влечет за собой автоматическое увеличение располагаемого труда. Как убедительно доказал Кондильяк (см. выше), излишек товара, например вин в урожайный год, может для винодела означать убыток, т. е. уменьшение, а не увеличение количества располагаемого труда. Таким образом, понятие «располагаемый труд» тесно связано с понятием «меновая стоимость», а реальное количество располагаемого труда всегда зависит от емкости рынка.
При оценке величины меновой стоимости Смит учитывает только ее естественную норму (т. н. естественную цену), которая противопоставлялась фактическим ценам, подверженным искажениям под влиянием спроса и предложения. Естественная цена товара является трехсоставной и включает, во-первых, заработную плату наемных работников, во-вторых, прибыль предпринимателя, «рискующего своим капиталом», и, в-третьих, земельную ренту. Смит особо подчеркивает, что «действительная стоимость всех различных составных частей цены [товара] определяется количеством труда, которое может купить или получить в свое распоряжение каждая из них».
Наиболее ошибочной в этой концепции является теория земельной ренты. В частности, Смит полагает, что «случайные и временные колебания рыночной цены товара приходятся, главным образом, на те части его цены, которые сводятся к заработной плате и прибыли и меньше отражаются на той части, которая приходится на ренту». Другими словами, Смит исходит из ложной аксиомы, развенчанной позднее Генрихом Тюненом, который убедительно доказал, что как раз рента представляет собой наименее устойчивый элемент меновой стоимости товара. Смит вообще исходит из ошибочного предположения о постоянстве стоимости труда, т. е. он игнорирует то обстоятельство, что в зависимости от объема производства удельные издержки изменяются: «они падают при увеличении объемов производства и растут при уменьшении этих объемов».
Особое значение для развития классической политической экономии имела смитовская теория приспособления предложения к спросу. Ее можно сформулировать и как теорию приоритета потребителя над производителем. Последим была важна как наиболее ценный аргумент Смита в борьбе против меркантилизма (см. выше). Вместе с тем другой классический постулат Смита гласит, что капитал ограничивает промышленность. Следовательно, производитель в конечном итоге ограничивает потребителя. Возникает явное противоречие. Смит решает его весьма остроумно, введя в научный оборот пару понятий «абсолютный спрос» и «действительный спрос».
По Смиту, задача промышленности заключается вовсе не в том, чтобы удовлетворить всякие потребности, или, как он говорит, «абсолютный спрос», а лишь в том, чтобы удовлетворить действительный спрос. Разграничивая действительный
и абсолютный спрос, Смит ограничивается лишь указанием на то, что абсолютный спрос существует, но отказывается его подробно анализировать по аналогии с действительным спросом. Последний он определяет как спрос, достаточный для того, чтобы «вызвать доставку товара на рынок». Вместе с тем идею абсолютного спроса впоследствии подхватят Мальтус и Сисмонди. Затем социалисты сделают эту идею едва ли не главным лозунгом своей экономической программы.
Как видим, уже в силу своих мировоззренческих установок Смит не мог воспринимать политику государственного вмешательства иначе как со знаком минус: «Политика вмешательства действует следующими тремя способами: во-первых, ограничивая конкуренцию в некоторых промыслах меньшим числом людей, чем сколько обратилось бы к ним без такого вмешательства; во-вторых, усиливая конкуренцию в других промыслах сравнительно с тем, что было бы при естественных условиях; в-третьих, стесняя свободный переход труда и капитала от одного промысла к другому и с одного места в другое».
Трудно отрицать порочные эффекты указанных видов государственного вмешательства в экономику. При этом Смит, вероятно, склоняется к выводу, что указанные три способа вмешательства действуют, как правило, кумулятивно, т. е. взаимно усиливая негативный эффект друг друга. Например, по логике Смита, тотальный контроль бывшего московского правительства Ю. М. Лужкова над рынком строительства жилья в Москве, в первую очередь, искусственно ограничивает количество строительных компаний на этом рынке. Слабая конкуренция является одной из основных причин роста цен на недвижимость в Москве. Далее, это же обстоятельство, блокируя доступ в этот сектор экономики добавочному капиталу, заставляет его искать применение в других секторах, что ведет к снижению рентабельности этих отраслей. Тем самым, строительная олигополия, контролируемая московским правительством, препятствует свободному переходу капитала из одного сектора народного хозяйства в другой.
Недоверие к государству часто оправдано, но Смит не мог знать реалий XX и XXI вв. Теперь выживание (не говоря уже о развитии) наукоемких отраслей экономики напрямую зависит от государственной поддержки, что предполагает создание олигополий под государственным патронажем (например, в самолетостроении и космической промышленности). Как бы то ни было, во многих других отраслях народного хозяйства функции государственной интервенции, по мнению Смита, сводятся не столько к положительным акциям, сколько к мерам полицейского характера против всех, кто осмеливается посягать на свободу предпринимательства. Ведь «представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен».
Правда, недоверие Смита к государству проскальзывает и здесь, поскольку он не верит в эффективность законодательных мер. «Действительно, невозможно воспретить такие собрания изданием закона, который можно было бы проводить в жизнь или который был бы совместим со свободой и справедливостью. Но хотя закон не может препятствовать представителям какой-либо отрасли торговли или ремесла собираться вместе, он, во всяком случае, не должен ничего делать для облегчения таких собраний и еще меньше для того, чтобы делать их необходимыми».
Местами при определении универсального масштаба хозяйствования Адам Смит колебался между потребительной ценностью и меновой стоимостью, но в целом делал выбор в пользу меновой стоимости. С тех пор единственным критерием любой экономической теории является категория «меновой стоимости». Последняя же, как мы видели, в принципе сводима к понятию «чужестоимость». Другими словами, рынок, определяя меновую стоимость товара, наделяет товаровладельца правом притязать на большее или меньшее количество результата чужого труда. Вновь мы убеждаемся в том, что вовсе неслучайно политическая экономия получила у Карлейля образное наименование “dismal science ” (англ, «мрачная наука»).
1.4. Теория капитала
Фундаментальное значение для последующего развития экономической науки имеет созданная Адамом Смитом теория капитала. «Интересно отметить, что, начав с указания на труд как на главный агент при производстве богатств, Смит потом, по-видимому, подчиняет его капиталу». Здесь повторяется история с понятием «полезность», с которым Смит связывает понятие «потребительная ценность», но в ходе своей апологетики рыночного хозяйства находит более целесообразным пользоваться понятием «меновая стоимость» вместо термина «потребительная ценность». Под «капиталом» в самом общем плане Смит понимает «запас продуктов различного рода, достаточный для содержания его [человека] и снабжения его необходимыми для его работы материалами и орудиями, по крайней мере, до того момента, пока не будут осуществлены обе эти операции» (производство и продажа продукта труда).
Далее, Смит предлагает классификацию капитала. Так, он различает, прежде всего, оборотный капитал, который употребляется на «производство, переработку и покупку товаров с целью перепродажи их с прибылью. Капитал, употребляемый таким образом, не приносит дохода или прибыли своему владельцу, пока он остается в его обладании или сохраняет свою прежнюю форму». От оборотного отличается основной капитал. Он «может быть употреблен на улучшение земли, на покупку полезных машин и инструментов или других подобных предметов, которые приносят доход или прибыль без перехода от одного владельца к другому или без дальнейшего обращения».
Основной капитал по определению является более основательным, и Смит латентно отождествляет сумму основного капитала нации с ее богатством. Однако – говоря языком Аристотеля – основной капитал, будучи первичным для нас, является вторичным по своей природе, по происхождению. «Всякий основной капитал первоначально возникает из капитала оборотного и требует постоянного пополнения из этого же источника». Другими словами, основная характеристика капитала заключается в том, что он представляет собой некоторую сумму меновых стоимостей.
Как правило, эти меновые стоимости одновременно представляют собой совокупность потребительных ценностей. Однако теоретически можно представить себе такой капитал, который будет обладать достаточно высокой меновой стоимостью и практически ничтожной потребительной ценностью. Смит, вероятно, такую возможность не допускал или по крайней мере считал маловероятной. Однако в современную эпоху господства т. н. фиктивного капитала, состоящего из всевозможных фьючерсов, опционов и т. п., возможность почти бесполезного в социальном плане капитала уже не подлежит сомнению.
Хотя Смит, прежде всего, исходил из т. н. внешних запасов, которые в принципе могут отчуждаться от своего владельца, он допускал также и наличие особой категории запасов, необходимых для постоянного возобновления и расширения дохода. Так, основной капитал, по Смиту, состоит из четырех частей: 1) машины и орудия труда; 2) доходные постройки; 3) улучшенная земля; 4) приобретенные и полезные способности всех членов общества.
Вместе с тем есть основания полагать, что для Смита четыре составляющие основного капитала носят кумулятивный, а не альтернативный характер. Другими словами, основной капитал конституируется лишь при наличии всех четырех составляющих. Ведь главная задача основного капитала «состоит в увеличении производительной силы труда или в предоставлении тому же количеству рабочих возможности выполнить гораздо большее количество работы»
Смит уделял большое внимание обороту товаров и услуг и связанному с ним денежному обращению. «Обращение каждой страны можно считать распадающимся на две самостоятельные ветви: обращение, совершающееся между торговцами, и обращение, происходящее между торговцами и потребителями. <…> Стоимость товаров, обращающихся между различными торговцами, никогда не может превысить стоимость товаров, обращающихся между торговцами и потребителями, поскольку все, что продается торговцами, в конечном счете предназначается для продажи потребителям. Обмен между торговцами, носящий оптовый характер, требует обыкновенно довольно значительной суммы для каждой отдельной сделки. Обращение между торговцами и потребителями, напротив, поскольку оно отличается преимущественно розничным характером, часто требует лишь очень небольших сумм. <…> Но мелкие суммы обращаются гораздо быстрее крупных».
Как теоретик экономической саморегуляции Смит изучал только «норму», а не «аномалии». Так, отличая рыночную, или фактическую, цену от естественной (равновесной), он вместе с тем отказался анализировать отклонения рыночных цен товаров от их естественных цен. Говоря о рыночной цене, он ограничивается лишь следующим тривиальным замечанием: «Она может или превышать его [товара] естественную цену, или быть ниже ее, или же в точности совпадать с нею». Мир Адама Смита – это, прежде всего, мир равновесных «естественных цен», отражающих «объективные условия производства и не зависящих от спроса и предложения».
Несмотря на явные симпатии к понятию «меновая стоимость» как регулятору оборота товаров и услуг, Смит сохранил масштаб потребительной ценности для того, чтобы иметь инструмент противодействия инфляции, в частности для того, чтобы индексировать заработную плату низших категорий служащих.