- Такие штуки, брат, просто так не снимаются, - как будто прочитав его мысли, отозвался Филиппов.
Валерию сначала почудилась насмешка, но нет - колонист говорил серьезно, с оттенком назидательности, словно объяснял несмышленому ребенку всем известные истины. - Шрамы - знаки родства. Да ты потом и сам не захочешь - если, конечно, из этого что-то выйдет.
Седов пожал плечами - он не загадывал так далеко. Взяв протянутый Филипповым нож, он машинально протер лезвие рукавом и сделал небольшой надрез на подбородке. Потом смочил кровью пальцы и протянул к ближайшему стволу.
Прикосновение отозвалось странным трепетом, единением, восторгом. Седов в одночасье как будто бы почувствовал себя лесом, но не чужим и опасным, а сытым, мирным и счастливым. Резко активизировался эмофон, притягательный, заманчивый, но вот только словно бы не совсем естественный, чуть фальшивый. Одно дерево, еще одно. Еще надрез, еще один. Четвертого ему сделать не удалось - Филиппов отобрал у Валерия нож:
- Эк ты зверюге приглянулся. Не увлекайся, однако, - сказал он. - Сейчас остановись и послушай. Ты, похоже, сумеешь услышать.
Валерий кивнул, испытывая смутное сожаление, потом опомнился - жадные деревья каким-то образом сумели завлечь его, подчинить, стараясь продлить процесс "кормежки". Но все вокруг сейчас изменилось. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в эмофон, и невольно вздрогнул. Лес больше не казался мертвым и пустым, он был полон говорящих образов, звуков и запахов. Больше того, барьер, глушивший связь, почти совершенно исчез.
- Хорошая кровь! О'кхнейр признал тебя своим, - удивленно сказал Филиппов. В голосе его звучало странное удовлетворение. - Ну, теперь мы им покажем, чертовым жабам!
- Ты это о чем? - поинтересовался Валерий. Он и не сомневался, что кровь, содержащая частицы бессмертного рождественского океана, понравится хищному лесу. Ему просто не хотелось задумываться о том, какое растительное чудовище мог бы породить подобный симбиоз. Да сейчас и не волновали философские раздумья - слишком многое было поставлено на кон. В сознании - где-то там - замерцала белая точка: Валерию, наконец, удалось на мгновение поймать Кванта и дать о себе знать. "Я здесь, держи связь" - попросил он.
Теперь можно было и немного отвлечься, осмотреться. После полного безмолвия поток сенсорных ощущений подавлял и оглушал. Мир сразу стал многоцветным, красочным, ярким - даже слишком ярким. Седов устало прикрыл глаза, прислушиваясь.
- Не расслабляйся, - предупредил Филиппов. - О'кхнейр принял тебя как своего, но и не откажется съесть, если ослабишь контроль. В таких местах не спят - выживает только сильный и бодрый. Нужно успеть спасти, кого еще можно, и как-нибудь выбраться отсюда самим. Ну и мне кое-что еще тут надо сделать, да и тебе, думаю, тоже. Ты ведь не отдыхать на Хасту прибыл? - ненавязчиво поинтересовался он.
- Нет, не отдыхать, работать. И без меня сейчас там как раз срываются переговоры, - с трудом стряхнув сонливость, недовольно буркнул Седов, мысленно обругавший себя за неуместную беспечность. - Я, между прочим, новый земной посол на Фрогге.
- Надо же, какой незаменимый! Новый посол, говоришь? Что-то я старого не припомню, - искренне удивился Филиппов. - Хотя насчет посла да, помню, на банкете слышал. Ну, тогда тебе и карты в руки. С этим безобразием давно пора кончать.
- Это ты о чем? - недоуменно переспросил Валерий. Они говорили на одном языке, но явно о разном.
-Да я про бедных этих лягух, - не слишком понятно объяснил колонист, - которых жабы загоняют сюда собирать хнейр, - он показал на крупные ягоды, усыпавшие синие кусты и нижние ветки деревьев. - Это так-таки и само по себе смертельно опасно - истинная отрава, да и в ментале гаснешь - если ты, конечно, не фроггс. Хотя и фроггс не всякий выдержит такие-то дозы.. А ведь дружок наш новый несчастных еще и элементарно жрет - тех, кто совсем уже сдал, понятно. Деревья о'кхнейра не только высасывают биополе любой животины, и лучше всего разумной, они еще и матереют на органической подкормке. Питаются, так сказать, и душой, и телом. Отсюда простой твари не так-то просто живой уйти. Никто и не выживает, в конечном итоге. А совсем недавно новую партию работяг привезли - может, кого-то из них их еще удастся спасти, ну и разобраться с нашими хозяевами в конце концов.
Седов невольно отметил странности в рассказе колониста - как тот ни старался придерживаться роли рубахи-парня, эдакого деревенского простачка, в речи его время от времени проскакивали выражения, больше подходящие для настоящего ученого-биолога. Может, он и есть агент Земли? И хотя момент был не совсем подходящий, да и основная примета не совпадала, Седов все же попытался выйти на условную фразу.
- Слушай, а на Земле ты бывал?
-Да бывал пару раз! - отозвался Филиппов совсем не паролем. - Ничего там интересного нет, на вашей Земле. Слишком уж прилизано все, чистенько. Да нам сейчас никакая Земля не поможет. Самим придется ребят спасать. Не знаю только, как потом выбираться будем.
- Погоди-ка, - сообразил Валерий, вспомнив записки Богомолова. - Так это ты про каких работяг сейчас говоришь? Тех самых квайров, которые на Фрогге погибли? Так они, получается, добывали эти самые ягоды? Как их там, хнейр?
- Они и есть, - подтвердил колонист. - Только не на Фрогге они погибли, а здесь на `Кхнейре.
- Так это не Хаста, а другая планета! - наконец, догадался дипломат.
- Дошло, наконец! `Кхнейр это, одна из планет Фрогги, - объяснил Филиппов. - Эта штука, лес, называется о'кхнейр, а хнейр - ягода, которая тут растет, для фроггсов в слабых дозах типа пища богов - нектар как бы, ну и стимулятор сильный для мозгов, для вдохновения. И доступен он далеко не всем. Ты ведь вместе со мной райх пил. Так вот там, в напитке, хнейра сотые доли, а эффект сильнейший. Можно сказать, хнейр - основа фроггской цивилизации. И добыть ее можно только тут. Думаешь, меня зачем Степан на Хасту позвал? Уговорить хотел, чтобы я о'кхнейр у них в горных долинах перорастил, где-то он ягоды раздобыл, хотел хотя бы несколько деревьев и кустов поднять.
- А не опасно это? Ядовитый лес за порогом? - с сомнением спросил Валерий. - И почему именно тебя?
- Я, понимаешь, по этому делу спец. Растения меня любят, ну и говорят со мной, по - своему, конечно. И я их понимаю, - чуть смущенно ответил Филиппов. - Слышал такое выражение "Говорящий с растениями"?
Конечно, "говорящий с растениями"! - осенило Валерия. Он вспомнил, где слышал это название: так обычно называли тлалоков. Еще одна странность в деле фроггсов нашла свое объяснение. Задумавшись, он даже пропустил слова колониста, который продолжал рассказывать:
- .... Ну, да это долгая история. Но даже и для меня о'кхнейр может быть опасен, и для Хасты он очень-очень опасен, хотя и ценность, конечно, имеет. Я так Корнилову и сказал, не хотел в это дело мешаться. Тогда он мне про лягух рассказал, сколько их тут дохнет. Ну, думаю, наверняка, лишнее разболтал, а опасных ушей сейчас на Хасте много. Не понравилось, видно, кому-то, вот я тут и очутился. Понимаешь, посол? А тебя-то, кстати, за что?
- За то же, - без тени сомнения ответил Седов. - Зови меня Валерий. Кстати, тебя-то как кличут?
Вечная беда переводчика - слишком быстрая адаптация к собеседнику. Валерий не сразу заметил, что, наслушавшись колониста, сам непроизвольно перешел на его "деревенский" пиджин.
- Ну, кличут меня-то по-разному - на Фрогге обычно Верховным Озеленителем, на Земле - биоменталистом, а дома, на Федоре, - Кочерыжкой, - сказал колонист. - А вообще-то меня зовут Тагор. Тагор Филиппов.
- Тагор? - имя показалось необычным, и Филиппов, поморщившись, объяснил:
- Поэт был такой древний, земной. В честь его назвали - какой-то там такой Тагор. Можешь звать просто Игорем. В общем, хватит разлеживаться, пошли!
- Куда? - с сомнением поинтересовался Седов. Лес по-прежнему окружал поляну непроходимой стеной.
- Не важно. Нам сейчас главное хоть куда-то пойти, - уверенно ответил колонист. - Теперь-то о'кхнейр нам дорогу откроет и сам выведет, куда надо. Мы его, значит, подкормили, а он нас, понимаешь, прочитал.
Валерий со стоном поднялся - спина слегка побаливала от долгой неподвижности в неудобной позе. Коммуникаторы с аптечкой у пленников отобрали, и организму пришлось заботиться о себе самому. Хотя сейчас, сбросив отупляющее давление Леса, он, метаморф, должен был быстро восстановить форму. Хорошо еще, что похитители не знали о вживленном в организм дипломата еще в детстве адаптере. Кто бы ни забросил Валерия сюда, с телом посла враг обращался не особенно бережно. Хотя, рассуждая логично, кто бы на месте врагов стал щадить органическую подкормку для ядовитого о'кхнейра?
Мысль вызвала приступ злости и раздражения, и Седов, решительно поднявшись, последовал за Игорем, без колебаний двинувшимся к иссиня-черным зарослям. Приблизившись, посланник не поверил своим глазам - лес, словно в сказке, расступился, и перед нами открылся довольно широкий проход. Это была самая настоящая тропа без единой помехи: ветки или травинки.
Филиппов уверенно ступил на тропу первым и пошел вперед, не оглядываясь на случайного спутника. Похоже, он знал, что делает, и Валерий не видел смысла оспаривать его лидерство, хотя мотивы, да и сама личность колониста вызывали все больше вопросов. Но цели их пока совпадали, а о загадках и дальнейших действиях можно было подумать и позже.
Нельзя было не испытывать уважения к человеку, подумавшему, в первую очередь, не о собственной шкуре, а о спасении совершенно незнакомых "работяг" чужой расы. Сам Седов, разумеется, поступил бы также, но для него, посланника Координационного Совета, соблюдение законов содружества составляло смысл жизни и работы. Собственно, задание Координационного совета заключалось и в выяснении судьбы пропавших квайров. Хотя, если некоторые подозрения Валерия были верными, вполне вероятно, что и для Филиппова спасение "гастарбайтеров" диктовалось не просто велением души. Очень уж спокойным тот оставался в лесу, да и сейчас слишком уж хорошо знал, что собирается делать. Но исходящий от него эмофон не оставлял сомнений: желание колониста помочь попавшим в беду разумным было совершенно искренним. И Валерий, стряхнув остаточную сонливость, последовал за Филипповым, тихо пробормотав себе самому не совсем понятную, но очень уж подходящую к случаю фразу:
- Веди, Сусанин!
Глава 7
Картинка с выставки
"Взгляд назад - нога на тормоз"
Правила дорожного движения
Разговор с Ольгой вышел неожиданно тяжелым. Казалось бы, что особого в просьбе доставить девочку к далекой планете для встречи с приемным отцом? И ведь она же сама грозилась бросить ребенка с кибернянькой и свалить куда-то к Веге. Но бессмертная опекунша устроила Черемишину форменный допрос.
Он и сам не заметил, как рассказал обо всем: о полученных от Михаила деньгах, о планах на покупку жилья для них с Ликой в марсианском куполе, где когда-то сам провел интернатское детство, о проблеме военного контракта, которая, как надеялся Иван, легко решится в случае перемирия с Корсом.
Ольга выслушивала его ответы со снисходительной усмешкой на лице, и, наконец, не выдержав, перебила на полуслове:
- А как же ты общаться с ней будешь, пилот? Она ведь бессмертная, не забыл?
Черемишин, запнувшись, уклончиво ответил:
- Ну, есть кое-какие мыслишки по этому поводу.
Лучше бы он промолчал. Услышав черемишинскую отговорку, блондинка насторожилась, как взявший след ашшурский снорк. Фильм о снорках Иван смотрел еще в космическом училище, и хорошо знал, что охотничий азарт превращает этих милых безобидных зверушек, похожих на земных ящериц, в страшных неуправляемых хищников. И он совсем не удивился ее следующим словам:
- Хочешь сказать, что нашел способ стать бессмертным? Хотя нет, ты же болтал что-то про Марс... Значит, наоборот? Ты знаешь, как сделать бессмертного ребенка обычным?
- Ну что-то в этом роде, - проклиная собственную неосторожность, промямлил разведчик. К его огромному удивлению, девушка - хотя какая она девушка, ей, наверное, лет двести, мысленно оговорился он, - больше вопросов задавать не стала.
- Ты прав, этот разговор не для дальсвязи, - задумчиво сказала она. - У меня есть еще кое-какие дела, так что подождешь меня там, на Холодной планете. Я привезу к тебе Лику, тогда и договорим. Я свяжусь с тобой сама.
Связь прервалась, и Черемишин, подавив досаду от того, что его поставили на место и там же построили, утешил себя тем, что еще слишком молод, чтобы тягаться с древней мегерой.
Ивану, простому марсианскому парню, всегда было сложно ладить с женщинами, и не только с бессмертными. В свое время Черемишина после марсианского интерната отправила в космическое училище комиссия по социальной адаптации, как и многих других таких же "маугли" - подобранных в космосе одиночек, жертв космических катастроф, корских войн, детей погибших колонистов и исследователей астероидов. Проблемами найденышей в службе безопасности занимался четвертый отдел, или, как его обычно называли, отдел "Че". Поэтому, для ясности, безымянным малышам присваивались соответствующие фамилии. Так появлялись многочисленные Черкасовы, Чемодановы, Чесноковы, Челюскины, Чеховы и Черемишины. Иван считал, что ему еще повезло - ему не хотелось бы быть Чесноковым или Чемодановым.
Многие из крестников отдела "Че" испытывали трудности в общении, проблемы с речью и откровенно предпочитали общению с человечеством службу в далеких мирах. Их пожелания всегда учитывались при распределении. Так было проще и для Земли. Так было проще и для Ивана - он привык. А сейчас у него и вообще были более важные дела, чем обижаться на бесцеремонность бессмертной.
Ближайшая к космопорту дельгская лавка, оформленная в виде переплетающихся деревьев, снаружи больше всего походила на избушку бабы Яги, а изнутри - на магазинчик древнего антиквара. Приветливый старый альгамбрец после долгого торга продал пилоту подержанный веганский адаптер за десять тысяч кредов, взяв в добавок совершенно новый флотский земной в качестве коллекционной диковинки без всякой практической ценности: "Как образец технической мысли примитивных народов" - объяснил продавец. И только активировав свое приобретение и почувствовав, как изменился и заиграл новыми красками окружающий мир, Иван понял, почему. По словам продавца, на дорогой покупке сбоил только режим полной маскировки, позволявший принимать желаемый облик любого разумного. Режимы легкой адаптации и "нормы", позволявшие комфортно чувствовать себя в любой, даже самой агрессивной среде в своем собственном облике, работали отлично.
Иван ничуть не колебался, сдавая флотский прибор - дельг засчитал его за пять тысяч кредов, а за утерю с пилота в части взимали всего триста. И не потому, что адаптеры, даже земные, ценились низко, а потому, что галактические кредиты целинись намного выше.
Но сейчас Ивану было не до праздного восхищения веганским гаджетом. Прямо с Альгамбры пилот ушел к порталу на тэту Ориона, а оттуда за несколько микроциклов добрался до Фрейи, звезды, которая для наблюдателя с Земли оказалась бы пятьдесят четвертой.
Черемишин трижды облетел Холодную планету в поисках лежбища тюленей-посредников. Нескольках раз приборы отмечали на льдинах присутствие разумных разных рас, гуманоидов и не только, но лишние свидетели разведчику были ни к чему, и он предпочел держаться от них подальше.