- Иномирье велико, - кивнул его коллега. - Но ты же знаешь, что каждая тень может существовать только в нашем мире и в своём родном.
- Они умирают, если их вбрасывать в другие?
- Они просто туда не попадают, - отмахнулся его друг. - Та рыжая, что ты последней вбросил, кажется, завершала их круг. В общем, то Иномирье мы закрыли, но ты не надейся, что у тебя будет ещё хотя бы один шанс улизнуть отработы!
Бейбарсов скривился, поднял голову и посмотрел на тучи, медленно подползавшие к сияющему солнцу. От привычной голубизны неба не осталось уже и следа, вот-вот начнётся сильная гроза. Глеб любил дождь, но сегодня, чувствуя себя до ужаса виноватым, не желал, пожалуй, видеть ни единой водной капельки.
Впрочем, это всего одна тень. Сколько может быть от неё вреда? Да, он поддался соблазну, да, поступил не по уставу, но сколько людей, кроме него, срывались? Вот только… Вот только лучше бы попрощаться со своей работой сейчас, чем тогда, когда они прознают. Ловцов, отпускающих Теней просто так, а тем более вытягивающих их из Иномирья, самих признают Тенями и возвращают в первый попавшийся портал. А Глеб ни за что не хотел вновь оказаться в том душном, отвратительном мирке, где тьма сползается мелкими струйками к даже маленькому проявлению теплоты.
Тени не умеют быть добрыми. Не умеют отпускать, не умеют любить, вообще не могут чувствовать ничего позитивного. Это их суть - выпивать из человечества радость, и Бейбарсов понимал, что он сам позволил очередной угрозе вырваться на свободу. И вряд ли эту угрозу уже можно как-нибудь остановить, кроме как просто забыть о ней.
Одна Тень - не так уж и много. Одна Тень - это, конечно, неприятно, но не катастрофически. Она не способна причинить до такой степени много вреда.
- Ну так что, мы идём? - нетерпеливо поинтересовался его коллега. - Нам пора идти на следующую точку, ещё там закрыть Портал - тоже вроде всех подчистили.
- У меня отпуск с завтрашнего дня, и я не желаю больше этим заниматься, - покачал головой он. - И вообще, наверное, уволюсь.
- Что?! - удивлённо переспросил мужчина. - Ты с ума сошёл? У тебя ведь такой послужный список, ты же…
- Я был там, - сухо ответил Бейбарсов. - Я видел это изнутри. Совсем немного, несколько минут, но мне с головой хватило этого, чтобы понять, что я больше не хочу иметь ничего общего ни с тенями, ни с нашим ведомством, ни с шефом.
- Да ты что! Это ведь… предательство? Ты ж не можешь просто так оставить нас на произвол судьбы и уйти, потому что тебе хочется. Это запрещено всеми правилами, которые только…
- Это я теней выпустить не могу. Пожалеть их. Полюбить. Потому что они - зло. Но устать от попыток поймать всё зло на свете я имею право. И отойти от дел тоже. И отдохнуть… Было бы очень неплохо не видеть тебя и шефа ещё как минимум лет десять.
Глеб покачал головой. Что-то гнало его с насиженного места, заставляло рваться вперёд - пока он наконец-то не оказался раскрытым.
- И, - продолжил он равнодушно и спокойно, - я больше не желаю тратить на это своё время.
- Куда ж ты пойдёшь? Ты ж можешь только это!
- Это вы можете только гоняться за тенями. А я ещё год назад был подающим надежды студентом. Знаешь, пусть ценой бессонных ночей, это не так уж и изменилось, - он покачал головой. - Так что мне пора вернуться в университет, найти работу и больше не играть во все эти ваши игры и борьбу между добром и злом.
Взгляд, которым его провожали, пожалуй, мог бы и убить, но Глеб оставался глубоко равнодушным. Иначе поступить он просто не мог - не хватало внутренней силы признаться в том, что он натворил, чему позволил случиться. Ведь он мог бы хоть попытаться помешать, а не сидеть сложа руки и смотреть, как весь мир постепенно обращается в жуткую, никому не нужную крошку. Но теперь это уже не имело значения. Тени просто некуда возвращаться, её Иномирье закрыто.
А значит, он сделает всё, что может, дабы о рыжеволосой девчонке никто никогда не узнал.
***
Во второй раз в своей жизни он увидел её уже спустя два года, когда, с дипломом магистра и прекрасным будущим впереди, покидал здание родного университета и был готов ступить в нормальную жизнь.
Наверное, он уже забыл, как на самом деле следует пользоваться собственным даром. Он не видел Теней уже много месяцев, с работы никто к нему не обращался, пусть этот дар и был довольно уникальным, ведь активность Теней падала. С той поры, как Ловцы научились закрывать Порталы, им всем стало намного легче. Легче жить, бороться, сражаться со странным правилом этой жизни.
Бороться с Тенями - вот цель тех, кто может стать Ловцом. Но Бейбарсов отрёкся от своего предназначения так же просто, как ребёнок отказывается от невкусного, пусть и полезного супа, не задумываясь о том, чем непослушание может обернуться через два, три года.
Она была и вправду красивой, как он её и запомнил, высокая, стройная, рыжеволосая, только с каким-то тонким шрамом, который пересекал её губу. Ему не хотелось думать о том, как она согревается, сколько сетей растянула по всему миру - и он уже почти прошёл мимо, но Тень догнала его очень и очень быстро.
Глеб старался на неё не смотреть. Это всё равно обычно ничего не давало, кроме как странного ощущения, будто бы сердце кто-то пытается вырвать. Но она шла к нему так близко, так тянула свои тонкие руки, что попросту становилось дурно от одной мысли, что он её оставил.
И он знал - умел ведь смотреть на собственную ауру, - что эта проклятая Тень давно уже окрутила его самого своей цепью.
- Зачем ты пришла? - наконец-то спросил он. - Чего тебе надо? Ведь я никому о тебе не сказал, живи и радуйся.
- Я запомнила твой вкус, - покачала головой она. - Ты… Это прекрасно, знаешь. Ты яркий, будто пламя, у тебя всегда горячие руки - рядом с тобой, даже не питаясь специально, не замёрзнуть. Ты не ловить теней должен, ты должен их согревать.
Бейбарсов даже не посмотрел на неё. Он слышал уже это однажды - прекрасная приманка для того, чтобы заставить весь этот мир всколыхнуться и что-то сделать. Стоит итолько ему выпустить силы на свободу, как тени обступят его кругом и будут тянуть свои руки, надеясь урвать хоть несколько капелек силы. Жаль только, что он не слишком поддаётся, но ведь разве это всё не сущая ерунда?
- Ты думаешь, что это такая глупость, - прошептала она, - одна тень…
Они остановились под каким-то деревом, и то будто бы моментально увяло от присутствия Тени. Она обняла Глеба за плечи и улыбнулась ему, так искренне, что он почти понял, почему люди попадают в сети Теней.
- Знаешь, - продолжила она, - ты даже не представляешь, сколько человек теперь на моей совести. Мне постоянно холодно, когда тебя нет рядом. Но тебя-то можно пить бесконечно, а так и не выпьешь. В тебе очень много силы, и она никогда не закончится.
- С чего ты взяла? - устало спросил он, будто бы это имело какое-то значение.
- О! - она будто бы удивилась подобному его вопросу. - Ведь ты не знаешь, как же грустно… Я весьма сильна, мой милый. Но я не смогла выпить и тысячной доли, хотя провела рядом с тобой уже месяц - ты просто не видел меня.
- Ты недостаточно старалась.
- Попробуй спасти этот мир, - улыбнулась она. - Свяжись со мной вечными узами. Я стольких уже погубила, мне так не нравится, когда люди умирают. Подумай. Мы ведь были бы отличной парой, знаешь. Вечный холод, вечное тепло - провоположности притягиваются.
Он так ничего ей и не ответил - не потому, что не знал, что сказать, а потому, что и так было слишком дурно.
- Позови меня, когда решишь.
***
Он хотел отказаться, хотел прогнать её, но знал, чем всё это закончится. Знал, что она всегда будет искать всё болше и больше жертв, что однажды он останется если не последним, то одним из немногих, кого она не сможет допить окончательно.
В доме было тихо и пусто. Он пытался себя оправдать, пытался понять, как иначе модно справиться с Тенью, но ведь он сам привёл её в этот мир. Да и, пожалуй, это было невозможно - уничтожить то, что несёт смерть. Она как орудие убийства, только на самом деле всё время виновное. Будто бы руки того, кто удушил свою вторую половину.
И сколько человек она загубит? Сто? Тысячу?
Хоть миллиарды. Потому что это Тень, а тени постоянно надо питаться. Она будет ходить по пятам за ним, за его миром, убивать всё, что только ему дорого. А он либо проведёт жизнь в гордом одиночестве, либо согласится на её условия.
Он потянулся к телефону - тот звонил уже минуты две, - посмотрел на высветившееся фото - его якобы любимая девушка. Ему ведь и её жаль. И всех на свете, наверное, тоже жаль. Толку было запирать его в Иномирье, если он вот так оттуда выбрался?
Мужчина только покачал головой и уселся на край кровати. Посмотрел опять на белые стены и потолки собственного дома, недоверчиво покачал головой и криво улыбнулся собственным мыслям - а был ли у него когда-то выбор?
- Приходи, - прошептал он. - Слышишь, Тень? Приходи. Я согласен.
…Она появилась практически мгнвоенно и будто бы вынырнула из пустоты. Наклонилась к нему и осторожно поцеловала в губы - но он не ощутил ни холода, ни того, как его покидают жизненные силы. И вправду, для этого это пожизненный приговор. А для неё - вечный источник силы, пока наконец-то он не потеряет всё, что имел.
- Я так рада, - она устроилась рядом с ним, закрыла глаза и положила голову ему на плечо. - Я так рада, что мы всегда сможем быть вместе. Ведь ты тоже меня любишь, правда?
Тень невозможно полюбить. Тень - это тёмное, отвратительное существо, к которому даже прикоснуться противно. Но он не мог избавиться от дикого чувства привязанности к ней. Ведь он пустил её в этот мир, он сам приволок её в реальность, так или иначе…
- И что? Мне теперь просидеть с тобой на цепи всю свою жизнь? - наконец-от спросил он. - Чтобы ты могла питаться.
- Просто будь ночью дома, - заулыбалась она. - Найди себе работу. Развлекайся. Женись на мне, в конце концов. Знаешь, - она прильнула к нему, - какие у нас будут дети…
Глебу знать не хотелось. Рано или поздно Тень окончательно сведёт его с ума - но она не способна ничего породить. Она лишь сгусток тьмы, облечённый в человеческую форму, и выбора у неё тоже особого никогда не было, да и не будет. Она - страшное существо, но он сумеет победить то, что от неё осталось, если очень постарается. Наверное сможет - в этой жизни уже ничто нельзя утверждать, разве нет?
Сможет, если он хотя бы раз в жизни и вправду захочет её уничтожить.
Феофил вздохнул и протянул руку, будто бы пытаясь прикоснуться к внучке, но после поспешно её одёрнул - лучше не делать глупостей. Он и так уже почти растворился - не душа, но его смертная оболочка, которая никогда никому не будет по-настоящему нужна.
- Она умирает, - отметил Безликий, как всегда тихо возникая у него за спиной.
- Как только она умрёт, ты сможешь занять его место, я знаю, - проронил наконец-то Феофил, прерывая собственное молчание этими короткими, глупыми словами. - Ты хочешь этого. Но разве нельзя поискать какие-то другие способы, что не будут стоить жизни моей внучке?
Тот только рассмеялся. Феофил знал, что нельзя - это попросту невозможно, - но повторял вопрос раз за разом, потому что отчаянно жаждал свободы и спокойствия для своей бедной, маленькой Танечки. Она не виновата, что ей до такой степени не повезло с человеком, оставшимся рядом с нею. И с дедом тоже ей не повезло, впрочем, если он не может решиться.
- У некромага не хватает сил тянуть ещё одну историю. Они умирали там уже раз десять, наверное, - вздохнул Феофил. - И я могу поймать только клочки… А сколько всего попросту ускальзывает из моих рук! Ты даже не представляешь, право слово!
- Представляю, - Безликий улыбнулся. - Я собирал в себе множество чтецов. Но пока они не найдут свой мир…
Клеймо зажглось ярче. Феофил содрогнулся - он знал, что сил у некромага не осталось и на несколько слов.
- Ты можешь сделать сам то, что позволит им продержаться дольше, - прошептал Безликий. - Ты знаешь, как это делается. Просто позволь себе быть чуть менее совестливым, Гроттер.
- С каких пор я совестливый?
Феофил смотрел на Безликого, будто бы пытаясь понять, чьё лицо скрывалось за этой отвратительной маской. Что за глупости - он не мог ничего поделать, даже если знал имя, толку всматриваться в черты его лица?
- Ты хочешь им помочь, - кивнул Безликий. - Я знаю, как это сделать. Просто позволь мне подсказать тебе.
- Ведь ты желаешь его смерти.
Безликий рассмеялся. Его силы тоже были на исходе. Его тело почти что осыпалось прахом. И больше всего на свете, по правде, он желал свободы.
- Только в смерти можно обрести некоторые вещи, - вздохнул он. - А я так ни разу и не познал её. Вдруг наступило время попробовать?
- Так ты расскажешь?
- Расскажу, - кивнул он. - Но ты должен понимать, сколько всего миру придётся пожертвовать, чтобы поддерживать жизнь всего одного чтеца. Столько магов умрут по этой связи, переливая в него собственные силы, чтобы они продолжили поиск… И я лично заберу одного из них, чтобы оказаться там. Чтобы дождаться того мига, пока они наконец-то столкнутся со мной в финальной битве… Ты согласен, Феофил?
- А разве я распоряжаюсь жизнями мира?
- Ты принимаешь решение за Чтеца. Имей же смелость отказаться или согласиться.
Феофил лишь коротко кивнул. Безликий мог и не задавать этот глупый вопрос. Сейчас старому Гроттеру было абсолютно наплевать на весь мир. Всё, что его волновало - собственная внучка и её счастье. А остальное отошло на задний план и потеряло своё значение ещё много-много лет назад.
Когда-то давным-давно жила могучая, всесильная тёмная ведьма. Было у неё всё, что только могла пожелать любая другая женщина - и деньги, и слава, и клиенты часто заходили за советом, и даже найти свою любовь она могла так быстро, как и щёлкнуть пальцами. Но шли годы, и ведьма начинала стареть, терять свою первозданную красоту, а за маской уже не могли спрятаться её злые-презлые глаза.
Долго думала ведьма, что же изменилось. Почему её вдруг стали так сильно бояться, хотя она внутренне и не изменилась, всё так же пылала ненавистью ко всему живому.
И поняла она, что беда в старости. Теперь за красотой уже не могла спрятаться ненависть к окружающим. Теперь её лицо обратилось в восковую, морщинистую маску, и всматриваться в его черты добровольно не возжелал бы ни один живой человек, разве что какой-то сумасшедший художник.
Жила же ведьма в одном огромном королевстве, где правили добрые и справедливые Король и Королева. И когда у них родилась дочь, ведьма сразу почувствовала, что в этом ребёнке таится то, чего ей природа не смогла дать. Она не знала, о вечности ли речь, о красоте ли, или, может быть, о способности любить, но страшно разозлилась, когда её не позвали на праздник в честь рождения девочки.
Разозлилась - и оплела всё королевство своими чарами, а девочку забрала, пока остальные спали, и заключила в огромной башне, высокой-высокой. Каждый раз, когда ведьма приходила к своей пленнице, она всё время казалась её огненных волос, что будто бы несли в этом свою потрясающую силу, и чувствовала, как на несколько мгновений силы к ней возвращаются.
Когда-то вокруг башни вечной принцессы рос огромный лес. Но людям было негде жить, и они всё пробивались и пробивались к красавице, прорезали свой путь через огромные, высоченные леса. И вот, уже к башне вплотную подступил город, но замер, будто бы отрезанный неведомой силой - только люди иногда, гуляя, подходили ближе и грустно вздыхали.
Принцесса никогда не подходила к окну. Могучие чары её пленительницы не позволяли вырваться на свободу или попросить о помощи. Единственное, что указывало на то, что она была там - длинные рыжие волосы, выглядывавшие из окна - конец длинной, толстой косы, заплетённой яркими лентами.
Люди проклинали Злую Ведьму, но ведьма знала, что поступила правильно. Прошли годы, и она поняла, что мир не дал ей не любовь, не волшебный дар этой девчонки, а несгораемое, истинное зло, пылавшее в ней, будто бы ясное пламя. И осознала ведьма, что не может выпускать страшную принцессу на свободу. Вот уж сотню лет как существовала её башня, и волосы принцессы становились всё длиннее и длиннее, и ведьма почти полностью растеряла собственную силу, но она всё так же не могла решиться на то, чтобы отпустить её. И принцесса не состарилась, не переменилась в лице. И была она так добра к ведьме, так чиста и невинна, что у той даже сомнений не возникало относительно того, что однажды она принесёт море зла в их бренный мир.