Слуги бросились выполнять распоряжения.
Через некоторое время стали собираться гости. Специально для них в большой зал на первом этаже вынесли кресла. В соседней комнате слуги готовили сладости для угощения. Рай Сахеб на правах хозяина дома встречал гостей у входа, принимал поздравления с рождением внука.
— Как самочувствие вашей дочери? — спрашивали гости.
— Она чувствует себя прекрасно, — отвечал с улыбкой Рай Сахеб.
— А малыш?
— Точно так же, как и его мать.
Когда гости удобно устроились, заиграла музыка и в центр зала вышли две юные танцовщицы, известные своим искусством всему городу. Одновременно слуги внесли сладости, чтобы предложить гостям. Рай Сахеб наблюдал за происходящим с удовлетворением, которого не мог скрыть. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он сегодня самый счастливый человек.
Все новые гости входили в дом, и для всех находилось место. Рай Сахеб обнимал каждого из вошедших и после поздравлений вел гостя к свободным креслам.
— Угощайтесь, мои дорогие, — говорил Рай Сахеб. — Сегодня великий день, и я хочу, чтобы вы разделили со мной мою радость.
Танцовщицы порадовали всех своим искусством, и присутствующие должны были признать, что их мастерство достойно радости происшедшего события.
Махеша не было среди празднующих. Он находился возле Малти. Сиделка и служанки были отпущены, и теперь в комнате были только Махеш и Малти, да их новорожденный сын. Малыш спал в своей колыбели, и звуки музыки, доносившиеся с первого этажа, нисколько его не тревожили. Чтобы его сон был крепче, Махеш покачивал колыбель размеренными движениями.
Малти, измученная событиями прошедшего дня, устало лежала на подушках. Она с трудом верила в то, что у нее родился именно мальчик. Это было просто невероятно.
— Ты счастлив? — спросила она.
— Очень, — ответил Махеш и поцеловал жену. — А ты?
— И я.
Этот мальчик был ей как награда Всевышнего.
— Как мы его назовем? — спросил Махеш.
— Я не знаю. А ты как думаешь?
Махеш пожал плечами.
— У нас еще будет время подумать об этом. Правда, родная?
Малти кивнула, счастливо улыбнувшись.
Их малыш мирно спал. Он родился, окруженный всеобщей любовью. Это был желанный ребенок, и каждый человек в этом доме был рад его появлению на свет.
— Спи, мой малыш, — прошептала Малти. — Спи, мой родной.
— Мы все тебя очень любим, — добавил Махеш.
СМЕРТЬ ГАНГУ
Весть о том, что у Мины родился сын, принесла в дом Санда няня. Она надеялась, что хозяин смягчится, узнав о рождении малыша, и, кто знает, быть может, Мина вернется под крышу этого дома.
Санд не проявил радости при этом известии и сказал хмуро:
— Это ее дело. Пусть выпутывается, как хочет.
И пошел прочь, давая понять, что разговор окончен.
Он слишком хорошо знал свою жену, чтобы поступить иначе. Нет уж, пусть Мина живет там, где нашла приют. Жене Санд не сказал ничего, но это не могло продолжаться долго, и она в один из дней услышала новость о Мине от соседей.
— Твоя племянница родила, — сказала она мужу, возвратившись домой.
— Неужели? — изобразил удивление Санд.
Он не добавил больше ни слова, ожидая, что скажет супруга.
— Родила, родила, — подтвердила женщина. — Вот позору-то на нашу голову.
— Почему же на нашу? — вяло запротестовал Санд.
— А потому, что о предстоящем появлении ребенка Мина узнала под крышей нашего дома. Мы не досмотрели, ведь так?
Было видно, что история с Миной по-прежнему беспокоит ее. Особенно тревожило ее то, что девушка нашла приют в доме Гангу, было в этом что-то нехорошее — оставалась ниточка, связывающая их с грешницей, и невозможно было обрести покой, зная об этом.
— Я думаю, что ты должен поговорить с Гангу, — сказала она мужу.
— О чем? — не понял Санд.
— О Мине.
— И что я ей скажу?
— Что недопустимо укрывать эту девчонку. Это позорит нас.
— Но она не живет в нашем доме, — напомнил Санд.
— Не живет. Зато она живет у Гангу. А Гангу работает в нашем доме. И получается, что мы каким-то боком связаны с твоей непутевой племянницей.
— Что ты предлагаешь?
Женщина посмотрела на мужа, словно пытаясь понять, пришло ли время выложить ему все. Потом вздохнула и произнесла:
— Ну, подумай сам. Ты же мужчина.
— И все-таки? — настойчиво спросил Санд.
В подобных вопросах он привык полагаться на жену.
— Гангу должна выгнать девчонку из своего дома.
— Почему? — поразился Санд.
— Потому что она работает в нашем доме и это позорит нас. Это раз. Гангу воспитывает твоих детей. Это два.
— А при чем здесь наши дети?
— «При чем?» Ну скажи мне, чему научит их няня, которая взяла под защиту опозорившуюся девушку?
Санд тяжело вздохнул и задумался. Жена поняла, что надо проявить настойчивость.
— Или Гангу выгоняет девчонку, или больше не работает у нас, — отрезала она решительно.
— Позови ее, — буркнул Санд. — Я поговорю с ней.
Когда пришла Гангу, жена осталась стоять у дверей.
— Как твое здоровье, Гангу? Как тебе работается у нас? — издалека начал хозяин.
— Здоровье мое такое, каким оно должно быть в моем возрасте, — ответила няня. — А что насчет работы, то я довольна и благодарна вам.
— И мы довольны тобой, Гангу. Но есть обстоятельства, которые печалят нас: меня и мою жену.
— О чем вы говорите? — встревожилась няня. — Разве я что-то делала не так?
— Люди на улицах судачат о том, что произошло. Их можно понять: не каждый день женщина рожает ребенка, не имея мужа.
Гангу поняла, что речь идет о Мине, и нахмурилась.
— Тот, кто осуждает несчастную девушку, злой человек, — сказала она. — Бедной Мине и так пришлось немало перенести.
— Она заслужила то, что имеет! — сказала из-за ее спины хозяйка. — Никто не заставлял ее делать то, что сделала она.
— Нельзя наказывать человека многократно, — пожала плечами Гангу.
— Она позорит нас! — недовольно произнес хозяин. — И даже сейчас, когда она живет не С нами, на нас брошена тень позора. Ведь это ты, няня наших детей, дала приют Мине. Приют, которого она не заслужила.
— И что же? — спросила Гангу.
Она все еще не понимала.
— Мина не должна жить у тебя, — заявила от двери хозяйка.
— Моя госпожа! Будьте милосердны! — взмолилась Гангу. — Ведь вы тоже мать. Куда же пойдет несчастная Мина с маленьким ребенком, если я лишу ее крова?
— Меня это не касается! — отрезала женщина. — Пусть вообще убирается из города, так будет лучше.
— Да, Гангу, — поддержал жену Санд. — Моя жена права. Мине не место в твоем доме.
— Я никогда не сделаю этого! — ответила няня. — Она мне как дочь, а дочь из дома не выгоняют.
— Тебе придется выбирать: или Мина, или работа в нашем доме, — высказала наконец свое желание хозяйка и требовательно взглянула на мужа, чтобы он подтвердил ее слова.
Тот кивнул в знак согласия.
— Я никогда не выгоню Мину! — торжественно заявила Гангу.
— Тогда тебе придется подыскать другую работу! — вспылила хозяйка, раздраженная упрямством старой женщины.
— Что ж, это ваш дом, и вы вольны делать в нем все, что считаете нужным, а в своем доме распоряжаюсь я, — с достоинством ответила Гангу.
— Не торопись, няня, подумай, — осторожно произнес Санд, которому не очень нравилась вся эта история. — Разве ты хочешь потерять эту работу?
— Нет, мой господин, я не хотела бы покидать вас и ваш дом, где проработала десятки лет. Но я никогда не останусь здесь ценой предательства.
— Так убирайся же! — крикнула хозяйка.
— Я уйду, — смиренно ответила Гангу. — Но поверьте мне, старой женщине: зло не помогает жить.
С этими словами она и покинула дом. Хозяйка, взбешенная неуступчивостью старой няни, не выдержав, выбежала на крыльцо и закричала ей вслед:
— И не смей больше никогда здесь появляться!
А няня шла по улице, и лицо ее было печально. Каждый раз, сталкиваясь с несправедливостью со стороны людей, она поражалась их бездушию и черствости. Непонятно, за что подвергается нападкам бедная Мина. Девушке пришлось испить столько боли, что излечить ее душу может только доброта. Нельзя сейчас добавлять Мине горьких минут. Беда пронеслась над ее головой, как непогода над красивым цветком. Цветок немного привял и растерял на время свой благоуханный аромат. Но старая Гангу знала: надо лишь согреть цветок теплыми лучами ласки, и он воспрянет, раскроется навстречу солнцу и людям. Мина еще будет счастлива, надо лишь уберечь ее от невзгод, защитить от косых взглядов и злых языков.
Сердце няни болело от жалости к девушке. Внезапно Гангу почувствовала, что ей трудно дышать. До дома оставалось совсем немного, она прибавила шаг, чтобы укрыться в спасительной тени. У дороги она остановилась, пропуская велосипедиста, и неожиданно все поплыло у нее перед глазами. Она попыталась опереться на что-нибудь, но только взмахнула руками и упала навзничь.
На другой стороне дороги стоял ее сосед. Увидев, как упала Гангу, он поспешил к ней на помощь. Но она не подавала признаков жизни.
— Гангу! — звал ее сосед.
Стали собираться люди. Кто-то склонился над няней и попытался нащупать пульс.
— Ну, что там? — спросили из толпы.
— Сердце не бьется, — сказал склонившийся над ней человек.
В воздухе повисло напряженное молчание.
— Она умерла, — наконец сказал сосед.
— Надо отнести ее домой, — предложили из толпы. — Там Мина. Она ведь ничего не знает.
Сосед поднял Гангу на руки и понес ее через дорогу. Собравшиеся пошли следом за ним.
— Бедная Гангу, — вздохнув, произнес кто-то.
Вошли во двор, постучали в дверь дома.
Увидев людей и няню, которая почему-то лежала на земле, Мина встревожилась:
— Что случилось?
Все молчали. Мина приподняла голову Гангу и прижала ее к своей груди.
— Почему вы молчите? Что случилось с няней?
— Я только видел, как она упала, — объяснил сосед. — А когда подбежал — она уже не дышала.
Мина посмотрела на него неверяще, не до конца осознав непоправимость происшедшего.
— Мина! — сказал кто-то печально. — Гангу умерла.
Наконец она поняла это и горько зарыдала.
— Няня! Милая моя няня! — приговаривала она, заливаясь слезами. — Зачем ты умерла? На кого ты меня оставила? Как мне жить теперь?
Она рыдала, и соседи плакали вместе с ней. Добрую старую Гангу знала вся округа, и не было сердца, которое не дрогнуло бы при печальной вести о ее смерти. Но горше все плакала Мина. В одно мгновение она лишилась опоры и защиты, которой для нее была Гангу, она осиротела, и горе ее было безмерно.
— Милая Гангу! — шептала она сквозь слезы. — Зачем ты оставила меня? Ведь у меня нет никого, кроме тебя.
Долго плакала она над телом няни, пока соседи не отвели ее в дом.
Малыш безмятежно лепетал что-то в колыбели, не ведая горя. Мина смотрела на него с печалью и страданием, сердце ее готово было разорваться. Этот малыш — что он понимал в происходящем? Он не знал, что жизнь жестока и несправедлива. Что счастье выпадает так редко и приходит ненадолго, на краткий миг, который промелькнет и исчезнет и через некоторое время уже кажется призраком, сном, который приснился и которого на самом деле не было никогда. Мина уже не помнила, была ли она когда-нибудь счастлива. Вся ее жизнь в последний год казалась ей сплошной черной полосой несчастий.
Но так плохо, как сейчас, ей еще не было никогда. Добрая Гангу оставила ее, одинокую и раздавленную, без какой-либо надежды. И никто в целом мире не мог ей помочь.
Ее сын улыбался в колыбели. Мина подошла и стала смотреть на него сквозь слезы, которые лились, не переставая.
— Как жить нам? — шептала несчастная мать. — Что делать?
Малыш продолжал улыбаться. Он не знал ответа, и его это нисколько не беспокоило.
— Я отвезу тебя к твоему отцу, — сказала Мина. — Он должен, он обязан тебе помочь. Пусть я ему не нужна, но ты — ты ведь его сын!
Ей подумалось вдруг, что именно так она и должна поступить. Ей выпали страдания, но почему должна быть тяжелой жизнь этого малыша?
Она поспешно собралась и вышла из дома, прижимая ребенка к груди. Хлопнула дверью и пошла прочь, не оглядываясь, не зная, что уже никогда не вернется сюда.
ВСТРЕЧА С МАХЕШЕМ
В вагоне поезда, идущего в Балгалор, пассажиров было немного. Мина села у окна, прижимая к груди малыша, она не плакала сейчас, но глаза ее смотрели невидяще-печально.
Малыш спал, и Мина почти о нем забыла, отдавшись своим мыслям. Она вспомнила о последних неделях жизни, когда еще была жива Гангу. Няне удалось то, во что не верила сама Мина: она постепенно возвращала девушке вкус к жизни, тот интерес к завтрашнему дню, который и составляет прелесть жизни каждого человека. Мина, хоть и не оправилась от свалившихся на нее несчастий окончательно, тем не менее оживала на глазах, и уже можно было увидеть улыбку на ее лице и радость в глазах. Она заново открыла свет солнца и запахи цветов, и каждый новый день уже не казался ей таким черным, как вчерашний.
Няня внушала Мине простую мысль: жизнь не остановилась, дочка, поверь, вот увидишь — наступит завтрашний день, потом он пройдет, чтобы уступить место следующему дню, потому что нет ничего более сильного, чем время. Время растопит твою печаль. И Мина, которая поначалу не воспринимала слов доброй няни, вдруг убедилась, что она права, как бывают правы люди, которым каждый прожитый день добавляет не только седин, но и мудрости. Печаль действительно уже уходила, она исчезала, заслоняемая каждодневными заботами, и няня радовалась этому.
Мина училась встречать новый день без страха, потому что рядом с ней была Гангу: добрая, мудрая, сильная. Она готова была каждую минуту прийти на помощь, и эта ее готовность очень много значила для Мины. Ведь так важно чувствовать всегда, что есть на кого положиться.
Но все рухнуло в одно мгновенье. Она осталась одна, а одной ей не под силу справиться с тяготами этой жизни.
Взгляд ее скользнул по прижавшемуся к ее груди ребенку. Он спит безмятежно, потому что слишком мал для того, чтобы понять, как ужасно все происшедшее с ними.
Она заплакала, слезы потекли по лицу, но она даже не пыталась их вытереть. Это не были слезы жалости к самой себе или к ребенку. Так плачут от безысходности, когда ничего нельзя поправить и невозможно представить, как жить дальше.
Зачем она ехала в Бангалор? На что надеялась? Объяснить это даже самой себе Мина не могла. Это был поступок, продиктованный отчаянием.
За окном проплывали городские окраины. Она уже была здесь год назад. Как давно это было! Прошла, наверное, целая вечность! В прошлый раз она уезжала отсюда, раздавленная обрушившимся на нее несчастьем и преисполненная боли и горечи. Сегодня она въезжала в этот город, неся в сердце печаль. Что сулила ей встреча с Махешем? Она не знала и старалась даже не думать об этом.
Знакомый дом она искала долго и в конце концов вынуждена была обратиться к прохожему.
— Я ищу дом, в котором живет Махеш Купур, — сказала Мина.
— О, это совсем рядом, — сказал прохожий. — Идемте, я сейчас его вам покажу.
Они прошли совсем немного, и провожатый Мины показал рукой на большой красивый дом за забором:
— Это здесь.
Теперь и Мина узнала это место.
Она поблагодарила провожатого и подошла к железным воротам, вглядываясь в ярко освещенные окна дома.
Ворота не были закрыты, и Мина могла бы войти, но не решалась. Увидев идущего через двор слугу, она спросила его:
— Здесь живет Махеш Капур?
— Да, — ответил слуга, даже не остановившись.
— Он дома сейчас?
— Нет, господин еще не вернулся, — ответил через плечо слуга и исчез за дверью, ведущей в дом.
Мина осталась стоять у ворот. На город опускалась ночь, но ей некуда было идти, и она решила дождаться Махеша здесь.