Все хорошо кончится, все хорошо кончится... все ведь хорошо кончится?
Далька задумалась. Боги просто так в людей не играют.
Ну что же, Лика наверняка все знает. И Далька твердо решила, что пока на все свои вопросы ответов не получит, она от Лики не отстанет. Можно бы от голоса, но сестра точно не потребует платы, а Веду... неисповедимы ее пути и намеренья.
Лишь бы они вернулись. Лишь бы все нормально было...
Далька украдкой скосила глаза на Куца. Тот тоже переживал. Но уйти не решался, и вправду, не мог Дальку одну оставить.
Правда, только за Лику переживал.
Нет, нельзя этого так оставлять. Далька вздохнула. Она обязательно их помирит. Даже без магии помирит, а то что это такое, собачатся в прямом смысле этого слова, как бы до грызни не дошло...
Глава 5, в которой собаки лают, и караван разворачивается, а Фанти безуспешно спорит с внутренним голосом
Я скрестила руки на груди:
- Лер, прости, пожалуйста, если я не права, то конечно можешь не... вернись в нормальное состояние! Как это вообще назвать, я не настолько паниковала, чтобы давать тебе возможность...
Лер насмешливо гавкнул.
- Нет, я все понимаю, тебе очень трудно контролировать... но что мешало... - я запнулась и покосилась на Фанти.
Фанти смотрел на пса по-детски восторженно, улыбаясь, как идиот.
Это был какой-то неправильный Фанти. Не то чтобы я знала правильного, но... казалось, он сейчас вскочит и запрыгает на одной ножке, восхищенный Леровой шкурой.
Я впервые видела кого-то, кто так себя вел рядом с огромной и потенциально опасной собакой, которая повалила, нарычала, и только после долгих моих уговоров с великой неохотой отошла. У меня создалось ощущение, что единственной, кто собаки испугался, была я.
- Ладно, - вздохнула я, - я спокойна, видишь? Со мной ничего не случилось. Да, меня похитили. Нет, я не убегала, меня правда похитили.
- Гав.
По-моему, это значило "ага-ага, уже поверил".
- Слушай, с тобой невозможно разговаривать в таком виде. Перевернись.
- Гав-гав.
- Ладно! - Раздраженно сказала я, - Обязательно при посторонних, да?
Я закрыла глаза. Сосредоточилась. Попыталась найти в душе уголок спокойствия, перестать бояться всего и вся. С каждым днем это было все сложнее делать.
Вместо спокойствия пришло осознание, что когда-нибудь я не смогу помочь Леру перевернуться. Я боюсь все больше и больше. Мне осталась лишь осторожность - но она работала с силой семи качеств, а потому была гипертрофированной, раздутой.
И с каждым днем она пухла все больше.
Я знала: когда-нибудь я не смогу успокоиться. А Лер не сможет стать из пса-защитника человеком, потому что он далеко не всегда может перевернуться без моей помощи. Я видела: он все чаще переворачивается в собаку. Уже каждая вторая моя паническая атака заканчивается его шкурой.
Когда-нибудь нам не повезет. Об этом узнает матушка... и это заставляло меня бояться. Путаться в липком, противном страхе.
Уход из дворца ничего не изменил.
Страшно...
В который раз взмокла спина. Захотелось забиться в угол и заплакать, но только я уже была в углу.
Я попала в паутину. Мое барахтанье в ней - это плата Богам за оказанную милость. Они дети, а дети жестоки: оторвали мухе лапки, смотрят, выберется ли? Полетит?
Полетит, потому что очень зла. Нельзя бояться вечно: однажды страх превращается в ненависть. Я поняла, что пришло то время, когда перестать бояться для меня стало невозможно.
И я усиленно переплавляла свой страх в ненависть. От меня зависел Лер. Я должна была как следует разозлиться: принцесса я или кто?
Я впервые позволила себе ненавидеть Богов. Веду, за то что не удержала слугу. Вефия, за то, что рассмеялся над бедой и стребовал непосильную плату...
Обоих Близнецов за их вечные ссоры, от которых страдают люди...
Я вдохнула застывший воздух и впервые за несколько месяцев перестала бояться. Совсем. Я сказала:
- Рел-Лер, Рен-Нер. Рел Рен, переверни сущность с головы на голову, с зверя на человека, Лер Нер!
Главное здесь было не сбиться. Фраза звучала очень глупо, но она, как ни странно, работала. Причем в обе стороны.
Заставить Лера перевернуться мог испытываемый мной страх. И чем сильнее он был, тем сложнее было Леру удержаться в человеческой ипостаси. Однако он обладал достаточной силой воли, чтобы держаться. И даже когда мне в постель Далька подложила ради проказы огромного паука, он смог. Безобидного паука, как оказалось, но шерстистого как носорог.
Я чуть не поседела в тот день. Арахнофобия тогда только начинала пробиваться, и я, как могла, превозмогала ее, стараясь сделать вид, что такой штуки, как пауки, не существует вообще. У меня даже что-то получалось... Однако этот паук, который, перебирая мохнатыми лапками по шее залез ко мне в волосы, и просидел так до утра, покуда не посмотрелась в зеркало... Мне показалось, я сейчас умру в жутких, жутчайших мучениях.
В общем, теперь я шарахаюсь даже от безобидных сенокосцев.
А как тогда корежило Лера! У него даже глаза пожелтели и клыки полезли. Но он смог остановиться, а такие мелочи Дасса не разглядела. У того, что твоя горничная отлично вышивает даже самые мелкие детальки, очень много плюсов. Ее слабое зрение, например.
Однако стоило попереворачивать его имя, и переворот давался ему в разы легче. Это общее свойство всех перевертышей. На самом деле, это их основное свойство - двойное имя, которое можно перевернуть и получить не отрицание, а другой смысл.
Однако и сдерживаться от переворота становилось в разы труднее. Наверное, Далька что-то брякнула...
- Тфу ты, рогатые феи! - зло выплюнул Лер, когда немножко отдышался.
Он лежал, скрючившись, на земле и хватал ртом воздух. Переворот в человека всегда давался ему гораздо труднее, чем переворот в собаку. Не потому, что он был ближе к зверю, чем к человеку, нет, ничего подобного. Просто если бы он мог переворачиваться туда-сюда по своей воле, и это было бы так же легко, как нос почесать, какое бы это было наказание, какая плата?
Одежда на нем была как из лавки старьевщика. Порядком продрана - верный признак, что пес достаточно долго не пускал человека в свой разум.
Пес вообще-то был ласковый и на людей обычно не бросался, но я все равно слегка забеспокоилась за посетителей едальни.
И за Куциана. Совсем чуть-чуть.
- Не богохульствуй, - машинально сказала я.
- А сама-то, - вяло огрызнулся Лер.
- А меня не замечают.
- Уверена?
- Знаю!
- Настоящий перевертыш! - визгливо вклинился Фанти, - Я знала, я знала, я знала, что он неправильный!
Не знаю, как Лер, а я впервые видела настоящего эльфиса, который радостно размахивает одной рукой, приплясывая на месте, а другой зажимает себе рот. И этот настоящий эльфис удивлял меня гораздо больше, чем настоящий перевертыш.
Лер покрутил пальцем у виска. Я пожала плечами:
- Лер, ты переворачиваешься, меня не замечают; с чего это мы вдруг будем шарахаться от эльфиса с раздвоением личности? Может он тоже...
- Ну, - шепнул Лер, но покосился на длинные эльфисские уши и продолжил уже нормальным тоном, осознав бесполезность этой предосторожности, - Он же тебя похитил. И он эльфис. Ты же понимаешь, что он просто не может тоже...
- Не пугай, - резко сказала я, - это очень странное существо. Я его не боюсь. И я очень хочу, чтобы такое положение дел оставалось как можно дольше. Я хочу к нему в гости.
И добавила, невольно копируя Дальку:
- Ну пожа-а-а-алуйста! Самый настоящий табор! Ну когда я еще такое увижу?
Я не лукавила. Я опасалась, что скоро не смогу выходить из комнаты, пугаясь мира за порогом. Пока я еще могу взаимодействовать с людьми и прочими существами, я должна успеть как можно больше.
- Ну пожа-а-а-алуйста, - поддержал эльфис, - когда она еще такое увидит?
- А может прямо скажете, чего вам от нас надо? - взорвался Лер, - Переворачиваться в собаку больно, обратно - еще больнее, вы напугали ее два раза как минимум, а ее страх - моя боль. Вы смогли уговорить Лику, но уговаривать надо было меня. Я за нее отвечаю - головой и шкурой. Поэтому вы ее похитили?
Эльфис перестал кривляться. Длинное лицо его застыло, приняв какое-то внеземное, одухотворенное выражение. Он плавно повел ладонью. Или... она? Голоса в его голове определенно были женскими. Мне так показалось, по крайней мере.
- Равноправия. Равноправия для моих потомков и потомков моих родичей... с людьми. - мелодично сказала... она, - Поэтому мы не могли уговаривать тебя.
Изменились какие-то почти неразличимые мелочи, и при этом изменилось все. Немного по иному нахмурены брови, немного иная осанка. Совсем другие движения, тон, положение головы... в эльфисе незнамо откуда прорезалась царственность. И женственность. Но лишь на пару мгновений. Он-она резко взмахнула руками:
- Но чего это мы стоим на дороге и разговариваем? Голову напечет! Пошли обратно?!
- П-пошли, - ошалело кивнула я.
Лер резко мотнул головой. Так его еще не оскорбляли. Я положила руку ему на плечо, призывая успокоиться. В конце концов, в чем-то они правы. Лер действительно никогда не любил чужаков и не верит им. Но можно было и потактичнее.
Я твердо решила объяснить это Фанти. У всех есть свои причины, и я вовсе не хочу, чтобы кто-то с кем-то ссорился. У меня еще и жених объявился, джоктиец, Лер и так должен был быть не пределе.
Страх вернулся. Правда, теперь я боялась не за себя.
Лима разбила банку.
Фахраса знала, что этим все и кончится. Прямо-таки сердцем чуяла, что Лима что-нибудь учудит, никак Веда подсказывала. К счастью, эта дуреха не потащила в панике лягуша к Юське, а просто поскользнулась на скользких ступеньках, ведущих в подпол, и свалилась. Банка - в дребезги, Лима - в истерике, к тому же порезала палец, лягуш, не будь дурак, шмыг - и в бега. Фахраса знала, но не предупредила.
Фахраса знала наперед: она будет искать, искать, искать, тщательно искать, но ничего не найдет. И все равно искала; предсказанное лучше исполнять. Веда дает знание, но не очень любит, когда им пользуются.
Фахраса, знала: если ей вдруг захочется узнать всю свою судьбу, судьбу Юсеньки, судьбу Лимы, она ее узнает. Но тогда все эти судьбы будут предопределены, потому что Веде придется вспомнить их до мелочей. А как Веда помнит, так и будет. Лучше не обращать на себя внимания Богов, это Фахраса усвоила очень скоро после того, как Веда подарила ей на девятый день рожденья Силу. Силу спрашивать и всегда получать ответ. Знания всего мира. Наверное, захотела себе подружку, чем-то похожую на нее. Но дружбы почему-то не получилось. Слишком далеки они были друг от друга, чтобы мирно болтать и играть. Фахраса стремительно взрослела. Веде же всегда было девять. И будет, пока маленькая богиня не захочет иного.
Богам очень быстро надоедают их игрушки, особенно те, с которыми сложно играть, и они рано или поздно начинают потихоньку от этих игрушек избавляться. Фахраса, бывшая еще маленькой и глупенькой девочкой, постоянно о чем-то спрашивала Веду, и Веде это быстро надоело.
Одного предупреждения Фахрасе хватило.
С тех пор она с Ведой не разговаривала. Не молилась. Ничего не просила. Иногда Веда подкидывала ей информацию, люди не сведущие называли это "озарениями" или "предвиденьем". Может, хотела подружиться. Может, жалела. Может, это просто были случайные утечки божественного сознания... Фахрасе было все равно. Она просто их использовала, как могла.
Хочешь жить, умей вертеться - это было девизом Фахрасы до рождения Юсеньки. А потом девиз исправился на: "Хочешь выжить? Исправляй, что навертела".
До своего побега Фахраса работала на Хидшаха. Он контролировал ведов в Джокте и подконтрольных ей территориях, хотя и никого и не обучал. Фахраса к тому же приходилась ему дальней родственницей... Абсолютная власть мужчины, главы рода, над женщиной, юридически отмененная Советом около двух веков назад, практически никуда не девалась.
Фахраса все равно сбежала бы. Юсенька была только поводом сделать это побыстрее.
Фахраса никогда не любила Джокту...
Поэтому она решила просто подождать, чем все кончится.
Она берегла Силу для изменения своей судьбы, и бесцельная беготня за лягушем не входила в ее планы, хотя входила в планы Веды.
Только увидев зеленые глаза маленькой постоялицы, имя которой, как Фахраса только сейчас припоминала, так и не было названо, ведьма поняла: Веда привела к ней ученицу. К единственной более-менее знающей ведьме на талиманской земле.
И только от нее, от ласковой тетушки Хос, зависит, сможет эта девочка жить по своему, а не как Ведой записано, или нет. Сможет эта ведьмочка вытащить Фахрасу из колеи ее судьбы на волю, или нет. А Фахраса очень хотела свободы.
Только вот про Знающих Веда никогда не забывает.
Естественно, лягуша расколдовали. Кто? Видимо, та зеленоглазая была еще и принцессой. Шутка в стиле Вефия: подсунуть такой маленькой девочке такого большого жениха. Это была его сфера, Веда не имела здесь права голоса.
Фахраса подготовилась к визиту, расчесав и убрав в сложные косы на хегский манер свои иссиня-черные волосы, подобрав халат пострашнее, позасаленнее. Она ненавидела свое новое, расплывшееся тело; чтобы вернуть его в форму ей понадобятся годы, однако иного выхода из устроенной дочуркой ситуации не было. Никто не станет искать яркую бабочку Фархасу в расплывшейся тетушке Хос. За все надо платить свою цену.
Она распахнула дверь за секунду до того, как принц решил постучаться. В ее жизни было мало сюрпризов, но то, кем именно окажется этот принц, Фахраса заранее не знала.
Это оказался джоктиец: его одежда была джоктийской, его лицо было смуглым, а волосы черными. Фахраса удивилась этой неправильности, а так же неуловимо-знакомому лицу принца. Принца-джоктийца. Такой же немыслимой штуки, какой была бы сухая вода.
Из каких древних времен он пришел? Сколько просидел в лягушках?
Принц открыл рот и сказал:
- Здравствуйте... тетушка Хос? Мне нужна комната.
- Так плати, регистрируйся, мальчик, да и будет тебе, чего желаешь... - машинально ответила Хос, и только потом поняла, что джоктиец-то без проблем отличит акцент родной джокты от хегского.
Принц оскалился. Его прозрачно-серые глаза смотрели на Фахрасу раздраженно, недоверчиво.
- Я - Куциан. А вы..? Голос мне ваш знаком... Не беспокойтесь, тетушка, никто не поймет акцента в этой затюханной таверне.
- Это моя таверна, мальчик, не стоит ее оскорблять, если хочешь воспользоваться моим гостеприимством... на твоем месте я пошла бы в кабинет; нет сути стоять в коридоре... мне все рано надо тебя записать.
Фахраса посторонилась, пропуская принца, и в который раз пожалела о загубленной собственными руками красоте. Когда ты красива, гораздо легче договариваться с мужчинами. Особенно, настроенными решительно и враждебно. Готовыми шантажировать.
Чем придется откупиться? Веда безусловно знала, но Фахраса не собиралась спрашивать. Принц и сам все расскажет.
- Я думаю, - сказал принц, когда удобно устроился на мягком "гостевом" диванчике Фахрасы, - вам, тетушка, придется приютить заблудшего сына твоей родины. Потому что он знает, где именно твоя родина находится.
Фахраса резко закачала головой, так что зазвенели тяжелые серьги. Им вторили браслеты: она поправляла прическу. Дребезжание было громким и давало время подумать.
- Да что ты, мальчик. Мы из Хегса, но братец мой сводный...
- Да неужели? - Вежливо спросил принц, скучающе уставившись в потолок.
- Я не уступлю шантажисту. Ты не стребуешь с меня ничего...
- Я не шантажист. Я имею право на компенсацию за моральный ущерб. С вашей дочери сталось бы связать меня с вашей внучкой... Я не знаю, может она так же красива, как ее мать, но младенцы не в моем вкусе. А еще... это очень страшно, тетушка, высыхать. Сейчас жарко. Кожа стягивается, резко двинешься, и, кажется, вот-вот пойдешь трещинами, в глазах - будто бы черные мошки пляшут. И сердце в горле. Это очень больно, тетушка. Дайте мне пожить здесь. Рядом с моей невестой.