Богатый человек, миллиардер, притягателен и интересен своей непостижимостью. Но непостижим в нём именно его миллиард или миллиарды. Потому что миллиард – это непостижимая сумма денег. Ни один человек, живущий пусть даже на очень хорошую зарплату, не сможет себе представить, как можно жить с миллиардом и зачем что-то ещё делать, имея миллиард. Какие человеческие желания и потребности могут быть у миллиардера? Никто этого понять не может. В свою очередь ни один миллиардер не сможет дать на этот счёт никаких сколько-нибудь понятных объяснений.
У миллиардера, особенно у того, который не получил своё состояние по наследству, а приобрёл его в течение своей жизни, должны быть особенные взаимоотношения и понимание сути денег. Это понимание предельно и абсурдно одновременно.
Ясно, что миллиардер умеет считать деньги много лучше человека, которому нужно рассчитывать и экономить каждый божий день, проживая от зарплаты до зарплаты. Миллиардер лучше всех умеет считать деньги, иначе он не был бы тем, кем является.
Человек, обладающий миллиардом, не может жить нормальной жизнью. Нормальная жизнь, жизненная норма – это то, что в первую очередь приносится в жертву гигантским деньгам. Человек с миллиардом не может жить нормально, потому что он слишком много знает. Он знает то, что скрыто от нормального члена общества. Миллиардер знает природу денег и природу их приобретения. Он знает политическое и экономическое устройство не только страны, в которой живёт, но и мировое устройство. Он знает весь кошмар этого устройства. Его знания огромны и специфичны. Он должен обладать этими знаниями, чтобы сохранить и приумножить своё состояние, потому что его состояние является его же сутью. Сутью его жизни.
Миллиардер так же глубоко знает и человеческую природу. Но знает он её глубже и полнее всего с той стороны, которая связана с деньгами. Он знает самое страшное и безобразное о человеке. Никто, как богатый человек, знает что способен совершить человек ради денег. Он видел это бесконечное количество раз. Ему не раз приходилось убеждаться, что из-за денег человек может сделать всё! Всё, без исключения!!!! Может быть, поэтому богатые люди – самые недоверчивые люди из всех. Они недоверчивы настолько, что шпионы и сотрудники силовых структур – наивные романтики по сравнению с ними.
Владельцы огромных состояний знают также лучше всех, что количество денег никогда не может быть достаточным и оно всегда прямо пропорционально переживаниям, страхам, одиночеству и глубокому осознанию бессмысленности жизни.
Однако они никогда не признаются вслух и прилюдно в том, что признают всесилие и всевластие денег. Наверное, мне так кажется, они не признаются в этом и самим себе. Иначе им пришлось бы признать власть денег и над ними самими. При этом всей своей жизнью, всем своим существованием они доказывают это всевластие. Иначе они прожили бы иную жизнь.
Искусство и жизнь художника в искусстве опровергают, противоречат всевластию денег. Подлинное искусство не имеет цены.
Произведение искусства можно купить как предмет, но его невозможно присвоить. Абсолютно не важно теперь, на чьи деньги работал и писал фрески Андрей Рублёв или Микеланджело. Не важно, кто платил деньги Шекспиру и кому принадлежала его труппа. Не имеет значения, какой чиновник выделил деньги Тарковскому на съёмки «Зеркала». Искусство не оценивается никакой суммой. Можно как-то оценить человеческую работу художника, создавшего произведение. То есть найти какую-то финансовую оценку его трудозатрат, оценить время, потраченное на работу, какие-то физические усилия. Но само произведение бесценно. Бесценно не в смысле очень-очень дорогое, а в смысле, что искусство не может быть оценено конкретной денежной суммой.
К тому же искусство, создаваемое ныне живущим художником, очень трудно становится товаром, предметом. Чтобы стать дорогостоящим предметом, произведение должно обрести признание, некое всеобщее признание. Но к тому моменту, когда произведение становится общепризнанным, чаще всего уже нечего покупать. С живописью или скульптурой всё просто – можно купить картину или изваяние. А как быть со спектаклем или фильмом? Как быть с книгой, музыкой? Что покупать? Костюмы актёров? Дом, в котором происходили съёмки великого фильма? Рукописи покупать? Ноты?
Купить нечего! При этом произведение искусства есть! Купить нечего, а искусство есть! Очевидно противоречие даже на самом поверхностном уровне.
Вот богатые люди и тратят деньги на полотна великих мастеров, стараясь приобрести шедевр. Они оплачивают дорогие оперные спектакли и балеты, которые уже давно стали классикой и превратились в затвердевшие формы. Режиссёры и хореографы, «новаторы» в опере и в балете, осовременивая спектакли, делают попытки за счёт современных костюмов и декораций или за счёт «злободневности» трактовки раскрасить и подновить давно затвердевшие формы, чтобы снова и снова продать то, что уже давно куплено и продано. Но если заказчику будет угодно, то «новаторы» могут и застарить произведение.
Богатым людям просто необходимо подтверждение всесилия денег, утверждение их понимания жизни, человеческой природы и их представлений о мире.
Они покупают признанные шедевры, оперные спектакли, концерты симфонических оркестров, балеты и… И это их успокаивает. Они платят много. Платят столько, сколько никто другой заплатить не может. Стараются платить за самое лучшее, самое признанное. И чем больше они платят, прекрасно понимая цену деньгам, тем более они успокаиваются.
Это их стремление исходит не из банального желания всему определить конкретную цену, расставить всё по ранжиру и соответственно, как в магазине, то есть по цене… В этом есть их попытка утверждения своего образа жизни, который, как ни крути, ни усложняй и ни добирайся до глубин природы и сущности жизни богатых людей, всё равно приводит к всепоглощающей власти денег…
Купил картину, оплатил балет, построил церковь – вот тебе проблемы духовности и духа решены.
По тем же самым причинам богатые люди приближают к себе, заводят «дружбу», некоторые даже создают себе свиты из известных артистов, кинематографистов, балерин, музыкантов. Но только обязательно известных! Это также успокаивает богатого человека, который, будучи умным, прозорливым и по-своему глубоко знающим людскую природу, всегда понимает, что общение с ним известных деятелей культуры всегда объясняется и обусловлено исключительно его деньгами, и только вслед за этим – иными его качествами. Всевластие денег получает дополнительное подтверждение.
Богатый человек с удовольствием платит за то, чтобы любимые им музыканты, певцы, артисты выступали у него дома, на даче или в других несвойственных искусству местах, по случаю юбилеев, рядовых дней рождения или других праздников. Для чего это делает богатый человек? Казалось бы, происходит странное…
После того как богатый человек не пришёл на выступление любимого исполнителя в театр или концертный зал, а исполнитель сам явился к нему домой или на дачу за деньги, прежнее почтительное отношение к артисту, как правило, утрачивается или сильно ослабевает, как бы дорого это выступление ни стоило. Причём чем больше запросил за такое своё выступление артист, тем меньше к нему почтения. Но именно в этой утрате почтения и кроется успокоение.
В случае покупки выступления артиста на частной вечеринке богатый человек в очередной раз убеждается, что за деньги человек может всё. Если же за маленькие деньги не согласился, а за большие согласился, то это ещё убедительнее доказывает всевластие денег.
Искусство противоречит этому всевластию. Покупка же человека, занимающегося искусством, всевластие доказывает.
И пусть не тешат себя иллюзиями ни те ни другие. Одним нужны деньги, другим спокойствие и убеждённость в своей правоте. Остальное – мишура и демагогия.
Не потому ли так называемое современное искусство столь обласкано богатыми меценатами и покупателями. Оно прямо-таки льнёт к деньгам, идёт на их запах, борется за гранты разных частных фондов, рвётся в модные галереи и на биеннале.
То самое современное искусство, которое вроде бы демонстрирует кажущуюся независимость и чуть ли не маргинальность. Оно же каждую секунду готово на компромисс и чуть ли не услужливость.
«Современный художник» видит себя над обществом. Он занимается своими выдумками и изобретениями, утверждая свои поступки как искусство. На самом деле он демонстрирует только себя и свою волю. Фигура художника в «современном искусстве» всегда важнее его поделок. Он делает всё, чтобы привлечь внимание не к искусству, а к своей персоне. Он настаивает на своей элитарности. Ему комфортно только в узком кругу неких специалистов по «современному искусству», критиков и агентов по продвижению к покупателям его изделий. Вся эта милая компания так и вьётся вокруг богатых и скучающих от пресыщенности людей.
Современное искусство и его представители дают богатому человеку ощущение связи с передовыми веяниями искусства и иллюзию наполненности жизни. Представители «современного искусства» очень ловко умеют это делать. Но главное, они дают своим заказчикам и меценатам уверенность в том, что они, художники и их искусство, целиком и полностью от них, богатых своих покровителей, зависят. Взамен представители «современного искусства» получают то, что нужно им, то есть деньги.
Несмотря на свой гордый и независимый образ, «современные художники» на самом деле готовы на всё ради денег. Они готовы даже на то, чтобы делать дизайн интерьеров. Они готовы подобрать плитку и зеркала для сортира богатого человека.
Мне не раз приходилось быть свидетелем того, с каким нескрываемым презрением и даже брезгливостью деятели «современного искусства» высказывались о своих богатых покупателях и заказчиках. Они говорили о них так, как жулики, которым удалось ловко кому-то что-то «втюхать». А никто не относится с большим презрением, чем жулики, к тем, на чьём доверии, невежестве и на чьём тщеславии им удалось «заработать».
Богатые люди, оплачивая деятельность диковинной компании, которая именует себя «современным искусством», относятся к ним также с презрением, всерьёз не воспринимая. Отношение к ним со стороны богатых людей подобно отношению к забавным и экзотическим домашним питомцам, которыми чаще всего тешатся их жёны или взятые под покровительство женщины. Чем бы, что называется, дитя не тешилось.
В таком взаимном отношении друг к другу деятелей «современного искусства» и богатых заказчиков ничего нового нет. Прислуга всегда испытывает презрение и зависть к своим работодателям. А богатый человек, всегда такое к себе отношение подозревая, относится к «слабым мира сего» из сферы обслуживания с высокомерной снисходительностью. Но они не могут друг без друга.
Как, должно быть, забавляется Энди Уорхолл, наблюдая из своих нынешних пределов очередную покупку своих раскрасок за всё растущую и растущую цену. Но как, должно быть, при этом веселятся находящиеся рядом с ним бывшие владельцы этих его весёлых картинок.
Письмо седьмое Короткое
Как много раз мне приходилось вступать в дискуссию или жаркие споры со своими современниками или близкого мне возраста людьми, а также с теми, кто меня существенно младше, на тему сегодняшней музыки, театра, кино. Мне часто приходится слышать от них, что ничего стоящего или хоть сколько-нибудь интересного в данный момент в мире не делается, не пишется, не создаётся. Мои сверстники, достигшие больших социальных успехов или же далёкие от них, с удивительным упорством слушают музыку своих школьных лет и студенческой юности. Они считают ту музыку величайшей и непревзойдённой. Они готовы вновь и вновь её покупать, ездить на концерты уже очень пенсионного возраста музыкантов, а если им хватает средств, даже заказывать их выступления у себя на торжествах. Они знают те песни наизусть, они помнят составы групп поимённо и названия альбомов по годам. Они, если бы умели, сыграли партии любых инструментов. Также они держатся за любимое старое кино, растащив его на цитаты и любимые сцены.
Всё, что делается теперь, может вызвать у них не более чем снисходительную и максимум одобрительную улыбку. Всё, что они слушают или смотрят из «свежего», только убеждает их в том, что раньше было лучше. Они с этим убеждением не расстаются, они через эту призму начинают просмотр любого нового фильма, знакомство с любым сегодняшним произведением.
Я долго не мог понять, почему так происходит. Откуда берётся эта глухота и слепота? А всё очень просто!
В юности все эти люди имели много душевных сил и тратили их щедро на любовь к музыке и кино. Они чувствовали эту музыку и кино как СВОЮ музыку и СВОЁ кино. В их жизни находилось много места для этого.
Потом они прожили очень непростые жизни. Они много трудились, принимали сложные решения… Проще говоря, они были заняты. Переживания, связанные с искусством, любовь к музыке занимали всё меньше и меньше места в их трудных жизнях, пока и вовсе не отошли на периферию. Но память о прекрасных чувствах юности, связанная с музыкой и кино, не исчезла. Вот они и придают тем своим переживаниям столь большое значение, обожествляя вместе с той музыкой, кино и само время своей молодости, время, когда они могли многое открыто и непосредственно воспринимать и любить.
Конкретные и, по их мнению, явно важные, рациональные дела, душевная усталость от этих дел лишают людей возможности слышать и видеть новое. Очень трудно опытному, прожившему насыщенную разными событиями жизнь человеку, признать за художником, который его ровесник или даже младше, право задеть его сокровенные душевные струны. У человека с большим и трудным жизненным опытом не возникает доверия к автору, который, по его мнению, имеет меньший жизненный путь, и соответственно меньше о жизни знает.
Гораздо проще и комфортнее пребывать в уверенности, что лучшее уже сделано и оценено по достоинству ещё в так называемое «своё» время.
Встреча же с подлинным искусством нового времени чревато не только сильными переживаниями, но и неизбежно приведёт к масштабной переоценке многих ценностей и времён. Это крайне неудобно и нерационально.
Куда приятнее, а главное, совершенно безопасно, прослушать в компании старых и верных друзей, под старый, верный алкоголь записи групп, любимых с юности всей компанией. Или пересмотреть тоже всей компанией любимые фрагменты заученной наизусть киносаги. Этим утверждается не только безошибочность ориентиров, но и верность избранного образа жизни, а также и неких идеалов. Прожитое неприятно и опасно подвергать сомнениям.
С подлинным искусством так не получится. Даже созданное давно… Даже прочтённое или просмотренное многие годы назад оно может обнаружить непознанные в нём и в человеке глубины. Что уж говорить о неизвестном, новом, свежем, рождающимся сегодня искусстве?.. Оно может ранить особенно сильно.
Каждый защищается как может.
Письмо о кино
Кино – самое новое из искусств. По сравнению с театром, литературой, музыкой, живописью, кино – просто младенец. При этом кино триумфально и сокрушительно победило в борьбе за человеческое внимание и время. Люди всего мира добровольно отдали своё время просмотру кино, забрав его у процесса чтения, а также у театра, музыки… Но у чтения прежде всего. Беда ли это? Да, это беда! И беда большая. Это беда не потому, что процесс просмотра кинофильма менее важен, глубок, полезен и культурен, чем чтение книги. Нет! Совсем нет! Есть масса книг, чтение которых позорнее и разрушительнее для сознания, чем просмотр самой низкопробной комедии.
Беда заключается в том, что кино как самостоятельное искусство ещё не успело сформироваться и осознать себя таковым. Подлинных произведений искусства, настоящих шедевров кинематографа ничтожно мало по сравнению с тем колоссальным количеством гениальных произведений, накопленных человечеством в области литературы, наряду с целыми пластами книжного мусора и отбросов. Литература, в отличие от кинематографа, может предложить бездонные запасы шедевров разных эпох, стран, жанров и направлений. Кино же может похвастаться несколькими десятками славных имён и несколькими сотнями названий кинокартин, в которых были большие или меньшие достижения на пути движения кино к становлению самостоятельным искусством и к нахождению неповторимого, феноменального своего языка и материала, отдельного от литературы, драмы, музыки и прочих.