-Помешанный, – перевел Назир.
-Да…у него…голова…больная, – от волнения Амонет не сразу могла подобрать слова, – я должна присматривать за ним, он ведь все равно, что малое дитя! Умоляю вас, отвезите меня домой!
Как зовут твоего возлюбленного? неожиданно дрогнувшим голосом спросила рыжая леди, внимательно взглянув на девушку.
-Он говорит, что его зовут Робин…-Амонет жалко улыбнулась, это все, что он помнит о себе. Но господин не дозволяет его именовать. Думаю, он почему-то не хочет, чтобы старший господин, владетель замка, вспоминал о нем. Я должна присматривать за Робином, чтобы он не попадал на глаза повелителю.
-Робин…
Это имя произнесли сразу трое, из уст рыжей леди оно прозвучало с болью и нежностью, у белокурого парня, видимо, предводителя этих людей, вырвалось почти стоном. И лишь бородатый великан выкликнул его с радостью.
Его не обижают там? встрял юноша, самый молодой среди собравшихся. Амонет помотала головой.
-Нет. Конечно нет, ведь все знают, что он под защитой сэра Гая. Но даже если и нет, то его все равно любят, потому что он добр и всегда готов помочь.
-Значит, это не наш Робин, – понурился юный аутлоу, – Гай из Гизборна не стал бы защищать его.
А описать его ты можешь? произнес блондин-предводитель каким-то больным измученным голосом. Амонет приободрилась.
-О, он молод, быть может, чуть старше тебя, господин. И хорош собой, словно Юсуф-пророк.
-Юсуф-пророк?- удивленно поднял бровь бородач. Назир кивнул.
-Ваш Иосиф Прекрасный.
У него глаза, словно лесные озера, и улыбка, от которой становится радостно на сердце, продолжала Амонет. –Вот только он худ, словно юное деревце, и мясо на его костях растет очень медленно. Я стараюсь хорошо кормить его и господин велел ни в чем ему не отказывать…
-Господин? Ты имеешь ввиду Гая из Гизборна?
-Да.
Но как так вышло? удивленно произнёс юный аутлоу, придвигаясь поближе к костру. –Почему Гизборн вдруг взялся заботиться о пленнике?
-Робин был пленником…вначале, – Амонет прижалась к боку своего спасителя и обвела взглядом притихших разбойников. –Госпожа моя, Ситт-Лейла, дочь повелителя правоверных Салаха, рассказала мне то, что узнала от своего супруга, сэра Гая.
Супруга? вырвалось хором почти у всех разбойников. Амонет кивнула.
-Да, госпожа моя стала супругой сэра Гая прошедшим днем.
Ничего себе! присвистнул бородач.
И что говорила тебе твоя госпожа? нетерпеливо произнесла рыжая леди.
Сэр Гай узнал, что пленника привели в замок и спустился в подземелье посмотреть. Грязные скоты, наемные солдаты, Амонет сплюнула, – заметив его красоту и соблазнившись ею, они собрались надругаться над юношей прежде, чем отдать его палачу. Сэр Гай уже собрался уйти, увидев, кто попал в плен, но в этот миг пленник попросил у него защиты…
Некоторое время все собравшиеся молчали. Было слышно лишь потрескивание костра и тихое покашливание кого-то из разбойников. Амонет шмыгнула носом.
-Сэр Гай забрал юношу в свои покои и велел нам с госпожой обихаживать его и лечить. Бедняжка метался и стонал, но стоило ему завидеть сэра Гая, и он тут же успокаивался. Госпожа моя, Ситт-Лейла сказала, что это от того, что его разум помнит лишь заступничество со стороны сэра Гая, то, что сэр Гай отбил его у наемников. Так или иначе, Робин привязался к господину. Радовался, когда сэр Гай приходил взглянуть на него. Господин велел мне присматривать за бедным юношей…
-Зуб даю, ты хорошо присматривала за ним, – послышался ехидный голос того, кого её соплеменник называл Скарлеттом. Амонет крепче прижалась к боку своего защитника.
-Не бойся, дитя, – мужчина набросил её на плечи плащ и обнял, согревая. –Больше он тебя не тронет. Но говори, что было дальше? И как так вышло, что дочь повелителя правоверных стала супругой этого…человека…
Амонет вздохнула, устроившись поудобнее.
-Думаю, между ними сразу ударила молния, с самой первой встречи, когда нас только привезли в замок. Случилось это за день до прибытия Робина. Но в тот миг, когда сэр Гай призвал нас и велел ухаживать за ним…они с моей госпожой обменялись взглядом, оставившим после себя тысячу вздохов…но госпожа моя не сразу уступила. Думаю, она противилась своему сердцу и чувству. Но у неё не хватило сил…А сэр Гай…он не так ужасен, как говорили о нем слуги. Но думаю, он стал лучше благодаря моей госпоже. И он так сильно хотел взять её по закону Бога, что госпожа моя не стала противиться. Вчера состоялась их свадьба, а перед тем госпожа моя стала христианкой.
-Сиё прекрасно, – наставительно поднял палец толстенький монах, сидевший на корне векового дуба. –Хоть что-то доброе сделал Гизборн в своей никчемной жизни!
Амонет хотела было сказать, что крещение было лишь для видимости, но вовремя захлопнула рот.
-М-дааа…- задумчиво протянул бородач, запустив пальцы в свою шевелюру. –А ведь я слышал разговор между двумя крестьянами в таверне, когда один советовал просить суда именно у Гизборна…подумал ещё, что бедняга рехнулся. Да…новость из новостей- человечный Гизборн! Но прошу тебя, малышка, продолжай, что там насчет Робина? Он ничего не говорил о нас? О Шервуде…
-Он рвется в лес, – кивнула Амонет, поежившись, правда, говорит, что сам не знает, почему. Но может часами стоять у окна и смотреть на лес. Он пытается иногда вспомнить, но у него начинает болеть голова. А ещё… она внезапно замолчала, опустив голову.
-Что?
-Нет…ничего…
Говори! потребовал белокурый предводитель. –Что ещё!
Иногда во сне… Амонет с трудом сдержала слёзы, – он зовет…женщину…Марион…
Рыжая леди неожиданно вскочила и убежала в темноту, захлебываясь рыданиями. Амонет непонимающе взглянула на неё, а потом вдруг поняла. И понимание это было больнее, чем все пытки мира.
====== 8. История Амонет. ======
Если он не помнит ничего, то какой резон возвращать его обратно?
рассудительно заметил Назир, глядя на всю ораву. Девчонка все ещё жалась к его боку, свернувшись клубочком.
-А что, по-твоему его надо оставить в Ноттингеме?- угрюмо зыркнул на него Скарлетт. –Даже такого…
Если ему там хорошо… Малютка Джон поплотнее укутался в свою рогожу. –Здесь мы вряд ли сможем хорошо ухаживать за ним…вот разве что поближе к лету…
-Господин, пожалуйста, отвезите меня обратно, – взмолилась юная сарацинка, обняв колени Назира. – Во имя Аллаха, прошу вас, я должна вернуться к нему! Ему надо давать питье по утрам, иначе у него снова пойдет носом кровь и начнутся судороги!
Но как ты проникнешь внутрь замка? Ведь ворота заперты! Мач подкинул хворосту в костер. Уже почти рассвело и утренний холод ломил кости.
-Боюсь, что Мач прав, – тихо заметил Малютка Джон. –Назир, мы должны что-то придумать.
Назир… повторила Амонет, подняв голову и глядя на соплеменника. –Так нас даже зовут одинаково…это знак судьбы, господин!
-Постой, малышка, – ты кажется, говорила, что твоё имя Амонет, – удивленно поднял бровь Маленький Джон. Девушка кивнула.
-Да, так меня зовут последние пять лет. Но при рождении я была названа именем Назиры, моя мать Амайрани дала мне это имя в честь моего отца.
Амайрани? сарацин внезапно вскинул голову, пристально всматриваясь в лицо девушки. –Твою мать зовут Амайрани?
-Да, господин. Она была подарена моему отцу как наложница на его четырнадцатилетие.
Ого! присвистнул Маленький Джон. –Неплохой подарочек!
Назир зажмурился, словно пытаясь отогнать каких-то кошмарных призраков. Руки его мягко легли на плечи Амонет.
-Продолжай, дитя, не может быть, чтобы все это было совпадением. Опиши мне твою мать.
Амонет задумалась на мгновение.
-Она была небольшого роста, я похожа на неё фигурой и сложением. И немного лицом, хотя больше, по словам матери, схожа с её бабушкой по отцу. Она была мягка и улыбка у неё была как у ребенка, и руки мягкие и нежные, словно пух. А голос был таким, что по её рассказам отец мой запрещал ей петь когда поблизости был кто-то, ибо голос моей матери зачаровывал сердца, как и её танец. И то и другое я унаследовала от неё…
Из груди Назира вырвался глухой стон, он закрыл лицо руками, словно стараясь укрыться от всего мира. Когда же оторвал ладони, то стало видно, что глаза его влажны.
Расскажи мне…о ней… голос мужчины прозвучал глухо, словно его душила боль. –Расскажи все, что сможешь. Но прошу тебя, не здесь. Я провожу тебя в замок, дитя. И попытаюсь переправить внутрь.
Господин, дозволено ли будет мне спросить? Амонет подняла на Назира сияющие глаза. –Вы знали мою мать…значит ли это…значит ли…
-Я пытался понять, почему твоё лицо показалось мне таким знакомым, – Назир поднялся, помог встать Амонет. –Слушайте все, никто не смеет причинить зло этой девушке. Любой, кто хотя бы даже косо взглянет на неё, будет иметь дело со мной. Запомни это, Уилл Скарлетт!
Амонет позволила увести себя с поляны, под направленными на них пораженными взглядами. Сердце её готово было выпрыгнуть из груди, разорваться от восторга и изумления.
Назир не торопил коня. Нежный голос Амонет проникал, казалось, в самую душу.
-Мама часто рассказывала мне о своем возлюбленном, моём отце. По её словам он был лучшим из мужчин. Она так часто говорила о нём, я была совсем мала, но помню все, что она рассказывала.
-Ты говоришь так, словно твоей матери больше нет в этом мире, – тихо произнёс Назир. –Она умерла?
-Да, господин мой. Она предпочла умереть, но не уступить человеку, который был её противен. А меня оставили в живых, ибо я была совсем мала. Но это долгая история…
-У нас есть время. Расскажи мне…
Амонет вздохнула, собираясь с мыслями.
-Мать моя, Амайрани, была хороша собой. Первое время, что она была наложницей и рабыней моего отца, она вспоминала как счастливейшее в своей жизни. Когда судьба разлучила их и она была продана с торгов в Каире, она была уже глубоко в тягости. Её повезли в Халаб, но по пути на них напали разбойники и мать мою захватили вместе с несколькими другими женщинами. В темноте её удалось спрыгнуть с повозки и она побежала куда глаза глядят.
В пустыне у великих пирамид моя мать прилегла отдохнуть. Она была изнежена и слаба и не могла долго идти. Она задремала и проснулась от того, что её куда-то несли. От страха она потеряла сознание, а когда очнулась, то увидела, что находится в какой-то комнате. Рядом сидели две девушки-румийки. Заметив, что она очнулась, одна из девушек убежала и вернулась в сопровождении представительного седовласого мужчины, одетого весьма странно. Мужчина назвался Аменра, сказал, что она находится в тайном городе и выбраться из него невозможно. Этот город пролегает на многие лиги под пирамидами и дальше, из него есть несколько выходов, но известны они лишь посвященным. Я родилась к концу первой седьмицы пребывания моей матери в этом городе. Мое рождение было объявлено священной волей их божества Амона. Потому кроме имени Назира, которым назвала меня моя мать и продолжала звать все пять лет, что была пленницей Города Солнца, меня нарекли Амонет, или женским проявлением Амона. Пока жива была моя мать, она звала меня Назирой, учила основам нашей веры и тем знаниям, которыми должна обладать мусульманка. Я бесконечно любила мать. Она была моим светом и моей защитницей. Всё это закончилось, когда однажды, вернувшись в наши покои, я обнаружила Хепи, одного из младших жрецов, стоявшего над неподвижным телом матери. Я убежала с отчаянным криком. Мне было тогда всего пять лет. Позже, когда я немного вошла в разум, старый жрец Аменра рассказал мне, что Хепи давно домогался моей матери, но она отвергала его. Он был казнен сразу же, как только оракул вынес приговор. Аменра взял меня к себе и я росла вместе с его дочерьми. В день моей первой крови мой приемный отец отвел меня в храм Амона и посвятил ему. Но не успел он завершить церемонию, как начался беспорядок. Крики, вопли, люди бегали взад и вперед, а подземелья наполнялись едким дымом. Откуда-то появились люди в черных одеждах, они убивали и не щадили никого. Старый Аменра торопливо вывел меня и двух моих названных сестер на поверхность, и вернулся в город за своей супругой. Больше мы не видели его. Я была старшей из нас троих и решилась идти в сторону большого города, видневшегося вдали. Спустя много часов мы выбрались на большую дорогу, по которой шли караваны, и попросились в услужение к знатной даме, которая возвращалась в Каир к своему мужу после паломничества по святым местам. Над нами сжалилась её старая тетушка, сопровождавшая её в путешествии. Так мы попали в дом госпожи Аттар, а оттуда в качестве дара для юной принцессы, дочери повелителя правоверных, во дворец. Нас разлучили, мои младшие названные сестры стали женами двух высокопоставленных чиновников, ибо были прекрасны. Я же стала наложницей самого повелителя. Но, войдя ко мне лишь один раз, он более меня не посещал. Зато мы очень подружились с моей госпожой, и я стала её наперсницей и хранительницей её тайн. А потом мы обе попали в плен и были проданы пленившим нас франком по имени де Крийер. Пройдя через руки многих хозяев, мы попали в замок Ноттингем.
Она замолчала, глядя на темные башни. Назир тоже молчал. Лишь спустя время он смог заговорить.
Послушай меня, дитя. Пути Аллаха неисповедимы, значит, так судил он, чтобы я встретил тебя. Вне сомнений, ты моя дочь. В твоем лице есть сходство с Амайрани, которое не даст мне ошибиться. Но прошу, ответь мне, что между тобой и тем человеком в замке? И что между тобой и Гаем из Гизборна?
Сэр Гай мой господин и он добр ко мне. А Робин…я должна говорить всё?- зарделась Амонет. Назир кивнул.
-Я вначале должна была просто присматривать за ним. Но теперь…теперь…наверное, сэр Гай не думал, что у нас так далеко зайдет. А сейчас он просто отдал меня Робину…и я рада этому. Я бы не желала иного плена. Я танцую для него и…и согреваю его…для меня неважно, что он христианин. Я люблю его.
Назир прижался губами к макушке девушки.
-Что ж, девочка, думаю, твой выбор хорош. Я не знаю лучше человека из неверных, чем Робин из Локсли. Береги его, что бы ни случилось с ним. Я очень рад, что он жив.
Господин…прости…отец… Амонет повернулась так, чтобы видеть лицо Назира. – Прошу, ответь мне…та женщина…с рыжими волосами…кто она?
Назир не отвел взгляда, но в его темных глазах плеснула боль.
-Это Мэйд Марион, она была его женой…
Амонет дернула плечами, в её взгляде сверкнул металл.
-Ну, так она потеряла его! Я не отдам Робина никому! А тем более, женщине, которая не смогла сохранить верность мужу!
Назир улыбнулся и поцеловал Амонет в щеку. Затем спрыгнул с коня и сжал ладошку девушки.
-Езжай в замок…скажи, что тебя похитил неизвестный, но ты ухитрилась украсть его коня и убежать…И береги его, дочь моя! Береги Робина. Благословляю тебя и твою любовь!
Амонет наклонилась, прижавшись губами к ладони так странно обретенного ею отца, затем пришпорила коня пятками и помчалась к замку.
====== 9. Что случилось в Ноттингеме. Ярость Гая. ======
Робин зевнул и потянулся. Провел рукой по подушке рядом. Пусто. Он открыл глаза, недоуменно глядя на пустую половинку постели, на которой обычно спала Нети. Интересно, куда она подевалась? Робин спустил ноги с ложа, поджимая пальцы от холода, потер шрам на затылке и поплелся к окну. Амонет не нравилось, когда он подолгу смотрел на лес, потому он решил использовать момент. Робин понятия не имел, почему так сильно сердце схватывает тоска и от чего внутри образуется странная, тягучая пустота. Словно там, в лесу было что-то, что могло заполнить его, вернуть ему утраченное. Скрипнула дверь и он обернулся, ожидая увидеть Нети. Но это был Гай, решивший зайти с утра пораньше. Робин обрадовано улыбнулся. Гай не слишком часто радовал его визитами. Робин торопливо набросил шкуру на постельный беспорядок. Гай сел, криво ухмыляясь.
-А где твоя подружка?
-Не знаю, – Робин растерянно почесал шрам. –Я проснулся, а её нет. Гай…
-Что?
Почему мне нельзя туда? Робин кивнул на окошко. Гизборн прикусил губу.