— И волосы обрезала, чтобы полегче было? — Ник снял солнечные очки.
Теперь стало заметно, что лицо у него изменилось. Осунулось, повзрослело. Только глаза остались прежними.
— Тебе не нравится? — Тина кокетливо поправила прическу.
— Нравится. — Ник шагнул к ней. — Мне все в тебе нравится. Ты же знаешь.
Обнял Тину и притянул к себе. Так же, как отвечал по телефону — будто и не было этих трех лет. Отвел прядь волос с Тининого лица.
— Что ты... Прекрати... — Тина не договорила — Ник ее поцеловал. И снова это было, как тогда — три года назад. Так же закружилась голова, и стало все равно, что происходит вокруг.
— Идем?
Когда Ник отпустил ее, Тина не сразу поняла, что по-прежнему стоит на перроне.
— Куда?
Он улыбнулся.
— Ну, не здесь же целоваться. Можно и поуютней место найти.
— Я не за этим приехала, — ощетинилась Тина.
Ник, засмеявшись, потрепал ее по плечу.
— Да я понял, что не за этим. Не злись. Идём, байк на парковке.
***
Этот мотоцикл был мощнее прежнего. И шлем, который надел Ник — желтый, с приготовившейся к прыжку черной пантерой — явно расписывали на заказ. Но Тина твердо запретила себе задавать вопросы — и пока ни о чем не спрашивала.
Ник привёз её в арабский квартал у вокзала. Типовая застройка полувековой давности: трех- и пятиэтажки, давно нуждающиеся в ремонте, лавочки, торгующие всем подряд, смуглые чернобородые дядьки за столами уличных кафе. На столах — потеменевшие от времени турки с крепчайшим кофе, орехи и сладости. Тина подумала, что арабские кварталы, должно быть, во всем мире выглядят одинаково.
Ник подъехал к одному из кафе. Вкатил байк между поручней для парковки, кивнул Тине, приглашая сесть за один из стоящих под навесом столиков. Из дверей кафе выглянула пожилая женщина — в длинном темном платье и платке на голове, оставляющем открытым только лицо.
— Принеси пива, Сюзанна, — попросил Ник. — И пожрать чего-нибудь.
— Кебаб? — с интересом глядя на Тину, предложила женщина.
— Давай, ага. И даме... Будешь кебаб, Ти? У них тут вкусно.
Кебаб. Тоже неотъемлемая часть арабского квартала. Лепёшка с завёрнутыми в неё кусочками поджаренного мяса, помидорами и луком, щедро политая соусом. Жирно и невероятно калорийно.
Тина не помнила, когда ей в последний раз доводилось пробовать кебаб. Зато быстро вспомнила, что встала рано, позавтракать не успела и четыре с половиной часа тряслась в вагоне поезда.
— Буду. Мне с курицей, если можно.
— Конечно. — Взгляд женщины потеплел. Тина, в своем льняном сарафане, изящных босоножках и солнцезащитных очках из последней коллекции «Барберри» мало походила на любительницу кебабов. — Может, кофе, сеньорита?
— Соглашайся, — подмигнул Ник, — не пожалеешь.
— Да, — кивнула Тина. — И кофе. Конечно.
Женщина благосклонно улыбнулась и ушла. Что за кофе желает посетительница, она не уточняла. По опыту Тины, в таких заведениях существовал лишь один его вид.
Тина уселась за пластиковый стол, который Сюзанна, принеся кофе, заботливо застрелила бумажной скатертью. Ник сел напротив. На Тину он смотрел с прежней непонятной улыбкой.
— Ты живёшь где-то неподалёку? — начала разговор Тина.
— Даже ближе, — ухмыльнулся Ник, — вон. — Кивнул, указывая подбородком на полускрытый опущенными роллставнями дверной проем — через дорогу от кафе.
«Bike service», уведомляла вывеска над дверью. Ниже был указан номер телефона — вероятно, для тех, кому не посчастливится застать сервис-мена на рабочем месте.
— Купил мастерскую на паях с приятелем. Кредит за нее, судя по всему, до гроба буду выплачивать.
— А живешь тоже где-то здесь?
— Дак, в мастерской и живу, отгородил себе каморку. Удобно, и платить не надо.
— Угу... То есть, у тебя теперь свой бизнес?
— Ну... Можно и так сказать.
— А вот про меня такого нельзя сказать, — вырвалось у Тины.
Ник приподнял брови:
— То есть?
— Я расскажу, — пообещала Тина, — попозже. Давай сначала поедим.
Сюзанна как раз принесла кебабы.
Кебаб оказался восхитительным. Самым восхитительным в нем было то, что Тина решила наплевать на калорийность. Позвонив Нику и приехав сюда, она и так нарушила все мыслимые правила, установленные для себя. С упоением вгрызлась в пропитанную мясным соком лепешку.
— Большое спасибо, Сюзанна! Это действительно очень вкусно.
— Приходите ещё, сеньорита, — ласково улыбаясь, отозвалась женщина. — Друзья Ника — наши с Асланом друзья.
Бородатый, дочерна загорелый старик в тюбетейке, двигавшийся костяшки нард за соседним столиком, покивал. Бородатый, дочерна загорелый мужчина средних лет, сидящий напротив него — тоже. Тина припомнила, что Ник поздоровался за руку с обоими, и запоздало сообразила, что под навесом присутствует все арабское семейство.
Редкие автомобили проползали по узкой, замусоренной улочке медленно и неохотно. Шум большого города остался где-то в стороне.
Хозяева кафе, как, вероятно, весь квартал, жили здесь своей жизнью — далекой от миланской суеты. Тина подумала, что и десять, и двадцать лет назад бородатый старик так же сидел за нардами, а Сюзанна варила кофе и подавала кебабы. Разве что выглядели оба помоложе — вот и вся разница. Кажется, она понимала, почему Ник решил осесть именно здесь. Чем-то Сюзанна и ее муж напоминали жителей курортного городка.
Неспешностью, наверное. Неколебимой уверенностью в том, что завтрашний день будет в точности таким, как сегодняшний — и слава богу. Ставшую в последнее время модной фразу о том, что надо бежать изо всех сил хотя бы для того, чтобы остаться на месте — эту фразу любили поминать на бизнес-тренингах, которые Тина с недавних пор активно посещала — они, скорее всего, не поняли бы.
Куда бежать?.. Зачем?..
Вот кафе, приносящее какой-никакой доход. Вот кофе. Вот нарды. Отец так жил, дед так жил, и я проживу. Что еще нужно? К чему суета?
Тина и сама будто застыла в тени навеса, укрывшего от полуденной жары. Покосилась на часы — сиеста в разгаре. Ни в одном приличном городском кафе сейчас не то, что кебаба — глотка воды не допросишься.
Сюзанна принесла ей высокий запотевший стакан минералки с лимоном и льдом. Тина гоняла соломинкой стремительно тающие льдинки и думала о том, что ей удивительно хорошо. Оттого, что можно сожрать огромный кебаб, не рискуя нарваться на изумленные взгляды подруг. Оттого, что никто не мешает гонять тающие льдинки и не пытается завести ненужный сейчас разговор.
Ник молча сидел напротив, закинув ноги в ободранных сандалиях на соседний стул. Прихлебывал пиво и смотрел на Тину. Она дважды спросила: «Ты чего?», получила в ответ улыбку и перестала спрашивать.
Ник молчал, но молчание не давило необходимостью поддержать беседу. Ему, как и Тине, было хорошо. Просто от того, что может сидеть вот так и смотреть на то, как Тина гоняет льдинки.
Застывшую тишину вспорол треск мотоциклетного двигателя.
— Вот гад, — сказала Тина.
Ник кивнул, соглашаясь:
— Надеюсь, не по мою душу.
Не угадал. Парень-водитель прислонил мотоцикл к стене мастерской. Снял шлем и заглянул под ролл-ставни.
— Цеппер, алло! Ты здесь?
— Помер, — буркнул Ник. И, привстав за столом, свистнул. Помахал рукой обернувшемуся парню.
Тот бодро перебежал дорогу.
— Здорово, Цеппер! Вот ты где.
— У меня сиеста, — поздоровавшись с парнем и снова плюхаясь на стул, объявил Ник, — до пяти закрыто. Оставьте сообщение после звукового сигнала.
— Да иди ты!.. Извините, леди. — Парень улыбнулся Тине. По этой улыбке, по одежде парня, она мгновенно опознала представителя «своего» круга — с деньгами проблем нет. — Ты понимаешь, движок застучал.
— Ну, стучит маленько, — лениво зевая, подтвердил Ник, — услыхал. Пиво будешь?
— Нет. Какое пиво?! Движок посмотри.
— Движок — дело серьезное. — Ник отхлебнул из бутылки. — Шел бы к официалам, чего ты ко мне?
— Спешу. — Парень подался вперед. — На уик-энд в Римини собрался, послезавтра. А официалы загибают минимум пять дней. За сколько сделаешь?
— Слушай, я закрыт. — Ник кивнул на Тину. — Ко мне, видишь, дама приехала. Сказать, на чем я твой движок вертел?
— Цеппер, ну ты ж меня знаешь. — Парень махнул появившейся в дверях кафе Сюзанне. — Колу со льдом, пожалуйста... Расплачусь наличными. Половину сейчас. Окей? — Он повернулся к Тине. — Пожалуйста, леди! Скажите, что не обидитесь. Я, видите ли... собрался в Римини не один, и от этой поездки многое зависит.
— Я не обижусь, — улыбнувшись, пообещала Тина. Ей и впрямь стало жаль парня. — Ник, посмотри мотоцикл, трудно тебе?
Она догадывалась, что заплатит парень хорошо. Возможно, больше, чем Ник заработал за весь предыдущий месяц. Ник готов вцепиться в стучащий движок руками, зубами и всеми конечностями, а то, что происходит сейчас — спектакль, предназначенный для выбивания денег, не более.
— Ну, не зна-аю... — протянул Ник. Сбросив, тем не менее, ноги со стула.
— Посмотри, а? — обрадовался парень. — Там, может, ничего сложного и нет! Спасибо, леди, — ослепительно улыбнулся Тине он.
Такие улыбки производили очень хорошие стоматологи. И стоила их работа немало.
Парни отошли к мотоциклу. Заводили, глушили, заводили, глушили... В конце концов о чем-то, судя по всему, договорились.
Байкер достал кошелек, отсчитал наличные. Ник кивнул и небрежно сунул бумажки в задний карман. Парень пожал ему руку и двинулся вдоль улицы. На ходу достал телефон — вызывал такси.
— Сколько ты с него слупил? — поинтересовалась у подошедшего Ника Тина.
— Меньше, чем он отдал бы официалам за срочность. — Ник подкидывал на ладони ключи от мотоцикла парня. — Слушай. Может, отползешь в мою каморку, передохнешь пока? Устала, небось. А я с байком поковыряюсь. Свечи поменять — дело нехитрое, но муторное.
— Свечи? — удивилась Тина.
— Ну да.
— Ты же сказал, движок стучит?
— Это не я. Это он сказал, а я не стал спорить... Я с клиентами никогда не спорю. — Ник хохотнул.
Тина покачала головой:
— Ты ничуть не изменился.
— А я и не собирался. Идем?
— Н-ну... Я могу здесь подождать.
— И заснешь прямо за столом, а потом мне Сюзанна по шее ввалит — что не разместил барышню по-человечески. Она, кто бы ни зашел — в каждой мою невесту видит.
— И часто ты сюда невест водишь? — не сдержалась Тина.
— Спроси у Сюзанны, — осклабился Ник. — У нее, поди, записано.
Для того, чтобы попасть в «каморку», пришлось пройти через мастерскую.
Полуразобранные мотоциклы, сваленные в кучу колеса и седла, висящие на стене инструменты, отсортированные по неведомому признаку болты, гайки и прочие детали, разложенные в ячейках пластиковых ящиков — все это напомнило Тине дровяной сарай «Шиповника».
«Каморке» за мастерской, один в один повторяющей чердак над сараем, она уже не удивилась. Ник, кажется, даже матрас и покрывало переместил сюда из «Шиповника».
Те же коробки с одеждй, те же постеры на стенах, те же притулившиеся рядом с матрасом стоптанные тапочки.
— Душ не предлагаю. — Ник, вместе с Тиной, оглядел «каморку». — Там у меня, э-э-э... ну, в общем, тебе не понравится.
— Ясно, — сказала Тина.
Ник, почесав в затылке, извлек из ближайшей коробки две чистых простыни. Одной застелил матрас, вторую протянул Тине.
— Держи. Нормально? Разберешься?
— Нормально. Разберусь, — заверила Тина. — Иди, меняй свои свечи.
В душевую она все-таки заглянула. Для того, чтобы увидеть закрепленный на стене обрезок садового шланга с лейкой на конце и новенький унитаз — в другом углу. На душевую кабину денег у Ника, судя по всему, не хватило — только на шторку, делящую помещение пополам. А унитазу Тина обрадовалась.
Вернувшись в комнату, примостилась в уголке матраса. Подумала, что возникшее вдруг чувство потерянности ей знакомо. Без Ника, дожидаясь его, она всегда чувствовала себя на широком лежбище по-дурацки.
Новенький кондиционер работал исправно: бесшумно и мягко. Воздух в «каморке» был приятно прохладным.
«Я подумал, что хрен с ней, со стиралкой, — пояснил Тине Ник. — Стираться к Сюзанне похожу. Я ее сыну скутер чиню, с папашей Асланом про футбол болтаю — нормально живем. А без кондея я бы тут точно сдох».
Ты очень правильно сделал, — устроившись на матрасе прямо в сарафане, подумала Тина. Хрен с ней, со стиралкой. Кондиционер важнее.
Скоро, наслаждаясь обретенной прохладой, она уснула.
Глава 13
Проснулась Тина от того, что ее целовали в шею. Вариантов, как повести себя, было два: возмущенно проснуться или сделать вид, что по-прежнему спит.
Пока Тина, не открывая глаз, раздумывала, Ник ее целовал. Чем дальше, тем все более приятно и волнующе. «Просыпаться» хотелось все меньше.
Тина почувствовала, как он потянул вниз молнию, расстегивая сарафан. Рука, обнимавшая ее за талию, сместилась выше, легонько сжала грудь. Губы Ника заскользили вдоль Тининой спины, поцелуи становились все настойчивее.
Да гори оно огнем, — пронеслось в голове у Тины. Сложно сказать, о чем именно в тот момент думала. Но твердо знала, что так хорошо, как с Ником, ей не было ни с кем и никогда.
В эти три года парней Тина вниманием не обделяла — начиная с мимолетных романов и заканчивая долгожданной помолвкой с Брайаном. Романами пыталась доказать себе, что в Нике нет ничего особенного. За одну только осень, наступившую после того памятного лета, сменила троих кавалеров.
Отношения — и те, и все последующие — всегда разрывала сама, заслужив в колледже славу отчаянной сердцеедки. А после предложения, сделанного Брайаном, с посторонними связями пришлось закончить — и не сказать, чтобы Тину эту расстроило. К тому времени уже поняла, что каждый новый роман увлекает ее ровно до того момента, пока парень не попадется на крючок — а обретя вожделенный статус «моя девушка», Тина немедленно теряла к кавалеру интерес. Переставала отвечать на звонки и сообщения, постоянно оказывалась то занятой, то заболевшей. Со временем освоила опцию «давай останемся друзьями» — но после помолвки и этот навык оказался ненужным.
Сейчас рядом с ней лежал тот, для кого она никогда не оказалась бы ни занятой, ни заболевшей — это Тина вдруг очень хорошо поняла. Она это и всегда понимала, оказывается — просто запрещала себе думать, гнала мысли прочь. А сейчас...
Вот он, Ник. Рядом.
Он обрадовался ее звонку. Он был ужасно рад ее видеть. Не произнес бы такого вслух никогда, но за месяц в «Шиповнике», что они были неразлучны, Тина успела хорошо его узнать. И понимала, что последний человек, которому станет известно о том, что может произойти сейчас между ней и Ником — это Брайан. А последний человек, который об этом расскажет — Ник.
Позвонив Нику, она уже согласилась на все, — поняла вдруг Тина. В тот момент еще не сознавала, но это было так.
Тина открыла глаза и повернулась к Нику.
Он, должно быть, только что вышел из душа — волосы были влажными. Сменил футболку, вместо джинсов надел смешные клетчатые шорты.
— Так и знал, что не спишь. — Легонько поцеловал Тину в щеку.
— Я спала.
— Ну... Вначале — да, спала.
— Свечи-то поменял?
— Ага, Поменял. — Они снова разговаривали так, будто расстались вчера.
— Ники. — Тина приподнялась на локте.
— Не называй меня «Ники», — знакомо скривился он. — Чего?
— У тебя презервативы есть?
Кажется, он ответил что-то вроде: «А как ты думаешь?»
А может, ничего не ответил. Тина не запомнила.
Запомнила, как они занимались сексом — то нежно, то едва не рыча и кусаясь. Как сумасшедшие. Как влюбленные, которым долго-долго не позволялось любить.
Потом, хохоча, поливали друг друга из садового шланга в душевой. Потом Ник бросил шланг на пол, и снова взял Тину — там же, в нелепом помещении, разделенном шторкой, под звук бьющей о стену воды.
Потом они попытались вытереться махровой простыней-полотенцем — когда-то украшенной рисунком из цветов, а сейчас истершейся настолько, что цветы почти не были видны — поняли, что полотенце насквозь мокрое, и отчего-то снова захохотали. Бросили его на пороге «каморки».