Со дня убийства короля Обальда напряжение в крепости Темные Стрелы нарастало. Почти сразу же разгорелись ссоры между его многочисленными сыновьями, включая тех, кто безо всяких на то оснований объявлял себя потомками короля — незаконных сыновей неизвестных матерей. Многие орки держались Лоргру как наследника престола, но, разумеется, многие посматривали и в другую сторону.
Шепотом Лоргру называли отцеубийцей. Само по себе это не могло лишить его права на трон, однако еще более неприятными были слухи о милосердии, проявленном Лоргру, и к кому — к эльфийке!
А теперь в крепости гремели боевые барабаны, началась война с народом Синнафейн, которую Лоргру отпустил из плена в Лунном Лесу. Лоргру возражал против этой войны, но в обстановке всеобщего возбуждения и вражды барабаны звучали все громче, все более грозно, и им вторил топот тысяч тяжелых орочьих сапог.
Сегодня в крепость возвращался военный правитель Хартуск; об этом свидетельствовали вымпелы, развевающиеся над темной массой воинов, маршировавших к крепости. Еще долгое время после того, как часовые заметили вымпелы, орки–стражники спорили, стоит ли открывать ворота Хартуску. Ведь именно этот вождь ослушался прямого приказа Лоргру и повел армию на войну.
Будущий монарх Королевства Многих Стрел, восседавший в величественном круглом главном зале, не скрывал озабоченности.
— Не открывать ворота, — приказал он своим лейтенантам.
— Тогда их просто сломают, — невозмутимо заметил Рейвел Ксорларрин.
Лоргру с силой ударил кулаками по подлокотникам трона и начал подниматься.
— Хартуск ведет с собой отряд великанов, — объяснил Рейвел. — Как ты думаешь, каким образом ему удалось так быстро пересечь Мерцающий Лес и переправиться через Сарбрин?
— Без сомнения, какие–то колдовские штучки дроу.
Рейвел покачал головой и зловеще ухмыльнулся.
В этот момент один из верных подчиненных Лоргру вломился в зал, даже не испросив разрешения, что являлось вопиющим нарушением этикета.
— В чем дело? — сурово осведомился наследник.
— Мой… король, — запинаясь, пробормотал орк и смолк, чтобы перевести дух. — У них… драконы. Хартуск привел с собой драконов!
У всех орков перехватило дыхание, а Лоргру откинулся на спинку трона. У него отвисла челюсть, и он бессмысленно уставился прямо перед собой.
Совсем рядом, за стенами дворца, раздался пронзительный вопль, от которого у орков едва не полопались барабанные перепонки. Казалось, задрожало все здание.
— Драконы, — ехидно произнес Рейвел. — И великаны. О, и еще дроу… я не упоминал о том, что Мензоберранзан отправил на помощь Хартуску весьма значительные силы?
— Я прикажу убить тебя!
— У тебя ничего не выйдет, — уверенно заговорил Рейвел еще прежде, чем предполагаемый король успел закончить фразу. — Я могу исчезнуть, лишь щелкнув пальцами, но зачем мне это? Нет, лучше я наполню этот зал пламенем, и ты превратишься в пепел прямо на своем троне. Веди себя разумно, сын Обальда. Твое время ушло. Твой род прервался. Твой народ не желает жить, как… крестьяне. Орки желают отведать крови людей и дворфов.
Он жестом обвел помещение: действительно, многие стражники облизывали губы, и в желтых, налитых кровью глазах горели зловещие огоньки.
Лоргру с вызывающим видом поднялся и обнажил меч.
— Тогда давай сразимся, ты и я, и покончим с этим! — воскликнул он.
Его слова развеселили Рейвела.
— Мой дорогой Лоргру, неужели ты абсолютно уверен, что правильно прожил свою жизнь и готов прямо сейчас встретиться с Груумшем? — легкомысленно произнес маг–дроу. — Видишь ли, жрицы Ллос сообщили мне, что Груумш недоволен. Род Обальда зашел слишком далеко. Отослать эльфийскую королеву обратно в ее лес, и это после того, как она убила множество орков, твоих подданных, воинов твоего отряда?
У Лоргру как будто подкосились ноги, и он рухнул обратно на трон.
— Значит, твоя песенка спета, Лоргру? Или у тебя имеется продолжение?
— Что ты хочешь сказать?
— Я предлагаю тебе выход, — объяснил Рейвел. Он взял свой посох, направил его на стену рядом с троном и произнес слово–приказ. В помещении возник магический портал: сначала появилось клубящееся черное облако, затем оно превратилось в дверь. Заглянув в дверь, можно было увидеть трехмерное изображение небольшого военного лагеря, расположенного где–то высоко в горах.
— Это Хребет Мира, — пояснил дроу. — По ту сторону портала ты найдешь убежище, но временным или постоянным будет твое изгнание — это решать тебе. Может быть, ты придешь к иным взглядам на жизнь — более современным, нежели воззрения Обальда столетней давности. К взглядам, которые примирят тебя с новой реальностью Луруара и существованием под темными небесами.
— У Хартуска ничего не выйдет, — заявил Лоргру.
— Возможно, — Рейвел отвесил легкий поклон. — И в этом случае мой народ ждет, что ты вернешься и принесешь Королевству Многих Стрел некоторое спокойствие и подобие порядка. Еще раз спрашиваю: твой путь в этом мире завершен или нет? Если ты желаешь встретиться с Груумшем, я могу оказать тебе эту услугу — ну, если не я, то, скажем, Хартуск, который, как ты уже понял, вернулся с могучими союзниками.
— Но мои стражники… — пробормотал Лоргру. — Мои…
— Забирай их, — перебил его Рейвел. — Путь к спасению перед тобой. Но решай быстрее, потому что после моего ухода дверь останется открытой недолго. А теперь мне, к сожалению, нужно идти.
Он хлопнул в ладони и растаял в воздухе.
Однако, как бы Рейвел ни притворялся и как бы ни хвастался, исчез он не по собственной воле: за его разговором с Лоргру с самого начала наблюдали Громф и иллитид Мефил, готовые в нужный момент забрать дроу из зала.
— Хорошая работа, — поздравил Громф молодого мага, когда тот материализовался в небольшой комнатке среди туннелей, проходивших под крепостью Темные Стрелы. На стене перед архимагом в высоком зеркале виден был зал, только что покинутый Рейвелом. Лоргру и его стражники толкались и спорили, многие заглядывали в созданный магом портал, ведущий в далекие горы.
Наконец Лоргру приказал одному орку пройти сквозь портал. Тот подошел, неуверенно переставил ногу через порог и исчез.
Улыбки на лицах орков, оставшихся в тронном зале, свидетельствовали, что они видят разведчика, и что с ним, по–видимому, все в порядке.
Раздался оглушительный рев рога.
— Хартуск вступает в крепость Темные Стрелы, — сказал Рейвел.
Громф кивнул, затем улыбнулся. Лоргру отправил в магическую дверь большую часть стражников и всех своих женщин, а затем сам шагнул через порог.
— Закрывай, — приказал Громф, несмотря на то что как раз в этот момент последние орки–стражи бросились к порталу. — Хартуска следует вознаградить за оказанные услуги.
— А как быть с Лоргру? — поинтересовался Рейвел. — Может, мы с Тиаго поручим драконам уничтожить его в горах?
— Оставим ему жизнь. В настоящий момент не имеет значения, жив он или мертв, — решил архимаг. — Возможно, он пригодится нам в будущем, а возможно, и нет.
Рейвел кивнул и пристально уставился на архимага. Громф откинулся на спинку кресла, глядя в зеркало: зрелище явно забавляло его.
Вскоре в тронный зал ворвались Хартуск и его громилы. В лапах вождь сжимал копье с надетой на него головой короля Бромма из твердыни Адбар.
Большинство оставшихся орков, преданных Лоргру, рухнули на колени и приветствовали Хартуска. Тех, кто замешкался, оттащили прочь и разорвали в клочья.
Рейвел с содроганием отметил, что Громфу Бэнру очень понравилась последняя сцена. Когда убийства закончились, молодой маг хотел что–то сказать, но Громф жестом велел ему замолчать, а затем Рейвел увидел, что Хартуск приближается к трону.
— Итак, Хартуск становится королем, — сказал он.
— Нет, — негромко возразил Громф.
И действительно, подойдя к трону, Хартуск поднял свой гигантский обоюдоострый топор и разнес кресло на кусочки.
— Не королем, — произнес Громф.
Жестокий орк за считаные секунды превратил величественный трон Королевства Многих Стрел в груду щепок.
— Военный правитель Хартуск! — заорали его прихвостни–орки.
В комнате, находившейся глубоко под землей, весьма довольный Громф Бэнр, наблюдавший за этой сценой сквозь магическое зеркало, кивнул и сказал:
— Так намного лучше.
Глава 4
Верховная Мать Дартиир
— Грязные твари, — с отвращением заметила Сарибель Ксорларрин, наморщив нос. Затем тяжело вздохнула и смахнула с рукава своего роскошного платья какую–то личинку.
Отряд дроу выгнал кучку орков из скопления примитивных домов, расположенных к северу от крепости Темные Стрелы, хотя аристократы–дроу едва ли могли применить слово «дом» для описания этих грубых хижин. Жилища по большей части представляли собой просто нагромождение камней; одну из стен поддерживало дерево, а другой служил склон горы. Вместо крыш и дверей были натянуты рваные шкуры, грубо скрепленные щепками.
Сарибель снова хмыкнула и подняла взгляд на провисшую шкуру, совершенно справедливо решив, что червяк упал оттуда. Шкура, снятая с недавно убитого животного, была покрыта запекшейся кровью: орки даже не потрудились почистить ее.
— Будь прокляты эти отвратительные орки, — сказала жрица, даже не пытаясь скрыть свое отвращение от находившейся в комнате женщины, которую оставили здесь в качестве служанки. — Когда мы покончим с войной, я с радостью скормлю драконам пару десятков этих тварей.
Женщина–орк, проходя мимо могущественной жрицы, не осмелилась поднять взгляд от грязного пола, не издала ни звука, не выказала возмущения.
— Мы здесь для того, чтобы служить Паучьей Королеве, — напомнила Сарибель одна из младших жриц. — Я бы с радостью позволила червям пожрать свое тело, если бы это доставило удовольствие Ллос.
— Я легко могу это устроить, — злобно пообещала Сарибель. Тон ее был совершенно серьезным, и, когда злосчастная жрица невольно отшатнулась, две другие женщины даже не пошевелились, чтобы поддержать ее.
Они расступились, словно ожидали, что Сарибель сейчас произнесет жуткое заклинание, и дерзкая молодая жрица умрет страшной смертью.
Сама несчастная уже мысленно готовилась к самому худшему и подскочила чуть ли не до потолка, когда поднялась шкура, прикрывавшая дверной проем. В хижину широкими шагами вошел Громф Бэнр, едва не споткнувшись о суетившуюся служанку. Со злобным рычанием Громф обрушил на нее порыв ветра — простое заклинание, доступное любому начинающему магу.
Но на сей раз это было не простое заклинание. У архимага Мензоберранзана не мог получиться обычный порыв ветра. Ураган подхватил служанку, поднял ее в воздух, завертел и швырнул в сторону, прочь от Громфа, и она врезалась в ту самую несчастную жрицу. Женщины повалились на пол и начали барахтаться, безуспешно пытаясь подняться, но Громф не обратил на них ни малейшего внимания.
— Забирай своего мужа, и побыстрее! — рявкнул Громф, обращаясь к Сарибель. — Вас отзывают.
— Отзывают? — повторила Сарибель, не успев собраться с мыслями и сообразить, что умнее всего было бы тотчас же выполнить приказ архимага. — Война только что началась. Армии совсем недавно выступили из крепости Темные Стрелы.
Громф посмотрел на нее со смесью отвращения и жалости, и Сарибель очень не понравилось это выражение его лица.
— Следует ли мне сообщить Матери Бэнр, что ты не намерена выполнять ее приказа? — ровным голосом произнес архимаг.
Сарибель сглотнула ком в горле.
— Тиаго сейчас…
— В горах с отрядом из Сверкающей Белой Пещеры, — перебил ее Громф. — Похоже, он вообразил себя повелителем драконов.
— Он превосходно справился с огромным чудовищем…
— Ой, заткнись! — небрежно бросил Громф этой наглой ведьме.
Сарибель даже вытаращила глаза и невольно потянулась к плети со змеиными головами. Да, он — архимаг Мензоберранзана, но она — верховная жрица, женщина благородного происхождения, и он не имеет права так неуважительно разговаривать с ней, особенно в присутствии ее подчиненных.
— Я создам соответствующий портал на счет «десять раз по восемь ног», — спокойно произнес Громф, пользуясь обычным среди дроу обозначением времени. «На счет восемь ног» означало, что говорящий считал до восьми, потом до семи, потом до шести, и затем обратно до единицы, всего до тридцати шести. Следовательно, «десять раз по восемь ног» означало счет до трехсот шестидесяти, то есть шесть минут. — Иди со мной, если хочешь, — продолжал архимаг. — Если нет, я передам твои сожаления Верховной Матери Мензоберранзана, главе Дома, к которому принадлежит Сарибель Бэнр.
Упоминание ее нового имени — на этот раз, вопреки обычаям дроу, Сарибель, а не Тиаго, изменила имя и перешла в Дом супруга — заставило Сарибель смолкнуть. Она лихорадочно попыталась найти какие–то возражения.
— Раз, — начал Громф, и холодное напоминание о том, что время пошло, заставило четырех жриц броситься к выходу.
Каждая женщина спешила первой протиснуться в дверь, так что они при этом сорвали шкуру, свисавшую с потолка.
— Идиотка, — пробормотал вполголоса Громф, про себя проклиная свою сестру за то, что она позволила Тиаго привести в их блистательный Дом эту бестолковую, никчемную бабу из рода Ксорларрин.
Потом он утешил себя мыслью о том, что это ненадолго — по крайней мере, так казалось со стороны.
Архимаг пожалел, что не может оставить этих двоих здесь. Ему смертельно хотелось вернуться в Мензоберранзан, к своим ученым занятиям, и он понимал, что приезд двух дерзких молокососов вызовет гнев некоторых высокопоставленных лиц и новые интриги в столице дроу.
Теперь настала очередь Громфа тяжко вздыхать, потому что в этом случае он ничего поделать не мог. Мать Бэнр ясно выразила свою волю.
Эта пара нужна была ей для пышного празднества, демонстрации ее могущества; а затем им предстояло занять свое место в сложной схеме махинаций Квентл.
Мать Мез’Баррис Армго из Второго Дома Мензоберранзана, состроив недовольную мину, заняла свое место в конце одной из двух самых длинных «ног» стола, сделанного в форме гигантского паука.
Она взглянула на кресло, стоявшее справа от нее, между ее местом и местом Верховной Матери Бэнр, и поняла, что коварная Квентл снова затеяла какую–то гадость.
Пять других верховных матерей сидели возле коротких «ног» паука, и лишь место, некогда принадлежавшее главе Восьмого Дома, оставалось свободным. Это место предназначалось для Дома До’Урден, так сообщила им Мать Квентл на последнем заседании Правящего Совета.
Верховная жрица Сос’Умпту Бэнр вошла в зал, и Мез’Баррис прищурилась, глядя, как остальные женщины почтительно кивают ей. Они думают, что она попрежнему является Матерью Дома До’Урден, сообразила Мез’Баррис. И действительно, одна лишь Мез’Баррис не ахнула и не выразила изумления, когда Сос’Умпту, вместо того чтобы занять роскошное кресло Восьмого Дома, направилась к простому стулу между местами Бэнр и Дел’Армго.
Жрица Бэнр, которая всегда выполняла свой долг, сидела с каменным лицом, и по ее виду нельзя было догадаться о чувствах, в действительности испытываемых ею. Если у нее на самом деле отняли Дом До’Урден, если ее лишили прежнего высокого положения, ее, казалось, это нисколько не волновало.
Мез’Баррис обернулась и устремила пристальный взгляд на Мать Жиндию Меларн, главу Шестого Дома, которая не слишком хорошо умела скрывать свои эмоции. Жиндия была одной из самых фанатичных верховных матерей, служивших Паучьей Королеве, и отнюдь не являлась трусливой, как миконид (если вспомнить старую пословицу).
Мать Меларн смотрела на Сос’Умпту с неприкрытым презрением. Из всех верховных матерей Жиндия сильнее всего была разгневана решением Матери Бэнр воссоздать Дом До’Урден и сделать его Восьмым. Все шесть женщин понимали, что таким образом Мать Бэнр получила марионетку в Правящем Совете.
Но для амбициозной Жиндии это явилось жестоким ударом. После того как род Ксорларринов покинул город и создал новое поселение, она предполагала, что Дом Даскрин поднимется на ступень выше и станет Восьмым. Мез’Баррис знала, что Жиндия не питала любви к Дому Даскрин. Совсем наоборот. На самом деле Жиндия давно плела интриги совместно с Домом Ханзрин, самым могущественным из кланов города, не представленных в Правящем Совете, стремясь разделаться с Домом Даскрин.