- А вы...?
- Сделал, - заверил я его. - Тридцать восемь ваших стандартных часов кинохроники по нашему XX и началу XXI века. Там, конечно, все на наших языках, но я к каждой записи сделал короткую аннотацию, чтобы было понятно, о чем речь. И там все вытекает одно из другого, поэтому смотри в том порядке, в каком расставлено...
Я замолчал. Внезапно у меня возникли сомнения, а правильно ли я делаю, помогая Беглецу найти новый смысл жизни в революционной борьбе?! В Империи режим жесткий, а сейчас, наверное, особенно. Как бы не сложил он свою буйную голову!
- Не бойтесь за меня! - на этот раз Беглец правильно считал мои эмоции. - Меня не так просто убить. Я знаю, что такое осторожность. Особенно теперь, когда вы открыли мне ваши знания.
- Я молча хлопнул его по плечу. Слова тут были излишними.
От длительной паузы, грозившей стать неловкой, нас спасла Айка Веренис. Выйдя к нам, она сообщила, что управитель вызывает к себе унтер-офицера Мэорга. Беглец, собравшись с силами, отправился на встречу с Буонном, а вот Айка осталась со мной.
- Когда ваши улетают? - спросила она.
- Послезавтра, - ответил я нейтральным тоном, стараясь не показывать охватившие меня противоречивые чувства.
- И что вы будете делать сегодня и завтра?
- Сейчас - дождусь унтер-офицера Мэорга, и мы с ним поедем на "Одиссей", - начал рассказывать я, еще не понимая, куда она клонит. - До завтра я буду там. Потом мы - все, кто остается на Филлине, приедем в свой здешний дом. Послезавтра ближе к полудню поедем провожать своих.
- То есть, завтрашний вечер у вас свободен? - уточнила Айка спокойным голосом, но я ощутил ее волнение.
- В принципе, да. Вы хотели куда-то меня пригласить?
- Помнится, вы когда-то обещали мне исполнить ваши земные песни, - Айка чуть улыбнулась. - О прошедшей войне и не только. Это обещание еще в силе?
- Да, еще в силе, - у меня не было причин ей отказывать.
- Тогда, если вы не против, я могла бы завтра вечером посетить вас.
- О, нет! - я вспомнил все еще царивший в нашем домике бардак и покачал головой. - Лучше мы к вам!
- Ловлю вас на слове! - засмеялась Айка. - Приходите, я закажу для вас пропуск. Вы знаете, куда?... И вы не будете возражать, если я приглашу еще Линн и Ринчара?
Естественно, я не возражал. С Айкой, которая постоянно искала общения со мной, надо было что-то решать. И даже лучше, чтобы объяснение происходило в завуалированной форме и при свидетелях. Все равно, ничего длительного и серьезного между нами быть не может.
Айка жила в общежитии для молодых специалистов - по другому, пожалуй, и нельзя было назвать это четырехэтажное здание с длинными коридорами, куда выходили двери комнат или квартир-малосемеек. Однако жилье это было не простым. На уровне второго этажа оно соединялось переходом с большим корпусом, напоминавшим наш НИИ. Вся территория была огорожена, а у входа бдила вооруженная охрана, потребовавшая у меня пропуск. В холле самого здания меня тоже придержали, не делая никакой скидки инопланетному гостю. Мне даже пришлось распаковывать и демонстрировать музыкальный синтезатор, который я забрал с корабля.
Интересно, куда это я попал?! Между тем, пройдя кордоны, я таки оказался в типичной общаге. На лестнице мне навстречу попалась небольшая компания из молодых девушек и парней. Они с интересом посмотрели на меня, но, по-видимому, приняли за обычного незнакомца - ничего подчеркнуто инопланетного в моем облике не было. В коридоре на третьем этаже, куда я свернул, пахло супом и еще чем-то неприятно резким, но очень знакомым. Ну да, конечно же, керосин!
Найдя нужную дверь, я поставил картонную коробку с синтезатором на пол и нажал черную круглую кнопку электрического звонка. Айка открыла мне почти сразу, и я с поклоном протянул ей вынутую из бумажного пакета орхидею из нашей оранжереи, с позволения Брату пожертвованную на представительские нужды.
- Это земная?! - Айка осторожно и, я бы сказал, с благоговением приняла от меня большой бледно-желтый цветок с ярким венчиком.
- Да, земная, хоть и была выращена у нас на корабле, - кивнул я. - Это тропический цветок, он отличается от тех, что растут в моей родной стране. Зато он может простоять очень долго.
- Спасибо, - поблагодарила растроганная Айка. - Я сохраню его.
Я невольно присмотрелся к ней. В ее эмоциях читались сомнение и, в то же время, решимость. Она ожидала от нашей встречи чего-то важного. Причем в этом "чем-то" определенно не было никакого сексуального подтекста. Даже одета Айка была подчеркнуто строго - в черные брюки свободного покроя и белую блузку с кружевами на груди, застегнутую до самого воротничка.
Сняв верхнюю одежду и разувшись, я вышел из крохотной прихожей в комнату, всю меблировку которой составляли диван, большое слегка потертое кресло, стол с одиноким стулом и высокий шкаф, одна из дверец которого была зеркальной. Очень аскетично и нигде никаких приятных женскому сердцу мелочей.
- Прошу прощения за скудость обстановки, - правильно поняла меня Айка, устраивая цветок в единственной в комнате вазочке из простого стекла, стоявшей на широком подоконнике. - Такому скитальцу, как я, нельзя обрастать вещами. Когда определенная часть жизни остается позади, ты просто встаешь и идешь вперед, оставляя за спиной все лишнее. Вы... понимаете меня?
- Очень хорошо понимаю.
Пока мы с супругой вскоре после свадьбы не переехали в купленную в кредит квартиру в новостройке, я немало покочевал по съемным квартирам. Переездов у меня было, наверное, с десяток, так что проблемы Айки я и в самом деле хорошо понимал.
Я с интересом продолжал оглядываться по сторонам. Все-таки, это было первое настоящее филлинское жилье, куда я попал, - апартаменты Собеско и его команды при Министерстве не в счет. Помыв руки в тесном санузле с душевой, я заодно разглядел небольшую кухоньку, где на столе стояли два блюда с бутербродами и какой-то выпечкой, под подоконником были заметны дверцы "холодного" шкафчика, а в углу была установлена большая электрическая плита. Однако вряд ли ею активно пользовались. На опущенной крышке плиты стоял большой примус, на который был водружен большой эмалированный чайник, расписанный синими цветами. Это настолько напомнило мне наши 90-тые с их "веерными отключениями", что я не удержался от грустной улыбки.
- Вы увидели что-то забавное? - поинтересовалась наблюдавшая за мной Айка.
- Да, этот предмет, - я показал на примус. - Когда-то и у нас на кухнях стояли точно такие же устройства. Но давно - двести пятьдесят, а то и триста лет назад. Просто я увлекаюсь историей...
- Историей мало увлекаться, ей надо жить, - задумчиво заметила Айка. - Вы чувствуете себя участником исторических событий или сами организуете их?
- Сложно сказать, - этот вопрос был чем-то важен для Айки, но я не знал верного ответа на него. - Я не искал для себя той роли, в которой оказался. Но жизнь, порой, требует, и ты делаешь то, что должен, а не то, что хотелось бы.
- А я только наблюдатель, - вздохнула Айка. - Я слежу за чужой жизнью, которая проходит мимо меня. Однако иногда нужно вмешиваться...
Она явно хотела что-то добавить, но тут раздался звонок. Пришли другие гости.
Я ожидал увидеть только Ринчара и Линн, но прибывших оказалось неожиданно много. Неужели это соседи решили познакомиться с настоящим инопланетянином?! Нет, не соседи...
Из-за спины Ринчара мне приветливо улыбалась Рита Рэстан в гражданском - вот, кого я действительно был раз видеть. Однако рядом с ней незваным гостем, а судя по недовольному мысленному фону Айки он был действительно незваным, натянуто улыбался полковник Ринан Ауто. При этом разведчик просто фонтанировал эмоциями - что-то увиденное изумило его и погрузило в смятение. Нет, не что-то... Кто-то! А вернее, сама Айка, которая приветствовала гостей с непривычной скованностью. По-видимому, между этими двумя было нечто такое, о чем они оба отчаянно не хотели вспоминать.
Но тут я увидел ее, и все посторонние мысли мигом покинули меня, напрочь смытые не менее мощной эмоциональной волной. Позади всех гостей скромно стоял немолодой филит с обветренным лицом, в которое навечно въелся тропический загар, а рядом с ним с любопытством обозревала всю суету маленькая девочка, от вида которой у меня перехватило дух и тревожно застучало в сердце.
Сколько ей лет?! Семь, восемь?! Моей дочке не было и пяти, когда неведомая сила перенесла меня на двести лет в будущее. Для меня с того момента прошло чуть больше двух лет, и если я бы остался, прожил все это время вместе с родными, она, наверное, выглядела бы именно такой - с челочкой и двумя хвостиками светлых волос, с милым круглым личиком и чистыми серыми глазами. Конечно, это не могла быть она, но сходство было поразительное! Боль, которую я, вроде бы, надежно похоронил внутри себя, снова пробудилась и захватила мою душу в тиски. Только огромным усилием я сдержал стон, готовый вырваться из моей груди.
- Добрый вечер. Меня зовут Эмьюлзе Даугекованне, но вы можете называть меня Эми Дауге, - дружелюбно произнес на беглом имперском с едва заметным акцентом филит, заметив мой интерес к девочке. А это моя внучка Энни.
- Спасибо, - невпопад проговорил я, присаживаясь на корточки. Слова Дауге словно разрушили некую магию, дав мне снова возможность дышать. - Привет, Энни! Меня зовут Костя. Я рад, что ты сегодня пришла к нам в гости.
- И я рада, - ответила мне Энни на чистом имперском. - Мне нравится ходить в гости. А ты тоже говоришь на языке кээн?
- Да.
Я с некоторой беспомощностью посмотрел на Дауге, и он с легкостью пришел мне на помощь.
- На самом деле, мы только проходили мимо. Просто полковник узнал у Линн, куда они собираются, и предложил нам присоединиться. Энни нравится говорить на языке кээн, а мы ее в этом всегда поддерживаем.
- Понятно.
С трудом оторвав взгляд от девочки - все-таки похожа, очень похожа, я встал. Линн смущенно наклонила голову, щеки ее чуть покраснели - расколол ее полковник! Но и самому Ауто было немного не по себе. Неужели он не ожидал встретить здесь Айку?! Или кого он еще мог увидеть?! Призрака?!
Впрочем, к Айке быстро вернулось радушие, и мы расселись на всех свободных поверхностях, заполнив собой всю небольшую комнату. Проще всего оказалось с Энни. Я нашел на вирте какую-то детскую игрушку, передвинул виртуальный экран в угол, и вскоре оттуда доносились только радостные взвизги, когда девочка, проворно перебирая пальчиками, увлеченно лопала воздушные шарики-фантомы. Судя по эмоциям Линн и даже Риты, они были бы не против к ней присоединиться.
Некоторое время наша интернациональная компания (интересно, что шесть взрослых филитов оказались родом из пяти стран) оживленно общалась на имперском разной степени беглости и используя автоматические переводчики. Но вскоре Айка, за улыбкой которой скрывались беспокойство и нетерпение, вспомнила о моей основной миссии.
- Костя, у вас хорошо получается исполнять земные песни...
- Верно, - кивнул я. - И я обещал вам спеть некоторые из них. Но это будут не простые песни. Для нас, современных землян, они относятся к далекому прошлому, так как были написаны и впервые исполнены более двухсот, а то и больше двухсот пятидесяти лет тому назад. В те времена Земля была очень похожа на сегодняшнюю Филлину. Возможно, именно знакомство с вашей прекрасной планетой помогло мне понять людей, живших в нашем прошлом, и проникнуться теми чувствами, которые они испытывали, исполняя эти песни.
Вот. А что, версия не хуже прочих. Для своих, землян, она не прокатит, ведь они-то знают, что интерес к песням былых времен прорезался у меня еще на пути сюда. Но, думаю, на один из "неудобных" вопросов Айки я ответил.
- О чем эти песни? - спросила Рита.
- Как всегда, о самом главном. О долгой и тяжелой войне, которую пришлось вести всему народу против сильного, умелого и очень жестокого противника. О жизни. О любви. Но первую песню я бы хотел исполнить для самой маленькой слушательницы, - я взглянул на Энни, и у меня опять замерло сердце.
Ну вот, сказал, а теперь думай, что спеть. Начиная неторопливо готовить синтезатор, я стал вспоминать. Вообще-то, к такому повороту я не был готов. Детских песенок в моем репертуаре не водилось. И не начинать же импровизированный концерт с чего-то типа "В лесу родилась ёлочка"?! Вот "Крылатые качели" подошли бы, но я твердо помнил только первый куплет. Как там было дальше?...
Я напряг память, и тут мой разум, получив очередной живительный пинок, с готовностью продемонстрировал еще одну грань моего проклятого дара. Наверное, именно это и называется эйдетической памятью. Я помнил и мог воспроизвести все, что когда-либо читал, видел или слушал. Бесценное качество, будь я типичным попаданцем в какое-нибудь героическое прошлое. А сейчас... Ну, по крайней мере, я смогу спеть песни, которые раньше не исполнял, так как не помнил всего текста.
"Крылатые качели" понравились всем. Даже Энни, которая была полностью поглощена игрой. После этого я, как обещал, собирался перейти к песням военных лет.
Только... что мне исполнить?! Изначально я рассчитывал на Высоцкого. Но для него мне нужен особый настрой, а его-то и не было. Все-таки, сильно разбередила мне душу маленькая девочка, так похожая на мою дочку, оставшуюся в далеком и безвозвратном прошлом!...
Поэтому начал я совсем с другого.
"Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза..."
Гос-с-споди! Откуда такой шквал эмоций?! Меня чуть не захлестнуло чужим пронзительным чувством, в котором смешались и тоска, и боль, и радость воспоминания, и светлая печаль. Кого так сильно могла затронуть песня на чужом языке?! Айка Веренис смотрела на меня расширенными глазами, в которых стояли слезы, а в душе ее бушевала целая буря. Наверное, то ли мелодия, то ли мотив напомнили ей о чем-то очень важном и дорогом, что осталось в минувшем...
Заметив, мое внимание к себе, она словно отстранилась, пригасив особенно бурные чувства, и скупым кивком просигнализировала: все в порядке.
В порядке, так в порядке. Меня уже подхватило волной вдохновения. Дальше пошли "Темная ночь", "На безымянной высоте", "Горячий снег", "Я убит подо Ржевом" и, конечно, "Журавли".
"Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей..."
Не знаю... Ни оригинальный Константин, ни, тем более, я не отличались какими-либо особыми музыкальными и исполнительскими талантами. Но то ли мои способности опять сработали каким-то непредсказуемым способом, то ли я теперь мог не только воспринимать чужие эмоции, но и передавать другим людям свои, но эта песня пробрала до глубины души всех. Даже суровый разведчик Ауто смахнул непрошеную слезу. Хотя он-то как раз воевал, и для него эти чувства должны быть понятными...
От меня немедленно потребовали перевод. Линн, выслушав сбивчивое переложение, задумчиво сообщила, что у чинетов тоже есть легенда о том, что души солдат, погибших в бою за правое дело, превращаются в больших белых птиц. И, помолчав, тихо добавила, что в ту войну у нее погибли трое дядей - два брата отца и брат матери. Ринчар Линд, смущенно и рассеянно улыбнувшись, вытащил из внутреннего кармана ручку и начал что-то увлеченно записывать себе в блокнот. Вроде бы, его литературный дар не относился к поэзии, но сегодня его, кажется, посетило вдохновение.
Однако реакция окружающих удивила и встревожила меня самого, и дальше я перешел к мирному репертуару. "Призрачно все в этом мире бушующем...", "Надежда, мой компас земной...", "Земля в иллюминаторе...", что-то из Розенбаума, Галича, группы "Любэ"... Благодаря выкрутасам памяти мои возможности резко расширились, и я с удовольствием этим пользовался.