- Дом и все, что есть на территории, в вашем полном распоряжении, господа, - повернувшись к Леону и Максу, Кристиан едва заметно улыбнулся уголками губ. – Слугам отдано распоряжение выполнять любое ваше пожелание, любой каприз. Вашу дорожную одежду приведут в порядок и вернут вам.
- Вернуть бы ясность ума… - пробормотал Макс, смотря Кристиану прямо в глаза.
- Надеюсь, местный климат не будет долго вас испытывать, - прочитав между строк, что хотел сказать этими словами Макс, Кристиан надеялся, что и его он поймет, - и мы сможем после ужина поговорить о далекой французской земле, которую нам когда-то пришлось покинуть.
- Вечера не хватит все рассказать…
Макс сглотнул комок в горле. Конечно, он все понимал. Ведь он не хуже Саши читал и чувствовал Кристиана. Не проходило и дня за прошедший год, чтобы он не думал о нем, не разговаривал с ним, зарывшись руками в волосы, не опускал лицо в колени, гася вырывающийся из самого сердца крик: «Какого черта ты умер!?». И сейчас, глядя на него, ему больше всего хотелось вскочить, схватить его за плечи и закричать: «Какого черта ты не взял меня с собой!?».
- Уверен, мы найдем достаточно времени. – Кристиан тоже не смог сдержать комок в горле, державшая его руку Джоанна еле заметно сжала его ладонь. Погасив на корню предательскую влагу в глазах, Кристиан сдержанно улыбнулся. – А сейчас прошу простить меня. Хорошего дня, господа.
Едва за ним закрылась дверь, как Джоанна повернулась к гостям:
- Будут ли какие-нибудь пожелания?
- С вашего позволения, Джамиля-ханум, - Леон улыбнулся уголками глаз, подойдя к ней, - я все же окунусь в объятия мягкой кровати, чтобы к ужину быть в более лучшей форме. Было бы некрасиво с моей стороны зевать во время разговора. А рассказать нам, как сказал мой друг, - Леон обернулся на все еще сидящего за столом Макса, - есть о чем.
- Конечно, господин Маск, - склонив голову, улыбнулась Джоанна, тонкий шелк абайи не смог скрыть ее улыбку от стоящего рядом Леона. – Вы можете отдать распоряжение слугам разбудить вас в желаемое время.
- А вы, юноша? – склонившись над Роном, Леон обнял его за плечи.
- Если госпожа не против, я бы окунулся в бассейне. - Подняв глаза на Джоанну, тихо сказал Рон.
- Конечно, мой юный господин. - Улыбнулась она в ответ. И даже это традиционное восточное обращение женщины к молодому мужчине в ее устах прозвучало сейчас с особым смыслом. – И, если юный господин пожелает, я могла бы показать ему весь наш сад. Там много затерянных уголков, где растут цветы не менее прекрасные, чем восхитившая его орхидея.
- С радостью. – Как можно сдержаннее произнес Рон, хотя внутри у него все кричало и ликовало. Пока отец в отъезде, он сможет вдоволь наобниматься и наговориться с мамой. Первый шок, когда он увидел ее в саду и долго не мог успокоить затрясшиеся руки, а она все гладила и гладила его лицо, прошел, истосковавшиеся по материнской любви душа и сердце изнывали в ожидании.
- Макс? – Леон поднял глаза на друга.
- Я… - Макс бросил на белоснежную скатерть смятую салфетку, - я, пожалуй, прокатился бы верхом…
Закипающий от событий мозг требовал сквозняка. Лучше всего в таких случаях Максу помогала двухчасовая, как минимум, скачка до полного изнеможения себя и лошади. Выбивание дури из головы – так он сам называл это.
- Конюшни в вашем распоряжении, господин Броншайн. – Джоанна обернулась, жестом подзывая слугу, тот молниеносно оказался рядом с ней. – Проводите господина, он может выбрать любую лошадь.
Слуга почтительно склонился в поклоне перед госпожой и поднял голову на Макса.
- Благодарю… Джамиля-ханум… - произнес Макс, когда, обойдя стол, остановился около Джоанны.
Она улыбнулась ему, пытаясь успокоить, подбодрить, вернуть пошатнувшуюся под ногами почву и надеясь, что он заметил это и все понял. Она, как и Кристиан, видела и чувствовала замешательство и метания Макса, но признавала за мужем право все объяснить ему. Рассеянно кивнув головой, Макс вышел следом за слугой.
Едва войдя в комнату, Леон первым делом связался с Парижем. Слушая в трубке глухой голос Саши, он с трудом сдерживался, чтобы не закричать: «Они живы! Живы! И скоро вернутся!». Но помня реакцию Кристиана на его первый порыв еще в кальянной, Леон чувствовал, что у того есть весомые причины пока продолжать хранить молчание. И как бы его сердце сейчас не горело желанием погасить боль Сашиного сердца, он уважал решение Кристиана. А потому, ограничившись рассказом о щедром восточном гостеприимстве, попрощался с женой, пообещав звонить каждый день. Упав на кровать, он еще какое-то время изучал замысловатую лепнину на потолке, пока сон не сморил его. Последняя мысль, что посетила его, прежде чем веки сомкнулись, и с улыбкой от которой он уснул, была его стопроцентная уверенность в том, кто тот гость, которого Кристиан ждет на ужин.
Макс же, проследовав за слугой, не смог сдержать восхищения, войдя в конюшни. Великолепные жеребцы и лошади арабской, английской, ахалтекинской пород неторопливо били копытами, поднимая на него свои умные глаза и фырча в протянутую ладонь. Обойдя почти все конюшни, Макс замер перед шикарным жеребцом, черная атласная гладь кожи которого отливала в свете проникающего в щели между балками солнца. Тронув морду скакуна, Макс замер. Но в отличие от своих соседей, тот не спешил доверчиво тыкаться в коснувшуюся носа руку.
- Париж. Четыре года. – Раздался у него за спиной голос, обернувшись на который, Макс увидел средних лет мужчину с тронутыми сединой висками. Подойдя ближе, он протянул жеребцу несколько небольших морковок, которыми тот тут же благодарно захрустел. Мужчина же повернулся к Максу, протягивая другую руку. – Хоакин Балраст, конюх. Понравился? – кивнул на жеребца.
- Красавец… - кивнул восхищенно Макс.
- Хозяйский… - обронил конюх, внимательно следя за реакцией гостя. Рука Макса замерла на морде скакуна. Он смотрел на него и видел Кристиана, мчащегося вдоль линии залива на этом черном великолепии. – Оседлать?
Макс молча кивнул, вспомнив слова Кристиана о том, что все в доме к их услугам, и в этом на первый взгляд незначительном жесте увидел одну из его попыток окончательно растопить напряженность между ними.
Париж покорно принял его, словно чувствовал, что ему, как и хозяину, можно доверять. Каблуки ботинок коснулись лощеных вороных боков, Париж дернул головой, проверяя, хорошо ли седок контролирует поводья и, разрезав передними копытами знойный воздух, не размениваясь на шаг, сразу сорвался в галоп.
Волнистая прибрежная линия уходила далеко вперед, куда видели глаза, своей бесконечностью унося вдаль все тревоги и печали. Летящие из-под копыт освежающие соленые брызги то и дело долетали до головы Макса, не только принося облегчение разгоряченной голове, но и приводя в порядок роящиеся в ней мысли.
Когда взмокшие они оба – и он, и Париж – вернулись к вилле, внизу ведущего к воротам серпантина показалась уже знакомая ему машина. Придержав поводья, немалыми усилиями сдерживая разгоряченного скакуна, Макс наблюдал, как машина медленно вплыла в ворота, снова, словно он ожидал за дверью, Мусаид показался на верхней ступеньке. Выйдя из машины, Кристиан задержался, о чем-то спрашивая его, тот отрицательно покачал головой. Кивнув, Кристиан скрылся в доме.
- Почему тогда он не взял меня с собой? – нагнувшись, Макс погладил холку коня, вздохнул, правда, уже не так колюче, как до этого в кальянной, да и за обедом. Париж в ответ фыркнул пару раз, все так же нетерпеливо перебирая копытами. – Да, понимаю я все на самом деле…
Бросив взгляд на медленно клонящееся к горизонту солнце, Макс развернул скакуна и, дернув поводья, направил его в сторону виллы. Выходя из конюшен, вдалеке увидел идущих к дому Джоанну и Рона. Сам он оказался у дверей в тот момент, когда ворота виллы снова открылись, пропуская белоснежный Кадиллак. Прекрасно зная, кто сидит в нем, Макс тем не менее предпочел все же оттянуть момент встречи и, стремительно взбежав по ступенькам, скрылся в доме.
Ужин был точной копией обеда, за тем лишь исключением, что в этот раз старательно изображала спокойствие и невозмутимость сама хозяйка дома.
Едва открылась дверь гостиной, в которой они все сидели в ожидании ужина, и в комнату под почтительный поклон придерживающего дверь Мусаида вошли ожидаемый гость со своей спутницей, Джоанна хорошо, что сидела. Кати тоже стоило немалых усилий держать себя в руках, хоть Этьен и подготовил ее, как мог. Но предупредить друзей он не успел, а потому надеялся лишь на их многолетнюю, закалённую испытаниями выдержку. К чести и Кристиан, и Джоанна достойно справились с еще одним за этот день обрушившимся на них сюрпризом.
- На сегодня ты свободен. – Кристиан поднял голову на вошедшего с подносом Мусаида. Ужин позади, дежурные разговоры тоже. Еще несколько минут, и они останутся на этой огромной крытой террасе одни, без ненужного внимания слуг.
- Как скажете, мой господин. – Мусаид поставил поднос с чашками и большим стеклянным чайником на невысокий столик посреди комнаты. Склонившись в поклоне, пятился почти до самой двери.
Визг радости они топили, вцепившись в плечи друг друга, едва за управляющим захлопнулась дверь.
- Боже… Господи… - глотая слезы, твердила Кати, обнимая Джоанну. Этьен, стоя рядом с ней, лишь улыбался, смотря то на подруг, что были не в силах оторваться друг от друга, то на стоящего за спиной Джоанны Кристиана.
- У тебя нет желания нас убить? – улыбнувшись, спросил Кристиан, когда Кати и Джоанна, наконец, смогли отпустить друг друга. Услышав его, Кати немного отклонилась в сторону, смотря через плечо Джоанны, и Кристиан не мог не заметить, как вздрогнул Макс при его словах.
- Именно это я и собиралась сделать сначала вот с этим господином, - обернувшись на Этьена, произнесла Кати, - но он был крайне убедителен в своих мольбах о пощаде, и…
- На вас уже просто запала не осталось! - Смеясь, вставил свое слово Этьен. Смотря на жену, он вспоминал, каких усилий ему стоило изображать спокойствие и вежливое гостеприимство на виду у прислуги. К концу обеда он был уже на таком пределе натянутых нервов, что отменил намеченные встречи и, отослав слуг с различными надуманными поручениями, принялся вымаливать у Кати прощение за свой по сути жестокий, пусть и вынужденный, поступок. И только звук шагов кого-то из вернувшихся слуг вынудили его вспомнить студенческие навыки и отступать в свою комнату через балкон, чтобы как ни в чем не бывало сказать: «Войдите» постучавшему в дверь слуге.
Кати, улыбаясь, прошла мимо сделавшей шаг в сторону Джоанны и подошла к Кристиану, положив руки ему на плечи, качая головой, сглотнула предательский комок в горле.
- Крис… - Обняв его, выдохнула, словно простонала, Кати, безуспешно пытаясь остановить катившиеся из глаз слезы. Шелк рубашки Кристиана мгновенно потемнел в том месте, где ее глаза коснулись его плеча.
- Прости и ты нас… - обняв Кати, выдохнул Кристиан. Подняв голову, он посмотрел поверх ее плеча на зажавшую рукой рот Джоанну, на прикусившего губу Рона, на взволнованно крутившего в руках телефон Леона, на шмыгающего носом Макса. Мягко отстранив Кати, он перевел взгляд на Этьена. – Кажется, пришло время расставить точки над «и».
Этьен кивнул, протянув к Кати руку, дождался, пока она подойдет. Усадив ее на диванчик, сам присел рядом на подлокотник. Подняв глаза на расположившихся в другом кресле Кристиана и Джоанну, кашлянул, пытаясь вернуть вдруг куда-то пропавший от волнения голос.
- Я был автором всей этой затеи, мне и начинать… - наконец, выдохнул он, обводя взглядом уже всех присутствующих.
========== Глава 5. Точки над “и”. Часть вторая. ==========
Заблудившаяся в вечерних сумерках бабочка отчаянно билась в окно, снова и снова пытаясь пробить невидимую преграду на пути к свету. Прятавшиеся днем от палящего солнца в тени кузнечики заводили свою песню.
- Все началось в тот день, когда я упустил Ахмата. - Проводив взглядом оставившую безрезультатные попытки бабочку, Этьен снова посмотрел на собравшихся, молча, но с нескрываемым волнением в глазах, ожидавших рассказа о том, что же все-таки случилось морозным декабрьским утром год назад. – Сделку я ему сорвал, но этой змее удалось выскользнуть из ловушки. Все попытки взять его по горячим следам… - Этьен развел руками, отчаянно качая головой. – Как он ушел, я не понимаю до сих пор. Он словно растворился в воздухе.
- Как и при выезде из поселка, где мы нашли Криса и Сашу… - вспоминал прошлые события и Леон. – Я тогда тоже не мог понять, куда он делся…
- Я не знал, где он залег, - соглашаясь, кивнул Этьен, - но я мог поспорить, где он всплывет. Вернулся я, надо сказать, очень вовремя. Крис как раз пришел в себя после операции. -Посмотрев на Кристиана, продолжил Этьен. Сам же Кристиан пока сидел молча и лишь проявившиеся на лбу глубокие морщины говорили о том, насколько тяжелы и для него эти воспоминания. – Я все ему рассказал. И про Дэймона, и про адвоката, и про Ахмата.
- Мы понимали, - вдруг вступил в разговор Кристиан, - что Ахмат не из тех, кто оставляет после себя следы. У наших с ним неожиданно тесных отношений был один существенный минус. Или плюс, как посмотреть…
- После убийства Дэймона и смерти адвоката Кристиан остался единственным человеком, который знал Ахмата в лицо. – Продолжил рассказ Этьен.
- Саша не в счёт, - вставил Кристиан, - она видела его лишь со спины и то в полумраке.
– И не надо было быть семи пядей во лбу, - снова заговорил Этьен, - чтобы понять, Ахмат сделает все, чтобы Кристиан последовал за ними. А учитывая его ум и возможности, я совсем не был уверен, что выставленные нами преграды остановят его. Было ощущение, что он, словно оборотень, способен принимать любые обличия, на протяжении почти трех десятков лет оставляя с носом все разведки мира. Ребят! - Этьен вдруг поднял глаза на сидящих на террасе. - Мы пытались найти другой вариант, потому что на предложенный мной Кристиан сначала ответил категоричным отказом. Пока Крис был в больнице, это выглядело просто, казалось, проблема решалась выставленной у палаты охраной.
- Но примерно через месяц… - снова вступил в разговор Кристиан.
- Он вернулся… – тяжело вздохнул Этьен, качая головой. – Тогда никому не стали говорить, но Кристиан чуть не погиб снова в дождливую октябрьскую ночь. Я потом всю голову сломал! – Этьен вдруг с такой силой ударил по подлокотнику, что замолчали сверчки за окном. – Трое ребят на этаже, двое у палаты, вход в которую только по утвержденному мной списку. Врачи, медсестры постоянные, никаких новичков! Как он туда проник!?
- Джоанна на ту ночь как раз поехала домой, Вики приболела. - Снова продолжил Кристиан. Джоанна обняла его за плечи, сама не будучи свидетелем событий той ночи, она, было видно, не раз вспоминала ее, чуть не отнявшую у нее ее Кристиана. – Я помню, проснулся от странного чувства. В палате всегда был пусть тусклый, но свет. А тут кромешная тьма перед глазами. Прежде, чем я успел что-то сообразить, даже глаза не до конца открыл, на мое лицо легла подушка, чьи-то сильные руки прижали ее ко мне.
Все присутствующие вздрогнули, Рон побледнел, вскочив, подбежал к креслу, на котором сидели родители и молча уткнулся в колени Кристиана. Тот обнял его за плечи, подняв, усадил рядом с собой. Весь оставшийся разговор Рон так и сидел возле него, мертвой хваткой вцепившись в его руку.
- Этьен не понимает, как Ахмат проник в палату, а я, - Кристиан то и дело прерывал свой рассказ, чувствовалось, что воспоминания до сих пор будоражат его сердце, - потом так и не смог объяснить, как мне удалось, задыхаясь, протянуть руку и каким-то чудом нащупать его шею. Твои волшебные точки, - Кристиан перевел взгляд на бледного Макса, - снова спасли мне жизнь. Последнее, что я помню, прежде чем провалился в темноту, как хватка его рук ослабла.
- Меня вырвали от президента, где мы как раз решали, что будем делать, когда Кристиана выпишут. – Этьен потер виски пальцами. – Когда я примчался в больницу, его уже откачали. Жан сказал, была почти пятиминутная остановка сердца. – Этьен замолчал, но в этот раз затянувшуюся паузу никто не спешил нарушать. - Тогда я и принял это решение. – Наконец, продолжил Этьен. - Я понимал и все последствия, и возможное отношение со стороны как самого Кристиана, так и вас всех. Но я не мог допустить, чтобы подобное повторилось. Нам достался такой соперник, с которым даже сотнями кордонами охраны не совладать.