— Найрис, — Креван подошел к нему в непонятном порыве.
И Найрис услышал его, дрогнув бескровными губами. “Убей меня”, догадался Креван и замотал головой, попятившись.
— Наш милый Найрис не хочет признаваться, кто совратил его с пути истинного, — вздохнул владыка. — Злонравие его поистине не имеет границ. Может быть, ты знаешь, кто это был, а, Креван? Может быть, ты даже способствовал этому?
— Нет, — он молитвенно сложил руки, — нет, владыка, я ничего не знаю.
— Вон отсюда.
А на следующий день в замок прибыл королевский гонец. Креван услышал сигнал рожка и вышел на галерею, снова повалил снег, и гонец возник как будто из метели и бури, весь облепленный белыми хлопьями.
— А… — гонец замешкался на мгновение, а потом поспешно поклонился. — Здравствуйте, милорд.
— Здравствуйте, господин гонец. Не желаете пройти в кабинет, буря разыгралась нешуточная.
— Да-да, конечно, милорд.
Креван отвел его в кабинет Найриса, там хранилась картотека и лежали приготовленные письма.
— А где же лорд Найрис, — замялся гонец, перебирая корреспонденцию и рассовывая футляры по бесчисленным карманам объемистой сумки.
Креван надменно поднял бровь, удивленный дерзким вопросом.
Гонец был молодой совсем маг, с ясными глазами и открытым лицом. И фигура статная, невольно отметил про себя Креван, плечи широкие и крепкие, красивый альфа.
— Лорд Найрис собирался непременно передать ответы для господ из Долины Четырех рек, говорил, что это очень важно. Могу я дождаться его, милорд Креван? — гонец улыбнулся тепло и немного тревожно.
— Когда же лорд Найрис писал их, — Креван выдвинул один из ящиков и сделал вид, что ищет там письма. Вдруг это были письма к любовнику, и гонец что-то знает. Точно, наверняка он и передавал их. — Не припомните, когда это было, возможно, мне удастся найти.
— Две недели назад, — сразу вспомнил гонец. — Да, я был тут ровно две недели назад.
— Вы точно уверены, господин королевский гонец?
— Да, милорд, — тот пожал плечами. — Но не смею задерживать вас, если лорд Найрис не может сегодня…
Креван обернулся и посмотрел на него внимательно. Две недели назад. В тот самый день, когда Найрис развлекался с любовником.
— Лорд Найрис не сможет и завтра. И послезавтра тоже, господин королевский гонец. Произошло ужасное несчастье.
— К-какое же, милорд, — побледнел гонец, пальцы его дрогнули нервно и как-то беспомощно.
— Лорд Найрис погряз в пороке, и нашему господину стало известно об этом. Любовник лорда Найриса был столь беспечен, что не соизволил как следует подчистить следы их развратной связи. Ужасно, не правда ли, господин королевский гонец?
— Ужасно, — тихо ответил гонец, глядя прямо перед собой.
Значит, вот с кем был Найрис тогда, теперь у Кревана почти не осталось сомнений.
— Участь его хуже смерти. Вы же знаете, что делают с омегой, нарушившим святой обет, господин королевский гонец?
— Нет, — прошептал тот. — Скажите, что это неправда.
— Это правда, наказание уже исполнено, — Креван опять залюбовался этим альфой. Как прекрасны были сейчас его глаза, полные чистого горя. — Но вам не о чем беспокоиться. Лорд Найрис скорее умрет, чем выдаст своего любовника, даже под пытками.
— Неужели его нельзя спасти, — гонец чуть не схватил его за руку, а потом отшатнулся.
Креван печально вздохнул:
— Лорд Найрис счел бы смерть избавлением. Вот если бы любовник был в состоянии чем-то помочь ему, или хотя бы облегчить его горькую участь… Все в руках Отца нашего, господин королевский гонец.
— Милорд, прошу, позвольте мне завтра навестить вас, — гонец подошел к нему непозволительно близко.
— Хорошо, — согласился Креван, это становилось даже интересным. Может, стоило выдать его владыке, в любом случае, до завтра есть время подумать.
Без сомнения, владыка тут же расправится с королевским гонцом, но вот Найрис… Найрис останется жить, пока не исполнит свое предназначение. Креван вздохнул. Как неправильно устроен их мир, великий Отец, похоже, совсем потерял разум, когда творил его. Колдовать могут только альфы и беты, а омеги слабы и бессильны. И при этом магический дар наследуется лишь через омегу, от простого дворянчика-омеги никогда не родится сильный маг, о простолюдинах и говорить нечего.
А волшебники королевского дома — одни из сильнейших, неудивительно, что владыка забросил свои эксперименты, заполучив Найриса. Креван поежился, вспомнив об этих экспериментах. Да, владыка тоже был поражен злонравием и презирал замысел великого Отца. В своей гордыне он желал получить потомка, который унаследует его собственную магию жизни, магию альфа-отца. И это почти получилось с прежним вторым лордом, тот даже смог прожить в колбе почти весь срок.
========== Глава 4 ==========
Ветер покидал его и ускользал из рук, и Лаки, словно раненная птица, падал и взлетал, добираясь до столицы. Множество “если бы” вертелось в голове, разрывая на кусочки. Если бы он не послушал лорда Найриса тогда и умыкнул его с собой. Пусть бы тот его ненавидел после этого. Когда-нибудь бы простил. Если бы он засунул собственную уязвленную гордость себе в задницу и навестил Белый замок раньше, может быть удалось спасти возлюбленного. Если бы он не был столь самоуверен в своем умении подчищать следы, если бы хоть раз задумался о том, что для такого могущественного волшебника, как владыка холмов, ничего не стоит…
Лаки всхлипнул и вытер с лица превратившиеся в лед слезы, приземляясь во дворе столичного Дворца Мертвых. Он все равно спасет Найриса, проникнет в сердце Белого замка и напоит его эликсиром мертвяков. Тем, что делает живых людей на время как мертвыми, Лаки перевозил однажды такой.
И владыка забудет про своего грешного мужа, а Лаки украдет его из склепа.
А если не удастся с эликсиром, то Лаки все равно проберется, дарует Найрису легкую смерть и заколется сам там же.
Оставалось только упросить Ольгерта, своего приятеля среди мертвяков, чтобы он раздобыл тот эликсир для него. А потом умолять первого лорда показать, где держат Найриса. Или не стоит, вдруг тот выдаст его, ведь омеги так слабы перед своим альфой…
“Любовь мне поможет, приведет прямо к нему, я помню вкус его магии и найду хоть под землей”, прошептал Лаки, убеждая себя. А потом вдруг подумал, что магическая защита замка наверняка не пропустит его дальше внешней галереи и прилегающих к ней комнат в покоях второго лорда, куда ему был дарован доступ. А значит, первый лорд — его единственная надежда. Что ж… Тот выглядел таким достойным и обеспокоенным участью Найриса, Лаки чувствовал его искреннюю скорбь. Он должен, обязательно должен помочь.
Лаки привычно уже проскочил мимо бубнящих зомби, изображающих стражу. Дворец Мертвых не охраняли живые, только заклинания и такие вот пугала-зомби. Сами некроманты были достаточной защитой, так как они предпочитали селиться или в кельях своего Дворца, или в прилегающих к нему кварталах. И вовсе не из-за любви к собратьям по цеху, просто больше никто бы не потерпел такого соседства, кроме них самих.
Слава богу, его приятель был в своей келье.
— Смертная пыль? — протянул тот, перебирая свитки и полированные косточки на своем столе. А потом быстро взглянул на Лаки и словно бы смущенно произнес: — Зачем она тебе… друг? Это плохая штука.
Ольгерт всегда так неуверенно называл его другом, словно не мог поверить, что с ним, некромантом и слабым магом-бетой, могут на самом деле дружить.
— Мне надо, Ольгерт, умоляю тебя, не спрашивай, зачем, но она мне нужна, как жизнь, — Лаки нервно метнулся по комнате, поднимая за собой маленькую бурю, и остановился перед Ольгертом.
— Ты совсем не держишь себя в руках, Лаки, — Ольгерт отшатнулся назад, его темные волосы разметались и спутались от ветра. — Оставь это пагубное пристрастие, прошу, тебя. Сейчас она нужна тебе, как жизнь, завтра — больше жизни, а пройдет время, и тебе не понадобится ничего. Сгниешь заживо.
— Ольгерт… — растерялся Лаки, — о чем ты вообще? Какая пагубная страсть? Мне нужна смертная пыль. Помнишь же, та самая, что уподобляет людей мертвецам даже в глазах сильнейших магов. Ты сам мне говорил.
— Но для чего тебе? — упрямо возразил Ольгерт, и Лаки взвыл, явно его напугав:
— Хочу похитить мужа у одного вельможи! Ну же, Ольгерт, ты мне поможешь? Это вопрос жизни и смерти, поверь, моего возлюбленного омегу пытают возможно в это же самое время, что мы с тобой беседуем.
Лаки схватил его и встряхнул.
— Смертная пыль тут не поможет, — прошептал Ольгерт, отводя его руки.
— Но как… неужели… — Лаки в отчаянии обхватил себя за плечи. — А яд, Ольгерт, есть ли у тебя яд, чтоб бесследно?..
— Ты не сможешь отравить знатного мага ядом, они очень сильны.
— Мне омегу, — сказал Лаки тихо. — Он сказал, что смерть будет избавлением. Для нас обоих.
— Подожди с ядом, — Ольгерт взял его за руку, — кажется, я знаю эликсир, похожий на тот, что тебе нужен. Но он очень сложный и должен быть приготовлен могущественным магом. Я отведу тебя к наставнику.
— Спасибо, Ольгерт, я твой должник, — Лаки почувствовал, как надежда возвращается к нему.
Наставник Ольгерта долго не открывал им, а когда открыл, то Лаки аж зажмурился от внезапно накатившей тьмы. Он даже не расслышал, что говорил Ольгерт, прося своего наставника за него, не слышал и не запомнил ни его имени, ни того, представляли ли их вообще. Очнулся он уже в покоях старого некроманта.
— Желаете, значит, напиток богов, — зевнул тот, кутаясь в меховой халат.
И пообвыкшийся уже Лаки заметил вдруг, что не так уж некромант и стар, судя по выразительным чертам и живому взгляду когда-то черных глаз. С возрастом лица магов становились кукольно-юными и отрешенными, как фарфоровые маски, а глаза выцветали и словно бы застывали.
— Желаю, господин некромант, и готов заплатить любую цену, — церемонно склонил голову Лаки.
— Любую? — еле заметно усмехнулся тот.
И Лаки поспешно поправился, думая о том, согласится ли некромант на рассрочку, если цена окажется слишком высока:
— Золотом.
— Зачем мне ваше золото.
Пришел слуга и разлил по трем стопкам источающую горечь настойку, к которой никто не притронулся. По дальним углам гостиной бегали тени огромных пауков.
— Что же вы хотите, господин некромант, — сказал Лаки после долгого молчания.
— Всего лишь вашу душу, — засмеялся тот.
И на краткий миг Лаки пробрало ознобом, а потом он с легкостью пообещал:
— Она вся ваша в этой жизни. Кроме той ее части, что принадлежит моему возлюбленному. Если вы мне поможете его получить.
— Прекрасно, — снова засмеялся некромант, — какое взвешенное, ответственное и щедрое обещание вы мне даровали, молодой человек. Посмотрим на вашу ценность.
Он поднялся и жестом велел следовать за собой.
— Встаньте в центр пентаграммы.
Лаки обеспокоенно оглянулся на Ольгерта, а потом обратился к его наставнику:
— Но вы же поможете мне, господин некромант, обещаете?
— Не волнуйтесь, я лишь проверю вашу силу, — ответил тот, выдвигая откуда-то жертвенную треногу. На ней зловеще возлежал нож.
И Лаки коротко выдохнул, решив во всем довериться проклятым магам. Да и был разве у него иной выбор. Старый некромант полоснул его ножом по руке, собрал кровь в чашу и плеснул ее на жертвенник. Тот полыхнул черным пламенем. Некромант вылил это пламя в пентаграмму, и оно разлилось по ее граням, высоко вздымая свои языки. Лаки кусал губы и представлял, как крошит владыку Белого замка на кусочки.
— Не фонтан, — сказал некромант, понаблюдав за пламенем. — Но по нынешним временам и с вашим происхождением… Я дам вам напиток богов, а вы поклянетесь служить Ордену пять лет.
— Спасибо, — Лаки прижал руки к груди и, осмелев, попросил: — А Орден поможет моему омеге новые руки и ноги отрастить? Я буду и десять лет служить…
— Новые руки и ноги? Над вашим омегой совершили ритуал Усекновения? — хмыкнул некромант, выходя из ритуальной комнаты.
— Да, его муж прознал.
— Надо же, ритуал Усекновения, кто же этот достойный муж, так ревностно блюдущий древние обычаи? — некромант упал в кресло и потянулся за настойкой. — Кому же из наших владык вы наставили рога, юноша?
— Я не могу сказать…
— Иссану, Железному владыке морей? Рандуину, владыке Золотого холма? — рассеянно перечислял некромант, не обратив внимания на возражения. — Даркаену, владыке Белого холма? Ах, вот как, — он посмотрел Лаки в лицо и засмеялся. — Значит, старина Даркаен… Белый дракон Лебединого замка обзавелся витыми украшениями на башке.
— Я… — Лаки уставился на паучьи тени, копошащиеся теперь совсем близко, за плечами некроманта. — Только не говорите никому, умоляю вас.
— И как же вы собираетесь пробраться в его замок? У вас есть доверенный слуга?
— Нет, но первый лорд Белого замка… я надеюсь уговорить его помочь.
— И первый лорд и второй? — заржал некромант. — Изумительно пронырливый вы юноша. Впрочем, второму лорду уже не помочь.
— Почему? — задохнулся Лаки и вскочил, несколько мохнатых теней закружились от поднявшегося ветра.
— Ритуал усекновения — весьма сложный жертвенный процесс, вы не представляете. Сохранить омежью магию в полной силе, усечь навсегда и порадовать богов плотью… После ритуала усекновения нельзя вырастить рук и ног. Ваш омега останется таким до конца жизни.
— Навсегда? — Лаки зажал рот ладонью, пытаясь сдержать рыдания. — Вы… это не может быть правдой…
— Я мог бы вас обмануть и принудить служить Ордену за усеченного омегу, но зачем? — некромант пожал плечами. — Оставьте его там, в Белом замке. К чему вам это, если вы не высокородный извращенец, подобный старине Даркаену.
— Нет-нет, — прошептал Лаки сквозь слезы, — я его буду любить любым.
— Достойное решение, — снова развеселился некромант. — Действительно, зачем вам целый высокородный омега? Они же совершенно не похожи на привычных вам дворянчиков. Это неизводимое злонравие и железная воля в следовании ему… Это несгибаемое бесстрашие, происходящее не от трезвого разума, а от полного его отсутствия…
“Не смейте оскорблять”, — хотел крикнуть ему Лаки, но подавился на первом же слове огромным пауком и мучительно закашлялся.
Очевидно, некромант не терпел дерзостей.
— Уходите.
Лаки попятился, а от дверей, несмотря на то, что Ольгерт усиленно тянул его вон, все же спросил:
— Но вы мне поможете?
— Да. К утру будет готово, — рассеянно улыбнулся некромант.
А на следующее утро Ольгерт дал ему маленький фиал с переливающимся изумрудами зельем.
И первый лорд Белого замка легко согласился прекратить мучения “бедняжки Найриса”.
— Какой красивый яд, — сказал он, беря фиал. — Так, значит, не оставит следов?
— Никаких, — тихо ответил Лаки, наблюдая, как маленькие черные пауки бегут по руке первого лорда, а тот ничего не замечает. — Вы же проведете меня в склеп позже, милорд?
— Конечно, — любезно улыбнулся первый лорд, его глаза светились ясной зеленью, похожей на некромантское зелье.
***
Неужели ему удастся избавиться от Найриса раз и навсегда… Креван сжал в руке переливающийся фиал. Он немало удивился сегодня утром, когда услышал звук почтового рожка и увидел любовника Найриса, и не побоялся же тот вновь явиться сюда. “Все ради любви”. И Креван понимающе улыбнулся и принял сосуд с ядом из его рук.