Смены у нас были двенадцатичасовые с суточным перерывом, так что к Энди я пришел только следующим утром.
— Ну, как мы поспали? — бодро спросил я, отвязывая его от кровати. — Сегодня никакой дойки в расписании, да? Только отдых и прогулки.
Губы Энди снова вздрогнули, как будто он хотел мне ответить. Но на этот раз промолчал. И молчал всю мою смену. Правда, был очень послушным: не сопротивлялся во время мойки и эпиляции задницы, все ел и внимательно слушал, когда я ему читал. Даже на картинки комиксов смотрел с интересом.
Ожог на его заднице совершенно зажил, я внимательно его рассмотрел и даже прощупал, когда намазывал там эпилирующим кремом. Прав был доктор Грин насчет “феноменальной регенерации”.
Через пару дней Энди посетил еще один “пациент”, меня в тот раз с ним не было. На этот раз пациент оказался приличным, судя по тому, что на следующий в день, в мою уже смену, в расписании стояла дойка.
Признаться, мне нравилось доить Энди самому, я бы вообще не доверил это дело никому из наших санитаров. Те предпочитали глумиться над беднягой, запихивая в него разнообразные дилдо, хотя для дела можно было обойтись парой пальцев.
Каждый раз я старательно разминал его податливую дырку, а потом быстро и мягко массировал простату, думая о коровках, чтобы справиться со своим стояком. И через две-три минуты его теплый член начинал слегка подрагивать в моей руке, отдавая драгоценное молочко.
— Да ты у нас заслуженный ковбой, Грей. У него так и встанет скоро, — радостно ржал доктор Грин. — Надо тебя всегда вызывать на дойку.
— С удовольствием, доктор, — отзывался я.
— Да уж, удовольствие видно, аж штаны разрывает, — шутил тот, и я ухмылялся ему в ответ.
Меня и правда стали звать на дойку не только в мою смену, чем я даже немного гордился.
А спустя пару недель у Энди был еще один пациент, и снова не в мою смену. И после этого Энди назначили двухдневный перерыв.
— Ублюдки неблагодарные, — ругался я, сидя в спортзале с санитаром Блэком. — Как они могут так поступать с тем, кто их лечит? Твари.
— Да, — рассеянно отзывался Блэк, разглядывая меня в зеркало.
Я тоже посмотрел туда и развернулся так, чтобы было видно, как работает бицепс. Санитары Блэк и Маджента были здоровенными амбалами (причем Блэк был белым явно ирландского происхождения, а Маджента — черным), как и положено санитарам в спецбольницах. Мне же, благодаря сухощавому телосложению, приходилось постоянно качаться, чтобы выглядеть внушительно.
— Как насчет дружеской взаимопомощи, Грей? — сказал вдруг Блэк, отвлекая меня от подсчета заходов. И многозначительно подвигал кулаком около своего паха.
— В пизду, Блэк, я и сам себе подрочить могу, — отозвался я, справившись с изумлением.
— И отсосать сам себе можешь? — ухмыльнулся Блэк.
Я опустил гантель и уставился на него. Сложно отказаться от минета.
— Ну отсоси, Блэк. Но на ответную любезность можешь не рассчитывать.
Я думал, что меня сразу пошлют, но он внезапно согласился.
Мы пошли в душевую и вдвоем заперлись в одной кабинке, не сводя друг с друга глаз. Блэк ухмыльнулся и погладил меня по животу и по заднице, а я дернул его за волосы, заставляя опуститься на колени.
— Соси давай.
Он умел сосать. Я глядел на него сверху вниз, плавясь от возбуждения и размышляя о том, что, может быть, тоже спячу через пару лет в Бункере и вот так же начну кидаться на каждый новый член. А к концу контракта буду сосать не хуже Блэка. Яйца свело от подступающего оргазма, и на мгновение я представил вместо бородатого Блэковского еблета нервное и тонкое лицо Энди. На мгновение, потому что сразу после этого кончил.
— Спасибо, — выдохнул я и погладил его по рыжим волосам, образ Энди медленно таял в моем воображении.
— Не за что, Грей.
— Мне на смену пора, — сказал я и попятился, сваливая из кабинки.
Блэк невыразительно смотрел мне вслед.
Энди я забрал после завтрака и отвел на прогулку. Тот медленно шел рядом со мной, лицо у него было застывшее.
— Рассказать тебе сказку, Энди? — спросил я.
Он закусил свой кулак, словно пытался сдержать рыдания.
— Лучше плачь, если хочется, не надо держать это в себе, — сказал я, не в силах отвести от него взгляда. — Или покричи.
И тогда он остановился и тоже посмотрел на меня, а потом заговорил:
— Я не могу, Грей. Если я начну, то буду кричать часами. Часами и сутками.
И я задохнулся, впервые за долгое время не найдя слов.
Если кто-то выглядит, как разумный, говорит, как разумный, то, наверное, он и есть разумный, не так ли? Энди вовсе не был безмозглым идиотиком, как я привык убеждать себя.
В тот момент я впервые захотел спасти Энди. Не сделать его жизнь здесь лучше, как я старался до этого, а спасти, освободить отсюда.
========== Часть вторая ==========
Наверняка существовало много способов покинуть Бункер, но я знал только один — через центральный вход. Несколько степеней защиты, вооруженная охрана и стальные двери, даже на танке не прорвешься. Но все равно перед сном я представлял, как мы с Энди сбегаем отсюда. И в первом же мотеле Энди выражает мне свою благодарность — тут я обычно прибегал к помощи Луизы и только потом засыпал.
Спустя месяц моего пребывания в Бункере Энди стал все чаще и чаще снисходить до разговоров со мной. Я узнал, что он любит творожный мусс и помидоры и терпеть не может рыбу. И еще мы оба родились в один год, оба смотрели “Секретные материалы” (нам тогда было по тринадцать), а вот комиксы Энди не очень нравятся. Больше он пока ничего не рассказал.
На очередной вечерней прогулке по зимнему саду я спросил у Энди, сколько времени он находится здесь.
Энди задумчиво посмотрел на меня:
— Не знаю. Какой сейчас год?
— Две тысячи пятнадцатый.
— Тогда… — Энди судорожно выдохнул, отрывая лист от ближайшей орхидеи, — восемь лет.
Мне стало вдруг стыдно. За все сразу — за то, что я спокойно жрал пиццу, пока с Энди творили такое, за наше правительство и вообще за всю страну. Я постарался вспомнить, чем сам занимался восемь лет назад. Трахал очередных подружек и смотрел телевизионное шоу про инопланетян, его почему-то я хорошо запомнил.
— Меня держат здесь незаконно, Грей, — сказал Энди, продолжая обдирать орхидею.
Я изобразил усмешку:
— Тебе пора спать. Не говори ерунды, а то не получишь массаж головы.
Кругом были камеры. Я заприметил пару штук, но ведь наверняка есть еще и другие.
После вечернего душа Энди сразу залез в кровать, я укрыл его одеялом до подбородка, запуская руки в волосы. Я гладил его голову, скользя пальцами между совершенно седых прядей.
— Неужели за восемь лет ты ни разу не пытался сбежать, — тихо спросил я, наклонившись к самому его уху.
Энди вздрогнул:
— Невозможно, Грей.
— А ты бы хотел? — шепнул я.
Энди посмотрел на меня, и тогда я понял, что означает выражение “дыры вместо глаз”. У Энди на лице были две темные дыры.
— Что будет, если ты начнешь кончать под пациентом? Он станет абсолютно здоровым?
— Станет вечно молодым, наверное. Может быть, бессмертным. Если регулярно. Но я не могу, Грей.
— А придется, — я подобрался пальцами к его ушам. — Сенатор Торнтон вполне подойдет. Он непременно захочет захапать тебя себе. И сможет вытащить из бункера.
Еще я подумал, что этот гад хотя бы перестанет издеваться над Энди, если тот ему угодит. Но вслух этого, конечно же, не сказал.
Энди замолчал, он вообще мог зависать подолгу, уставившись в одну точку, а потом разродился целой речью:
— Раньше нас держали всех вместе. Надо было бежать тогда, но мы не верили, что все обернется… — он заморгал, — обернется вот так. Думали, нас скоро выпустят. Меня забрали от остальных ночью, перевели сюда.
Я не дышал, пока его слушал. Остальные! Были еще и другие, оказывается. Воображение мое разыгралось, как у скаута (в последнее время это случалось подозрительно часто). Если есть еще такие же “Энди” с целебной спермой, то, может быть, это новый шаг в эволюции человечества? А правительство от нас скрывает.
— А сколько вас было, Энди?
Опять молчание. Ну что же, он и так сегодня проявил чудеса общения — это был наш самый длинный разговор. Энди уснул, сжимая в кулаке мой большой палец, и мне пришлось до утра дремать с вытянутой рукой.
На следующий день я сам напросился подоить Энди.
Доктор Грин разрешил, радостно потирая руки:
— Досуха, санитар Грей, Америка нуждается в тебе.
— До последней капли, — я натянул перчатки и обратился к Энди: — Становись, как тебе удобно, и расслабься. Думай о чем-нибудь приятном
— Похоже, нас ждет задорное порно, — заржал Грин, выходя из помещения.
Он был прав. Я собирался поласкать Энди, чтобы у того встало. Это был первый шаг в исполнении моего безумного плана, а может, мне просто хотелось сделать Энди приятно.
Начал я с обычных поглаживаний. Обвел дырку скользким пальцем в перчатке, иногда нажимая в серединку, а потом опять принялся кружить вокруг.
— Щекотно, Грей, — вдруг сказал Энди, поджимая зад.
От его голоса у меня волосы на руках встали дыбом, и я притерся к кушетке, ловя свою дозу кайфа. Надо будет подкатить к Блэку насчет минета.
— Потерпи, скоро станет приятно, — я вставил сразу два пальца. Вот она, простатка, приготовилась и ждет меня. — Давай на спину, Энди. Мне будет удобней тебя массировать.
Тот неловко развернулся на кушетке и лег, раздвигая ноги и подхватывая себя под колени.
Я капнул лубрикант ему на член и принялся медленно сжимать пальцами головку. Во время дойки член у Энди всегда чуть увеличивался в размерах, но никогда не вставал. Но я все равно продолжал его ласкать, наблюдая за движениями своих пальцев в заднице — чуть внутрь и наружу, и так бесконечное число раз, как будто мы с Энди представляли собой вечный двигатель. Член Энди налился, но еще был мягковат, и я решил, что на сегодня хватит.
— Ложись на бок.
— Ты забыл сказать “детка”, — выдохнул Энди, поворачиваясь. До меня не сразу дошло, что он так шутит. Точно, сенатор Торнтон со своими детками и попочками, Энди, наверное, помнил каждого своего пациента.
Я потянулся за мензуркой:
— Сможешь подержать вот так, чтобы не пролилось.
Сухие и горячие пальцы Энди послушно обхватили ее, а я продолжал ласкать его сзади и спереди. Член у него так и не встал полностью, когда я ощутил слабую пульсацию вокруг своих пальцев. Дырка Энди сжималась и разжималась вокруг них, а сам Энди зажмурил глаза и тяжело дышал. На его скулах проступил яркий румянец.
— Еще немного, — сказал я и с силой надавил на простату, вырывая из Энди стон и наконец-то драгоценную сперму. В пробирку брызнуло несколько раз, а остальное я аккуратно сдоил при помощи рук.
Можно сказать, у нас получилось.
— Эту запись следует включить в нашу коллекцию порно, — сказал доктор Ред.
— К тебе выстроится очередь, Грей, — поддакнул доктор Грин, и они оба начали хлопать в ладоши.
Санитар Маджента, вошедший следом, белозубо скалился и тоже аплодировал мне.
Я чувствовал себя пилотом, посадившим горящий самолет.
Хорошо, что это была не моя смена, я оставил Энди на попечение Мадженты, а сам выскочил из лаборатории и помчался в сторону туалетов, на ходу сдергивая перчатки. В штанах у меня было подозрительно влажно, как будто я обкончался и не заметил. Лишь закрывшись в кабинке и расстегнув ширинку, я успокоился — это был просто пот и вытекшая из члена смазка. Я уперся лбом в перегородку, тяжело дыша и дергая свой член. Энди. Теперь я просто обязан его трахнуть.
После этого мы с Энди тренировались, как только выпадала возможность. Несколько раз я добился у него полноценного стояка, но кончить Энди тогда не смог, пришлось выдаивать.
Доктор Грин поспорил с доктором Редом, что я не выдержу и трахну Энди — об этом мне рассказал Блэк после очередного отсоса.
— Ревнуешь? — я отпустил его волосы, споласкивая руку под струей воды.
— Предупреждаю, чтобы ты не вляпался с коровкой, — Блэк поднялся с колен и вышел из душевой кабинки.
Почему-то я не хотел звать его к себе в комнату и сам не ходил к нему. Для отсоса нам вполне хватало душа в спортзале. Я уже даже привык к Блэку, хоть и представлял всегда Энди вместо него — как тот становится на колени и ласкает меня губами и языком. Только мне казалось, что Энди действовал бы нежнее, он вообще любил нежности.
Сенатор Торнтон посетил нашу скромную обитель конечно же не в мою смену. Я бросился в зимний сад, именно там сейчас должны находиться Энди и Блэк. И нашел их в дальнем уголке, Энди прятался в зарослях, а Блэк затейливо крыл его матом.
— Блэк, — я подошел к нему, оглядываясь, как будто нас могли подслушать. Могли, конечно, по камерам. — На пять слов.
— Минет только вечером, Грей.
— Я не за этим. Послушай, давай я буду сегодня с Энди, когда придет пациент. Энди со мной спокойнее себя ведет, ну, пациенты ведь из тех людей, которым должно нравиться у нас в Бункере… — я нервничал и поэтому нес херню.
— Хочешь себе все самое сладкое, — Блэк прищурился, глядя на меня. — Я согласен, Грей, в обмен на ответную любезность. Пососешь мне вечерком?
— Да, — сказал я, собираясь его кинуть. Тоже мне, нашел соску.
Блэк расплылся в улыбке и неожиданно притянул меня к себе, ухватив руками за задницу:
— Может, что посерьезнее сообразим, а?
— Я не из этих, ты же знаешь.
— Ладно, — он отпустил меня. — Визит назначен на пять вечера, не опоздай.
Было три часа дня.
Я забрал Энди с прогулки и увел в душ. Того слегка потряхивало под струями воды, пока я намывал его везде и всюду. Даже клизму вкатил на всякий случай, сегодня ведь его еще не промывали. Энди сразу метнулся на унитаз. Я терпеливо ждал, пока он опорожнится, но он замер там и затих.
— Болит что-нибудь? — заботливо спросил я, оборачиваясь с наконечником от клизмы в руках.
— Грей, — Энди не смотрел на меня. — Выйди, пожалуйста, Грей.
— Не положено. Если я не буду следовать инструкциям, меня отстранят, — на самом деле я мог оставить его на пару минут, ничего бы не случилось. Такие мелкие нарушения совершались на каждом шагу, на них смотрели сквозь пальцы. Я помахал наконечником и бросил его в утилизатор в углу: — Неужели ты еще чего-то стесняешься? Представь, что я твоя мамочка, — меня понесло, — а скоро мы вместе увидим папочку.
— Ты просто ужасен, — грустно сказал Энди и наконец-то выпустил газы, а следом воду из задницы.
В комнате для приема пациентов я не стал приковывать Энди к кровати.
На столике обнаружился канделябр со свечами, в дополнение к сигарам.
— Я боюсь, — тихо сказал Энди.
Я запихал канделябр и сигары под столик и кивнул на кровать:
— Давай, развались там в какой-нибудь позе.
— Грей, не уходи. У меня же не получится с ним, а с тобой получалось.
В принципе, в словах Энди было некое разумное зерно. От моих рук у него вполне могло встать, даже под сенатором. Я судорожно соображал, что бы такое придумать, чтобы сенатор позволил мне остаться в комнате.