Имя девчонке также дали другое: Каору, что означало «аромат». Реборн в алиби не нуждался, так как метался по свету со скоростью звука, а о ребёнке-киллере ходила уйма мифических историй. Правда, большинство из них не имели подтверждения и являлись обыкновенными слухами – Реборн терпеть не мог оставлять случайных свидетелей жить дольше положенного.
Тихо вздохнув, Тсуна вышел на улицу. Там его ждала машина с Емитсу за рулём.
- Деда! – радостно воскликнула Каору, разом позабыв свои тревоги.
- Привет, малышка, – бывший мафиози усмехнулся, лукаво подмигнув внучке. – Поехали, повидаемся с бабушкой Наной?
Джина закивала, позволяя усадить себя на заднее сидение. Тсуна сел на переднее, закрывая обе дверцы. После того, как машина завелась, он по-японски спросил отца:
- Я верю, что вы надёжно её спрячете. Кея недавно перезванивал, сказал, постарается приехать как можно скорее.
- Знаю, он тоже мне звонил. Не беспокойся, если кто-то станет искать «труп» в Намимори, то, в крайнем случае, найдёт только нас с Наной. Но ты мне не сказал, к чему такая спешка? Внучка должна была приехать к нам только в начале осени, а сейчас середина лета – со времени «смерти» не прошло и месяца. Пусть я отошёл от дел, но, возможно, смогу чем-то помочь.
- Дело приняло серьёзный оборот. В той группе, которая до сих пор казалась нам неопасной, произошло пополнение кадров. У них появился человек, способный во время сна заставить покончить с собой. На меня это почему-то не действует, но после тридцати самоубийств наших людей, мои практически перестали спать и дежурят у каждой комнаты тех, кто свалился в обморок от недостатка сна.
- Понятно, – задумчивый взгляд на дорогу, и поворот руля влево. – Никогда о таком не слышал, но может…
- Нет уж, отец, – Десятый покачал головой, мельком, через зеркало, посмотрев на дочь, – я понимаю, ты хочешь как лучше, но лучше оставайся там, где ты нужен больше всего. Твоё вмешательство может повлечь за собой много последствий.
Емитсу бросил на сына насмешливый взгляд, мол, «перестраховщик», но никак не прокомментировал просьбу-приказ.
Каору, не понимая ни слова, решила развлечь себя сама. Например, она считала количество поворотов и деревьев по пути, пытаясь вспомнить, как звучит по-японски число «два». При необходимости она могла гасить жажду деятельности, но это происходило только ради дяди Хибари или в вот такие странно-непонятно-важные моменты, которые девчушка ощущала шестым чувством.
Когда они приехали, Тсуна вышел и мягко улыбнулся дочери:
- Выходи, милая, мы дома.
Джина кивнула, хмуря брови, и, обычно клинически не переносящая проявлений нежности, стерпела прикосновение губ отца к своей щеке. Даже обняла в ответ, крепко прижавшись к Тсуне.
- Тогда всё, я пошёл. Пока, – Десятый отстранился, помахав на прощание рукой.
Он собирался уйти, но неожиданно Каору вцепилась в его руку своими. Потребовала:
- До свидания!
- А? – в замешательстве Тсуна обернулся.
- До свидания! – вместо поддельно-синих видятся знакомые карамельные глаза, смотрящие не по-детски серьёзно и проницательно.
И Савада понял: «Пока» – это значит прощание навсегда.
- Да, до встречи, – слабо улыбнулся, растеряно смотря на Емитсу.
Тот фыркнул от смеха, скрывая его под негромким, якобы старческим кашлем.
Тогда Десятый кивнул обоим, высвобождая руку, и, не оборачиваясь, направился в сторону аэропорта.
Каору, чтобы никто не видел глаз, затёрла их кулачками. Это не слёзы, просто глаза от ветра слезятся.
Далеко на горизонте начало заходить солнце. Джине почему-то казалось, что она прощается с родителями очень и очень надолго. Но ведь это глупости, правда?
========== Часть вторая: Aroma ==========
Masaka bokuga kono tede kimini fureru nantene,
kimiwa sono amasa yue bokuni nottorareru.
Goran bokuno Odd Eye obieta kao utsusuyo,
Aete ureshii desuyo nante betasugidesu.
Saa bokuto keiyaku shimasenka?
Kioku nakusu sono maeni.
–
Никогда не думал, что до меня дотронутся эти руки,
Из-за своей наивности я захвачу тебя.
Пожалуйста, посмотри в мои странные глаза, они отразят твоё испуганное лицо.
«Я так рад нашей встрече», – слишком обычные слова.
Ну, давай же, заключи со мной контракт
Перед тем, как навеки потеряешь память.
Iida Toshinobu – «Kufufu no Fu»
Иида – Сейю (Рокудо Мукуро)
Ч-2.1
- Блять, ты когда-нибудь перестанешь от меня бегать? – Занзас раздражённо шёл за Десятым по длинному коридору. – Тебе скоро тридцатник, а никчёмным был, никчёмным и остался!
- Зато ты изменился – не узнать, – хмуро откликнулись, целеустремлённо шагая вперёд. – Не забудь, через пятнадцать минут общий сбор и выход. Если захватим главу, то уничтожим ещё одну группу «несогласных».
«Несогласными» стали называть людей, которые отделились от мафиозных кланов, образовывая так называемую оппозицию, и изнутри уничтожали семью, чтобы захватить единоличную власть над территорией, деньгами и нитями управления публичными людьми. Стыдно признавать, однако у Вонголы так же нашлись свои «несогласные». Правда, некоторые пытались переманить на свою сторону Мукуро, но кардинально на этом обожглись – предупреждённый Рокудо на тайную встречу согласился, а там перещёлкал половину заговорщиков, как курей. Да, иллюзионист, мягко говоря, ненавидел людей мафии, зато своему боссу подчинялся при любых обстоятельствах.
- Плевать, – Занзас не опускался до разборок на людях, поэтому держался на определённом расстоянии, однако ничего не мешало ему говорить так, чтобы его слышал только босс Вонголы.
- Бо-о-ос, ты научился говорить норма-а-ально? – с Тсуной поравнялся Фран, флегматично шагая спиной вперёд.
Удивительно – он, не оборачиваясь, безошибочно сворачивал на поворотах.
Занзас ёмко выразился, что он думал о неком хладнокровном, куда конкретно и с какой скоростью ему следует прыгать, чтобы кое-кому не захотелось его раздавить.
Савада потёр переносицу, Фран, не обращая внимания, пожал плечами, а вот стоящие неподалёку «незастрахованные», то есть, новички или боевики из других кланов, оказались в опасности. Никто из них не ангел, но дар ваять трёхэтажные без перерывов и повторений дан не каждому.
До отвратительного скрипа стиснув зубы, Занзас после очередного поворота за шкирку втянул Джудайме в ближайшую комнату. Улучив мгновение, сделал Франу страшные глаза, и тот, сморгнув, как ни в чём не бывало задом наперёд пошёл дальше.
А Савада ошалело забарахтался в воздухе, прижатый одной рукой к стене.
- Занзас…
- Заткнись, блять, мусор. Сколько ещё ждать, чтобы ты или перегорел, или заявил, что хочешь со мной трахнуться? Ну! – и встряхнул, как провинившегося щенка, жёстко ударив головой о стену. – Задолбало отлавливать тебя по углам. Отвечай, мы трахнемся, или я сваливаю. Только потом не жалуйся!
- Общий сбор через пятнадцать… минут, – Тсуна упрямо отводил взгляд в сторону, избегая смотреть на подчинённого.
- И?
- Я, – закашлялся, рвано выдохнул и сдался своим желанием. – Давай…
Так долго сопротивлялся, отпихивался, а, по сути, для чего? Зачем? Тсуна и сам до конца не понимал, действуя на уровне инстинктов.
Ему с детства рассказывали, что правильно – с девочками. И ладно бы только это, Занзас ведь не тот человек, с которым легко сойтись…
Босс Варии, не церемонясь, разорвал пуговицы на плаще Савады, впиваясь губами в чужую шею.
Тсуна, почувствовав под ногами пол, зарылся пальцами в волосы мафиози, второй рукой судорожно вцепившись в его парадный плащ. С губ сорвался бессвязный вздох, когда Тсуна почувствовал, насколько горит кожа после поцелуев. Он сознательно прижался ближе, обдавая горячим выдохом ухо Занзаса, и практически до боли сжал шевелюру – словно мстя за безнадёжно порванную форму.
Месть, если она имела место быть, удалась, так как Занзас резко отстраняется, кладёт руку на свою ширинку и, расстёгивая пуговицы с молнией, выпускает наружу возбуждённую плоть.
У Десятого неожиданно сбивается дыхание. Нет, он понимает, что сейчас нет времени на длительные оргии, но если они не погибнут сегодня – нет сомнений, кто будет «сверху».
Облизнув пересохшие губы, Савада расстёгивает и свою ширинку. Размеры его члена, конечно, не идут ни в какое сравнение, но и не в этом дело – Занзас определённо не тот, кто стал бы насмехаться и гордиться по такому глупому поводу. Несмотря на всю невоспитанность, бахвальство и прочее, он – выше.
Вновь делая шаг вперёд, Занзас берёт в руку оба члена, притискивая их друг к другую. Под его пальцами пылает самый настоящий пожар, а Тсуна понимает, что ему никогда ещё не было настолько стыдно.
Даже когда он в одних трусах важно расхаживал по Намимори, даже когда Киоко в первый раз ухитрилась затащить застенчивого Джудайме в постель.
Дева Мария, не время сейчас думать о левых вещах, особенно когда кое-кто настолько ритмично двигает рукой, растирая по обоим членам выступившую смазку.
Не зная, куда деть руки, Савада обнял Занзаса за шею, скрывая на его груди пылающие щёки.
Оба дышали, как загнанные лисы, попеременно шипя сквозь зубы ругательства – сдерживаясь, чтобы никто ненароком не услышал захлёбывающихся стонов.
- Быстрее? – сейчас лицо Занзаса исказила банальная животная похоть, и это заводило гораздо больше любых толчков.
- Да-а-а, – простонал Савада.
Десятый откинул назад голову, ударяясь затылком о стену, и не успел сдержать развратный всхлип – его любовник, ничуть не смутившись, провёл пальцами по мошонке.
- Давай! – рыкнул, заставляя Тсуну резко выдохнуть и кончить в чужую руку.
Десятый, широко распахнув глаза, короткими глотками вдыхал воздух, пытаясь унять цветные круги под глазами и предательскую слабость в дрожащих ногах.
Следом кончил и Занзас, своим шипящим полубезумным матом принуждая Джудайме окончательно сообразить, что между ними только что произошло.
Две минуты они простояли в той же позе, в полном молчании.
Наконец, Тсуна, прерывая замкнутый круг, обессилено откинулся на грудь мужчины. Савада всё ещё оставался невысоким, что, впрочем, не удивительно для полукровки с японскими корнями по материнской линии.
Откровенно говоря, его немного нервировала сложившаяся ситуация, в отличие от Занзаса, невозмутимо натягивающего штаны и достающего из кармана наручные часы:
- Ещё семь минут, – спокойно заключил он.
Даже если это был его первый раз с мужчиной, мафиози либо не задумывался о неадекватности собственного поведения, либо это вправду его не заботило.
Решив посмотреть, куда босс Варии его отволок, Тсуна натянул свои штаны и осмотрелся. Потом прыснул от смеха, а окончательно узнав комнату, засмеялся в кулак. От смеха зашатался и начал подозрительно сползать, поэтому, для верности обхватив Десятого за талию, Занзас тоже осмотрелся. Хмыкнул, разглядев в потёмках несколько десятков одинаковых шкафов и тумбочек.
Судя по всему, он неслучайно выбрал это помещение. На его мнение, это вообще было лучшим применением склада-гардеробной.
Окончательно придя в себя, Тсуна покопался в вещах и обнаружил некую замену его плаща, после некоторых коротких раздумий перецепив на него примочки с грязного, и чистые штаны для Занзаса. Перепачканные, испорченные вещи он торопливо запихал в самую глубину, пообещав себе, что вернётся выкинуть их чуть позже.
Из гардеробной мужчины вышли по отдельности: сначала Савада, потом Занзас.
Оба выглядели безмятежными и совершенно невозмутимыми.
К тому же, Тсуне не хотелось знать реакцию зашедшей через два часа прибраться служанке, о которой он совершенно забыл. Хотя, Десятый примерно представлял её впечатления.
Впереди предстояла важная стычка.
Ч-2.2
Третий класс тюгакко.
Каору переобулась и отправилась домой. Все её знакомые состояли в клубах, но она считала это пустой тратой времени. Разве не глупость заниматься чем-то одним столько времени? Только единицы выберут своей профессией то, чем занимаются в клубах. Например, она очень сомневалась, что флегматичная Юна из волейбольного клуба сделает спорт смыслом всей своей жизни. Ей больше подошёл бы клуб чайной церемонии или икебаны…
В принципе, Каору тоже состояла в клубе. У него было очень занятное название «Клуб бездельников»* – в него, кроме Каору, входили ещё около десятка человек. Вот с ними, если, конечно, они не заучки или выскочки, предпочитала общаться девчонка.
Примечательно, что члены клуба поголовно являлись мальчишками, поэтому на какое-то время суток Каору лишалась женского общества. Что, впрочем, её нисколько не смущало – с самого раннего детства с ней находились дядя Хибари и Реборн. Дядя Хибари – это дядя Хибари, как ни крути, а вот Реборн иногда казался странным.
Первая странность заключалась в том, что он не ходил в школу. А ведь должен был. И даже если так – он не ходил туда, куда должны ходить после школы – если уж ему так не нравилось обычное учебное заведение.
Вторая странность – он периодически исчезал. Иногда на день, иногда на целую неделю. Тогда Емитсу и Нана усиленно делали вид, что никакого Реборна вообще не существует, а дядя Хибари начинал перемещаться от одного тёмного угла к другому, подозрительно зыркая на каждого встречного. Более того, может, дядя Хибари и думал, что Каору не знает, но она видела, как он нёс какие-то папки…
- Ка-о-ру-тя-ан, – раздался возглас возле самого уха.
Каору хотела бы не знать, кому принадлежит вопль, но, увы, увы…
Её одногодка, только из параллельного класса, довольный произведённым эффектом, отстранился. Его улыбка напоминала оскал чеширского крокодила и заставляла девчонку закатывать глаза к потолку.
- Чего тебе? – она закинула на плечи ранец и направилась к выходу.
- Мы тебя ждём, – мальчишка не смутился явного игнорирования своей персоны и потопал следом. – Пойдём сегодня через парк?
- Пойдём, – Каору с безразличием пожала плечами.
Они вышли на улицу, где переговаривались между собой ещё четверо мальчишек. Поприветствовав друг друга, друзья неторопливо поплелись в нужную сторону. У них имелось время, чтобы вдоволь поболтать.
Среди участников «Клуба бездельников» был один-единственный мальчик, которому Каору искренне сочувствовала – у Рёты-куна неблагополучная семья: отца нет, а мать спилась. Самого парня она не трогает, но ходит он в очень старой одежде и часто недоедает. Из всех только Рёта удостаивался чести быть приглашённым домой к Каору. Она сначала думала, что Реборн, дядя Хибари или Емитсу разозлятся, однако все трое как-то странно переглянулись и разошлись по своим делам. Бабушка Нана, разгадав общее настроение, быстро разрядила ситуацию, пригласив Рёту на ужин. То немного помялся, но, подталкиваемый подругой, согласился – тем более, от его жилища до дома Каору не более пяти минут пешком.
С тех пор он стал частым гостем у семейства Савада.
Вот и сейчас неуёмная девчонка, попрощавшись с остальными, настойчиво потянула друга за собой:
- Юна потом подойдёт, ты ведь нас на год старше – тему объяснишь.
Вначале Рёта пытался возражать, но осознав бесполезность сопротивления, просто смирился.
Нана встретила их как всегда радушно. Усадила за стол, расставила блюда и села рядом, с улыбкой глядя на детей:
- Как прошёл день?
В такие моменты Рёта неизменно «таял», и они с Каору принимались наперебой рассказывать «интересности». Всё-таки Нану нельзя не обожать.
Чуть позже подходила Юна – их подруга, а временами заглядывала Акеми. С ней они гуляли не так часто, как с Юной, потому что у Акеми был беспокойный младший брат, а мать с отцом постоянно работали.
Наверное, Рёту и Каору сроднили семейные обстоятельства: у первого не было отца, а мать считала его пустым местом, Каору с родителями не встречалась с пяти лет.
Правда, сегодня случилось нечто необычное: по словам Наны скоро должен прийти друг семьи, в частности отца, и девчонке не терпелось с ним увидеться.
«Какой он? Почему они с папой подружились?» – эти вопросы занимали её голову весь день.