— И что ты ответил?
— Что никогда на них не претендовал.
Вся вселенная, в эпицентре которой — мне казалось — я находилась, рухнула и раскрошилась в крохотные пылинки. Слова Вижна эхом отдавались в моей голове. Так вот, значит, как он ко мне относился. «Глупая, маленькая Ванда. Ты ему не больше, чем сестра». Логично. Все до ужаса логично. Кажется, Вижн говорил что-то ещё, но все слова пролетали мимо ушей, задерживаясь короткими обрывками. Пьетро критиковал его за то, что тот уехал, когда мог обрести счастье здесь, со мной.
— Он собственник, — прошептала я. — Он никогда не отпустит меня от себя.
— Держись за него, — с долей равнодушия в голосе произнёс Вижн. — Он порядочный человек.
— Ты это определил всего лишь по одной беседе с ним?
— Я объездил весь свет и повидал много людей, Ванда. Поверь, порядочных видно сразу.
Мы шли по скрытой тенями листвы аллее мимо других отдыхающих. Вокруг царило веселье, смех раздавался чуть ли не с каждой лавочки. Уличные торговцы кричали во все горло о свежести своих товаров, лишь бы приманить покупателей. Вижн купил два рожка с мороженым и протянул один мне.
— М-да, в приюте мы не часто довольствовались такими вкусностями. Как твоя новая семья?
— Они хорошие люди. Заботятся обо мне. Помогают, поддерживают. Ни в чем себе не отказывают. Мы путешествуем каждый год. Я думаю, мне слишком повезло.
— Цени это, Ванда. Лучше путешествовать так, чем по службе, когда тебя заносит в самые непроходимые места.
— Ты сам добровольно на это пошёл. К слову, чем сейчас займёшься?
— Думаю, искать работу в службе охраны или полиции. Если повезёт, дойду и до спецслужб. Я не намерен сдаваться. Я должен продолжить поиски своего отца. В последний день моего пребывания в приюте я подслушал, как наш директор — Арним Зола, помнишь его? — разговаривал по телефону. Четко помню, он говорил: «Вижн не обычный мальчик. Его отец ищет его уже несколько лет. Ещё когда он был младенцем, его выкрали у отца и подкинули в приют. Кто это сделал и с какой целью — неизвестно». Так, я решил, что должен воспользоваться этой возможностью. Мисс Денверс и Зола владели похожей информацией.
Я была в шоке от услышанного. Видимо, история родителей Вижна не уступала моей по количеству тайн и загадочных событий, которые не в силах были бы объяснить даже опытные детективы.
— Ты пробовал обращаться в специальные органы?
— Я ведь даже имени его не знаю. Я прошерстил все военные части, которые встретил, и спрашивал у них про бывшего капитана, который из-за раны в груди не смог воевать и стал производить оружие. Половина о таком никогда не слышала, другая половина говорила, что этот человек так и не излечился и давно скончался. При этом называли они каждый раз совершенно другие имена. Так что я вернулся сюда, чтобы найти его. Найти своего отца.
Я вздохнула. А я-то все гадала, что же заставило блудного брата приехать в Портленд.
— Но почему ты не предупредил меня? Почему ты просто сбежал — и всё? Мы даже не простились, как брат и сестра. Ты оставил меня здесь в одиночестве, на произвол судьбы…
— Я не мог сообщить тебе. Было бы слишком опасно.
— Да что опасно?! — надрывающимся голосом пыталась вскрикнуть я. Вышел лишь стон отчаяния.
— Всё. Я опасен, Ванда. Я бы мог причинить тебе боль.
«Ты уже причинил», — подумала я и поникла. Как бы сильно я его ни любила, он, чёрт возьми, ранил меня изнутри.
— Остаешься здесь навсегда? — поджав губы, поинтересовалась я.
— Скорее всего. Если не произойдёт никаких непредвиденных обстоятельств.
— А жить где будешь?
— Пока в отеле, а там — подыщу квартирку в тихом районе. Отвоевал своё.
Мы присели на свободную лавочку возле аккуратной каменной дорожки. Я подставила лицо весеннему солнцу.
— Твои волосы блестят, — заметил Вижн с улыбкой.
— Да, на солнце они всегда более рыжие, чем обычно.
— Алые. Моя сестрица выросла красавицей.
А теперь алыми стали не только волосы, но и щеки.
— Спасибо, — пробурчала я.
В следующий момент произошло кое-что неожиданное. Вижн внезапно схватился за грудь, за то место, где у большинства находилось сердце, и скорчился от боли. Рожок мороженого тут же выпал из его рук. Всё происходило, как в замедленной съёмке. Я тут же вскочила и опустилась на колени рядом с ним, заглядывая ему в глаза.
— Что с тобой? Что с тобой, Вижн?!
Я понимала, что. То, что мучило его в детстве, снова повторялось. Происходило ли это так часто? Мешало во время его службы? А самое главное…
— Как я могу тебе помочь? Что нужно сделать? У тебя есть лекарства?
Он покачал головой, не в силах что-либо сказать. Совсем скоро он опустился с лавки на траву, облокачиваясь о деревянное сидение. Его тело содрогалось в судорогах. Моё сердце бешено стучало. Я понятия не имела, что происходило в тот момент, но я знала, что это всё гораздо серьёзнее, чем можно было представить.
На мгновение у меня в голове мелькнула мысль, что Вижн умирает. И я тут же отбросила её: нельзя думать о подобном, когда есть шанс спасти человека.
— Снова… приступ… — прошептал он, заглатывая как можно больше воздуха. Он умудрялся держаться. Держаться за жизнь. За воздух. Собирать последний воздух…
— Что я должна сделать?
— Просто… дай воды… — прохрипел Вижн.
Я тут же стала рыться в своей сумке. Учебники, тетради, блокноты, расчёска, чёртовы бумажные платки, батончики, всякий хлам, но только не вода. Как всегда в таких случаях. А ведь всё остальное время она мешает мне отыскать всё остальное. Так где же она сейчас?!
Эврика! Нашла. Быстро открутив крышку, я наклонила голову Вижна и влила ему в рот живительного напитка. Казалось, ему становится лучше. Однако всё ещё не отпускало.
Он оторвался от горлышка пластиковой бутылки и снова начал дышать. Теперь — гораздо спокойнее, уравновешеннее. Он смотрел на меня, мои перепуганные глаза, на мой открытый рот. И в его взгляде читалась огромная благодарность. А ещё, кажется, стыд, за то, что заставил меня так сильно понервничать.
— Что… что это было?.. — мой голос сорвался.
— Приступ… — он говорил параллельно с дыханием. — Меня постоянно… преследуют эти… боли в груди. Я обращался к врачам… Специалистам… Они ничего не нашли. И я не знаю, что там убивает меня изнутри…
Я в панике упала на траву, прикладывая ладонь ко лбу.
— Тебе срочно нужно в больницу.
— И зачем? Чтобы они в сотый раз сказали мне, что ничего не обнаружили?
— Но ведь не может быть, чтобы ты задыхался от боли в груди и там ничего не было.
— Всё в порядке, Ванда, — он прикрыл глаза. — Возможно, рёбра болят. Такое бывает.
— Вижн, я не позволю, чтобы ты тут погибал на моих глазах!
— Я не погибаю, — лишь отрезал он и снова зажмурился. — Я думаю, это генетическое. Мой отец покинул службу из-за тяжелой раны в груди. А вдруг это была не рана, а заболевание? Что, если я теперь тоже болен?
Я протерла лицо руками. Как же сложно с этим Вижном!
— Ты ведь знаешь, что после такого я не смогу оставить тебя в одиночестве! — простонала я. — Как часто это происходит?
Вижн улыбнулся. Превозмогая боль.
— Один или два раза в год. Ничего страшного, Ванда. Поболит и пройдёт. Хорошо, что я сейчас не на какой-нибудь спецоперации, — он попытался усмехнуться. Даже когда его грудную клетку разрывало от боли, он делал вид, что его ничего не тревожило. Я тщетно пыталась скрыть появлявшиеся на глазах слезы.
Вижн аккуратно перевернулся, привстал на коленях и облокотился о скамью. Я тут же поддержала его и помогла перебраться с травы на лавку, чтобы его тело расслабилось.
— Мы сейчас же отправимся в больницу.
Он покачал головой.
— Никаких больниц. Это бесполезно.
— Мне написать это на твоём надгробии?! — крикнула я громче, чем ожидала, и уже не смогла спрятать слезы. Я отвернулась, чтобы хоть он их не видел. Осознание факта, что Вижну все время было плохо, а меня не было рядом, накатило на меня, словно цунами. Сколько раз его жизнь была в опасности! А я… я старалась жить без него.
— Ванда, — он старался повернуть мое лицо к себе, аккуратно потянув за подбородок. — Все хорошо. Поверь мне. Нет повода волноваться.
— Так обычно говорят, когда для волнения существует больше одного повода.
Он обнял меня.
— Но я же до сих пор живу, — он снова попытался улыбнуться.
— А я не хочу тебя потерять.
Я почувствовала легкий поцелуй в макушку. От него я вздрогнула.
— И не потеряешь.
Он осторожно отпустил меня, оставив руку на плече.
— Сейчас провожу тебя до дома, а потом — сразу к себе. Такого больше не повторится. Обещаю.
И мы осторожно поднялись с лавки и медленным, тихим шагом направились к моему дому.
Всю дорогу мы провели в неловком молчании, решив доехать до дома на автобусе. Лишь изредка мы перекидывались парой слов, когда Вижн замечал, как сильно преобразился Портленд за все семь лет что он провёл на службе. Мы не говорили, но оба знали, что изменился не только город, но и мы с ним. Возможно, он даже не привыкал жить без меня, в то время как я увлекалась чём-то другим, лишь чтобы отвести мысли о нем.
Мой дом находился на небольшом возвышении, рядом с другими, такими же аккуратными двухэтажными домами. По дороге мы встретили нашу соседку, старушку, миссис Смит, которая попивала свой чай на веранде каждый раз в пять часов вечера. Она переехала в Портленд из Англии. «Старая привычка», — говорила она всякий раз, как мы видели появлявшиеся на столике чашку, чайник и выпечку. Иногда она даже приглашала нас присоединиться. После занятий мы с Пьетро частенько засиживались у неё и она рассказывала нам о своей жизни, говоря, что всей философии набралась из личного опыта, а не «вот из этих твоих книжек, Питер, шёл бы ты лучше мне мансарду починил — она протекает». Миссис Смит не женщина, огонь!
Мы молча перекинулись кивком с соседкой, и только оторвавшись от своего чая, она решила поинтересоваться, кто этот «галантный высокий кавалер», решивший проводить меня до дома. Да, рост Вижна был наиболее примечательным.
— Это мой… — я словно потеряла дар речи. Ну и как мне обозвать этого «кавалера»? — Мой старый друг. Мы росли вместе в приюте.
Какой смысл скрывать правду? Она всё равно знала о моём происхождении.
— А где же он был всё это время? Я ни разу не видела, чтобы он навещал тебя.
— Я служил в армии, — смущённо ответил Вижн.
Реакция миссис Смит последовала незамедлительно. Она тут же хлопнула в ладоши и сложила руки у лица в восхищении. Её изучающий взгляд, не хуже, чем у Пьетро, прошёлся по Вижну с ног до головы. Ему повезло быть в военной форме.
— Это интересно, — миссис Смит причмокнула губами. Ей было уже около восьмидесяти, но каждый раз при появлении привлекательного мужчины она притворялась семнадцатилетней. «Я ещё в самом расцвете сил!» — любила повторять она. — Может быть, вы останетесь попить чаю?
— Спасибо, — любезно проговорила я. — Но у нас ещё много дел. Вижну нужно искать съёмную квартиру.
— Можете не торопиться. В моём доме свободен целый этаж. Я уступлю его за гораздо меньшую цену, чем другие сдающие. И всё — из-за твоих красивых глаз.
У меня спёрло дыхание. О боже… Ведь если Вижн согласится, то мы будем жить… на расстоянии нескольких метров друг от друга, даже не переходя дорогу… Я сосредоточилась, пытаясь послать сигналы в мозг Вижну. Согласись, согласись, согласись.
— Я почти уверен, что здесь условия даже лучше, — он улыбнулся, и я едва не завизжала. — Тем более, Ванда рядом.
Солнце безумно палило, но я была уверена, что в тот момент сияла ярче.
========== Глава 13 ==========
— Этот теперь рядом с нами живёт? — Пьетро толкнул меня плечом, удерживая в руках кучу белья. Вернулся из химчистки. Я стояла возле окна, вглядываясь в соседний дом. Территория дома миссис Смит была отделена от нашей высоким белым забором, но из моей комнаты хорошо проглядывалась спальня, которую снял Вижн. Я кивнула головой.
— И это была твоя идея, не так ли? — я снова кивнула. — Господи, что ты делаешь со своей жизнью!.. — в его голосе слышалось явное раздражение.
— Я просто хочу быть ближе к нему. В конце концов, мы выросли как брат и сестра.
— Знаешь, по тебе не видно, чтобы ты относилась к нему как к брату. Помнишь, когда мы столкнулись с тем противным парнем? Он тогда сказал, что к братьям твои чувства более, чем платонические. Кажется, я понимаю, о чём он говорил.
Я развернулась. Я не хотела этого признавать, но Пьетро был прав. И то, как я относилась к Вижну, было гораздо большим, чем обычная сестринская любовь.
— Если ты хочешь услышать это, то я любила и люблю тебя, Пьетро, — я сказала это, глядя ему прямо в глаза. И тотчас же ужаснулась, потому что, пока я говорила свою фразу, у меня дрожал голос, на глаза наворачивались слёзы, я моргала и всё время хотела отвести взгляд — как будто лгала.
Он хмыкнул.
— Ну ещё бы. Меня невозможно не любить.
Я с лёгкой улыбкой на губах покачала головой. Какой же он был самовлюблённый! Подобные фразочки выскакивали у него постоянно.
— Но я люблю тебя, Ванда, — тут же с серьёзным выражением лица и лёгкой печалью в глазах добавил он. — И не хочу, чтобы ты пострадала.
— Всё будет хорошо, — я поджала губы.
Пьетро наклонился и одарил меня лёгким поцелуем, приподняв мой подбородок и прикрыв глаза. Я поддалась ему и ответила. Где-то внутри меня всё затрепетало, и я снова поднималась на небеса в его прикосновениях. Он нежно оторвался, подмигнул мне и вышел из комнаты. Как же мне снова хотелось любить его, как раньше, не думая ни о Вижне, ни о прошлом. Но — увы. Жизнь поменялась. Мы все поменялись. Я с ужасом подумала, что никогда ничего не станет, как раньше.
Я обернулась к окну. В нескольких метрах на меня из своего окна смотрел Вижн.
Он видел, что здесь сейчас происходило. Он видел наш поцелуй. Я попыталась натянуть улыбку, и он — тоже. А затем помахал мне и удалился. Чёрт возьми…
***
Ужин проходил в более-менее спокойной обстановке. Этой ночью родители отправлялись на грандиозную конференцию в Швейцарию, поэтому готовила я с небольшой помощью Пьетро, который постоянно отвлекался от чистки картошки на свои саркастические остроумные замечания по поводу Вижна. «Он специально выбрал комнату напротив твоих окон, чтобы подглядывать, пока ты переодеваешься? Или это ты его уговорила туда заселиться, чтобы за ним наблюдать?» Каждый раз, когда он выкидывал что-то подобное, я награждала его агрессивной веткой, очищенной от винограда, в лицо.
Родители заметили моё слегка подавленное настроение. Слегка — потому, что я пыталась кое-как скрыть его за улыбками и шутками, в то время как внутри меня бушевала буря. Я находилась меж двух огней. Один из них прямо сейчас прожигал меня насквозь своим взглядом. Как я ещё не привыкла к нему за семь лет!
— Какие новости за день? — поинтересовалась мама, наслаждаясь моим «шедевром» из картофеля и овощей.
— Никаких особенно, — хмыкнула я.
— Да, учились весь день, — продолжил Пьетро. — Домашнее задание делали, — и, вскинув бровь, посмотрел на меня.
— Как прошли занятия по психологии? Говорят, мистер Старк в последнее время стал довольно скрытен.
Мои родители и мистер Старк были знакомы уже несколько лет, но виделись от силы не более одного раза в два-три года. Формально встречались они лишь на постоянных конференциях и масштабных приёмах. Все остальные новости слухами передавались через общих друзей.
— Он рассказывал про личностный кризис, — тут же ответила я. И поняла, что в воздухе повис призрак начатой истории про нашего преподавателя, которую мне ужас как хотелось узнать.
— У него вроде бы непростые отношения… с семьёй? — мама вопросительно посмотрела на папу.
— У него нет семьи, — тет же подсказал он. — Постоянно твердят о всевозможных болезнях, провалах, проблемах с работой. Что угодно сваливают. Хотя я придерживаюсь мнения, что половина этих слухов — выдумка.
— Он сегодня и вправду вёл себя как-то странно, — я задумалась, уставившись в неопределённую точку на стене. — Разговор зашёл о том проекте, над которым вы трудились с моими родителями… — увидев непонимающие взгляды, я тут же добавила: — биологическими. Он отвечал резко, как будто вообще не хотел ни о чём говорить.