Горечь в сердце разрасталась и становилась всё сильнее, разливая свою желчь, захватывая в свою власть мою мучающуюся душу. Пытаясь вдохнуть как можно глубже и не думать об этом, села на холодную скамейку, чтобы побыстрее прийти в себя.
'Бля, Ева', — сказал бы сейчас архивампир.
Как мне не хватало этих слов. Как мне не хватало его голоса. Пусть он будет холодным или даже жестоким, но только пусть будет рядом. Предаваясь раздумьям, не заметила, как появились судороги, и я снова стала действительно задыхаться. И не поняла, как оказалась на земле, упав со скамейки и очутившись на холодной земле, а осознав, подумала — пусть мне будет холодно, пусть будет плохо. Я заслужила это.
— Ева, — раздался сверху тихий вкрадчивый голос матери.
А затем созданный ею воздушный поток поднял меня с места.
— Он вернётся, ты меня поняла?
— Нет, не вернётся, — глотая солёные горячие слезы, ответила ей безразличным тоном.
— Ну, дочь моя, — сказала возмущённая мама и… прокляла меня!!!
— Арт…, — только и успела простонать я.
В следующее мгновение узор сияющего серебристым светом плетения проклятия летаргического сна сорвался с её рук и потушил моё сознание, погружая в бесплотную темноту.
Проснулась я только к вечеру. К вечеру следующего дня. Печально взирая на экран смартфона, огляделась по сторонам. Я редко бывала здесь, но всё равно у меня была своя отдельная спальня, любовно обставленная по моему усмотрению.
Лимонно — жёлтый — это жёлтый цвет самого холодного оттенка с синим тоном, имеющим лёгкий налёт зелёного цвета. Вызывает самые прямые ассоциации со спелыми фруктами и солнцем. Оттенок очень яркий, но совсем не тёплый. Как мне кажется, именно этот тон несёт свет и позитив. Именно этот цвет поднимает настроение, бодрит и снимает симптомы депрессии. Также лимонный цвет повышает трудоспособность, способствует позитивному общению и улучшает аппетит. Наверное, именно поэтому первым моим желанием стало выпить большую кружку горячего шоколада, а лучше две.
Переоделась из надетой на меня кем‑то (пусть это будет мама, пожалуйста) пижамы сиреневого цвета в свободные спортивные брюки и белую хлопчатую майку с яркой надписью 'Champion', усыпанную блёстками. Спустилась на кухню, где мило беседовали Маша, Ангелина и тот, который меня теперь охранять будет.
— Доброе утро, соня! — при виде меня Ангелина вскочила с места.
Девушка сразу же начала бурную деятельность по готовке горячего и шоколадного — она ведь меня знает лучше всех.
— Ага, — вяло плюхнулась на барный стул около высокой каменной столешницы.
— Твоя мать сказала, чтобы ты не выходила за пределы поместья, — сразу же последовали инструкции от Амита.
— Ага, — повторилась я, разглядывая узор шлифованного камня перед глазами.
— А Амит к нам прибыл из Алнаира! — восторженно начала Мария.
Я знаю, что таким способом она пыталась сгладить течение разговора, но мне было всё равно.
— Ага, — продолжила гнуть свою линию.
— Ты что не знаешь? Алнаир — это измерение, где правил тот самый падший Паладин, — глубоко задетая моим безразличием продолжила она.
— Круто. И я сама вам уже говорила об этом, — ответила всё так же безразлично.
Ангелина подала мне большую красную керамическую кружку с шоколадом. Пришлось проявить хоть каплю такта и благодарно улыбнуться, да и настроение горячая субстанция, приятно греющая руки, всё‑таки прибавила.
— Артуру вчера пришлось убить трёх оборотней в клубе, в котором вы были, — снова заговорил Амит. — Сейчас твоя мать регулирует возникшие в связи с этим проблемы.
— Пришлось убить трёх оборотней? — переспросила алнаирийца, не понимая, о чём вообще идёт речь.
— А я‑то думала, что ему так твоя стрип — пластика понравилась, а оказывается, он просто был занят, поэтому позволил тебе так зажигать вчера, — хихикнула Маша.
Ангелина одарила девушку порицательным взглядом, и той пришлось притихнуть.
— Что с ним будет? — едва удерживаясь на стуле, спросила я в свою очередь Амита.
Он здесь явно знает больше всех.
— В нашем мире бы за это казнили, — безразлично ответил алнаириец, одновременно с этим немигающим тяжёлым взглядом посмотрев мне прямо в глаза, отчего моё сердце пропустило удар.
Внутри меня всё похолодело, но не столь любимым мною зимним холодом природы, а другим — тем, что можно почувствовать от каменной могильной плиты, служащей посмертным надгробьем.
— Но на Альтерре другие законы, — довольно ухмыльнувшись, продолжил он.
Его лицо озарила блуждающая улыбка, словно вспомнил что‑то.
— Насколько я понял, на Альтерре закон — это твоя мать, так что думаю, с Артуром всё будет в порядке.
— А я думала на Альтерре закон — это кесарь, — протянула Маша, задумчиво закручивая прядь волос вокруг указательного пальца.
Из‑под своих длинных, густых, красиво накрашенных ресниц, девушка следила за Амитом, хотя он и не обращал на неё никакого внимания. Мужчина лишь непроизвольно хмыкнул, но ничего не ответил ей, поспешно делая глоток из стоящей перед ним чашки с зелёным чаем.
'Значит, он не отказался от меня!', — пели в моей голове непонятно откуда взявшиеся птички, лихорадочно летая по спирали, вознося радость по каждой клеточке моего тела.
— А вы? Маг? — поинтересовалась Ангелина, меняя тему разговора.
Она, как и я с лёгкой иронией поглядывала на уже полностью влюблённую в красивого брюнета Машу, и её вопрос значился не для себя.
— Я личный децернент Прайма Бажена, — небрежно, словно только что объявил, что он тут булочками на углу торгует, сказал Амит. — И да. Я маг.
— Так вы один из двенадцати? — с неприкрытым восторгом отозвалась Маша, уже совсем уплывая в заоблачную даль.
— Один из двенадцати, — подтвердил Амит.
Было видно, что её восторга от произнесённых слов он совсем не разделял.
— Я теперь твою маму тоже боюсь, — сказала Маша уже мне. — Подумать только, телохранитель один из двенадцати личных децернентов правителя закрытого мира.
— Это ты ещё с ней плохо знакома, — издевательски поддакнула Ангелина. — Вот когда познакомишься, то поймёшь, что 'боюсь' совсем не то определение.
— Да ну вас, — обиженно отвернулась от них.
Не очень‑то приятно слышать такие 'лестные' речи о маме, пусть даже в них есть доля истины. И, как говорится, не поминай дьявола в суе…. В следующий миг пространство исказилось, и сияющий серебристым светом портал явил маму. Тёмно — коричневые облегающие кожаные брюки и куртка, наглухо застёгнутая на шее, так же как и сапоги до колен на прямой подошве были испачканы источающей не самый приятный аромат субстанцией грязно — зелёного цвета, а митенки, расшитые рунами принадлежности к воздушной стихии, также были безнадёжно испорчены.
Это ж надо так!
Стандартную боевую форму ковена магов, насколько я знаю, очень трудно запачкать или нарушить её целостность — на то она и боевая. А это значит, что мама только что убила кого‑то очень сильного и вероятно не менее смертельно — опасного, чем демон среднего порядка.
— Хм. Не думала, что вы здесь, — вместо приветствия сказала мама, снимая куртку.
То, что обычно всегда присутствующие руны — чёрные метки, располагающиеся вдоль линии вен, были едва заметны, свидетельствовало о том, что моё предположение более чем верно, ведь её энергетический резерв сейчас близок к нулю.
Я быстро подсуетилась и сотворила капучино без сахара с корицей — то единственное, что мама пьёт, презирая остальные напитки, если конечно это не 'зелёный ангел'.
Даже иногда задумываюсь, насколько же ей тяжко было в эпоху без кофе — машин.
— Утром мы отбываем на Альтерру. Хочу вам кое‑что показать, — устало принимая кружку с дымящимся напитком, сказала она.
А затем, даже не попрощавшись, отправилась наверх в свою спальню.
— И мы тоже? — недоверчиво спросила Маша.
Будучи коренной жительницей Земли, она никогда не бывала в других мирах.
— И вы тоже, — подтвердил Амит.
Действительно среди нас четверых, он знал больше всех.
На тридцать минут позднее я и девочки уже устроились на кровати в моей спальне. Маша загадочно вздыхала, лишь изредка отпуская замечания вслух какой же Амит необычный, какой симпатичный и всё в таком духе. Ангелина нервно грызла карандаш. Она составляла список того, что пренепременно должна сделать за время своего визита в измерение моей матери. И только я мрачно гипнотизировала экран гаджета каждый раз, когда после очередного набора номера Артура, оператор бесцветным голосом машины сообщал, что абонент все зоны действия сети.
— Да, хватит тебе уже, — не выдержала Ангелина первой. — Завтра ты сможешь всё узнать, и я думаю даже увидеть его. Амит же сказал, что он там, а не здесь.
— Мама вернулась. Почему он не вернулся? — упрямо продолжила тыкать на изображение зелёной трубки, в надежде на то, что вдруг теперь он доступен.
— Я думаю, если он вернётся, то сто семнадцать пропущенных даст ему знать, что ты его искала, — усмехнулась Маша.
— И ничего не сто семнадцать, — с тоской взглянула на экран. — Всего‑то девяносто два. И не будет у него пропущенных, — пробормотала уже себе под нос. — Ему сообщения придут.
— Всё! Хватит! — Ангелина вынула белую пластиковую коробочку из моих рук, сделав выбор за меня.
Мне это не понравилось, но, в конечном счёте — подруга права.
— Пойду, посмотрю как там мама, — пробурчала себе под нос.
Тут же встала с кровати, потому что мне нужно было что‑то делать, иначе точно сойду с ума от этой неопределённости, а мама наверняка знает, что с ним.
— Ага, — голоса подруг прозвучали как один, хотя каждая была занята своими мыслями.
Дверь в спальню матери была чуть приоткрыта, поэтому вошла без предупреждения. Прекрасно знала — если бы она меня не ждала, то дверь я бы открыть точно не смогла.
— Мама?
В комнате было темно. Лишь её стройный силуэт был еле различим у открытого окна, несмотря на то, что было довольно холодно. Она стояла с закрытыми глазами, и кажется упражнялась в дыхательной гимнастике, отсчитывая вдохи и выдохи. Мама всегда так делала, чтобы сконцентрироваться.
— С Артом всё в порядке? — мой голос прозвучал и растворился в тишине.
Она не ответила на мой призыв, но я решила продолжить.
— Мама? Что с Артом?
Уставший архимаг сделала последний глубокий вдох и медленный выдох.
— Ты не должна так близко воспринимать, — она чуть помедлила, — всё происходящее, Ева.
— Ты сейчас имеешь ввиду, что я не должна чуть что — инициироваться?
Я была до сих пор удивлена тому, что мама усыпила меня, избежав завершения процесса, ведь раньше мы прилагали немало совместных усилий, чтобы как раз таки совершить эту инициацию. Невозможность пройти инициацию и являлась причиной того, что я до сих пор учусь в обычном университете, а не обучаюсь в Академии Боевой Магии.
— Я имею ввиду, что ты не должна чуть что — впадать в истерику, — подправила она течение моих мыслей.
Мать обняла меня за плечи, легонько прижимая к себе.
— Так что с Артом? — не сдавалась я.
— Да что с ним будет? Завтра я думаю, ты сможешь увидеть его, — она потрепала меня по волосам, разворошив старательно приглаженные пряди.
— Правда? — обняла её крепче, обхватив обеими руками — ведь новость была более чем радостная.
— Правда, — согласилась она, продолжая смотреть на пейзаж за окном.
— Мам, — позвала её снова.
— М — м-м?
— А почему ты сняла печать и, ну… разрешила?
Архимаг воздушной стихии грустно улыбнулась, прикрыла глаза на мгновенье, сделала ещё один глубокий вдох, видимо вопрос был достаточно существенным, раз она сразу восприняла это таким образом. И лишь потом ответила.
— Я была совсем такой как ты, когда влюбилась в самого прекрасного воина всех моих грёз, — начала она вспоминать своё прошлое. — В его чёрных, словно сама ночь глазах, для меня отражались все звезды Вселенной. И мне казалось, что эта самая Вселенная сосредоточена лишь для нас двоих.
— Арх очень красивый, и правда, лучший из всех воинов. Ты права, — подтвердила я.
Заметила, что мама продолжила улыбаться, но не счастливой улыбкой, как следовало бы, а другой — странной, эмоциональной окраски которой я тогда не смогла понять. И казалось, будто бы сожаление и что‑то ещё, неведомое мне, смешались в её глазах, но я не стала спрашивать в чём дело, зная, что ответа всё равно не получу. Моя мама даже для меня остаётся загадкой до сих пор.
— Тогда многие были против. Возможно, они и были правы, но ведь сердцу не прикажешь, — добавила она. Одинокая слеза скатилась по её щеке и тут же развеялась по ветру — воздушная стихия вещь серьёзная. — Ты же знаешь, всё закончилось очень плохо. Знаю, что ты чувствуешь, Ева. Тогда я чувствовала тоже самое, именно поэтому и не посмела запретить тебе, — Мама посмотрела прямо мне в глаза и серьёзным, даже немного поучительным тоном добавила. — Любовь — она бесконечная в своём начале. Она поглотит твой разум и твою душу. Единственное, что ты не должна позволить — забрать своё сердце. Береги сердце, Ева. Я уже говорила тебе — разбитое сердце не восстановится никогда, — и тут же резко сменила тон на беззаботно весёлый. — К тому же Артур не самый худший из вариантов. По крайней мере, у него очень высокие шансы выжить в последствиях семейных скандалов нашей семьи.
Внимательно посмотрела на неё, пытаясь понять, что же такое кроется за всеми этими её словами, но, разумеется, это было для меня непостижимо.
— Арт тоже сказал, что ты к нему хорошо относишься, а я не верила, — ответила ей, немного перефразировав наш с ним разговор, чтобы было проще высказаться.
— Арт так сказал? — прозвучала неприкрытая насмешка в её голосе.
— Ну, не совсем так, ну общий смысл примерно такой, — отчасти сказала правду я.
Наблюдая, как за окном поднимаются первые рассветные лучи, озаряя горизонт и часть хмурого неба, я думала об её словах. Отвлекли меня всё те же рассветные лучи, появившиеся уже совсем рядом с нами. Мгновенное восстановление энергетического резерва архимага надо сказать вещь неимоверно впечатляющая. Я с придыханием смотрела, как первый свет солнца касается кончиков пальцев мамы, как её кожа начинает светиться, озаряя каждую вену вдоль её тела, насыщая своей энергией, своим теплом, преобразовывая в магические потоки, возвращая каждый завиток рун на законное место.
— Сейчас Земля самое безопасное для тебя место, Ева, — сказала мама, едва процесс завершился. — Но только до того момента, как ты не вступишь в полную силу, так что постарайся больше не…
— Истерить? — перебила её, довольно улыбаясь.
Мама утвердительно кивнула.
— И попытайся подружиться с Амитом, пожалуйста.
— Зачем? Ты же сказала, что Арт вернётся.
— Арт силен, но у него нет магии, Ева, — непреклонно ответила она, не терпя возражений. — И у тебя её тоже нет. А у Амита есть. Так что — будь умницей, — чмокнула меня в лоб.
— Угу, — насупившись, ответила ей.
— Давай, иди. Пусть девочки собираются. Всё равно не спят, — велела мать.
И я послушно пошла обратно к подругам.
— Ступай, Фродо! Твой путь будь долог и сложен, — даже вознесла руки вверх, демонстративно закатив глаза.
Пришлось приложить как можно больше усилий, чтобы голос казался величественным и поучительным. Но мама лишь хмыкнула, не ответив на моё паясничество.
Глава 9
Резиденция кесаря Альтерры — архитектурное изваяние, выстроенное из белого камня, украшенное одиннадцатью башнями, эркерами, галереями, зубцами и как будто почти ожившими химерами, окружённое по всему периметру сторожевыми вышками и стенами, которые казалось, возносились до самого неба. Замок был огромный и в своей грандиозности с лёгкостью превосходил любое строение, которое можно было встретить на Земле. По правую сторону резиденции располагался парк со строениями, сильно напоминающие таунхаусы в обычном тихом пригороде какого‑нибудь города — миллионника — это были жилые корпуса. По левую сторону — большое поле с идеально ровной светло — зелёной травкой, когда‑то служившее тренировочным полигоном, во времена расположения здесь Академии Боевой Магии ковена магов Альтерры.