Я обернулся. Димка стоял рядом, чуть позади. Огонёк свечи отражался у него в глазах.
Глава 9.
Мы уснули, и сны струились мимо нас то ли цветными нитями тумана, то ли смутными световыми пятнами во мгле. Я знаю, что Димка был рядом, и что он видел эту же дорогу. Мы держались за руки и ничего не говорили. В одной руке я сжимал бутылочку с тёмно-рубиновой жидкостью.
-Положи её в рюкзак! - сказал Димка один раз - в самом конце этого пути, заметив, что рука у меня занята. Я хотел удивиться, но понял, что за плечами у меня и вправду маленький рюкзачок - удобный, с симпатичной мордашкой какого-то сказочного малыша.
-Интересно, кто это?
-Он похож на Пуговку из книжки про Страну Оз, - задумчиво сказал Димка. - Он тоже путешественник, так что всё правильно. Только странно...
-Что?
-На рюкзаках обычно известные герои. А про Пуговку мало кто знает...
Рюкзачок оказался не пустым. Там была книга. Не знаю, почему, но я удивился. Подумал, что, с одной стороны, это как раз очень правильно - именно книга там должна была быть! А с другой... Почему книга?
Я открыл её на середине и с недоумением уставился на чистые страницы.
-Ну, здрасьте! - сказал Димка голосом занудливой старушки. - Кто же знакомится с книгой с середины?
Он смеялся. Он прав - в одиннадцать лет лучше знаешь, как знакомиться с Книгой. Как ни странно...
"...Я помню лето. Лето наполняло меня всегда. Может быть, так случилось, что меня и не существовало никогда на самом деле, меня придумали люди, когда смотрели на горячую от солнца траву, когда ветер с залитых солнцем холмов трепал их волосы, когда вдыхали запах оранжевых сумерек, оглядываясь на догорающий закат...
Я - остаток их летних невысказанных слов. Та часть их существа, которую они оставили, чтобы жила всегда, их бессмертие, их вневременное существование. Тоска и радость.
...Может быть, оттого, что я не был настоящим, взаправдашним, я иначе воспринимал время, не так, как люди, для которых время вытраивалось линейно, Прошлое было прошлым, и любой вменяемый человек должен был отчётливо это понимать, чтобы не свихнуться самому или не оказаться в изгоях.
Я обращался со случившимся иначе. Какая-то крупица прошлого была для меня настоящим сейчас, а в следующий момент настоящим становилось другая часть памяти. Временем для меня становилась связь между крупицами памяти, которая могла быть сколь угодно прихотливой, и значение тут имела яркость, сила переживаний. Если мне что-то казалось важным - я мог остановиться, замереть во времени, погружаясь, как в омут, в переживаемое, трогая, взвешивая, пробуя на вкус, переставляя с места на место - в стремлении достичь наилучшего состояния, абсолютной гармонии, порой осознанно, но чаще всего нет; и поэтому невозможно разобраться, насколько точно соответствует моя память - реальному Прошлому.
Меня, быть может, и не существует вовсе. Я - это вы, те, кто читают мою Память, то есть мою Книгу. Я превращаюсь в вас, сейчас я - тот, завтра я иной, и меня это не пугает почему-то вовсе, что бы ни говорили другие, я - это моя память, а как вы с нею распорядитесь - это ваше дело, сейчас вас испугает что-то, завтра - оно же наполнит восторгом, но разве и обыкновенный человек не так же переживает события своей жизни?
В таком отношении есть особенная прелесть бытия - я вижу Время иначе, я вижу века вне Прошлого и Настоящего, как они расстилаются, переплетаясь, это состояние похоже на состояние пробуждения, когда человек уже мыслит и осознаёт себя, но не в силах ещё отделить ту реальность, которую он полагает истинной, от образов, явленных ему видениями.
...они все здесь, передо мною; и как же волнующе бывает поставить рядом человека, жившего в маленькой фламандской деревеньке, для которого мир был туманен и медленен - и какого-нибудь суматошного, уверенного в силе аналитического разума инженера из провонявшего паровозным дымом пригорода... и то ли ещё будет, и даже это не самое странное, ведь я одновременно - и прагматик, и мечтатель, я верую и смеюсь над верой, мне больно касаться памяти умерших - но разве не я послал миллионы на смерть, не колеблясь, во имя Идеи?
...А надо сказать, я плохо помню взрослых. Это несправедливо, но, кажется, давным-давно уже все договорились, что и справедливости-то не бывает. Я помню стариков и детей. Дети вбегают в мою жизнь, сияющие, как в комнату с подарками - с замиранием и радостью. Старики тихо греются памятью и детским теплом, они и не уходили никуда. Может быть, я не помню взрослых потому, что они принадлежат Настоящему? Тому Настоящему, которое существует, лишь пока в нём живут? Они уходят вместе с ним, все в заботах. Они создают, но не владеют созданным, оставляя его для детей и для себя, таких, какими они будут когда-нибудь, но если точнее, если честно, таких, какими они не будут уже никогда...
Моя память похожа на коробку с ёлочными украшениями. Некоторым из них сто лет, а некоторым всего лишь полвека, а эти два шарика принесли только на прошлой неделе - они такие милые, наверное, ещё и оттого, что сделаны "под старину".
Ёлка - это чудо. Она завораживает само Время, Время засыпает в лабиринтах её тёмной зелени, остерегайтесь же огоньков в глубине ветвей! Едва в доме появится её запах, вы будете заколдованы, вы не сможете сопротивляться настойчивым взглядам детей. Дети нарисуют цветные флажки и вырежут белые снежинки. Потом они наметят тропинки в глубине Ёлки лампочками и волшебными шарами. Древними и новыми. Наконец, комнаты усыплет снег из ваты и конфетти, и заискрятся струйки "дождика" и гирлянд стекляруса... И погаснет ненастоящий свет.
Глава 10.
Теперь уже октябрь,
И будто бы давно
Он тянется, истратив вечность.
Ещё желтеют листья
На сером, но больше ничего
не отзовётся, не напомнит, не случится.
Дожди без времени, мелодии без нот,
Сны в пустоте, как призраки пространства,
Приходят из туманов, исчезают в тишине.
И я за ними падаю куда-то, онемев...
Теряют золото, темнея, листья,
Недвижность переходит в неподвижность.
Сквозь непрозрачность умерших зеркал
Я падаю. Уже без страха. Без печали.
Теперь уже октябрь. И зеркала
Не помнят. Не зовут. Не отражают.
Прошло два года. Я не возвращался в подземелья Библиотеки, а где я был всё это время - сложно рассказать. Возможно, там вовсе не было времени, а были только события, следующие друг за другом. Есть разные концепции Времени, но однажды было сказано, что для Времени недостаточно простой последовательности событий. Они должны быть структурированы. Какая-то сила должна их выстраивать в цепочку. Иначе не имеют смысл ни причинно-следственные связи, ни количество событий, которые можно располагать как угодно, а можно вообще не располагать, просто рассыпать так или эдак. Время в этом смысле есть некоторая функция энтропии.
Возможно, я бы ещё долго не возвращался сюда. И время оставалось бы хаотичной россыпью без начала и конца. Но среди случившихся событий выделились два, которые требуют огранки, то есть, включения в ожерелье книжной ткани.
Долгое время я не видел Димку. Я замечал его следы, и случалось - порывался бежать следом, но всякий раз как будто понимал, что его путешествие на этом отрезке происходит само по себе. Я не являюсь его определяющим мотивом. А значит - догонять его конечно можно, но... Как говорил один человек, во-первых, скорее всего, это невозможно. Ну а дальше можно не продолжать аргументировать.
Эфемерное ощущение его присутствия я улавливал сегодня на границе утра. Кажется, мы обменялись несколькими словами, и он был весел, и это хороший знак. Он обещал мне рассказать о своём путешествии, но, наверное, это случится чуть позже.
Эта книга, книга, которая ведёт нас, проступает из тьмы частями, и уже довольно давно я знаю, что на самом деле их несколько - и она одна, и до некоторого времени эти несколько книг будут существовать раздельно, а затем сольются в одну. Когда-то меня беспокоила такая незавершённая неопределённость - но теперь я вполне согласен с нею и приемлю её. И теперь я могу об этом писать безо всяких увёрток. Отлично.
Итак, эта часть, которую вы в настоящий момент читаете, она в какой-то момент сольётся с другой частью, имя которой тоже уже не секрет, она называется "Путешествие на Запад". Та книга описывает наш с Димкой Путь в немного другом ракурсе, пространственном. Там всё это - Город. А здесь - Книга. Город и Книга, они живут друг в друге и рассказывают друг друга. Это очень хорошо и правильно.
Есть ещё множество комментариев и тому подобное, но главное - это. И да, Книг, конечно же, больше двух. Я даже не знаю, сколько их вообще. Они множатся, переплетаясь (ха-ха, какая игра смыслов!)
Долго, много и, в общем, бесплодно пытался я найти книгу, которая бы рассказывала о книгах. Структурировала книги. Создавала некое подобие единой Книги из всего чудовищного множества написанного хлама. В этом есть определённый смысл: раз книга - модель сознания, то у того, кто сумел работать с массивом книг, есть чему поучиться в некотором другом смысле.
Наверное, я из тех людей, кому на самом деле нужна в жизни одна-единственная, но самая главная на свете Книга. В этом всё и проблема. Никто за меня такую книгу не напишет, и чисто теоретически написать её могу лишь я, но труд это будет такой огромный-огромный - а благодарности не будет за него почти никакой, потому что это ведь будет книга для одного меня. Конечно, найдутся люди, которые тоже оценят, но... Во-первых, всё равно как они оценят? Сейчас нет таких людей, наверно, которые за книгу пойдут на край света. Я когда-то мог. Сейчас я тоже не пойду никуда. Хотя бы потому, что меня разочаровали все книги на свете. Та книга, которую я снова и снова буду пытаться написать - они только для меня. Она будет... Не читайте эту книгу. Она не про людей, не для людей. Это моя вселенная, и там может быть всё, что угодно... Я по умолчанию считаю всех, кто не принял мою Книгу - ...
Впрочем, и это всё не важно.
Вы можете помочь мне писать эту книгу. Я это запомню. Я не обещаю вам благодарность, я лишь обещаю, что вы останетесь там тоже, на этих страницах. В конце концов, это ничуть не меньше, чем обещает вам любая религия. Усилия же могут быть самыми минимальными. Вы просто расскажете при входе в мою страну о себе то, что вам захочется увидеть в моей книге. Вы ничего не теряете.
Собственно, я ничего не обещаю, вообще. Никто никогда ничего вам не обещал. Всё проблема людей в том, что они сами придумывают себе обещания, а потом ноют, что их обманули. Так вот - только сейчас я говорю вам правду - здесь не будет никакой доброты и человеколюбия. Возможно, мне захочется написать, как в одном прекрасном городе милые феи делали фарш из... Мне плевать. Пользуйтесь моей честностью, пока что она для вас здесь и сейчас абсолютно бесплатна.
Эта книга, как я уже понял, должна начинаться с того, что я начинаю примерно понимать, о чём эта книга должна быть. Что в ней должно быть. То есть, это будет план книги, но не в привычной форме синопсиса, а скорее в виде рассказа для некоей волшебной палочки. Волшебной палочке не так-то просто объяснить всё, чего я хочу. Для этого, как минимум, надо самом всё это представить в деталях. Иначе получится, что волшебная палочка умнее меня самого. Возможно, потом так и получится, но пока она на редкость глупа, эта палка.
Сейчас начинается самое главное, внимание. Сейчас будут перечислены основы. Скорее всего, я что-то пропущу. Что-то ненамеренно, что-то случайно. Всегда будьте готовы к тому, что перед вами - не здание, а движение сознания. Нет ничего скучнее в законченном плоде сознания. Вы начинаете читать книгу, заранее зная, что в финале всё закончится, всё будет сказано. Я вас обрадую - ни на что подобное тут даже и не рассчитывайте. Тут только дорога, путь в чистом виде, но без какой бы то ни было приторной слащавости или многозначительности. Это моя дорога, которая на какое-то время может стать вашей. Это вот то самое, о чём было гениально сказано:
"Свивая тысячи путей
В один, бурливый, как река,
Хотя, куда мне плыть по ней
Не знаю я пока..."
И там же было сказано ещё одно, второй первоэлемент, ещё одна основа:
"А небеса цвели при нём
Ракетами, как дивный сад,
Где искры что цветы горят
И как дракон рокочет гром"
Ну и третье. Тоже там же.
"День окончен, свет погас,
ждут в стране далекой нас.
...О корабль, на Запад мчи!
Блещут звездные лучи!" (автор всех процитированные выше стихов - Толкин в переводе В. С. Муравьёва)
Я предполагаю, если вам не нравятся эти стихи - вам не по пути со мною. Но решать вам.
Глава 11.
Итак, Книга будет начинаться у порога Дома. Но для того, чтобы вы поняли, что такое начало, что такое порог и что такое дом, нужно будет многое рассказать. Когда-то я пытался это сделать, я начинал писать Книгу Травы. Книга Травы - это особенная часть Книги, её особенный уровень, нижний. Это тот уровень, когда вы находитесь на самом нижнем ярусе мира. Вы маленький. И каждый шаг взрослого для вас - то же самое, что путешествие. В путешествие отправиться очень легко. Достаточно лечь на тропинку лицом вниз и смотреть в глубину трав. Эти травы будут бесконечными. А путешествие может состоять из простого перечисления - спорыша, лебеды, ромашки. Этот уровень мира не требует от вас никаких иных задач, кроме способности принимать перечисление. Идите, держась за руку, смотрите по сторонам. Камешки будут лежать справа и слева, одни в тени, другие на солнце. Можно остановиться, замереть, положить ладонь, задремать, как делают кошки. Можно уснуть и идти дальше, открывая двери дальше и дальше. На этой дороге не бывает врагов. Потому что на дороге Травы можно уйти от кого угодно, делаясь меньше и меньше. Время тоже растягивается настолько, насколько вам это окажется хорошо. Книга Травы - книга о бесконечном увеличении мира, получении движения из неподвижности, существования из несуществования.
Книга Травы всегда начинается у самого Дома, и для того, чтобы вы могли читать эту книгу, вам надо узнать о Доме.
Дом - это движение всех пространств вокруг вас. Это то состояние, когда вы останавливаете всё в какой-то точке, и эта точка будет неподвижна столько, сколько вам нужно. Дом - это заполнение памятью. Дом - это бесконечная статика. Это Время, текущее так, как вам хорошо. Это Прошлое, заполняющее место Будущего или наоборот. Дом - это такая луковица, где бесконечное количество слоёв-пространств сложились в одно, но вы всегда можете с ними разобраться, войти в одно, выйти из другого. Дом - это ворох старых вещей, много лет впитывавших в себя сны людей и других вещей, всё это наслоение и переплетение вариантов времени и пространства, памяти и реальности, снов и желаний, страхов и радостей. Дом всегда связан с потусторонним, с некромантией высшей пробы, в Доме можно заблудиться, потому что размер Дома зависит от того, насколько глубоко вы готовы спускаться в подвалы или насколько высоко забираться на чердаки и башенки.