Мне стало жутковато. Я убрала кристалл. Что же произошло? Я попала в прошлое, но совершенно в иные обстоятельства. Что это значит? У меня был шанс прожить другую жизнь, а та жизнь, которой я живу сейчас – не моя. А может быть, наоборот, именно сейчас я вторглась в чужое время и место действия. Я боялась сойти с ума от этих мыслей. А объяснений происходящему так и не было. «Нужно прекратить попытки проанализировать необъяснимое», -приказала я себе.
И необходимо немедленно вернуться домой! Я стала гладить камень, но он был мутным и холодным. А если он потерял способность творить чудеса и я останусь в этом, чужом мире навсегда? Что тогда будет с моей дочерью?
Выпив две снотворные таблетки, я кое-как забылась. Утро разбудило меня радостным солнцем. Мое смятение немного улеглось, но все же на душе было тревожно.
Приняв душ и одевшись в свой единственный костюм, я спустилась на завтрак. Стаса в зале не было, и я испытала что-то вроде облегчения. Зачем мне знакомства в другом времени и мире? Тем более что еще не известно, я ли та женщина, что находится здесь?
Но, судя по обуревавшим меня чувствам, это была я. Неисправимая фантазерка, беспокойная и чувствительная. Сколько бед я перенесла благодаря этим своим качествам!.. Природа явно не поскупилась, наградив меня всем этим добром с лихвой.
В раздумье я подошла к шведскому столу, набрала хлопьев с фруктами, заказала яичницу и кофе и села за наш стол. Из окна было видно, что к отелю подъехала машина. Из нее вышли два мужчины, одним из них был Стас. Другой больше походил на робота, чем на человека. Он двигался как-то странно. Стас что-то сказал, «робот» сел за руль автомобиля, и машина тронулась в сторону Елисейских полей.
Стас же тем временем вошел в отель. На нем был стального цвета костюм и черная водолазка. Он не прошел в ресторан, а направился к лифтам. Я допила свой кофе, не удержавшись при этом от соблазна и съев одно из тех парижских пирожных, вкуснее которых, по-моему, не бывает, и решила зайти в номер и снова попробовать расшевелить кристалл, чтобы вернуться домой. Мысли о дочери не выходили у меня из головы.
Войдя в номер, я поняла, что в мое отсутствие кто-то в нем побывал. Зубная щетка и шампуни были поставлены иначе, а матрас на кровати сдвинут. А в воздухе витал тонкий запах парфюма, очень напоминающего парфюм Стаса. Не зря все-таки я ему не доверяла.
Горничная еще не начинала свою работу, в коридоре никого не было. Кто же и зачем входил в номер. Вещей у меня нет, а сумка всегда с собой. «Остается только Стас, – решила я, – но зачем?».
Очень озадаченная таким поворотом событий, я закрыла номер и направилась в район Монмартра. Хотелось пройтись по магазинам, а потом доехать до Латинского квартала, пообедать где-нибудь в городе и, если повезет, вернуться в Москву. Я шла к Вандомской площади и вспоминала наши с дочкой прогулки по Парижу. Мне ужасно не хватало ее здесь. Без нее Париж был пустыней, а я в нем – безумно одинокой.
Увлекшись воспоминаниями, я очутилась у подножья Санкрекера и решила не подниматься в сам собор, уж очень это высоко. А вот прогулять по магазинчикам здесь, у его подножья, совсем не плохо. «Интересно, – думала я, – сумею ли я привести дочурке сувенир столь необычным способом или нет?»
В одном из магазинов я увидела необыкновенный, модный, прелестный костюмчик на мою малышку (правда она вымахала 1 метр 85 см. ростом – просто супермодель). Но для меня она всегда остается тем теплым ласковым комочком, который доверчиво жался ко мне в детстве, да и сейчас нас соединяют очень нежные чувства друг к другу. Мы умеем прощать друг другу маленькие недостатки, иногда даже иронизируем над ними. Но мы понимаем друг друга. Так что нас связывает не просто любовь матери и дитя, но нежная и верная дружба двух женщин. Мысли о Ликушке согревали меня. Я с радостью потратила 800 евро на костюм. Затем приобрела очень подходящую к нему брошь. Все это оформила как презент и довольная решила выпить чашечку чая где-нибудь в небольшом кафе.
Немного отдохнув за чашкой чая, конечно же, с пирожным, я села в автобус, доставивший меня в Латинский квартал.
Здесь в магазинчике я обнаружила безумно дорогую блузку стоимостью 300 евро и, решив немного покрасоваться, одела ее прямо в магазине. Свой пиджак я сняла и, упаковав его вместе с подарками для дочки, решила отметить все это хорошим обедом.
Свой выбор я остановила на греческом кафе, которых так много в переулках квартала. Тем более, что и цены здесь невысокие. Пообедав, я отправилась в Нотр-Дам. Там играл орган. Я присела и забыла все на свете. Музыка рассказывала мне о моей жизни: радостной и в чем-то несостоявшейся. В ней я слышала тоску своего одиночества, жажду любви и верности, разочарование и надежду. Именно надеждой, верой в жизнеутверждающую силу любви прозвучали последние аккорды. Народ стал расходиться, но я не могла сдвинуться с места. Расслабленный и какой-то размягченный организм лениво валялся на стуле в соборе и совершенно не хотел приходить в движение. Усилием воли подняв свой бренный скелет, я поволокла его к гостинице. Идти было далеко, в метро без Лики я вряд ли сориентируюсь, а вот автобус подойдет. На нем я доехала почти до входа в отель.
У себя в номере я приняла душ и пошла на ужин. Стас оживленно разговаривал с официантом. Увидев меня, он вскочил из-за стола, подбежал ко мне и стал уверять, что страшно беспокоился из-за того, что я пропала. Даже спрашивал официанта обо мне, но тот не видел меня за обедом. Не удивительно! Мой обед сегодня проходил совсем в другом месте. Но рассказывать об этом Стасу я даже не подумала.
На ужин подавали лапки лягушек, и я решила их отведать. Стас рассказал мне о том, насколько трудоемкий процесс получения этих лапок. Оказывается, лягушки должны быть какие-то совершенно особенные, их выращивают на специальных фермах.
Блюдо мне понравилось, ничего отвратительного, о чем всегда говорят мои соотечественники при упоминании французских изысков данного вида, я в нем не обнаружила. Только почему-то мне было жаль бедных лягушек. Наверное из-за сказки «Царевна-лягушка».
Стас подливал мне вино и постоянно его рекламировал, прося выпить до дна, и даже предлагал тосты, соответствующие случаю: за французскую кухню, за Париж, за знакомство и т.д. Но я чувствовала, что у меня как-то ненормально кружится голова и буквально пригубляла из бокала. Затем, почувствовав, что меня тошнит, я извинилась и решила выйти в туалет, чтобы слегка освежить голову.
Стас проводил меня до дверей туалета. Такая предупредительность тронула меня. Я вошла в туалет и вспомнила, что на стуле оставила сумку, а без нее я не смогу поправить макияж. Я решила вернуться и захватить ее с собой. Подойдя к столу со спины Стаса, я онемела. Он вовсю копался в моей сумке. Я кашлянула. Он оторопел. Извинился и сказал, что уронил мою сумку, ее содержимое рассыпалось, и он решил быстренько все вернуть на место.
Я точно знала, что сумка была закрыта, и выпасть оттуда ничего не могло.
Совершенно бестактно схватив сумку, я помчалась в номер. Мысль о кристалле была невыносимой, вдруг его больше нет? Как я вернусь домой?
Не доходя до номера, я нащупала свой потайной кармашек и извлекла камень. Он был по-прежнему безжизнен, холоден и мутен.
Запершись в номере, я почему-то решила его помыть теплой водой. Вдруг чужая аура подействовала на него, и он уже не будет меня слушать? Но другая мысль не позволила мне прибегнуть к такой очистке. А вдруг это какое-то техническое устройство, и, намочив его, я выведу его из строя? Тогда я стала тереть камень руками, целовать, согревать своим дыханием и просить показать мне Лику. Кристалл стал теплее, и на экране появилась моя квартира. Черно-белое кино (я уже знала, что это события прошлого) показывало ночь вторника. Мы с дочкой лежим в кровати и читаем запоем Устинову. Эта «сказочница» просто умиляет своими хеппи-ендами. А русским женщинам так хочется верить в сказочную любовь.
Значит, я все еще в другом времени и мире. Но что хотел найти в моей сумке Стас? Пересчитав остатки евро, которых было всего 11 единиц, я подумала, что, вряд ли Стас хотел покуситься на такое «богатство». Я похолодела от мысли, что он знает про кристалл и искал именно его. Но откуда? Этого не может быть! но память уже услужливо подкинула мне воспоминания о сдвинутом матраце. Почему Стас не пошел в ресторан утром, зная, что в это время я бываю там. И запах его парфюма в моей комнате…
А не мог ли он побывать утром здесь. Я еще раз оглядела кровать, заглянула под нее. Там что-то блеснуло. Дотянуться было не возможно – кровать слишком большая – просто необъятных размеров.
Притащив из ванной полотенце, я принялась махать им по полу. Что-то металлическое покатилось в другую сторону. Обогнув кровать, я легко достала печатку с белым камнем. Она была весьма элегантна. Золото самой высокой пробы, а вокруг камня – платина, отделанная черным обсидиантом или похожим камнем. Такая же печатка была на руке у Стаса – я заметила ее еще в первый день знакомства. Значит все-таки Стас! И что же это означает?
Я села у лампы и стала изучать печатку. Белый камень был слишком велик для кольца: 1,5 на 1,5 сантиметра, и больше походил на экран. Внезапно этот экран засветился, и я увидела на нем дверь в собственный номер. Возле нее, наклонившись к скважине, стоял Стас. Нет слов, чтобы передать мое смятение. Видимо утром я вернулась слишком быстро и неожиданно для него, и он просто не заметил пропажу кольца или не успел его достать из-под кровати.
Загадок становилось все больше, и все они были очень угрожающими. Я сидела сбоку от скважины, и Стас не мог видеть меня. На цыпочках я перебежала в ванную комнату и включила воду на полную мощь, чтобы она погромче шумела. Сама же взяла пакет и сумку, достала свой кристалл, прижала его к груди.
– Милый, – шептала я ему, – перенеси меня в другое место, молю тебя. Ну, пожалуйста, ну хотя бы в другой отель, если ты не можешь сразу отправить меня в Москву.
Кристалл стал нагреваться, он уже жег мою руку, когда в дверь постучали. Я поднесла кристалл к губам, как будто так он мог лучше меня услышать, и почти прокричала:
– Перенеси меня отсюда, спрячь меня!!!
Ужасный поток ветра чуть не сбил меня с ног. Краем глаза я увидела открывающуюся дверь, а за ней Стаса, и в ту же секунду все исчезло. Я сидела в каком-то маленьком номере гостиницы, не зная, где нахожусь. Окно выходило на очень узкую улочку, упираясь в окна другого дома.
Узнать собственное местонахождение можно было только выйдя на улицу. Гостиница оказалась двухзвездной, очень маленькой, занимавшей в жилом доме всего один подъезд. Пройдя вдоль дома, я увидела в просвете здание Опера Гарнье. Этот район был знаком мне до боли. Во время всех предыдущих посещений Парижа мы останавливались именно здесь – на улицах в районе Опера.
Кое-что стало проясняться для меня. Значит, Стас тоже обладал волшебным стеклом, вставленным в кольцо, и, благодаря ему, следил за мной. Но утром он потерял его и почему-то не сумел найти. Скорее всего, он искал мой кристалл, хотел его украсть у меня. Меня бросило в жар от этой мысли. Значит, я могла остаться вне времени и своей жизни. Что тогда было бы со мной?
Ясно и другое. Он здесь не один. Может быть, у его друзей тоже есть кристаллы, они уже знают, где я, и устремились сюда. Скорее всего, они решат меня уничтожить. Ведь я знаю о том, что кому-то удалось создать какое-то совершенно непостижимое новое средство, обладающее невероятными способностями. И никто, кроме меня об этом не знает, а я – случайный и, как водится, лишний свидетель. Им просто необходимо избавиться от меня.
От этих мыслей меня охватил такой страх, что, кажется, все закоулки моего существа сотрясались от него. Резко схватило живот. Я почувствовала невероятную боль и подумала, что это спазмы.
«Возьми себя в руки», – приказала я себе. Посмотри, что происходит. Сначала я достала перстень-печатку Стаса и еще раз внимательно ее осмотрела. Сбоку от камня я увидела какой-то знак с маленьким, в несколько каратов, алмазиком. Знак напоминал звезду, но не очень четкую.
Я потерла камень и увидела машину, стоящую у отеля. В ней сидел тот же мужчина с неподвижным и неживым лицом. Прозвище «робот» вполне ему подходило. Он слушал Стаса и никак не реагировал на его слова. Его голубые глаза, широко распахнутые, напоминали лучистые аквамарины – холодные и неживые. Светлые волосы прекрасно лежали на голове, кожа лица гладкая с легким загаром, очень красивый рот. Но все это как бы застывшее раз и навсегда. «Кукла, – почему-то подумала я. – Эх, знать бы, что там говорит Стас?»
Рассматривая перстень, я обнаружила маленький выступ под экраном и, дотронувшись до него, услышала:
– мы потеряли ее, у нас больше нет средств слежения. Шеф нас уничтожит.
«Кукла», не изменяя выражения лица и позы, вдруг ответил каким-то скрипучим, механическим голосом:
– Ничего страшного. Найдем ее в Москве. Главное забрать кристалл. Завтра она будет у себя дома, если сообразит вовремя обратиться к средству. Но промедление даже на минуту уничтожит ее и наши средства. Все пропадет в черной дыре межвременья.
– Значит, летим обычным самолетом сегодня в Москву? – спросил Стас.
«Кукла» проскрипела: «да».
Итак, нужно было все осмыслить и точно до секунды вспомнить время моего перемещения. От этого зависит не только моя жизнь, но и развитие технического прогресса. Я легла в кровать, вытащила свой кристалл, согрела его и попросила:
– Мой замечательный, необыкновенный друг! Я уже поняла, что ты сможешь завтра вернуть меня назад минута в минуту времени моего первого перемещения. Но я не знаю насколько точно это время. В одиннадцать я должна была выйти из дома, чтобы ехать в Академию. Минут без 15 одиннадцать я вышла к тебе на балкон, чтобы посмотреть, не ожил ли ты. Ты ожил, ты был прекрасен, я взяла тебя в руки и размечталась о твоих способностях, высказала свое желание очутиться где-нибудь, например, в Париже. Ты очень разгорячился, чуть не сжег мне руку, и я очутилась здесь. Но я не знаю точно времени, когда это произошло. А если я ошибусь хоть на минутку, мы с тобой пропали, дружище. Что будем делать? не можешь ли ты воспроизвести это время и включить свой будильник, чтобы завтра именно в это время мы опять грелись с тобой на солнышке на балконе моей квартиры в Москве?
Говоря все это, я прижимала камень к губам, согревая его своим дыханием, гладила его и, действительно, очень любила. Я любила его как живое существо. Я боготворила его, я полностью отдалась его власти, сознавая его чудодейственную силу. Камень молчал, как будто обдумывая что-то. Казалось, что он никак не реагирует на мои чувства к нему. Температура его была постоянной. Цвет не менялся. Меня это страшило.
Я потеряла счет времени. За окном уже рассвело, а я сидела как йог – безучастная ко всему, сосредоточенная лишь на кристалле.
Вдруг моей руке стало прохладно. Я взглянула на кристалл, он потемнел, а на экране зажглись цифры «10.52».
– Спасибо, милый, – зашептала я, целуя камень.
Затем я взглянула на часы. Было уже 8 утра. Нужно было позавтракать и собраться. Тело мое все затекло, я его не чувствовала. Застывшая поза совсем парализовала меня. Я еле доползла до душа, включила очень горячую воду и простояла там минут двадцать. Постепенно кровь вновь побежала по моим жилам. Я вернулась в реальный мир. Мне даже захотелось прекрасно выглядеть. Я причесалась, подкрасилась, одела новую, безумно дорогую блузку и пошла на завтрак. Сумку я повесила на плечо и крепко прижала рукой к животу. В ней была моя надежда на возвращение, вся моя жизнь или небытие.
Когда я окончила насыщение своего организма необходимым топливом, часы на моей руке показывали 9часов. Я решила, что у меня еще есть время попрощаться с милым моему сердцу кварталом Опера. Дошла до Галереи Лафаэт, остановилась у движущихся витрин, купила свежевыжатого сока и, выпив его, отправилась за вещами в отель. В номер я вошла в 10.30.
Достала кольцо Стаса и посмотрела на экран. Ничего не было видно.
– Где они? – властно спросила я. На экране возник аэропорт Шарль Де Голь, стойка таможенного контроля и Стас в гордом одиночестве. Лицо его было хмуро. Гордый поляк тяжело переживал свой провал. Но меня обеспокоило отсутствие его спутника – «Куклы». Его нигде не было видно.
– Где робот? – почему-то спросила я у кольца. На экране высветился аэробус, в кабине пилота сидел партнер Стаса.