— Нравится? — повторила она.
— Вы довольно красивы, — признал я.
— Ты думаешь, меня было бы легко продать? — томно спросила она.
— Нет, — ответил я.
— Это почему же? — возмутилась было женщина.
— Цена была бы слишком высокой, — пожал я плечами. — Большинству мужчин Вы оказались бы не по карману.
— Ну, а если бы меня выставили по разумной цене? — уточнила она.
— Тогда, несомненно, Вас бы оторвали с руками.
— Значит, Ты действительно объективно оцениваешь меня, как очень красивую женщину?
— Да, — ответил я.
— Даже рабски красивую? — настаивала моя обнажённая собеседница.
— Уверен, что Ваша красота, по крайней мере, в том, что касается внешних черт, могла бы стать предметом зависти для многих рабынь. Что же касается рабской красоты как таковой, с присущими ей внутренними эффектами неволи, проявляющимися в женщине далеко не сразу, то возможно, со временем, как мне кажется, Вы сможете достигнуть, по крайней мере, минимальных стандартов того, что подразумевается под рабской красотой.
— Значит, по-твоему, только рабыня может быть рабски красивой? — спросила она.
— Я бы не хотел делать это вопросом условий, — сказал я, — но, из моего собственного опыта, могу сказать, что в значительной степени всё зависит именно от условий, от чувства удовлетворённости, и тому подобного.
— Всё равно, свободные женщины красивее рабынь, — заявила она.
— Это ложное утверждение, — ответил я. — Кроме того, каждая женщина, в её сердце, знает, что это ложь. Любая красота, что есть у свободной женщины, увеличивается тысячекратно, стоит ей стать рабыней.
— Я ненавижу рабынь! — вдруг прошипела она.
— Это потому, что Вы не одна из них, — объяснил я. — Вы просто завидуете им.
— Попридержи язык! — зло предупредила она. — Я — свободная женщина!
— Я знаю, — сказал я.
— И не забывай, что Ты находишься полностью в моей власти, — напомнила она.
— Я понимаю, — кивнул я.
— Подползи ко мне на четвереньках, — приказала она. — Возможно, я прощу Тебя, если Ты будешь достаточно искусен.
Я медленно приблизился к ней.
— Теперь Ты можешь рассмотреть меня вблизи, — заметила она. — Ты оценивал свободных женщин прежде?
— Да, — ответил я.
— Теперь оцени меня, — потребовала она.
— Как свободную женщину? — уточнил я.
— Конечно, — сказала она. — Кто я по-твоему.
— Вы — невероятно красивая свободная женщина, — оценил я.
— И твоё тело, с Тобой полностью согласно, — засмеялась она.
— Действительно, — признал я столь очевидный факт.
— И свободные женщины, тысячекратно и даже более того, выше простой рабыни, — заявила она.
— Да, — согласился я. — Вас нельзя с ними сравнивать. Как свободная женщина Вы многократно драгоценней, и выше простой рабыни.
— Твой статус здесь, — сказала она, — является статусом слуги, моего полного слуги, по крайней мере, до тех пор, пока я не захочу поработить Тебя.
— Я понял Вас, — кивнул я.
— Мне кажется, будет забавно использовать свободного мужчину в качестве шёлкового раба, — усмехнулась она.
— Несомненно, — согласился я с ней.
— На самом деле, я могу тянуть с твоим порабощением, ровно столько, сколько мне захочется, по крайней мере, пока это будет меня развлекать.
Я счёл нужным промолчать.
— И возможно, если я найду Тебя исключительно хорошими, после того, как Ты и твои товарищи пройдёте процедуру порабощения, я даже могу не продать Тебя на Ярмарке Эн-Кара. Вдруг мне захочется оставить Тебя себе в качестве шёлкового раба.
Я слушал её молча.
— Ты будешь трогать меня, только там, куда я направлю, и только так, как я Тебе скажу, — объявила она. — Я — твоя полная Госпожа. И я получу удовольствие от Тебя, Ты же получишь удовольствие, если вообще получишь, только если и когда это понравится мне.
— Я понял, — кивнул я.
— К шелкам, мой мускулистый, беспомощный слуга, — скомандовала она, погружая свои маленькие руки в мои волосы, и притягивая меня к себе. — Ну же, доставь госпоже удовольствие.
И я начал ублажать её, погрузившись в захватывающий, интимный, изумительный, яркий аромат возбужденной женщины.
— О-о-ох, Бринла-а-ар, — вдруг начала задыхаться она. — Ты — превосходный слуга!
Взяв её за запястья, я убрал её руки от своих волос, и прижал их к её бокам, тем временем не переставая решительно, настойчиво, изящно и нежно, обслуживать её.
Её руки оказались беспомощны в моей власти. Она настойчиво и жалобно начала двигаться навстречу моим ласкам, пытаясь плотнее прижаться ко мне.
Вскоре послышались слабые стоны, и её тело начали сводить судороги.
Внезапно она вскрикнула:
— Я беспомощна! Ты держишь меня, я беспомощна!
— Простите меня, Госпожа, — сказал я, отпуская её, как если бы моя власть над ней, была результатом моей невнимательности.
Она тут же снова вцепилась мне в волосы, плотно прижимая меня к своему телу.
— О-о-охх, Бринлар, — задыхаясь шептала она. — Да-а-а, Бринла-а-ар! Это изумительно-о, Бринлар! Не останавливайся-я-а-а! Да, Бринлар! Да-а-а!
Подобным способом любой может подчинить себе женщину, превращая её в объект, полностью беспомощный от удовольствия.
— Да, Бринлар, — стонала она. — Да-а-а! Да-а-а-а!!!
Я решил, что не было необходимости напоминать ей, что я уже давно обращался с ней далеко не так как, как это принято делать со свободной женщиной. Какие там вежливость, знаки внимания, и благородство с достоинством! В действительности, я всё делал в соответствии с моим собственным желанием, моим собственным решением, поступая с ней так, как обычно это делают с порабощенной женщиной, с той, у кого нет никакого выбора, кроме как подчиняться долгому и властному изнасилованию, с той, кому хорошо преподают значение её ошейника, и с той кто должна быть в руках мужчины, тем, что он хочет от неё.
— О, Бринла-а-ар! — тяжело дыша шептала она.
Её реакции были таковы, что трудно было представить, что у неё ещё не было опыта рабыни, что она до сих пор не познала, что значит оказаться беспомощной во власти мужчины, что она не знает, что должна отдаться мне полностью и безоговорочно до последней своей клеточки.
— Бринла-а-ар! — закричала она, выгибаясь мне на встречу. — Да-а-я-я, Бринла-а-а-а!
— Как Вас зовут? — спросил я.
— Янина-а-а! — прокричала она. — Леди Янина-а-я-я!
— Из какого город?
— Брундизиум! — выкрикнула Янина, из последних сил. — Брундизиу-у-ум!
4. Фламиниус
— Напиток, Госпожа? — предложил я.
— Да, Бринлар, — ответила она, и изящно, почти кокетливо приподняв вуаль, приложилась к кубку. При этом она не сводила глаз с мужчины сидевшего напротив неё.
— Напиток, Господин? — спросил я у того.
— Нет, — бросил он, и я, отступив на пару ярд от них, опустился на колени в траву, держа сосуд с лёгким вином Ка-ла-на.
В этот раз на мне была белая шёлковая туника. Леди Янина промокнув губы салфеткой, позволила вуали вернуться на своё место.
* * *
— Вот отличное место, — чуть ранее заявила она. — Расстели покрывало здесь, Бринлар, и выложи вещи из корзины.
— Да, Госпожа.
Вдали виднелись горы Сардара. Я был её слугой уже в течение последних трех дней. При чём после того первого раза она больше ни разу не вызвала меня для своего интимного обслуживания. Подозреваю, что та ночь, что-то пугающе перевернула в ней. Очевидно, до того раза она не представляла, что у неё могли быть такие эмоции. Время от времени она казалась почти опустошённой, вывернутой на изнанку. Временами, она совершенно ясно отвечала на мои ласки, неудержимо на уровне рефлексов, к моему удовольствию, почти также как должна это делать рабыня. Несомненно, она считала, что подобное поведение было для неё несоответствующим, непростительным, так как она была свободной женщиной. Потом, конечно, она отругала меня за такую вольность в этих вопросах. Но как мне показалось, отчитывала она меня, всё же со смешанными чувствами. Конечно, я притворился, что всё сделал по своему невежеству и наивности, и, возможно, из-за фанатичного желания понравиться ей. В любом случае теперь она, совершенно ясно опасалась своих чувств.
Она не смела больше приказывать мне доставлять ей удовольствие. Я думаю, что теперь она боялась того, что вновь оказавшись в руках мужчины, могла узнать то, чем она могла бы стать. Также, я думаю, что она поняла, что сделанное мной, фактически, может быть повторено с ней почти любым мужчиной.
— Вон он, Бринлар, уже приближается, — сказала она ранее.
— Да, Госпожа, — ответил я, смотря вдаль из-под ладони.
* * *
Наездник, верхом на высоком тарларионе в сопровождении двух лакеев, приблизился к нам. У меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что этот человек имел отношение к её делам поблизости от Сардара.
— Я должен удостовериться, — заявил ей прибывший. — Уберите вуаль.
Она отстегнула булавки и отвела вуаль в сторону.
— Леди Янина, — поклонился он.
— Да, — улыбнулась она, и сделал вывод, что эти двое знали друг друга.
— Вы можете вернуть вуаль на место, — предложил он ей.
— Имеет ли это столь большое значение, если в ходе нашей совместной работы Вы не раз видели меня с открытым лицом? — спросила Янина.
— Вы можете поступать как Вам угодно, — ответил он.
Несмотря на свои слова, она всё же закрепила вуаль. Демонстрируя свою чрезвычайную скромность. Ведь она была свободной женщиной, а не рабыней.
Мужчина, одетый в темные одежды, и прикрывавшую спину накидку, скрестив ноги сел на край покрывала, женщина встала на колени напротив него, бросив быстрый взгляд в мою сторону. Я скромно опустил голову.
— Мне бы не хотелось говорить при нём, — заметил он.
Двое его лакеев остались позади него, в нескольких ярдах от нас, рядом со стреноженным тарларионом. Позади нас также маячили двое из охранников Леди Янины, прибывших вместе с ней из лагеря.
— Не обращайте него внимания, — отмахнулась она, — это всего лишь слуга.
— Слуга какого рода? — уточнил он.
— Обычный слуга для чёрной работы, — ответила Леди. — Он используется для самый разной работы. Сопровождает меня, расчёсывает мне волосы, убирается в шатре.
— Понятно, — кивнул он.
— Вас беспокоит, что у меня есть такой слуга? — поинтересовалась Леди Янина.
— Нет, — пожал он плечами. — Конечно, нет.
— Ведь и у Вас есть девушки, которые усердно прислуживают Вам, — напомнила она.
— Тем не менее, я бы не хотел говорить при нём, — настаивал он.
— Помниться мне, несколько раз, мы открыто говорили перед Вашими рабынями, — заметила она.
— Это совсем другое, — взмутился он. — Они — всего лишь рабыни.
— Вы почувствовали бы себя спокойнее, если бы я надела на него ошейник? — поинтересовалась она. — Так или иначе, я собираюсь сделать это.
— Я презираю таких слуг, — бросил он.
— Я уйду, Госпожа, — сказал я, делая вид, что собираюсь встать на ноги.
— Останься, Бринлар, — холодно и властно приказала она.
— Да, Госпожа, — поклонился я, скрывая при этом довольную улыбку.
Моя уловка сработала. Я небезосновательно полагал, что она захочет проявить свою власть именно таким способом. Я заметил, что с мужчиной у неё было своего рода соперничество. Просматривалась некая натянутость, напряженность, между ними. Мне показалась, что она ревнует к нему и его власти. Ей было важно отстоять свой статус в его глазах. Я бы предположил, что они были примерно или почти на одном уровне, возможно подчиняясь одному и тому же начальнику, или начальникам, по-видимому, Царствующим Жрецам. Если для него было приемлемо обсуждать конфиденциальные вопросы при своих рабынях, таких же женщинах как она, но униженных до статуса столь же незначительного как у мебели или животных, то, почему нельзя поступить также и обсудить такие же вопросы перед мужчиной, тем, кто, разделяя его пол, теперь был её полным слугой. Должно быть, именно так она и рассуждала. Вот только, она, скорее всего, не понимала всех различий между мужчинами и женщинами. А они далеко не то же самое. Более фундаментальную ошибку сделать трудно. А ещё, на его требованное идентификации, она была вынуждена обнажить лицо. Это совсем не пустячок с точки зрения гореанской женщины. Трудно было не заметить, как её хотелось казаться равной ему. А с его точки зрения, она была всего лишь женщиной. Подозреваю, что, как любой сильный мужчина, он часто задумывался над тем, на что она была бы похожа у его ног, раздетая и в цепях. А в такой ситуации любая шероховатость, оставшаяся в их отношениях, легко могла быть разглажена с помощью плети.
— Вы принесли материалы? — наконец перешёл он к делу.
Я вздохнул с облегчением. Мужчина не захотел спорить с ней по такому поводу. Он считал это ниже своего достоинства. Леди Янина была для него всего лишь женщиной.
— Они в моей палатке, — спокойно ответила она. — Я не взяла их с собой на встречу, пока не удостоверилась в контакте лично.
— Правильно, — кивнул он, и меня сразу заинтересовало, о каких «материалах» могла идти речь, если о них, как мне показалось, он говорил столь осторожно, подозреваю, из-за моего здесь присутствия.
— У меня всё готово к передаче их Вам, в любой момент, когда и где Вы пожелаете, — добавила она.
Прибираясь в её шатре, я не мог не воспользоваться возможностью, и исследовал всё, что смог найти и достать. Конечно, за исключением запертых сундуков. Несомненно, в одном из них и были спрятаны искомые «материалы». К моему сожалению, где находятся ключи, мне разведать не удалось. Я предположил, что, скорее всего, связка с ключами была заперта в одном из сундуков, а ключ от оного женщина скрывала на своём теле под одеждой. Поначалу я рассчитывал изучить этот вопрос ночью во время интимного обслуживания Леди Янины. Но, кажется, в первый раз я перестарался, и теперь на ночь меня, в глухом мешке на голове, приковывали к столбу у входа внутри шатра. Таким образом, она держала меня подле себя, и вдали от других пленников. Похоже, она боялась, что те могут сорвать на мне своё негодование и зависть к доставшимся мне обязанностям.
— Я боюсь, было ошибкой доставлять их через Порт-Кар, — заметил он.
Хм, на основании его слов можно было сделать вывод, что мои недавние предчувствия относительно подозрений со стороны Царствующих Жрецов к лояльности Самоса имели под собой основания.
— Вовсе нет, — не поддержала она его опасений. — Со мной был Доур Бабиниус. Я должна была сопроводить его до Порт-Кара, чтобы он мог выполнить там свою задачу, в соответствии с приказами, которые были при нём в запечатанном конверте.
Ранее она обмолвилась мне, что у неё были некие дела в Порт-Каре. Похоже, это и было её основным делом. А свободное время, особенно учитывая такой подходящий момент как карнавал, она использовала в своих интересах, чтобы по-быстрому наловить пленников, среди которых, как последний болван, оказался и я сам.
— А, Вы знаете, в чём заключались те приказы? — поинтересовался он.
— Нет, — ответила Янина.
— Зато я знаю, — сообщил он.
— О-о, — протянула она, раздражено.
Теперь, я уже был уверен, что он стоял несколько выше её в некой иерархии их службы.
— Он должен был устранить кое-кого в Порт-Каре, — сказал он.
— И кто был его целью? — спросила она с интересом.
— Адмирал, — ответил он, — он известен под кличкой Боск.
— Я слышала о нём, — кивнула Леди Янина.
— Но ему не повезло, — добавил её собеседник.
— Как это? — удивилась она.
— А вот так. Его нашли в одной из пурпурных палаток с его собственным ножом в сердце.
— Этот Боск сделал это? — спросила Леди Янина.
— Скорее всего, — пожал плечами незнакомец.
— И где этот Боск теперь? — поинтересовалась женщина.
— Теперь его местонахождение неизвестно, — вздохнул он. — Но все подозревают, что он сбежал из Порт-Кара.
— Получается, что все Ваши усилия пошли прахом? — она спросила, с презрением в голосе.
— Да, — вынужден был признать он.
— Лучше бы Белнар поручил это дело мне, — заявила она.
Ага, значит, их общего начальника зовут Белнар.