Троцкий бил все ббльшую тревогу. Ноябрьско-декабрьский номер «Бюллетеня оппозиции» 1931 г. открывался его обширной передовой статьей «Ключ к международному положению — в Германии». Многие оценки этой статьи звучали пророчески: «Оттого, в каком направлении пойдет развитие германского кризиса, будет зависеть на много-много лет не только судьба самой Германии (что уже само по себе очень много), но и судьба Европы, судьба всего мира», — писал Троцкий. Он утверждал, что приход национал-социалистов к власти означал тягчайшую катастрофу прежде всего для Германии: «В соответствии с гораздо большей зрелостью и остротой социальных противоречий в Германии адская работа итальянского фашизма показалась бы, вероятно, бледным и почти гуманным опытом по сравнению с работой германского национал-социализма». Троцкий считал, что на риск войны против СССР может пойти только нацистская Германия: «Ни одно из «нормальных», парламентских буржуазных правительств не может рискнуть сейчас войной против СССР: это грозило бы необозримыми внутренними осложнениями. Но если Гитлер придет к власти, если он разгромит затем авангард немецких рабочих, распылит и деморализует на годы пролетариат в целом, фашистское правительство окажется единственным правительством, способным на войну с СССР». В связи с этим Троцкий призывал отказаться от недооценки национал-социалистов и их массовой базы. Не отвергая их связей с крупным капиталом, он подчеркивал, что сила их состоит в опоре на «человеческую пыль», то есть на толпу, прежде всего на «мелкую буржуазию» и «новое среднее сословие». Поэтому, отвергая сталинско-коминтерновскую оценку социал-демократии как «социал-фашизма», Троцкий провозглашал теперь установку на союз с социал-демократическими рабочими на основе единого фронта для совместной борьбы против нацистской опасности.
Здесь Троцкий довольно тонко, завуалированно обходил принципиальный для него и Коминтерна острый угол. Троцкий не призывал создавать единый фронт с германскими социал-демократическими партиями, тем более с социал-демократическими партиями Европы и США. Троцкий призывал объединяться с социал-демократически мыслящими рабочими, с отдельно взятыми людьми. Социал-демократические партии по-прежнему оставались для Троцкого вражескими. Не настолько, чтобы Троцкий считал их «социал-фашистами», как Сталин, советское руководство и Коминтерн. Не настолько, чтобы видеть в них абсолютное зло по сравнению с полезным «ледоколом революции» Гитлером. Но все-таки — вражескими.
Тем не менее приход нацистов к власти в конце января 1933 г. и установление тоталитарной системы в Германии на протяжении 1933 — первой половины 1934 г. являлись исключительно важным стимулом, заставившим Троцкого кардинальным образом изменить основные организационно-политические установки «международной левой оппозиции», пойдя на прямой разрыв с официальными компартиями и Коминтерном, взяв курс на создание новых коммунистических партий и международной организации, их объединяющей. Троцкий понимал, что сталинский режим в СССР с приходом к власти Гитлера мог только крепнуть, что последние остатки оппозиции, точнее, последние оставшиеся оппозиционеры будут теперь уничтожены. Разумеется, сталинский режим он по-прежнему называл всего лишь «бюрократическим», считая, что этим словом объясняется вся суть сталинизма. Однако национал-социализм в Германии он все чаше сравнивал с национальным социализмом в СССР. В начале 1934 г. в письме Льву Седову он писал: «Уже в момент победы Гитлера в Германии мы писали — и после этого не раз повторяли, что без успехов революции на Западе бюрократический режим на почве национального социализма будет в СССР только крепнуть. Истекшие 15 месяцев подтвердили это предвидение. Сдача Раковского и Сосновского представляет одно из проявлений этой национальной реакции, вернее, интернациональной безнадежности. Держаться сейчас на позиции коммунистов-интернационалистов можно только, имея перед собой мировую перспективу… От этих перспектив оппозиционеры в СССР… отрезаны. Разумеется, их сдача есть известный моральный удар для нас, но если вдуматься во всю обстановку и в индивидуальное положение каждого из них, буквально живущих в закупоренной бутылке… то приходится скорее удивляться, как они удерживались на своей позиции до сих пор».
Только после прихода нацистов к власти в Германии, только после понимания того, что в СССР у власти стоят «национальные социалисты», Троцкий очень медленно стал двигаться в сторону признания правильности позиций своих многочисленных сторонников и в СССР, и за границей, оказавшихся более радикальными, более бескомпромиссными, более принципиальными. Они давно предлагали и даже требовали создания в СССР новой параллельной коммунистической партии и нового объединения левых оппозиционных партий за границей. Вместе с небольшой еще не растерянной группой последователей (потому что многих он потерял именно из-за своего догматического упрямства — отказа создавать вторую партию и новый Интернационал) Троцкий, еще не готовый заявить о формировании новой партии, начал подумывать об образовании нового интернационального объединения, объявляя его всего лишь фракцией сталинского Коминтерна.
4. Интернациональный секретариат
Первоначально не только применительно к СССР, но и в общемировом масштабе левая оппозиция рассматривались как «внутренняя» оппозиция национальных компартий, хотя в этом было известное нарушение логики: оппозиционные группы оказались вне международной коммунистической организации, так как были вышиблены из партий, руководимых Москвой. Троцкий придерживался курса объединенной оппозиции 1926–1928 гг., предусматривавшего острую критику Сталина и его сторонников, которых он по старинке именовал «центристами», и «правых» (Бухарина и его последователей), хотя эти оценки Троцкого в начале 30-х гг., особенно с началом коллективизации, явно устарели, были слишком формальны и не отвечали положению дел в действительности.
От «правых» к концу 1929 г. уже почти ничего не осталось, ибо Бухарин и близкие к нему Рыков и Томский покаялись, были сняты с ответственных постов. Рыков еще год формально оставался главой правительства, но реальной власти уже не имел; устранение Рыкова было предрешенным и произошло в 1930 г., когда его заменил Молотов. Приверженцы «правых» в зарубежных компартиях либо последовали примеру старших советских товарищей, либо были исключены. Троцкий добивался изменения политического курса ВКП(б) и Коминтерна путем фактического принятия его собственной левой платформы. Это, естественно, могло произойти только при отстранении Сталина от руководства, что в конце 20-х — начале 30-х гг. было невозможно, нереально, утопично. К организациям своих сторонников Троцкий относился двойственно. Он отказывался считать их параллельными компартиями и называл оппозиционными группами, течениями, лигами, но в то же время требовал от них структуризации, строгой дисциплины, единой идеологии, то есть смотрел на них как на партии. Лишь в исключительных случаях Троцкий давал согласие и на образование партий своих приверженцев.
К концу 20-х гг. существовало немало лиц, течений и групп, исключенных из официального коммунистического движения, слабо связанных между собой или вообще не имевших связей. Все они, чувствуя себя разобщенными, по-разному оценивали политическую ситуацию в своих странах и в мире, собственные задачи и пути их осуществления; и в то же время, будучи, как правило, приверженцами «демократического централизма» и коммунистической дисциплины, считали, что им необходимо согласовывать свои действия и политические установки с единой международной организацией или руководством интернационального движения, которое обладало бы общей политической идеологией и имело бы единого авторитетного руководителя. В то же время существовали серьезные разногласия касательно стоящих перед левыми организациями приоритетов: создавать ли прочные национальные организации и лишь затем приступать к оформлению их международного объединения или же проводить эту работу параллельно.
Что касается руководителя такой организации, то здесь расхождений не было, так как бесспорным лидером потенциальной новой международной структуры считался Троцкий. Идеологической основой международного движения становилась концепция перманентной революции, обогащенная и дополненная ее создателем применительно к условиям сегодняшнего дня. В результате два потока устремились друг другу. С одной стороны, Троцкий с первых дней пребывания за рубежом стал прилагать усилия по интернациональному объединению левых оппозицио-неров-коммунистов. С другой — эти деятели и группы (добровольно покинувшие компартии, исключенные из них, а иногда все еще состоявшие в них, но критиковавшие официальных лидеров) видели в Троцком своего естественного руководителя, тянулись к нему, просили совета, а подчас и требовали руководящих указаний.
Основными помощниками Троцкого в деле интернационального объединения его сторонников были Альфред и Маргарита Росмер. Альфред писал Троцкому вскоре после его приезда в Турцию, что его «изгнание позволило всем оппозиционным группам выйти из состояния летаргии, которая была более или менее характерна для них всех, и все, или почти все» видели теперь в Троцком своего лидера. Росмер полагал, что только путем выработки обшей платформы можно будет преодолеть существовавшие трудности и «дать оппозиции единство, необходимое для ее развития и деятельности». Именно Росмеры были первыми советчиками Троцкого не только по вопросам, связанным с характером и деятельностью различных французских организаций и групп, но также относительно ситуации в некоторых других европейских странах и их социалистических движений. Они помогли Троцкому связаться с коммунистическими оппозиционерами в Бельгии и Люксембурге. В июле 1929 г. Росмер поехал по поручению Троцкого в Германию и Австрию. Он встретился почти со всеми руководителями оппозиционных коммунистических организаций и в обширных письмах сообщал Троцкому свои впечатления об австрийских группах Ландау и Фрея. Одна из главных задач, которую Троцкий поставил перед Росмером, состояла в том, чтобы тот договорился о печатании во Франции периодического органа, который, будучи преимущественно изданием сторонников французской оппозиции, в то же время являлся бы средством формирования международного движения. В качестве важнейшей задачи публикации такого журнала или газеты считалось разъяснение и пропаганда идей Троцкого с тем, чтобы привести взгляды различных групп и лиц к единому знаменателю.
Этим органом на некоторое время стала газета «Ла верите». Вначале предполагалось, что она будет выходить не только на французском, но и на немецком языке, однако немецкое издание так и не удалось наладить. Сам же Троцкий лишь в минимальной степени был озабочен теоретико-принципиальными проблемами. Его несравненно более интересовала выработка единой позиции его последователей в разных странах. Уже в первом номере «Бюллетеня оппозиции» он отдал под внушительный раздел «Проблемы международной левой оппозиции» больше половины всей площади журнала. Здесь были помещены тексты самого Троцкого (один из них, причем особенно важный, подписанный псевдонимом Г. Гуров, был обозначен как письмо из Москвы).
Троцкий разъяснял своим сторонникам, что под именем оппозиции объединяют обычно два по существу дела непримиримых течения — революционное и оппортунистическое, которые связаны между собой только враждебным отношением к «центризму» и к существующему в СССР режиму. По именам Троцкий «оппортунистов» не называл, хотя с оттенком немалого недовольства упомянул, что Суварин вообще отрицает наличие каких-либо принципиальных расхождений внутри коммунизма. «Нет, существование правой, центра и левой является непреложным фактом, который доказан величайшими событиями всемирно-исторического масштаба», — писал Троцкий. Более того, Троцкий предостерегал, что и левая оппозиция далеко не единодушна, почти в каждой стране имеются две или даже три группы, заявляющие о своей солидарности с левой оппозицией в ВКП(б). Поэтому в качестве важнейшей задачи, наряду с разработкой национальных платформ, выдвигалась выработка международной платформы оппозиции, которая «будет мостом к будущей программе Коминтерна».
Тремя основными критериями такой платформы были названы внутренняя политика ВКП(б), китайская революция и Англорусский комитет. «Гигантские уроки этих событий необходимо усвоить именно для того, чтобы занимать правильную позицию по всем вопросам жизни и борьбы пролетариата», — заключал Троцкий, ставя задачу создания интернационального печатного органа оппозиции (идея превратить в таковой французскую газету «Ла верите» как бы забылась), ежемесячного или выходящего дважды в месяц. Троцкий предполагал открыть доступ в эту газету для всех групп оппозиции, а также тех, кто стремился с ней сблизиться. Журнал должен был иметь и «свободную трибуну» для дискуссий. Впрочем, Гуров тут же объявлял, что редакция органа должна иметь «ясную и отчетливую линию», что она должна осуществлять «интернациональный контроль над разногласиями отдельных национальных групп левой оппозиции». Этот контроль позволил бы «собрать воедино революционных марксистов, отсеяв чуждые элементы». Иначе говоря, идеологический контроль и политическое единомыслие оставались для Гурова непременными условиями функционирования коммунистической печати и всей организации.
Имея в виду, что издание журнала на нескольких языках представлялось пока делом несбыточным, предполагалась следующая компромиссная комбинация: печатать статьи на языке той страны, которой они посвящены, или же на языке оригинала с резюме наиболее важных статей на других языках. Имелось в виду также, что национальные печатные органы будут систематически перепечатывать важнейшие материалы, особенно касающиеся данной страны, в переводе. В другой статье, помещенной в этом же номере («О группировках в коммунистической оппозиции»), Троцкий давал понять, что он сознает кризис оппозиции не только в СССР, но и в других странах, отход от нее уставших и скептиков, у которых «не хватило нервов». «Выдержка, выдержка, выдержка! — вот лозунг текущего периода. А мертвые пусть хоронят своих мертвецов», — жестко и цинично указывал Троцкий. В следующих номерах «Бюллетеня оппозиции» раздел «Проблемы международной левой оппозиции» был более лапидарным. В нем в основном публиковались письма Троцкого национальным организациям его сторонников с ответами на их вопросы или указаниями на ошибки.
После создания газеты «Ла верите», в отношении которой существовала известная степень непонимания между Троцким и его французскими сторонниками, так как последние считали ее своей газетой, а Троцкий — международным изданием, принкипский изгнанник стал проявлять все большее нетерпение в отношении дальнейших действий, направленных на создание международного объединения, координировавшего деятельность национальных групп. Иначе говоря, уже во второй половине 1929 г. стала выдвигаться идея образования нового Интернационала, хотя речь шла вроде об информационно-координационном органе, не уполномоченном принимать обязующие решения. Но сам дух статей, писем и других документов Троцкого свидетельствовал, что в качестве прообраза новой организации он видел Коминтерн в первые годы его существования, до IV конгресса, состоявшегося в 1922 г., когда этим органом руководили Троцкий и Ленин.
Многие западные оппозиционеры указывали, что для создания международной организации необходимо предварительно образовать национальные партии. Троцкий отвечал, что такая позиция является «национальным оппортунизмом»: «Каждая страна имеет бесспорно свои величайшие особенности, но эти особенности могут быть в нашу эпоху оценены и революционно использованы только с интернациональной точки зрения. Носительницей же интернациональной идеологии может быть только интернациональная организация». Троцкий торопился. Он стремился как можно скорее создать под своим руководством некое международное объединение, которое не было бы еще «новым», или 4-м, Интернационалом, но обладало бы некоторыми характерными чертами самостоятельной интернациональной организации, то есть фактически являлось бы зародышем нового Интернационала.