– Благодаря нашим контрактам с Министерством и иностранными правительствами, мы получили тарифы на приобретение редких и контролируемых ингредиентов с большой скидкой. Наш исследовательский отдел один из крупнейших в Европе. Продукция поставляется по всему миру, а три процента прибыли идет на благотворительность, поиск лечения и профилактику заболеваний.
Гермиона просмотрела список стран, в которых распространялись препараты, квартальные отчеты о продажах, замерла над перечнем поддерживаемых благотворительных организаций и перешла к следующей папке. Она тщательно изучила информацию о компании, прежде чем вообще согласиться на встречу с людьми Малфоя, и если уж быть честной до конца, даже до того, как он попросил о разговоре. Она сотрудничала с различными организациями, и было естественным то, что она интересовалась компанией, которая медленно набирала силу.
Она полагала, что выявит что-то скандальное или подозрительное хотя бы об одном из отделов. Выяснит про темные делишки, которыми занималась фирма. Но не обнаружила ничего. Разве что дошедшее до Визенгамота разбирательство с бывшим работником, несколько обвинений и кое-какие слухи об отделе магических объектов, которые так и не нашли подтверждений. Даже сотрудники отзывались о компании очень хорошо.
– …в вашем полном распоряжении, наравне с тремя лабораториями, четырьмя складами и пятью теплицами.
– Я бы хотела осмотреть предприятие, прежде чем принимать окончательное решение, – она подняла глаза на собеседника, чей спокойный взгляд не отпускал ее с момента приветственного рукопожатия.
– Разумеется.
Она плотно сжала губы во время просмотра бюджета, который превосходил суммы всех компаний, с которыми она раньше работала. Здесь у нее была возможность чего-то добиться. Всего-то и надо было: принять факт сотрудничества с детищем Драко Малфоя.
– Почему ты хочешь, чтобы я на тебя работала, – Гермиона снова посмотрела на своего визави. – Еще одна попытка использовать меня для улучшения репутации? – она не была уверена, что теперь у него была в ней такая нужда.
Малфой вскинул бровь и переместил ладони с коленей на поверхность стола. И Гермиона порадовалась, что утром уделила больше времени тому, чтобы хорошо выглядеть, в противном случае она рисковала почувствовать себя слишком неказистой. За исключением единственной пряди, выбившейся из косого пробора с левой стороны, – да и ту она увидела лишь тогда, когда Малфой повернулся к свету, – сидящий напротив мужчина был безукоризнен. На его черной мантии не было ни соринки, ни ворсинки, чего трудновато избежать к двум часам пополудни.
– Еще одна?
– Да.
Правая бровь присоединилась к левой, и лоб прорезала морщина.
– Будьте добры уточнить, мисс Грейнджер.
Она-то думала, что он просто не станет вдаваться в подробности того давнишнего случая, а вместо этого Малфой не выказал никаких признаков того, что он об этом хотя бы помнит.
– Когда ты пришел в дом моих родителей и пытался дать мне зелье для них.
Поверхностный интерес сменился недоверием.
– Не имею понятия, о чем ты говоришь.
Гермиона смерила его внимательным взглядом и опустила руки на колени, пряча то, как крепко она стиснула ладони от раздражения.
– Ты заявился в мой дом, Малфой, и я не собиралась забывать об этом. И ты знал. Знал, что случится, – до сих пор она не могла понять, откуда.
Он пристально смотрел на нее: будто Гермиона могла превратиться в опасное чудовище, сделай он неверное движение.
– За исключением нескольких встреч в Министерстве и по делам бизнеса, я впервые вижу тебя за все эти годы. А твоих родителей не встречал со времен Хогвартса.
– Это произошло несколько лет назад, – проговорила она. – В 1999.
Малфой нахмурился.
– В 1999 я был во Франции. Я не приезжал в Англию…
– В Австралию.
Он облизал губы и взглянул на Гермиону с сомнением в ее умственных способностях. Но это же был он, ведь так? Она же не придумала? Или это стало своего рода временным помешательством, вызванным стрессом и нехваткой сна? Сигналом из космоса, что она собирается сделать ошибку? Гермиона покачала головой – растерянность Малфоя было слишком очевидной.
– Грейнджер, если ты уверена, что в то время бодрствовала, а я не явился перед тобой пьяным до невменяемого состояния, уверяю, меня там не было. В тот год я вообще не был в Австралии, или так случилось, что я об этом не помню. Не говоря уж о твоих родителях.
Кончики ее ушей горели, и она встала, стараясь унять реакцию тела, чтобы жар не распространился на лицо. Малфой тоже поднялся на ноги и потянулся к застежке на своей мантии. Он действительно выглядел так, будто не имел ни малейшего понятия о том, что она говорит. Возможно, он был великолепным лжецом, а может, тогда это был кто-то еще. Но почему посетитель выглядел как Малфой?
– Я бы хотела назначить время экскурсии, – проговорила она, собирая документы со столешницы.
– Я выделил время прямо сейчас, если ты в состоянии.
Она скосила на него глаза – его лицо опять ничего не выражало. Если ты в состоянии. Он наверняка решил, что она не в своем уме. А именно так Гермиона себя и ощущала.
– Ах, да. Мы можем заняться этим немедленно.
11 ноября, 2002
– Ты удираешь тайком как мой или их сотрудник?
Гермиона подпрыгнула, повернулась влево и уставилась на Малфоя.
– Ты что творишь? Бродишь тут в темноте, чтобы напугать людей до смерти?
– К сожалению, это не срабатывает.
– И я не удираю. Я… – Гермиона замолчала и склонила голову, разглядывая золотившуюся в свете огней мощеную камнями дорожку, – …собиралась подышать свежим воздухом.
Малфой хмыкнул и выбрался из утопающего в тени кустарника.
– Понятно.
– Да. Внутри мне стало дурно. Все эти фиолетовые огни, – ну, ты понимаешь. Это выглядит так, словно лиловые существа отплясывают странный танец… Ну или так, будто мне в напиток подлили галлюциноген.
– Или, вероятно, ты просто сумасшедшая.
– Я не думала на самом деле, что те глаза Вальбурги пялились на меня. Я только сказала, что у меня такое ощущение. Это как маггловская фотография: люди смотрят прямо в камеру, и независимо от того, где ты находишься, складывается впечатление, что они за тобой следят.
– Паранойя и галлюцинации являются признаками сумасшествия. Ты мало помогаешь себе такими объяснениями.
Она фыркнула, зашагав по булыжникам, и услышала, как Малфой двинулся за ней следом.
– Это ты такой параноик, что, споткнувшись, отрубил бы себе пальцы ног, – а все потому, что был бы убежден: они что-то замышляют против тебя и твоего чувства равновесия.
– Да ладно, Грейнджер, – протянул он, задев рукой Гермиону, когда нагнал ее и поравнялся. – Может, я и параноик, но редко занимаюсь саморазрушением.
– А разве паранойя не разрушительна?
– Как раз наоборот.
– Нет, – она тряхнула головой. – Положим, у тебя паранойя, и ты боишься гулять по вечерам в одиночестве, потому что опасаешься нападения. Значит, ты никогда не выйдешь из дома в поздний час и пропустишь все те невероятные вещи, которые могли бы с тобой случиться. Или не встретишь каких-нибудь интересных людей.
– Или избежишь участи быть убитым кем-то, кому сильно приглянулась твоя мантия, и кто лишил бы тебя возможности столкнуться с невероятными вещами и встретить интересных людей днем.
– Но ты жертвуешь всеми этими возможными прекрасными событиями только из-за того, что есть шанс случиться чему-то плохому.
– Рискуя, разве ты не жертвуешь своей безопасностью и своим потенциальным будущим?
– А если нет, не пожертвуешь ли ты миллионом вещей, которые могли бы оказаться лучше твоего потенциального будущего? Дружба, любовь, бизнес-партнеры, рост компании, великолепные воспоминания.
– Ночью? Вряд ли тебе светят стоящие встречи, кроме разве что, возможно, памятных и скоротечных контактов с женщиной. Любое подобное расширение бизнеса, вероятнее всего, станет тем, что ты никогда не захочешь придать огласке, а полученные воспоминания будут лишь вызывать желание наложить обливиэйт на всех, кто был свидетелем их появления.
– Ладно, наверное, ночное время было не самым удачным примером. Но допустим, у тебя есть потенциальный сотрудник с неоднозначными рекомендация с прошлого места работы. Он всегда выпускал отличные продукты, но компания, в которой он работал раньше, не давала ему широкий доступ, что создает впечатление о неблагонадежности этого человека…
– Учитывая ту должность, что я собирался ему предложить, вероятнее всего, я откажу, предпочтя сохранить свои секреты в тайне.
– А он пойдет в другую компанию, и создаст лекарство от… – Гермиона пожала плечами, – ну не знаю… от Крылокаменной болезни. Компания озолотится. А ты окажешься в проигрыше.
– Но все равно сохраню все свои секреты.
– И упустишь миллионы! Не говоря уж о репутации, уважении, наградах и инвесторах. Что же за тайны ты скрываешь, если потеря таких возможностей того стоит?
Его бровь поползла вверх, а уголок рта дернулся, когда он посмотрел в ее прищуренные глаза.
– Всё дело в риске, жертве и выгоде. Я не собираюсь рисковать жизнью ради ночной интрижки – хотя вполне уверен в своей способности защитить себя, чтобы не бояться ходить в одиночестве, – и не собираюсь ставить под угрозу свои секреты, лишь бы получить побольше того, что и так у меня есть. Доверие – решающий фактор, когда ты даешь кому-либо власть над собой.
– Так…
– Если отличный зельевар взрывает по несколько котлов в день, я просто усилю охранные чары – пусть продолжает в том же духе. Потенциальная выгода стоит нескольких котлов. Но рисковать и жертвовать собой? Нет.
– Но ты все равно кое-что упускаешь для себя. Чего-то не получаешь, а значит, что-то теряешь. Компания, создавшая лекарство, приобретет то, что могло бы достаться тебе: станет уважаемой, достигнет более значимого положения, начнет продавать больше тебя, и ты лишишься денег и клиентов. Так что в некотором роде ты жертвуешь собой.
– Но потери не так плохи, как возможные убытки. У всего есть своя цена. Всегда приходится чем-то жертвовать. Нужно понимать, готов ли ты заплатить обозначенную цену до того, как воспользуешься возможностью, если же нет – ты просто отступаешь.
Гермиона фыркнула и проследила взглядом за сорвавшимся с губ облаком пара, – они как раз вышли на освещенный участок.
– Так вот почему ты не заводишь отношения? – она взглянула на Малфоя, когда тот повернулся. – Если дело обернется плохо, ты пожертвуешь собой.
– Отношения? Ты чем-то жертвуешь независимо от того, хорошо идут дела или плохо. Отношения построены на жертвовании.
– А разве они не построены на приобретении? Неужели то, что ты можешь получить, не стоит риска потенциальной потери?
– Это поэтому ты их заводишь? – он ухмыльнулся, а она метнула в его сторону быстрый взгляд.
– А кто сказал, что нет?
– Ты лицезреешь стены лаборатории так же часто, как я – обстановку своего кабинета.
– Может быть, работа не входит в число тех вещей, которыми я готова поступиться.
– И поэтому ты не заводишь отношения? – он сделал шаг в сторону, когда Гермиона с явным желанием наступить ему на ногу оглядела его ботинок.
– Думаю, я просто еще не встретила человека, ради которого могла бы принести такую жертву. Но я ничего не имею против самой идеи.
– Ну что ж, ясно.
– А ты, значит, готов рисковать в отношениях, когда потенциальная выгода превышает потенциальные потери?
– Как я уже сказал десять минут назад. Полагаю, потребуется какое-то время, чтобы с головой…
– Но это то, чего ты хочешь. В этом не всегда есть смысл, у тебя может не быть выбора. Просто раз! – и ты жаждешь этого, не в силах не пойти следом. Или случается нечто, что вынуждает тебя сделать выбор, пусть даже ты потеряешь намного больше, последовав за желаемым.
– Я не буду возражать, но это не имеет никакого отношения к моей паранойе. Здесь же речь лишь о том, как влипнуть без единого шанса на спасение.
– Точно, твоя паранойя. Так дело было в соотношении риска, жертвы и выгоды, когда твоя ассистентка подала тебе в среду чай левой рукой, а ты немедленно связался с отделом проклятий и заклинаний, чтобы выяснить скрытые способы распознавания Оборотного зелья?
– Совпадение.
– Ну да, ну да. А потом ты подозрительно и даже как-то жестко уставился на ее руку, а ее затылок все это время…
– Кажется, мы дошли до границы, – прервал он, останавливаясь и поворачиваясь к Гермионе лицом.
– Неужели? Судя по предыдущим разговорам, мне казалось, граница проходит где-то около…
Уголки его губ чуть изогнулись, и он кивнул чему-то за ее спиной.
– Границы здания. Чары замкнуты в кольцо, которое заканчивается около вон той статуи, которую мы миновали пару минут назад. Это защищает от непрошенных проникновений.
– Ох, – она оглянулась, выискивая взглядом замершую в отдалении скульптуру.
– У тебя приглашение с собой? Если да, то мы можем вернуться на вечеринку.
Гермиона подтянула к себе сумку, отличная зная, что бумажный квадратик внутри, но при этом понимая, что возвращаться назад точно не хочет. Она уже была на пути к выходу, когда Малфой так бесцеремонно прервал ее попытку потихоньку убраться.
– Эээ. Нет… Нет. Оставила дома.
– Серьезно? – его улыбка стала шире. – Ты могла пересечь границу только имея его при себе, и очень странно, что тебе удалось попасть сюда.
– Ох, ладно. Я держалась за мистера… Синвиттерса, когда прибыла.
– За кого? Я не припомню такого в списке приглашенных.
– Его внесли в последний момент. Другая компания.
– Понятно. Если ты оставила его дома…
– Нет, не дома. Я оставила его внутри. Точно, не дома, так что не могу вернуться, чтобы взять его. И оно лежало в моей сумочке, когда я пришла, вот почему я держалась за мистера Синвиттерса, – Гермиона кивала по мере того, как Малфой становился все веселее. – Я немного запуталась.
– Перепутала место встречи с домом? А я совершенно не удивлен.
Она окинула его взглядом, с силой оглаживая мантию.
– Это все потому, что я устала. Запросишь список гостей?
– Разумеется. Я же параноик, помнишь?
– Точно, – пару мгновений они смотрели друг на друга, наконец Гермиона откашлялась. – Что ж, мне нужно идти. Очень жаль, что мы не можем вернуться обратно, правда.
– Ага, чертовски обидно.
– Но я устала. Просто вымотана. Так что… ухожу спать.
– Да, ты уже упоминала. Доброй ночи, Грейнджер.
– Доброй ночи, – откликнулась она, прежде чем аппарировать.
Она появилась в комнате для аппарации всего за секунду до того, как раздался громкий треск, и Гермиона услышала смех. Она таращилась на Малфоя, на складки вокруг его губ, прищур глаз и на такое чрезмерное веселье.
– Сбежала с вечеринки на работу?
– Малфой, ты такой же, так что и слушать ничего не хочу, – она хмыкнула, когда, двинувшись к лифту, уловила за спиной стук каблуков. – И я не сбежала, а застряла на улице.
– Да ладно? А у меня есть лишние приглашения, если ты так хочешь назад.
Она смерила его взглядом, когда шагнула в кабинку и нажала на кнопку «вниз», к лабораториям.
– Я вспомнила, что кое-что не закончила.
Гермиона заметила его усмешку, когда Малфой заходил за ней и выбирал нужный этаж.
– Я пришлю к тебе кого-нибудь с кофе.
– Отлично, – фыркнула она, приподнимая подбородок. – Если только это будешь не ты.
– Я задет, – протянул он.
– Тогда я рада.
22 февраля, 2003
– Ты поэтому тянула с подписанием нового контракта? Хотела в переговорах использовать мою…
– Нет! Я не имею к этому никакого отношения, особенно учитывая то, что даже не представляю, как это сюда попало!
– Я тоже, принимая во внимание, что это может быть найдено только в Норвегии и незаконно к распространению уже тридцать два года. Эти? Запрещены в Англии. Это? Требуется разрешение министерства после официального запроса. И я вообще не имею понятия, что вот это за две штуковины!
– Я тоже не знаю, так как никогда не видела того, о чем ты говоришь, и обвинять меня…