– Это было в твоем кабинете…
– А почему ты шастаешь по моему кабинету?
– Да потому что в выходные были жалобы на такую жуткую вонь, что она вызывала головную боль у всех сотрудников, кто проходил мимо этого помещения. И я дал указание разобраться в причине! Это собственность моей компании и не…
– Тогда очевидно – кто угодно может зайти в кабинет и положить сюда всё, что захочет!
Драко усмехнулся и стукнул коробкой об стол.
– Для каких целей?
– Я не знаю! Я…
– Да, ты ничего не знаешь, ведь так, Грейнджер?
– Возможно, они были напуганы моей работой и слышали, что мой контракт заканчивается сегодня, не хотели, чтобы я его продлевала! Или, может, по какой-то причине ненавидят меня! А может, стремились нас обоих втянуть в разборки с министерством!
– И это бы сработало! Если бы кто-то другой обнаружил у тебя эти растения, мою компанию закрыли бы! Я…
– Это не я! Зачем мне держать подобные вещи здесь, где их может найти любой?
– Куча разных причин! Ты могла…
– Да ты вообще меня знаешь? Д…
– Я знаю, что ты ставишь себя превыше закона, когда считаешь, что это поможет чему-то, что этого заслуживает! Я знаю…
– Поможет чему? Я…
– Да если б я был в курсе! Но ты…
Он схватил коробку со стола, когда Гермиона потянулась за ней и уцепилась за бортик. Она сомневалась, была ли головная боль следствием спора или запаха, но от картона исходило гнилостное зловоние. Что находилось внутри, разглядеть не получилось, но Гермиона знала, что это не ее. В кабинете было несколько ее личных вещей, но ничего незаконного она тут не хранила.
Она снова потянула коробку на себя, шагнув вперед, когда Малфой отступил. Скользнув рукой по днищу, Гермиона наконец крепко ухватилась за верхнюю часть емкости. Дернулась назад, в то время, как Малфой подался вперед, лишая соперницу опоры. Один из бортиков порвался, пальцы сжали пустоту, и Гермиона не сомневалась, что сейчас рухнет на пол, когда крепкая мужская ладонь тисками вцепилась в ее руку. Коробка сползла вниз, и Малфой согнул колено, придерживая дно.
Он сверлил Гермиону тяжелым взглядом, его скулы от гнева порозовели. Она выдохнула, возвращая себе равновесие, прежде чем выпустить рукав его рубашки. И хоть Малфой все еще держал ее за руку, вытащила палочку. Заклинание почти промазало, когда Драко резко выпрямился и сместил коробку, – но та, прижатая рукой к груди, все же исчезла, и Малфой, не удержавшись, со всей силы стукнул сам себя.
Он, не мигая, таращился на пустое пространство, и Гермиона, поджав губы, спрятала палочку.
– Если я пошла на такой риск, что неизбежен при получении этих ингредиентов, ты действительно думаешь, я бы просто заставила их исчезнуть, а не украла бы у тебя?
С нечитаемым выражением лица он поднял голову и опустил руку. Гермиона стояла так близко, что могла разглядеть тонкие морщинки в уголках его рта. Ей пришло в голову: выдохни Малфой чуть сильнее, она бы это почувствовала. Она была растеряна, расстроена и смущена от того, что была так огорчена. Драко подозревал всех. Гермиона полагала, дело было просто в ее желании, чтобы ей он доверял чуть больше, – пусть даже улики становилось трудно отрицать.
– Я не делала этого. Предлагаю тебе выяснить, кто тут замешан.
Малфой схватил ее запястье прежде, чем она смогла полностью отвернуться, но его пальцы лишь слегка сжимали нежную кожу.
– Большинство этих растений используются или по слухам могут применяться в зельях, связанных с памятью, – он поднял голову, когда ее глаза широко распахнулись. – Можешь винить меня за то, что я не игнорирую факты, но просить за это прощения я отказываюсь.
– Я… – она тряхнула головой, прежде чем повернуться к нему лицом, и ощутила дыхание Малфоя на своем лбу. Они действительно стояли слишком близко. – Ясно. Но ты мог бы по крайней мере извиниться за то, что не поговорил со мной об этом, а ворвался сюда с обвинениями.
– А ты могла бы объяснить, почему не хотела подписывать контракт до того, как теперь я укрепил тебя в твоем решении.
– Это не имеет никакого значения. Я понимаю, как ты пришел к своим выводам, пусть и не согласна с тем, как ты их использовал.
Малфой облизал губы, и Гермиона прикипела взглядом к его рту. Для такого наблюдательного человека все должно было быть слишком очевидно. Возможно, и было, а он просто хотел услышать об этом от нее.
– Тогда почему нет?
– Существуют… определенные… обстоятельства… из-за которых оставаться в компании безответственно.
Он передёрнул плечами, и, – она была готова поклясться, – придвинулся ближе.
– А эти определённые обстоятельства… Они помешают тебе работать и соответствовать своим обычным стандартам?
– Нет. Не думаю.
– Тогда проблем нет.
Ее сердце сбилось с ритма.
– Есть. Небольшая.
Он знал. Он точно, определено, однозначно знал. Его взгляд порхал по ее лицу, и она почти что видела, какие расчёты производятся у него в мозгу. Риск, жертва, выгода.
– Не согласен. Если ты можешь выполнять свои обязанности с тем же результатом и скоростью, что и до возникновения проблемы, то причин для увольнения нет.
Господи, он был близко. А она даже не смогла остановить свое тело, которое подалось вперед, чтобы соприкоснуться с Малфоем носами. Он был гигантским магнитом. Или книгой, полной того, что она хотела знать. Задачей, которую никто больше не мог решить. Тем, чему она не могла сопротивляться.
– Я хочу, чтобы мой нынешний контракт был продлен еще на месяц, пока я думаю.
– Готово.
– Он должен включать повышение выплат и увеличение бюджета, упомянутые во втором предложении.
– Готово.
– И неделю отпуска.
– В течение месяца? Три дня.
– Четыре.
– Готово.
Она снова качнулась вперед и пальцами вцепилась в его плечо.
– И не мешать мне в лаборатории. Во время рабочих часов.
– Не буду, только если это не уведомление, экскурсия или регулярная проверка.
– Ладно, – она вспыхнула румянцем, разглядывая его лицо. – И ужин. Пятница.
Он ухмыльнулся.
– Готово.
– Хорошо. Я остаюсь, – проговорила Гермиона.
И затем она его поцеловала.
1 мая, 2003
Драко перевернул страницу отчета, который читал, – будто и не делал никаких других движений. Гермиона окинула взглядом его лицо, документы, полупустой контейнер с едой и перевела глаза на книгу, которую Малфой только что подтолкнул к ней. Открыла том на случайной странице, перевернула ее, прочитала параграф, снова перелистнула страницу.
– Спасибо.
– Я раздобыл ее, когда ездил на встречу в Данию. Мне сказали, она редкая, но безумно полезная. Были еще другие издания на подобную тему, но так как я не в курсе конкретики проблемы, то решил, что лучше всего взять что-то более всеобъемлющее.
– Никто не знает конкретики проблемы, – его взгляд замер на середине листа, и Гермиона невидяще уткнулась в книгу. – Они просто не могут вспомнить.
– Ты говорила, они помнят часть прошлого?
– Больше нет, – Гермиона с усилием сконцентрировалась на россыпи слов. – Они помнили почти все, когда я впервые применила контрзаклинание. Кое-какие пробелы были, но я списала это на обычную забывчивость и возраст. А может, они пытались приспособиться к внезапно полученным воспоминаниям обо мне в их жизнях на протяжении восемнадцати лет после того, как прожили без этого два года.
– Известно, что такая ситуация провоцирует путаницу и вопросы о том, что реально, а что нет.
Гермиона кивнула, прокручивая в памяти то, как они временами смотрели на нее. Будто не понимали или не доверяли собственному рассудку.
– Знаю. Но затем они забыли такое… например, мое пригласительное письмо в Хогвартс. Потом дату моего рождения, само название «Хогвартс», я тебе рассказывала. То, что они помнили всего две недели до этого, стерлось из их памяти, либо же в этих воспоминаниях не было меня.
Драко отложил отчет на стол и посмотрел на Гермиону.
– Ты уверена, что изначальное заклинание было снято полностью?
– Об этом я подумала в первую очередь. Но мы не смогли найти никаких его следов. И я решила, что все дело в двойственности воспоминаний.
– Контрзаклинание не стирает измененные воспоминания и не помещает те, в которых нет тебя, под оригинал.
– Правильно. Поэтому иногда дубликаты побеждают. Или разум, стараясь разобраться, выбирает выдумку в качестве истины. Но временами воспоминания отторгаются полностью, как будто мозг блокирует их, не имея возможности проанализировать. Иногда он работает… очень странно.
– И ты до сих пор не знаешь причины?
Она покачала головой.
– Мы пытаемся выявить ее, прорабатываем любую теорию, которая может подойти. Но лучше не становится. Изначальное заклинание, оно… оно изменило все воспоминания в течение их жизни. Начиная с двух лет они знали, как их звали в каждый из моментов их бытия. Начиная с двадцати, они знали обо мне в каждую секунду своего существования. Всё должно было быть изменено.
Внимание Драко стало слишком пристальным, и Гермиона не могла не отвести глаз, но кожей все равно чувствовала его взгляд и то, как сгущается воздух вокруг.
– Они забывают всё?
– Нет, насколько мы можем судить. Только то, что связано со мной. Они еще помнят кое-что, но их это смущает. Не всегда понимают, кто я. Мама… – Гермиона подавилась словами и, тряся головой, пыталась собраться с мыслями, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Должен быть способ исправить это. Тебе просто надо его найти.
– Знаю, – она вскинула голову. – И я найду.
7 июня, 2003
Гермиона застонала, вытащила из-под головы подушку и накрыла ею голову.
– Не смотри на меня.
– Почему? – в его хриплом после долгого сна голосе звучало веселье.
Она сконцентрировалась на красном пятне за закрытыми веками.
– Потому что солнце отражается от серой радужки, и твои глаза светятся так, будто где-то внутри горят лампочки. И это настолько ярко, что жжет мою сетчатку, – кажется, будто разгорается пожар. Так что тебе надо продолжать глядеть в сторону.
– Мои глаза заставляют чувствовать пожар в твоих? – он хмыкнул, и от его движения чуть прогнулся матрас. – А огонь распространяется? Или румянец на твоих щеках является следствием чего-то еще?
– Распространяется. В конце концов, все мое тело будет похоже на помидор, а кровь станет по-настоящему жаркой, и я начну потеть. А могу покрыться фурункулами. И это заразно, а ты же не хочешь, чтобы я стала такой, когда ты тут лежишь рядом очень голый. Так что прекрати смотреть на меня своими опасными глазами. И нечего хихикать.
– Это не хихиканье. Это неприкрытый смех над твоим сумасшествием. Я не могу определить, каково это, все время быть внутри твоей головы. Это либо чудесная страна, полная фантастических вещей и развлечений. Или же подобие полету на самой большой скорости на метле без тормозов через неизведанный мир. Что бы там ни было, всё звучит довольно-таки пугающе.
– Шшшр, – Гермиона покачала головой. – Гениев часто недопонимают.
Она рассмеялась вместе с Драко и ничего не имела против, когда он, отшвырнув подушку с кровати, прижался губами к ее плечу. Одной рукой собрал ее волосы в горсть, а другой поглаживал отметину, оставленную им же у нее на животе прошлой ночью.
– Это наш последний день в Испании. Послушай, мы же не делаем ничего, что творили бы в Англии.
Он обхватил Гермиону рукой за талию и повернул к себе спиной. Его губы блуждали по ее шее, и она втянула в себя воздух.
– Я категорически протестую.
– Ладно. Но мы можем сделать только что-то одно из того, чем обычно занимаемся дома.
– Только одно? – он замолчал и затем хмыкнул ей в челюсть. – Я выбираю?
Судя по тому, как он к ней прижимался, Гермиона предположила, что их интересы совпадают.
– Да.
– Тогда полагаю, мы остановимся на звуках, которые ты издаешь.
– Звуки? – из ее горла с шумом вырвался выдох, когда Малфой прикусил кожу за ее ухом, от движения его пальцев по всему телу побежали мурашки.
– Раз. А их около дюжины. А так как я знаю, что ты предпочитаешь обстоятельность, то мой долг вызвать каждый из них. Так что теперь ты представляешь, чего ожидать от остатка этого дня.
– Остатка д… Ччух.
Он улыбнулся ей в щеку:
– Два.
13 сентября 2003
– Ты в порядке?
– В норме.
– А вид такой, будто сейчас в статую превратишься. Кстати, очень белую, учитывая твою бледность. Скоро я, может, смогу увидеть, как человеческое тело работает изнутри, при том что сам индивид жив и двигается.
Драко раздраженно посмотрел на Гермиону.
– Это лишь потому, что ты выглядишь так, будто тебя может стошнить в любой момент, и я предпочитаю держаться подальше.
Ее немного мутило от переживаний, но она надеялась, что кажется достаточно невозмутимой, чтобы успокоить его. Очевидно, она всё только усугубляла. Гермиона схватила Малфоя за руку, стараясь унять нервозность Драко, и его раздражение вытеснилось чем-то, что она не смогла разобрать.
– Я неправильно застегнула пуговицы, – пробормотала она, потянувшись, чтобы вытащить пятую пуговицу из четвертой петли.
Вся эта суета, конечно, свидетельствовала о ее тревоге, но такое невнимание еще красноречивее говорило о его. Ведь Драко – тот человек, который отмечал всё. Он был слишком взвинчен, чтобы оттолкнуть ее, когда она набросилась на его застежки в офисе в расчете хоть чем-то занять руки. И лишь изумленно посмотрел на Гермиону, когда та застыла во время третьего складывания его мантии и уставилась на пальто, которое заставила надеть до этого.
Гермиона заметила медсестру, которая прошла мимо, и нахмурилась, когда женщина кивнула Драко. Перевела взгляд на Малфоя, но тот не выглядел удивленным.
– Ты уже бывал здесь?
– Нет, – он посмотрел так, словно обсуждать тут было нечего, и опустил глаза на ее дрожащие пальцы.
– Они, ээ… иногда они думают, что я девочка, с которой их дочка играла в детстве, – Гермиона дважды сглотнула, пытаясь справиться с голосом. – Обычно я говорю, что произошёл несчастный случай, и…
– Знаю.
– Но бывает, ситуация ухудшается, так что возможно…
Он поймал ее ладонь, и Гермиона затихла, чувствуя, как унимается трепет в груди, когда Драко посмотрел ей прямо в глаза.
– Хорошо, – прошептала она, не совсем отдавая себе отчет, что же именно имела в виду.
Ему же такого ответа было достаточно, и он крепко взял ее за руку и развернул. Гермиона переплела свои пальцы с его, пока вместе с Драко направлялась к своим родителям, и если и сжимала его ладонь слишком крепко, Малфой ничуть не возражал.
4 декабря, 2003
Гермиона расцепила руки, когда Драко принялся за очередной лоток с фиалами, замирая над каждым пузырьком и читая этикетку. Малфой выглядел более худым, чем прошлым вечером, и она задумалась, а как он вообще питался в связи со всем этим стрессом из-за грядущего судебного разбирательства. Ему не о чем было волноваться, она не сомневалась, что он не третировал магические существа, – да она бы сама всё исправила задолго до того, как разъяренный бывший сотрудник попытался бы извалять имя Малфоя в грязи, – но Драко не доверял министерству. Он даже отказывался нанимать на работу тех, кто там раньше работал.
– Подозреваешь, – он подпрыгнул от неожиданности, – меня в подлых интригах за твоей спиной? – спросила она. Драко развернулся, и Гермиона прищурилась. – Сколько ты спал за последнее время?
Она не рассчитывала на ответ, он опустил пузырек на место и всмотрелся в Гермиону.
– Немного.
– Я говорила, что ты ничего не найдешь, потому что находить нечего. И нет, они не собираются подбрасывать улики, чтобы разрушить твою… как там? – она закатила глаза: – Империю.
– Я…
– Я знаю, не всем можно доверять, Драко. Но ты каким-то образом стал достоянием общества. А никто не хочет ломать нечто хорошее. Пусть тебя и подозревают в чем-то плохом.
Крутя в пальцах палочку, он проследил взглядом, как Гермиона устроилась на столе и одернула юбку.