Гермиону мутило, и если уж ее вырвет, ей хотелось оказаться к Малфою поближе, чтобы тот в полной мере получил удовольствие. Он подождал, пока она обойдет стол, и только после этого двинулся к выходу. Рядом с ним было страшно, и Гермиона припомнила все те слухи, которые ходили о Малфое и о том, что парень сделал с охраной, чтобы сбежать из Азкабана. И если хоть что-то из той болтовни было правдой, то она столкнулась с ненормальным типом. Он больше не был мальчиком, который не смог убить Директора. Он был Пожирателем Смерти. Был убийцей. Был подонком.
Малфой схватил ее за рубашку и потащил вперед к двери. Она почти потеряла равновесие, а ноги онемели – Гермиона подозревала, что такой нагрузки, как сегодня, ее конечностям еще не выпадало. Она с облегчением выдохнула, когда смогла удержаться ровно, но ладонь Малфоя снова опустилась на ворот ее рубашки. Гермиона хотела развернуться и врезать ему, но терпение было ей необходимо. Даже если придется стереть друг о дружку зубы, чтобы сохранить спокойствие.
Дернув за больную руку, Малфой придержал девушку, чтобы проверить коридор. Гермиона сжала губы в тонкую линию, лишь бы не доставить ему удовольствие своим криком. Парень пихнул ее в спину, выталкивая вперед и направляя в одному ему известную сторону.
– Я не тряпичная кукла, Малфой, – гаркнула Гермиона, пытаясь вырваться из захвата.
К удивлению, он отпустил ее, но палочку не опустил, шагал в шаге позади и справа от девушки.
– Заткнись, – прошипел он, оглядываясь и ускоряя шаг.
– Боишься, Малфой? Не хочешь столкнуться с кем-нибудь, у кого есть палочка? Я могу орать всё, что хочу.
И она закричала. Голос дрогнул, но она орала свое имя так громко, как только могла – звуки отражались от стен и разносились на три этажа от них. Пусть все слышат. Ее схватили, и если так она даст знать Ордену, где она… Одна рука зажала ей рот, когда она выводила последнюю «А», другая – вцепилась в горло. Его дыхание было жарким и мерзким, когда он прошипел ей на ухо:
– Заткнись! Хочешь, чтобы они пришли? Хочешь, чтобы они изнасиловали тебя, избили? Ты что, совсем больная, Грейнджер?
Гермиона закашлялась в его ладонь, и он тут же отдернул пальцы, как будто она могла заразить его смертельной болезнью. Рука на горле напряглась достаточно для того, чтобы перекрыть ей кислород, и он вытер кисть о рукав ее рубашки. У нее не было ни малейшего представления, о чем именно он говорит, она дернулась вперед, но Малфой не шелохнулся. Гермиона рванулась сильнее и захлебнулась, когда парень резко впечатал ее спиной в свою грудь, сжимая крепко, до синяков. Она впилась пальцами в его ладонь и давила до тех пор, пока не процарапала кожу – кровь тут же забилась под ногти. Другая ее рука висела бесполезной плетью, но Гермиона продолжала вырываться, пытаясь ударить Малфоя затылком.
– Я оставлю тебя здесь, если ты так этого хочешь. И позволю им прийти. Ты этого хочешь, Грейнджер? Стать грязной шлюхой Пожирателя Смерти? Его рабой? Его игрушкой? Его… тряпичной куклой?
Перед глазами заплясали черные точки, рот Гермионы открылся будто бы в немом крике, и она впилась зубами в поврежденное место на его руке. Ногой она дотянулась до его голени и ударила снова и снова, захлебываясь слюной и сражаясь за воздух.
Он подождал секунду и отпустил ее, позволяя заходиться в кашле и судорогах. Она согнулась, пытаясь вдохнуть, а Малфой снова схватил ее за рубашку и потащил, не давая больше ни единого мгновения. Гермиона пыталась не отставать и двигаться в такт его резким шагам, и в тот момент, когда они завернули за угол, и она увидела знакомую синюю дверь на площадку, девушка решила действовать.
Всё ещё быстро дыша, она развернулась, навалилась на парня всем своим весом и основанием ладони ударила Малфоя в лицо. Надавила изо всех сил, а затем отвернулась и бросилась к двери. Рубашка затрещала у воротника, когда Гермиона рванулась из его рук, и Малфой издал приглушенный звук. Девушка распахнула дверь, цветная вспышка промчалась так близко от ее виска, что она было подумала, что это полыхнуло перед ее глазами.
Она понеслась по лестнице и, пробежав треть, поняла, что всхлипывает. Страх осел в груди и в животе холодной тяжестью, ей никогда в жизни не было так страшно. Всё тело трясло, будто бы кости трещали, а нутро распирало.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Мантра в голове, на языке, смешанная со вздохами и выдохами, пока горящие легкие боролись за кислород.
Она хотела выбраться. Да она была готова броситься на стену, если бы от этого смогла потерять сознание и больше не бояться так сильно. Потому что сейчас Гермиона была в ужасе; вздымающие грудь рыдания, всхлипы и сопли, влажное лицо. Ей пришлось быстрым взмахом вытереть лоб и щеки, чтобы лучше видеть, и она запоздало сообразила, что на ее руке кровь Малфоя. А теперь и на лице. Размазана по всему лицу.
Так как пришлось задействовать свою левую руку, Гермиона ударила его по той стороне головы, которая и без того обильного кровоточила с самого начала. И теперь девушка чувствовала себя покрытой его кровью. Как после кровавой ванны. Желудок скрутило и сжало, грозя вывалить содержимое наружу. Просто выблевать всё. Она слышала, как Малфой над ее головой тяжело бухает по ступенькам. У нее было форы чуть больше, чем один пролет, но он ее нагонял.
Лестница, которая вела на первый этаж, была охвачена огнем, как и дверь, что вела на второй. Ей пришлось снова бежать наверх и выбираться на третий уровень, краем глаза отмечая Малфоя в начале лестничного марша как раз тогда, когда она сама дергала дверь. Гермиона слишком поздно вспомнила, что именно сюда Малфой послал Крэбба. И не то чтобы именно он встречал ее с той стороны, но разницы не было никакой.
Ее появление было встречено секундным удивлением, незамедлительной дуэльной позицией и после – трехсекундным замешательством. Гермиона не имела ни малейшего представления о том, кто был этот человек, но узнала в нем студента Хогвартса – только с более старшего курса. Просто смутно знакомое лицо, промелькнувшее в далеких воспоминаниях.
Дверь за ее спиной распахнулась, и по тому шуму, с которым она захлопнулась, можно было смело утверждать, что Малфой в бешенстве. Гермионе захотелось закрыть глаза. Ей захотелось распасться на молекулы, стать частью воздуха и исчезнуть. Но больше всего она хотела обратно свою палочку, чтобы наконец покончить со всем этим.
– Я ее поймал, Блетчли, – Малфой произнес это так, словно уже начал сдирать с нее кожу.
– Это же Гермиона Грейнджер, не так ли? Маленькая идиотка Гарри Поттера?
На звук голосов из одного из дверных проемов вышел Крэбб.
– Что тут происходит?
Казалось, он вообще не обратил на Гермиону никакого внимания, будто это было обычным делом лицезреть окровавленную, зареванную девицу, выглядящую дико и несколько ненормально. С другой стороны…
– Грейнджер, верно? – Блетчли взглянул на Крэбба, кивнув головой в ее сторону.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Меня зовут… – Гермиона говорила убедительно, но вранье никогда не было ее сильной стороной.
– Конечно не имеешь, грязнокровка, – парень кровожадно улыбнулся щербатым ртом.
– Блетчли, я же тебе сказал…
– Вообще-то, ее поймал я, Малфой. Судя по всему, она от тебя убегала. И если бы не я, девчонка могла бы уже улизнуть.
– Не согласен. Если бы не я, она могла бы улизнуть уже давным-давно, – Малфой усмехнулся – Гермиона представила себе это так явно, словно видела его губы. – Ты оставишь м…
– Я не подчиняюсь твоим приказам, Малфой, – прорычал парень.
Ох, вот это было хорошо. Если они друг на друга разозлятся, у нее может появиться шанс сбежать. Гермиона подобралась, готовя тело к первой же возможности, несмотря на то, что Малфой подошел к ней ближе.
– Грязнокровка моя. И ты либо… – Гермиона рассвирепела и крепко сжала кулак.
Может быть, ей стоит просто набросится на них. Пусть они расправятся с ней, но она умрет, хотя бы раз врезав Малфою по морде.
– Кто это у тебя, Майлз? – раздался новый голос из смежного коридора – кричащий мог видеть только Блетчли с палочкой в руке.
Крэбб оскалился, услышав приближающиеся шаги, и Гермиона догадалась, что к ним направляется еще одна группа людей. И вот тогда она и вправду закрыла глаза, всего на чуть-чуть. Потому что теперь всё точно было кончено. Смерть или заключение, но надежды на побег больше не было. А когда человека покидает надежда, он сдувается. У Гермионы будто бы разом закончилась вся энергия.
Она сдалась. Но не в том смысле, что смирилась, что станет чьей-то игрушкой, которую будут передавать по рукам, словно пустую оболочку. А в том, что приняла то, к чему неизбежно вела эта ночь. Что в ее ближайшем будущем не будет дома, душа и лечения. Она смирилась, что у нее больше нет надежды.
И вот тогда, именно в ту секунду, она почувствовала самую ослепляющую боль в своей жизни. После, когда вспоминала об этом, Гермиона признавала, что и в самом деле не могла видеть. Просто вспышка красного, а затем чернота. Словно все ее чувства выключились – такой невыносимой была эта боль.
Малфой схватил Гермиону за поврежденную руку и дернул назад, отчего весь мир перед глазами раскрасился в красный. Раненым боком она врезалась в стену, а затем раздались тошнотворный хруст, хлопок и треск. В памяти остались только боль, чавкающие звуки, крики на периферии сознания и тошнота, когда она ударилась об пол и наклонилась вперед. А затем - чернота. Блаженная чернота.
========== Два ==========
00:08
Гермиона открыла глаза. Она чувствовала себя так, словно ее разобрали на части, а потом собрали заново. Двигаться не получалось – просто не хотелось. В поле зрения появилось что-то черное, оказавшееся черным ботинком, носок которого стучал ее по подбородку. Девушка со свистом втянула в легкие воздух, после чего ее быстро подняли на ноги.
Она протестующе застонала, захлебываясь стекающей в горло слюной, и наклонилась вперед. Ее тут же резко дернули за волосы, от чего в голове зазвенело, она несколько раз моргнула и уставилась на… горящий потолок?
Всего три секунды понадобились на то, чтобы события вечера обрушились на Гермиону – и если бы ее не держала чья-то рука, она бы упала. Подняла глаза и сфокусировалась на лице напротив, почти не удивленная тем, что видит перед собой малфоевскую гримасу.
– Ты самая тупая из всех, кого я знаю. Как бы мне хотелось убить тебя за твою дурь. Ты вообще хоть понимаешь, насколько теперь всё херово?
Он снова встряхнул ее так, что Гермиона прикусила язык, а затем швырнул обратно на пол, как раз тогда, когда она пыталась нащупать ногами пол. Гермиона захрипела, поднимаясь. Голова кружилась и казалось, будто сознание вот-вот ускользнет. Она настолько устала и вымоталась, что всё вокруг воспринималось сном. Реальность же и вовсе не привлекала, хотя мозг отчаянно пытался обработать информацию.
Гермиона прислонилась к стене и была вынуждена полностью сконцентрироваться на этом нехитром движении. Похоже, Малфой паниковал – когда он посмотрел на нее, на его виске некрасиво пульсировала вена. Она перевела взгляд в сторону, на Блетчли и затихла, когда смогла различить лежащее тело. Крэбб обнаружился чуть поодаль, и Гермиона была готова поспорить, что всех остальных постигла та же участь.
– Здесь был аврор? – попыталась спросить она, но голосовые связки смогли выдавить лишь писк и полузадушенное «аврор».
Малфой пару секунд смотрел на нее, затем схватил за руку и, открыв дверь на лестничную площадку, выпихнул туда девушку. Потом заскочил сам, направляя палочку на пламя на ступенях и расчищая им проход сбоку.
– Иди, – прорычал он и взял Гермиону за локоть, чтобы та снова от него не сбежала.
Существует момент, достигнув которого, люди только и могут, что реагировать на стимул. Когда они чувствуют себя такими уставшими и обессиленными, что весь окружающий мир воспринимается приглушенно. Гермиона знала, какая опасность ее окружает, но сейчас могла только идти. Она была просто не в состоянии обдумывать свой побег. У нее не было ни малейшего представления о том, куда ее тащит Малфой. Что случилось с Пожирателями Смерти, и что произойдет с ней. Только движение. Для мыслей времени не было. Она была так измучена, что вся ее концентрация уходила на то, чтобы переставлять ноги, шевелить руками и дышать.
Они бежали. Мимо разрухи, смертоносных лучей и тел, облаченных в капюшоны и маски. По коридорам, а затем наружу, кашляя от дыма и пепла, прямо по направлению к лесу. Гермионе не нужно было ни о чем думать, и на какое-то время это стало настоящим счастьем. Малфой пытался подгонять ее, но ноги горели, все тело прошивало острой болью, а вдохнуть полной грудью не получалось. Гермиона была убеждена – не будь она пленницей, он бы давно уже бросил ее.
Палочка Малфоя светилась, и тот освещал ею каждый угол во время их бега, но как только они вывернули на прямой участок, опустил руку. Нога Гермионы зацепилась за корень или бревно – да что бы там ни было – и девушка рухнула, как подкошенная. Вскрикнула, когда ударилась рукой и плечом об землю. Малфой нелепо подпрыгнул, чтобы не споткнуться об нее.
Она жадно глотнула воздух и прижалась щекой к прохладной земле – где-то сверху с присвистом дышал Малфой.
– Больше не могу. Если ты хочешь, чтобы я куда-то пошла, тебе придется либо тащить меня, либо левитировать. Я больше не двинусь, – и она имела в виду именно то, что сказала.
Малфой, казалось, не особо обращал на нее внимание, и Гермиона подняла голову, приглядываясь. Чуть проморгавшись, она рассмотрела его в темноте: он прислонился головой к дереву и что-то яростно бормотал сквозь зубы.
Кошмар. Малфой не только взял ее в плен, но, похоже, ещё и тронулся рассудком. Просто замечательно. Отлично.
Гермиона пыталась приподняться, и ладонь уткнулась во что-то гладкое и холодное. Она встала на колени, нащупывая пальцами края камня, и бросила на Малфоя косой взгляд. Тот всё ещё держал палочку в руке и что-то нашептывал прямо в кору.
Было непросто, но Гермиона умудрилась сдвинуть обломок с места. Малфой же вел себя неадекватно. Может быть, он что-то заподозрил, а может, это было его обычной манерой поведения. Он освещал палочкой деревья вокруг себя, и по выражению его лица никак нельзя было понять, о чем он думает. Поднявшись, Гермиона дождалась, пока Малфой отвернется, и сунула камень в карман. Укрытие ненадежное, но было темно и разобрать очертания одежды было сложно. Мозг лихорадочно работал, словно наверстывал то время, пока бездействовал, и постепенно начал вырисовываться план, но тут палочка Малфоя уткнулась ей лицо.
– Грейнджер, если ты выживешь в этой войне, я сам тебя убью.
– Если бы у меня была палочка, ты был бы мертв час назад.
– Если бы у тебя были мозги, то поняла бы, какая ты наивная идиотка.
– Я…
Сумасшедший Малфой внезапно крутанулся и пнул одно из деревьев.
– Твою ж мать!
Где-то наверху заскрипели голые ветки, и Гермиона только сейчас обратила внимание на то, что на улице подморозило. От осознания этого стало холодно, и не будь у нее других поводов для волнений, она бы озаботилась тем, чтобы немного согреться.
– Да ты хоть представляешь, что натворила? – он развернулся к ней, и Гермиона отступила на шаг, с бесстрастным видом опуская ладонь в карман. – Ты же всё похерила! Что за…
Он с животным рычанием выдохнул и еще раз ударил ствол. Гермиона не знала, что ей делать: ответить или позволить Малфою кричать дальше. Она выбрала второе – пусть отвлечется. Совсем как в фильмах, где хорошие парни дают плохишам выговориться о своих грандиозных планах, пока сами смываются прямо у них из-под носа. Плохих парней всегда губит их собственное эго.
– Я ничего не сделала, так что…
– Ничего? Ничего?! – он приближался к ней, на что она никак не рассчитывала. – Ты что, не в Ордене? Неужели ты не знаешь?
Гермиона с удивлением всматривалась в него, хотя могла различить в темноте только светлые волосы, так что смотрела туда, где по ее расчетам находилось лицо Малфоя. Вопрос ее шокировал. Точнее, поразило то, что могло за ним скрываться.