– Ты всегда так делаешь? Говоришь загадками? Ты никогда не говоришь прямо, что имеешь в виду.
Малфой смерил ее таким взглядом, что на секунду Гермиона почувствовала себя круглой дурой.
– Я не говорю загадками. Если ты не понимаешь обычного языка…
– Если ты не можешь нормально изъясняться…
– Проще обвинить других в собственной неадекватности?
Гермиона раздраженно фыркнула и дернула Малфоя за руку.
– Я не неадек…
– А еще чертовски грубая!
– Ох, как же это мило! И это мне говорит человек, который пытался меня задушить! Швырнул меня в стену и…
– Да заткнись уже! Мы на улице. Я понимаю…
– Если ты сейчас хоть слово скажешь о моей крови, Малфой, я покажу тебе, что такое грубость, – ткнув в него пальцем, прошипела Гермиона.
Он сбросил ее ладонь и, сверкнув глазами, направился к автобусной остановке.
День пятнадцатый; 23:59
Гермиона была рада, что к проживанию в гостинице прилагался бесплатный ужин, потому что просить деньги у Малфоя она не собиралась. Во время их путешествия она не просила у него ничего – он просто покупал то, что считал нужным, и этого обычно хватало на двоих. Сегодня он ушел один и отсутствовал вот уже несколько часов. И если бы не еда в гостинице, Гермионе пришлось бы поголодать. Но теперь она лежала на своей кровати и даже расстегнула джинсы, чтобы было легче дышать. Конечно, так наедаться не стоило, но очень уж было вкусно.
Гермиона почти не сомневалась, что крюк в Польшу был пустой тратой времени. Учитывая то, что она знала о Волан-де-Морте, и принимая во внимание те крестражи, которые уже были найдены, не было никакого смысла в том, чтобы использовать машину. Однако сейчас поиски привели их к человеку из мира волшебников, и Гермиона решила, что в словах Малфоя может быть какая-то логика. Она до сих пор не имела ни малейшего понятия о том, как автомобиль умудрился стать настолько ценным для Волан-де-Морта, но скорей всего, просто не видела всей картины целиком.
В автобусе по дороге в гостиницу она поинтересовалась у Малфоя, как они будут искать человека в бегах, но ответа не дождалась. Она тоже злилась, что уже стало обычным делом. Нормой. Но Гермиона умела сосредотачиваться на задаче, и это являлось одной из причин, почему они с Малфоем все еще были вместе. Нужно разделять дело и личные вопросы – так всегда говорил Рон, в очередной раз обыгрывая кого-нибудь из друзей в шахматы.
Она не услышала ни скрежет ключа, ни скрип ручки, когда дверь распахнулась. Малфой выглядел так потрепано, что Гермиона и не надеялась сейчас услышать хоть какие-нибудь новости о местонахождении ДеЛойда. Ведь последние пять часов он занимался именно поисками, верно?
Он пнул створку ногой и шагнул к кровати. От него странно пахло, и Гермиона никак не могла понять, чем, пока мужское тело не плюхнулось на соседний матрас. Она принюхалась, и Малфой поднял голову, встречая ее взгляд, одновременно с этим стягивая ботинки.
– Ты пил, – Гермиона сморщила нос.
– Пил.
– Просто не могу в это поверить.
Тот фыркнул, отшвырнул обувь и принялся за носки.
– Я взрослый мальчик. Так что даже не нарушил закон.
– Да мне плевать, законно это или нет. Мы… тут такое происходит, а ты сидишь в пабе!
Он откинулся и пробормотал что-то очень похожее на оскорбление.
– Я могу делать всё, что мне хочется.
– Я думала, ты сказал, что ты взрослый, Малфой. И не вижу тут никакой связи со зрелостью, когда за нами охотятся Пожиратели Смерти, мы сами ищем крестраж…
– Ты самая большая зануда, которую я когда-либо встречал в своей жизни.
– …грабить людей, и всё в таком духе. И вот ты с украденными деньгами…
– В. Своей. Жизни.
– …напиваешься в пабе!
– Когда-либо.
– Да ты хоть слушаешь меня? – Гермиона выпрямилась, чтобы он понял, насколько серьезной была ситуация.
Малфой что-то проворчал и потянул вверх рубашку. Гермиона невольно пискнула: последнее, чего она от него ждала, так это того, что он начнет раздеваться. В этом не было ничего особенного – она видела многих мужчин с обнаженным торсом. Но это же был Малфой, к тому же, это было неожиданно и… и… Малфой! Да если бы он бросился на нее в попытке убить, это было бы вероятнее, чем раздевание у нее на глазах.
Он замер, услышав ее возню: воротник все еще охватывал голову, ткань рубашки собралась складками у локтей, а светлые волосы торчали в разные стороны. Бросив на Гермиону странный взгляд, Малфой рассмеялся. Смеялся над ней. Она сообразила, что ее лицо, должно быть, искажено идиотской гримасой, и тут же взяла себя в руки.
Малфой стянул с себя рубашку, – мышцы напряглись и упруго перекатились под кожей, – и отшвырнул ее за спину. Гермиона не могла заставить себя отвернуться. В конце концов, она была девушкой, к тому же достаточно любопытной. И если уж она провела столько времени, разглядывая его странные пальцы, – а ведь у нее никогда не было такого фетиша, – то конечно же могла позволить себе бросить взгляд и на его грудь, раз уж вышло, что именно такой тип мужчин ей и нравился. В чем, естественно, Гермиона бы никогда не призналась. Но, учитывая самовлюбленность Малфоя, вряд ли он не осознавал собственной привлекательности. Так что свой интерес надо было держать в секрете.
В принципе, его тело не особо впечатляло. Почти как у Гарри. Который был Гермионе вроде брата. И уж точно от этого зрелища не захватывало дух. На самом деле, было противно. Да, очень противно. Такому придурку нечем гордиться. Нет в нем ничего хорошего.
Поэтому Гермиона заставила себя отвести глаза, одарив напоследок Малфоя самым пренебрежительным взглядом, но гаденыш так и не перестал ухмыляться. И это сбивало с толку. Господи, да он не мог так поступить! Не должно быть никаких сюрпризов. Она же ненавидела сюрпризы. Малфой был раздражающим, злым, мрачным и одетым. Всегда одетым. Так и должно было оставаться.
– Должен признать, на меня реагировали гораздо лучше, – он сунул ноги под одеяло, и Гермиона была просто счастлива, что хоть брюки не последовали за рубашкой.
– Тебе врали ради твоих денег.
– Думаешь, на меня могут клюнуть только проститутки?
– Нет, но думаю, что вели они себя именно так.
Он издал звук, который одинаково мог быть признаком и злости, и веселья.
– Мое тело волнует тебя, Грейнджер? Страшно оказаться рядом с живым полуголым мужчиной? Все не так, как в книжках, да? Мне…
– Уверяю тебя, и в книгах, и в жизни я встречала зрелище получше, Малфой. Так что можешь не волноваться – ты омерзителен, но когда я выключу свет, уверена, мой желудок придет в норму.
Малфой промолчал, и Гермиона внутренне возликовала. Он смерил ее взглядом, словно собирался что-то ответить, но либо не захотел, либо не знал, что сказать.
А затем, продолжая пристально на нее смотреть, провел ладонью по груди и животу, будто это было в порядке вещей! Но Гермиона никогда прежде за ним такого не замечала. И когда увидела, как его рука скользнула к поясу брюк, тут же резко подняла глаза.
– Если ты находишь меня омерзительным, тебе стоит выключить свет прямо сейчас.
– Ты что, серьезно? – она почти взвизгнула, но Малфой даже не вздрогнул.
– Оставь свет гореть и узнаешь сама.
– Ты же не… собираешься этим заниматься, пока я нахожусь в комнате!
– Грейнджер, прошло две недели, а я мужчина. И уже делал это несколько раз, пока ты спала.
Она ошарашенно таращилась на него, и он снова рассмеялся, отвернувшись.
– Малфой…
– Хоть мне и нравится мысль, что ты будешь беситься следующие пятнадцать минут, мне не очень хочется слушать твое верещание. Это как гвоздем по стеклу, понимаешь, о чем я?
– Да мне плевать, хочешь ты меня слушать или нет! Я не…
– Ладно. Тогда можешь поговорить о чем-нибудь другом? Расскажи мне что-нибудь неприличное. В деталях. Ты же уже не девственница? Хотя… хорошо, расскажи мне, о чем ты читала…
– Малфой!
– Что? Мне нужно что-то представить, Грейнджер. Что-то…
– Заткнись! Я не… буду ничего тебе рассказывать. Детали, картинки, да что угодно. И моя половая жизнь – вообще не твоего ума дело! Я… – она покраснела до корней волос.
– Ты невозможна.
– Что? Я…
– Дразнить тебя весело, но ты просто невыносима. Я устал. И собираюсь спать. Это? Я делаю так перед сном. Каждую ночь. Глажу свой живот. Не дрочу. Так что успокойся, пока не перебудила тут всех или случайно не сгорела от ханжеского негодования.
Малфой покачал головой, устало усмехнулся и прикрыл веки. Гермиона несколько долгих секунд смотрела, переводя глаза с лица на его руки и обратно. Нечаянно снова взглянула на грудь: мужские пальцы легко скользили, очерчивая все изгибы и впадины. Движение живота в такт дыханию, гладкость светлой кожи, бледные соски, дорожка золотистых волос, ведущая от пупка к границе одеяла.
– Мне плевать, девственница ты или нет. Даже если нет, сомневаюсь, что ты можешь рассказать что-то неприличное, не говоря уж о том, чтобы сделать это.
Гермиона посмотрела Малфою в лицо, убеждаясь, что его глаза закрыты.
– У меня желудок не выдержит. Да и ситуация далека от критической, чтобы я была вынуждена так поступить. Ты…
– Свет будешь выключать?
– Нет.
Он накинул одеяло себе на голову.
День шестнадцатый; 7:04
Серые глаза распахнулись, а ведь она уже и забыла, какими непривычными они могут быть. Человек способен свыкнуться с чем угодно, нужно лишь время. Они занимались с Малфоем одним делом. А если бы у него были карие глаза и темные волосы? Серый цвет ему подходил.
– Ты самое ужасное, что только может разбудить утром. Особенно при наличии похмелья, – его голос звучал резче, чем обычно.
– Мне тебя не жаль. И никогда не будет. А теперь вставай.
– Раз на нас не напали, ради тебя же надеюсь, что были веские причины стянуть с меня одеяло.
– Завтрак.
Малфой застонал.
– Бесплатный, и раз у нас есть возможность не тратить нечестно полученные деньги, мы ею воспользуемся. Заканчивается через двадцать минут. Вставай.
– Отвали.
– Малфой…
– Отстать, Грейнджер, – он перекатился на живот и закрыл голову подушкой.
– Я серьезно.
– Я тоже. Не буди меня, кроме как в экстренном случае, понятно? Это очень простое правило и одно из самых главных.
– Да мне все равно…
– Хорошо. Твою мать, хорошо, – Малфой отбросил подушку в сторону, сполз с кровати и, покачиваясь, направился на выход.
– А ты не хочешь одеться?
– Довольствуйся тем, что получаешь, – Гермиона последовала за ним из комнаты и заперла дверь, пока он шел в сторону холла.
Малфой остановился, повернулся и протянул руку.
– Дай мне ключ.
– Что? Зачем? – она подавила в себе желание отступить, когда он подошел ближе.
– Я забыл свою… – он покрутил рукой в воздухе, и Гермиона кивнула, вручая ему связку.
Малфой открыл дверь, зашел в комнату и с силой захлопнул створку. Затем раздался щелчок замка.
– Мал… Ты… – Гермиона подергала ручку и в замешательстве уставилась перед собой. – Эй! Открывай! Ты!.. Малфой!
Она стукнула кулаком по преграде, но в ответ услышала лишь какое-то бормотание, что несомненно было ругательством.
– Малфой!
– Иди завтракать, Грейнджер. А то потом опять придется тратить нечестно полученные деньги.
– Открой дверь! Я не могу поверить, что ты… Нет, нет. Я верю в это, ты гнусный…
– Я сказал, отвали! Еще десять минут назад! Если бы ты прислушивалась к тому, что я тебе говорю, то не влипала бы во всякое дерьмо!
Гермиона издала то ли рык, то ли вопль и с трудом заставила себя опустить ногу, занесенную для удара.
– Ну подожди, Малфой!
– Полагаю, сейчас это твоя забота, – раздался скрип пружин, и наступила тишина.
========== Пять ==========
12:04
Гермиона все еще обдумывала свою месть Малфою, когда тот вышел из гостиницы на тридцать четыре минуты позже, чем они запланировали. Она сердито на него посмотрела, но внимания не удостоилась.
– Полагаю, урок усвоен?
Глаза Гермионы сузились, но Малфоя это ничуть не тронуло. Ее злость удивляла его ничуть не больше, чем саму Гермиону – его. Когда стало ясно, что отвечать ему никто не будет, Малфой расслабился и не отпустив ни одной – наверняка заготовленной – остроты, направился в сторону пешеходного перехода.
– Не думаю, что ты выяснил что-то важное, пока вчера напивался.
– Напивался? Да я едва…
– Это…
– …раздувать из мухи слона. И вообще не понимаю, как с тобой хоть кто-то общается.
– Я часто думаю о тебе так же.
– Часто думаешь обо мне? Неужели?
Гермиона вспыхнула.
– В исключительно мерзких выражениях.
Она сердито уставилась в его удаляющуюся спину. Подумала было не идти за ним – пусть себе гуляет в одиночестве, – но для перевода была нужна палочка. А к палочке прилагался Малфой. Близнецы Уизли назвали бы это «пакетной сделкой».
– Библиотека находится в той стороне, – он даже не обернулся. – Малфой!
Он окинул ее взглядом, и Гермиона запоздало вспомнила о договоренности не употреблять имена на публике.
– Я рад, что в твоей голове хранится бездна ненужной информации, но железнодорожная станция – там.
– Да что ты? И зачем мы идем на станцию, если даже понятия не имеем, куда нам ехать?
Малфой ничего не ответил, и только когда прошел уже пару домов, Гермиона сообразила, что, похоже, он о чем-то знал. Нагонять его пришлось бегом.
– Ты не все мне рассказал.
Тот фыркнул и покачал головой.
– Ты же что-то выяснил прошлым вечером?
С ним было очень непросто и утомительно – совсем, как вырывать зубы. А уж в этом Гермиона разбиралась, учитывая профессию ее родителей.
– Вроде того, – он сунул руки в карманы и чуть не угодил под машину, когда переходил улицу.
– Я хочу уточнить, когда мы окажемся на месте, так что расскажи сейчас.
– Помирай от любопытства.
Ублюдок.
День семнадцатый; 12:42
Гермиону достало разъезжать с Малфоем в поездах. Ей вообще надоело находиться с ним рядом, но поезда были особенно невыносимы. В конце концов, когда они не сидели в замкнутом пространстве, у Гермионы была возможность отойти в сторону или хоть чем-то себя занять. В купе же она могла только разглядывать обстановку: сиденья, стены, сельскую местность за окном - зелень, вкрапления коричневого и снова зеленый цвет стеной. Ну и, конечно же, Малфоя, но смотреть на него первой не хотелось. В конце концов, ей было, что рассматривать, но вскоре Гермиона заметила, что ее спутника раздражает то, как она его избегает.
Заметила, хоть он старался ничем себя не выдать. Ничего не сказал, не посмотрел. Но язык тела был красноречив. Малфой нервничал, постоянно что-то крутил в руках и пять минут кряду пялился в окно на деревья с таким видом, словно мог воспламенить их взглядом.
А Гермиона веселилась. Надо было пользоваться моментом, ведь когда Малфой дойдет до точки кипения и что-то скажет, удовольствия от этого будет мало. Как впрочем и от всего, что последует дальше… Что ж, кто знает, сколько еще им потребуется времени, чтобы отыскать крестраж.
Его челюсть сжималась и разжималась, руки были скрещены на груди. Гермиона ухмыльнулась.
По громкой связи объявили о следующей остановке, путь им предстоял долгий. Они должны были добраться до последней перед границей станции, и судя по тому, что Гермиона узнала о скорости, времени и маршруте, указанном в засунутой в малфоевский карман карте, ехать еще предстояло не меньше четырех часов.
Малфой поерзал и шумно выдохнул через нос. Пауза… Два биения сердца… и его глаза буквально впились в ее. Он смотрел тяжело, – с вызовом, – но по-прежнему не издавал ни звука. Это было не то, чего Гермиона ожидала… хотя уже было понятно, что с Малфоем никогда ничего нельзя ждать наверняка.
Полностью повернувшись в ее сторону, он молчал и пялился на Гермиону. В голову пришла шальная мысль, что Малфой играет с ней в гляделки, но она несколько раз моргнула, и ничего не произошло. Одиннадцать секунд спустя поежилась под тяжестью его взгляда, отчего на лице Малфоя появилось самодовольное выражение. Хотя, возможно, просто показалось.