- Да я, это… убираю. – ответила она. – Окна мою.
- Я мимо шёл и решил заглянуть, – сказал Тайлер, проходя вслед за хозяйкой квартиры в гостиную и наблюдая, как она рассеянно собирает разлетевшиеся по полу от холодного сквозняка буклеты и брошюрки. «Йога-центр «Священный Лотос» ждёт вас!» – гласила одна из бумажек, попавших под ноги Тайлеру. Он наклонился и поднял её. В комнате было очень холодно. Слишком холодно, чтобы мыть окна.
Тогда, глядя, как Мона закрывает оконную раму, он спросил:
- Ты что задумала?
- А? – она обернулась на него и вопросительно приподняла брови, но после, взглянув ему в лицо, как-то мгновенно сникла. Натянутая улыбка медленно исчезла с её лица, словно смытая осенним дождём, уступив место боли – молчаливой и не находящей выхода. Казалось, она пронзала каждую клетку, каждый нерв в теле Моны. Он просто не мог на это спокойно смотреть.
Когда он обнял её, Мону пробила крупная дрожь и она тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо:
- Прости меня... – прошептала она, всхлипывая, – Я такая дура... Я бы не выдержала, если бы ты не пришёл.
- Теперь я здесь, – негромко отозвался он, машинально перебирая жёсткие дреды на макушке Моны, – И это не твоя вина.
- Нет, – она замотала головой так яростно, что Тайлеру пришлось отстраниться, дабы не получить в челюсть, – Я предала тебя, всё время тебе лгала… я не хочу так больше...
- Ничего... – Тайлер чуть отстранился и взглянул в бледное, залитое слезами лицо Моны. – А то, что случилось с Грэгом… – он мучительно подбирал слова, хотя на самом деле ему не хотелось ничего говорить, – Он не рассчитал дозу. Ты здесь не виновата, слышишь?.. – но Мона молчала, глядя на него затравленными, полными страха глазами. Так смотрит самоубийца, стоя на краю крыши в последнем сомнении.
- Мона?.. – он вопросительно вглядывался в застывшее лицо, не понимая, что происходит у неё в голове.
- Виновата, – наконец прошептала она, задыхаясь, – Виновата… Это я ввела ему смертельную дозу эйча. Я убила Грэга.
- Что?..- он даже отпустил её, но после снова взял за плечи и легонько встряхнул, словно надеялся отрезвить, – Неправда! Ты тут не при чём, ты же сама говорила, что…
- Да солгала я, солгала! – крикнула она, после чего её голос сорвался и она замолчала, тихо рыдая в ладони.
– Мона…- потрясённо проронил он, после чего больше не смог выдавить из себя ни слова. Он не мог поверить, что Мона – маленькая Мона, могла совершить нечто подобное. Что это хрупкое и безобидное на вид создание на деле могло оказаться вместилищем такого зла – не только причинившего столько боли и разочарований, но и отнявшего у него старого друга. Навсегда.
Глаза застлали горячие слёзы.
- Это была моя идея, с эйчем. Я вколола ему слишком много, – продолжала Мона, – Не рассчитала, потому что сама была под кайфом…
Где-то внутри всколыхнулась ненависть – настолько сильная, что Тайлер закрыл глаза, чтобы не наброситься на девушку, как бык на красную тряпку. Да, он чувствовал себя раненым быком – с букетом лезвий в холке. Не зная, куда деться, Тайлер закрыл лицо руками и с силой провёл ладонями по нему. Он не мог поверить в то, что услышал: Мона? Убила Грэга?.. Мона?.. Убила?..
- …А когда очнулась, поняла, что поздно – Грэг... был уже мёртв... – Мону трясло и она обхватила себя за плечи руками, глядя куда-то в пол. – Прости, что не сказала тебе раньше – мне было страшно. Тай?..
Но он ничего не ответил, только покачал головой, после чего быстро пошёл к выходу, не слыша брошенных ему вслед окликов Моны. Всё, чего он хотел на тот момент, ослеплённый горечью потери и действительности – чтобы она была мертва.
Ту ночь он провёл в горьком полузабытьи – действовало выпитое с вечера виски.
Тайлер смутно помнил, как появился Зак и, забрав у него из рук бутылку, лег рядом, мягко прикасаясь взглядом неопределённо-тёмных глаз. Он молчал, и тогда Тайлер, проглотив подступающий к горлу ком, спросил:
- Почему… Почему все, кого я люблю, причиняют мне боль?
- Потому что ты любишь живых, – подумав, хрипло ответил тот. После, протянув руку, заправил Тайлеру за ухо упавшие на глаза русые пряди, – Ничто живое несовершенно.
- Я не знаю, что делать, – прошептал Тайлер. – Я запутался.
- Ты можешь простить её, – также негромко предложил Зак и между ними повисло молчание.
- Нет, – выдохнул Тайлер спустя некоторое время, закрывая глаза, – Нет. Тогда всё начнётся заново. Я устал ходить по кругу и хочу разорвать его. Я больше не хочу выбирать между любовью и ненавистью.
- Отказ от выбора – тоже выбор, – пожал плечами Зак и потянулся за лежащей на подушке пачкой сигарет, – Но тогда всё останется так, как есть сейчас. Уверен, что выдержишь?
Тайлер промолчал. Его уже тошнило от этой темы, и одновременно он думал о том, что готов отдать это право выбора кому угодно, а после примириться с результатом. Тогда, выходя из квартиры Моны, он ненавидел её, но сейчас думал о том, что в этой ситуации нет ни правых, ни виноватых. И это было ловушкой – тяжкой и безвыходной.
Вводя смертельную дозу Грэгу, Мона не сознавала, что делает, а после горько сожалела. И всё же, всё это не оправдывало её в глазах Тайлера. В тот вечер, спрятав лицо во вкрадчиво-сочувствующих объятиях Зака, он хотел лишь одного – чтобы всё это поскорее закончилось.
На закате следующего дня Тайлер снова отправился к Моне. Он больше не испытывал ненависти к ней. Ночь, которую он провёл с Заком и в плену у собственных сомнений, дала свои мучительные плоды лишь к рассвету.
- «Совершенно лишь бесплотное», – тихо, нараспев говорил Зак, уходя под утро. Непонятно было, обращается он к Тайлеру или просто поёт, – «Хочешь стать бессмертным – твори. Твои идеи станут твоими крыльями. Да-а, твоими крыльями…».
А может, ему это только приснилось.
И теперь, шагая вдоль подёрнутых лёгкой осенней дымкой магистралей, бесшумно скользя сквозь серую мглу октября, он не мог поверить, что ещё вчера так ненавидел Мону. Да и был ли хоть какой-то смысл во всей этой ненависти, если ей и без того было больно от случившегося. Чего он добивался своим уходом – чтобы она вновь залезла на подоконник? Также Тайлер не знал, зачем идёт к ней теперь. Наверное, чтобы обнять её и сказать, что в этой истории нет виноватых. Также, как и невинных. Все рано или поздно платят за своё равнодушие и обман. Он не имел права судить Мону – сперва ему бы пришлось встать на её место.
Всё это он хотел сказать, толкая дверь её квартиры и устремляясь внутрь помещений.
Но при входе в гостиную ноги его подломились, потому что он встретился глазами с Заком...
Зак сидел на полу гостиной, держа на обтянутых чёрной кожей коленях голову Моны. Её лицо побледнело, как полотно, а губы казались выцветшими. Лишь болезненно-алая улыбка рассекала горло в глубину почти до самого позвоночника.
В воздухе витал запах свернувшейся крови и обречённости жертвы, застигнутой врасплох.
Тайлеру казалось, что всё это дурной сон. Он смотрел на мёртвое лицо Моны, на спокойное лицо Зака и ощущал свои ледяные, дрожащие руки. Горло сдавило словно удавкой, он чувствовал, что задыхается. Остался лишь пустой, бесконечный белый коридор в голове… Белый шум сознания...
Откуда-то изнутри, разрывая внутренности и опаляя все слизистые, поднялся и застрял в горле крик. Он попытался ухватиться за воздух, но ноги подкосились.
Больше не осталось ничего, только чувство вины. Только...
«Ты не спас. Тебя не было рядом. Ты потратил последние ваши минуты на ненависть».
Каждую клетку, казалось, сковало холодом, а нутро заполняла сосущая пустота, словно его прострелили насквозь.
Как во сне, Тайлер поднялся и на нетвёрдых ногах подошёл к Моне и Заку. Он опустился рядом и коснулся ещё мягкой, но уже холодной щеки Моны.
- Она спит? – выдохнул он почти без выражения. Он настолько ослабел, что не мог даже толком говорить. И совсем не мог дышать. Зак молчал, спокойно глядя на него из-под спутанных волос. Воздух кончался в лёгких, а Тайлер всё не мог вдохнуть от шока – при каждой попытке вдоха грудь сводило от острой боли. Вцепившись в одежду Зака, а после схватив его за грудки, он заорал:
- Говори, сукин ты сын, ублюдок, она спит??! – однако, снова не получив ответа, разжал пальцы, чувствуя как его собственное тело ходит ходуном, а по щекам струятся неконтролируемые слёзы – слёзы отчаяния и страха. Он не понимал, почему. Почему с ним всё это происходит. Почему вокруг него все умирают. Почему люди, которых он любит, убивают друг друга.
Также он не понимал, почему гостиная, в которой он находился, вдруг наполнилась запахом, который он не мог забыть с того дня, как заглянул за запретную изгородь из листвы и кривых ветвей – запах формалина. Запах смерти.
Он посмотрел на сидящего возле тела Зака.
- Не спрашивай меня, зачем, – сказал тот, перекладывая рыжеволосую голову Моны с колен. Он поднялся и отошёл к окну, – Я всего лишь сделал то, на что ты бы никогда не решился.
- Что?..- тяжело дыша, прошептал Тайлер, постепенно приходя в себя, и обретая дар речи, – Что?! Ты, мать твою, убил её!!! Мона… она... Ты убил её!! – это всё, что он смог выдавить из себя. Он не мог поверить, что видит Мону такой – холодной, безвозвратной, неправильной. Мёртвой.
- И это всё? – хмыкнул Зак, пуская дым в форточку, – Ну да, убил. И не говори мне, что чувствуешь себя несчастным.
- Несчастным?.. – выдохнул Тайлер. Он не был уверен, что вообще понимает, что тут происходит. Он был ослеплён и раздавлен.
- Тебе больно…- утвердительно прошелестел Зак, а после, не дождавшись ответа, продолжил: – Тебе больно от страха. Смерть пугает тебя, малыш Тай…
- Заткнись!.. – расширив глаза, прошептал Тайлер, вставая и на негнущихся ногах выходя из комнаты. Его трясло от ужаса и хотелось оказаться подальше от всего этого: от Зака, трупа Моны и удушливого запаха формалина.
Зак пожал плечами и направился следом, попутно разливая за собой бензин из непонятно откуда взявшейся в квартире канистры.
- Из твоего пикапа прихватил, – невнятно, почти буднично, пояснил он сквозь сигарету в зубах в ответ на потерянно-недоумённый взгляд Тайлера.
Уже у входа Зак остановился и выбросил куда-то в темноту прихожей канистру, после чего, вынув изо рта сигарету, отправил её следом.
С угрожающим гулом на разлитой жидкости вспыхнуло и заплясало пламя. Воняя плавленым дермантином, дверь закрылась, отрезая их от пылающей стены огня – чёрно-рыжей, как волосы Моны.
Поспешно затерявшись в подворотнях, они вышли на набережную и долго сидели на парапете, глядя на мигающие в воде ночные огни. Где-то в нескольких кварталах за спиной ревело пламя, пожирая тысячами жадных языков то, что осталось от Моны и её истории.
Зак молча курил, а Тайлер – находясь в прострации, прислушивался к происходящему внутри себя. Глядя в мутную солёную воду, он мысленно видел, как горят обивки и кресла, как оранжевое бельё на постели неразличимо сливается с пламенем, как охватывает огнём многочисленные лёгкие «ветерки» под потолком. Их отчаянный звон был похож на крики сгорающих заживо. Лишь Мона безмолвно и безропотно лежит на ковре в гостиной. Её кожа темнеет и сворачивается, словно старая папиросная бумага; рыжие дреды вспыхивают, как сухая трава. Последней в ревущем урагане исчезает смертельно-красная улыбка на веснушачатой шее.
Он прислушивался к происходящему в себе – там была странная пустота. А потом, внезапно, пришло острое и тяжёлое чувство, похожее одновременно на свободу и одиночество.
- Не плачь, – сказал Зак, – Ни ты, ни она ничего не могли сделать с этим. Без неё нам будет легче жить.
- Легче?..- прошептал Тайлер, чувствуя накатывающую на него волну ярости, – Легче?! Мы могли начать всё сначала, понять друг друга, простить! Я был готов простить её!
- Простить? А с чего ты вообще взял, что ей нужно было твоё прощение? – пристально глядя на него, с нажимом и видимым раздражением произнёс Зак, – Она просила прощения только за ложь, но не за то, что отняла у тебя друга! Говоришь, начать всё сначала? Начать заново эту пытку? Люди не меняются и ты это прекрасно знаешь!
Тайлер опустил вниз голову. Он знал лишь одно горькое «но»: больше он никогда её не увидит.
- Да и потом – разве не ты испытывал к ней ненависть, не ты ли желал её смерти?..- продолжал вопрошать Зак, упершись одной рукой в камень парапета и подавшись вперёд.
- Да, хотел, но я был шокирован! Тогда я едва ли видел, куда иду! – крикнул в ответ Тайлер, не понимая, почему должен перед ним оправдываться, – После я понял, но ты… ты всё разрушил! Я думал, ты мой друг, а ты... всего лишь убийца!! – дыхание снова закончилось, но Тайлер в запале ярости продолжал смотреть невидящими глазами в не менее разъярённое лицо Зака.
- Ты сам-то знаешь, чего хочешь? – тихо, но с пронзительной злостью в голосе спросил тот. Тайлер молчал, не находя слов от отвращения. Он чувствовал горькое бессилие, словно мышь, загнанная в угол. – Чего ты хочешь, Тайлер?!!! – закричал тот, глядя так, что Тайлер ощутил пробирающийся в сердце страх. Усиливаясь, он приносил с собой панику, словно в тонких чертах лица Зака на мгновение проступило что-то чудовищное. Не в силах оторвать взгляда от этого лика, Тайлер спустил ноги с парапета и попятился, а после бросился прочь, слыша в спину нарастающий, безумный вопль: – Чего ты хочешь?!!
====== 9. ======
Он бежал и бежал, задыхаясь от ужаса пополам с потрясением. Тайлер позволил себе расслабиться лишь ввалившись в собственную квартиру. Трясущимися руками он запер входную дверь на все замки и цепочку, после чего медленно сполз на пол, дрожа всем телом, словно от электроразряда. Дыхание вырывалось из лёгких со странными хрипами, хотелось пить, но Тайлер не мог заставить себя даже пошевелиться, не то что встать и добраться до кухни. В ушах до сих пор стоял рёв пожара из квартиры на четвёртом этаже и эхом отдавался голос Зака:
«Я всего лишь сделал то, на что никогда не решился бы ты…»
- Я не просил тебя об этом… не просил…- задыхаясь, лихорадочно шептал себе под нос Тайлер, согнувшись пополам и зажмурив глаза, – И да – я хотел этого, но... не так!.. Я не знал, как мне вырваться из заколдованного круга моих отношений с Моной. Но я не делал этот выбор!
«Отказ от выбора – тоже выбор».
- Это был не мой выбор, а твой, ублюдок!..- стиснув зубы, прошипел он, сжимая руки в кулаки.
- Нет, Тайлер, это был твой выбор.
Сквозь поры на коже проступили холодные капельки пота.
Зак сидел у противоположной стены.
- Как…ты здесь…- он не верил своим глазам.
- Брось, Тайлер. Неужели ты думал, что меня остановят твои замки и цепочки? – довольно осклабился Зак подаваясь вперёд и тускло блестя глазами из-под атласных бровей. На мгновение Тайлеру почудилось, что он видит себя, но тут же он понял, что это не так и изящный лик Зака совершенно не походит на его скуластое лицо.
- Кто ты такой?.. Не приближайся! – крикнул он, выбрасывая вперёд руку и отодвигаясь вдоль стены в противоположном направлении. – Кто ты такой?!!
- Я твой друг, – ответил Зак почти до интимности доверительным тоном, – Я тот, кто любит тебя по-настоящему. Тот, кто не оставит тебя тогда, когда другие от тебя отвернутся, умрут, исчезнут. Я люблю тебя, Тайлер… А ты меня любишь?
- Нет! – прохрипел Тайлер, в панике царапая стену пальцами в тщетных попытках подняться. Но ноги не держали, словно отнявшись от парализующего страха. Сейчас перед ним сидел не человек – что угодно, но только не то, что составляло существо всех, кого он знал: Моны, Грэга, Лейна…
Зак снова приблизился, и Тайлер ощутил исходящий от него запах формалина.
- Жаль, – проронил он. А после, помолчав, продолжил, словно давая совет: – Люби меня, Тайлер, иначе твоя жизнь превратится в кошмар. И в этом виноват буду совсем не я.
Тайлер наконец смог встать на ноги. Зак поднялся следом и, протянув руку, попытался коснуться его.
- Отойди от меня! – расширив от страха глаза, заорал Тайлер и, с трудом открыв дверь, выскочил на лестничную клетку.
От злополучной квартиры его отделял уже один пролёт, когда Тайлер почувствовал, что падает.