– Я нормальный – я вписался. Подростки не уверены в себе и накидываются на любого, кто на них больше всего не похож. – Он пожимает плечами.
– Так нечестно.
– Хочешь сказать, ты предпочла бы, чтобы они издевались надо мной?
– Нет… я просто не понимаю, что во мне такого особенного. Никогда не думала, что настолько не похожа на других. И мне бы не хотелось переживать все это в одиночку.
– Не то чтобы не похожа, просто ты независима. Тебя не сильно волнует, что о тебе думают другие, и их это нервирует. Да и не придется тебе переживать это в одиночку, я здесь. Прикрою, если что.
– О. – Я изо всех сил стараюсь не покраснеть, но безуспешно. – Спасибо.
– Где живешь? – спрашивает он. – Я мог бы тебя проводить. – Сейчас что, тысяча девятьсот пятьдесят второй? Это компьютерная игра про любовь и флирт? Где я? Кто я? Почему я не чувствую свое лицо? (Но мне нравится!)
– На Ромеро-стрит, минут двадцать пешком.
– Небольшая экскурсия мне не помешает – мы только что переехали. – Голос Алексея звучит хрипло и экзотично, словно тропический бриз. Ну, если бы у тропического бриза вообще был какой-то звук. Он отлично говорит по-английски, но с необычным ритмом, присущим иностранцам, и эта легкая неуверенность лишь добавляет ему сексуальности.
– Да, тебе определенно нужна экскурсия. Мы можем пойти пешком, похоже, ты в неплохой физической форме. В смысле, в хорошей физической форме. То есть, в общем, по твоему виду можно сказать, что от двадцатиминутной прогулки ты не умрешь. Я не имела в виду, что ты секси. – Я как-то читала статью про флирт в журнале «Космополитен» и, похоже, мало чему научилась.
– Значит, ты не считаешь меня секси? – спрашивает он.
Ой-ой.
– Э-э-э, ну не то чтобы я так не считаю… Я думаю, ты… ну, симпатичный? Да, пожалуй. Ты не страшный. В смысле…
– Да я просто дразню тебя, чудила. Пойдем уже? – Он улыбается. Чудила. Уже придумал мне ласковое прозвище! Смайлик с сердечками в глазах, смайлик с сердечками в глазах.
Это не сон? Второй день в школе, и меня уже провожает домой парень. Может, не такая я и неудачница. Готова поклясться, что эту тупую Иветт Ампаро сегодня никто домой не провожал.
По дороге мы очень мило беседуем, он со своим сексуальным иностранным акцентом, а я – со своим кривым венесуэльским. Мы говорим об очень серьезных вещах, вроде последнего выпуска танцевального шоу и Красной свадьбы в «Игре престолов». Несомненно, Алексей понимает меня. Он спрашивает о моих надеждах и мечтах, и я рассказываю ему, что хочу стать известной актрисой, но стоит мне представить себя на прослушивании перед продюсерами, как у меня тут же начинаются панические атаки. Я спрашиваю о его надеждах и мечтах, и он рассказывает мне, что хочет стать моделью или профессиональным серфером, хотя, может, и актером тоже, но если и это не выгорит, то тогда, наверное, врачом.
Все идеально, кроме одного: мне ужасно хочется писать. Ну вот зачем на шестом уроке мне понадобилось выпить целый литр колы? Потребность в кофеине обходится дорого, поняла, усвоила. «Еще десять минут, и я дома, всего лишь десять минут. Ты сможешь, Леле, вы уже почти пришли», – пытаюсь внушить себе я, но мой мочевой пузырь растягивается, как наполненный водой шарик. Алексей рассказывает мне, как сильно он скучает по Бельгии и как сомневается, что сможет еще когда-нибудь туда вернуться. Но я могу думать лишь о том, как добраться до туалета, и поэтому лишь киваю головой и мычу, как слабоумная. Он, наверное, решит, что я совершенная тупица. Или стерва. Я продолжаю улыбаться и хлопаю ресницами, как советовали в той статье в «Космо», но, по-моему, от этого только больше выгляжу чокнутой. Чокнутой и страдающей. Ни капельки сексуальности.
Потеплело, что ли? Да, точно. Облака развеялись, и теперь мы жаримся на солнце. Под лифчиком собираются бисеринки пота – как бы грудь не утонула.
– Ух ты, а сегодня жарко, – говорит Алексей.
– Правда? Хотя да, наверное. – Я небрежно пожимаю плечами, хотя внутри просто помираю. И тут этот бельгиец (потому что он дьявол, которому хочется замучить меня) берет и стягивает с себя футболку. Это бесчеловечно по двум причинам: во-первых, я вот-вот умру от теплового удара и ничего не могу с этим поделать, а во-вторых, у него бесподобно рельефные мышцы пресса, прямо как у статуи. Бронзовой, великолепной, прекрасной статуи, и я стараюсь не смотреть на них, боясь ослепнуть. Но, будто этого мало, Алексей хлопает меня по плечу и говорит: «Мне нужно отлить, сейчас вернусь», а затем ленивой походкой огибает рядом стоящее дерево и облегчает свою нужду.
Во-первых, это невежливо. Он не в курсе, что рядом приличная девушка? А во-вторых, это нечестно! Вот серьезно, мой мочевой пузырь того и гляди лопнет, а этот парень может пописать когда угодно, если ему приспичит. Об этом я и толкую – парням живется куда легче. Им никогда не познать настоящего неудобства, им никогда не понять наших страданий.
И вот, облегчившись, Алексей выходит из-за дерева, весь такой без футболки, чуть ли не светится, и у него хватает наглости вскинуть руку, чтобы я дала ему пять! И что я делаю? Разумеется, пинаю его по яйцам, как он того и заслуживает!
Шучу, я даю Алексею пять, конечно. Он ведь парень, в конце концов, и хоть в этом его величайшее преступление, отчасти потому он мне так и нравится.
3. Тот, кто всегда застает тебя в худшие минуты жизни (2500 подписчиков)
Третий день в школе, а я уже повелительница Майами – Хай. Я познакомилась с парнем, и у меня готов план, как залечь на дно: носить неприметную одежду, сливаться с толпой, избегать Иветт Ампаро, на занятиях сидеть тихо, уходить из школы на время обеда и всегда смотреть, куда иду. Ничего сложного. Другими словами, я исполнила один из труднейших подвигов всех времен: выжила в старшей школе. Ладно-ладно, мне предстоит провести в этом дурдоме еще шестьсот с лишним дней, и только тогда будет можно сказать, что я выжила, но начало неплохое, так ведь?
День начался с того, что я, сияющая и уверенная в себе, без конца мысленно напевала песню «I Feel Pretty» из мюзикла «Вестсайдская история». На уроке английского Алексей передал мне записку: «Привет, милашка». С ПОДМИГИВАЮЩИМ СМАЙЛИКОМ! Можно было просто отправить мне сообщение, но, видимо, он старомоден. Обалдеть, дважды обалдеть! Говорю вам, я была на седьмом небе от счастья.
Но уже на втором уроке, мировой истории, все начинает рушиться. За пять минут до начала я захожу в пустой класс, словно несокрушимая богиня, с высоко поднятой головой. И именно потому что я задрала нос кверху и витаю где-то в облаках, как настоящая тупица, я не смотрю туда, куда нужно, то есть на пол. Моя нога цепляется за ножку стула, и я лечу. Да-да, в прямом смысле этого слова, взмываю в воздух, но только чтобы тут же рухнуть вниз и треснуться головой об стол.
«Все хорошо, Леле, – говорю я себе, собирая учебники, которые разлетелись в разные стороны, словно стеклянные шарики. – Здесь пока никого нет, все в норме, детка, ты справишься». Тут я встаю и, к своему ужасу, вижу Дарси Смит. Она сидит в другом конце класса и молчаливо, но с укором наблюдает за мной. Дарси – симпатичная девчонка, но, насколько я могу судить, тоже из изгоев. У нее темная гладкая кожа и интеллигентная улыбка.
– Ты этого не видела, Дарси, – говорю я. Она же просто смотрит на меня, моргая, а потом отводит глаза. Я могу лишь надеяться, что она уловила суть: мертвые девочки много не болтают.
Случилось ли со мной за день что-нибудь похуже? Разумеется, еще как. На уроке физкультуры мне в голову прилетел баскетбольный мяч. Не знаю, кто так непрофессионально бросает мячи, но ставлю на Иветт Ампаро. И угадайте что?! Свидетелем этому снова стала Дарси, у которой даже физкультуры четвертым уроком нет и которая опять молча пялилась на меня. Следит она за мной, что ли? Я приложила палец к губам и произнесла: «Тссс». Дарси покачала головой и улыбнулась.
Я решила, что это пустяки, ведь никто важный не видел моих неудач. «Важный» – это я про Алексея. Но не стоило мне даже думать об этом, потому что, конечно же, я сглазила. И вот как все происходит.
На обед в столовой сегодня подают мое любимое блюдо (спагетти с фрикадельками), разве что оно какое-то жидкое и пахнет сеном. Прелестно. Слинять из школы на время обеда не вышло. Ну да ладно. Я ставлю поднос с жалким подобием еды на ярко-оранжевый стол напротив Алексея, он же Красавчик, он же Секс-бог.
– Как прошел день, Леле? – Он произносит мое имя идеальнее некуда. Никогда еще оно не звучало так волшебно.
– Ой, да знаешь… – Я отбрасываю волосы назад и сажусь за стол настолько изящно, насколько возможно. – Просто еще один день в раю. – И одариваю его самой искренней улыбкой, на какую способна.
– Было что-нибудь интересное? – И стоит ему произнести эти слова, как я опускаю локоть на край подноса и опрокидываю его, как айсберг – «Титаник». Только эта трагедия намного хуже. Повсюду спагетти, моя белая рубашка-поло забрызгана соусом – рядом со мной будто кого-то убили.
– Боже, да что за ненормальная! – разносится по столовой чей-то крик, и вдруг все начинают показывать на меня пальцами. Поднимаются смартфоны, щелкают фотокамеры. Я умру. Уж лучше мне умереть. Но вместо этого я ору:
– ТВОЮ Ж МАТЬ, КАКОГО ХРЕНА, ИДИОТСКОЕ, ГРЕБАНОЕ СПАГЕТТИ! КЛЯНУСЬ БОГОМ, ЕСЛИ СЕГОДНЯ СЛУЧИТСЯ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ ПОХУЖЕ…
– Леле. – Алексей хватает меня за руку. – Спокойно. Все нормально. Это просто паста. Я помогу тебе все прибрать. Всякое бывает. – Разве он не самый лучший? Алексей, Красавчик, Секс-бог, Герой. Я нравлюсь ему, несмотря на то, что веду себя как полная тупица; сквозь все безумие он видит настоящую меня, невероятную и сексуальную. Я знаю это. Я чувствую. Ладно, может, еще рановато и я просто выдаю желаемое за действительное. Но возможно, в конце концов я все-таки не останусь навечно одна-одинешенька. Он убегает за салфетками. Я глубоко и с облегчением вздыхаю: в мире все хорошо, и плевать, что я ходячее недоразумение – такой уж я родилась, детка. И тут я поднимаю глаза и вижу Дарси Смит, которая спокойно обедает в одиночестве в дальнем углу столовой, но только в этот раз она открыто смеется надо мной.
Когда после занятий я жду Алексея, мимо моего шкафчика проходит Дарси. На ней точно такая же белая рубашка-поло, как на мне, только не перепачканная соусом от спагетти.
– Эй, – зову я ее, и она оборачивается. – Дарси, правильно?
– Да, а ты Леле?
– Леле, ходячее недоразумение Майами-Хай. Так звучит полное имя.
– Не вижу ничего плохого в ходячих недоразумениях, – отвечает она. В моей голове взрываются фейерверки, играет оркестр.
– Да, спасибо! И я так всегда говорю!
– Гении мыслят одинаково.
– Знаешь, я сразу догадалась, что ты умная. А знаешь, кто ты еще?
– Кроме того, что умница, красавица и представляю черное меньшинство в Майами-Хай?
– Да, кроме этого. Ты тот человек, который всегда застает меня в худшие минуты моей жизни. У каждого есть такой.
– Правда? По-моему, у меня такого нет.
– Что ж, теперь я могу им стать!
– Черт, придется мне теперь вести себя безупречно, когда ты будешь рядом.
– Наоборот, веди себя хуже некуда! Эй, а не хочешь зайти ко мне в гости? Я бы сейчас отложила домашку часов на пару сотен.
– Ух ты, гении реально мыслят одинаково!
Еще несколько дней, и у нас будет свое тайное рукопожатие, я это чувствую.
Я разрешаю Алексею забить на домашку вместе с нами, в основном потому, что на него приятно смотреть. Дома я убеждаюсь, что мои родители надежно заперты каждый у себя в комнате (видит бог, хватит с меня на сегодня позора) и приступаю к работе над своим последним шедевром. Алексей снимает, а мы с Дарси разыгрываем сюжет сегодняшнего вайна: «Тот, кто всегда застает тебя в худшие минуты жизни».
4. Мишень для травли / иногда я чувствую себя невидимкой (2543 подписчика)
На дворе особенно солнечная пятница, и мы идем на третий урок – алгебру. По пути из исторического корпуса в математический Дарси сообщает, что у каких-то ее знакомых намечается вечеринка.
– Погоди-ка, – я останавливаюсь. – Я разве не единственная твоя подруга? Ты что, прячешь от меня своих друзей, потому что считаешь, что я не такая крутая, чтобы с ними тусоваться? Или еще хуже, ты прячешь МЕНЯ от своих друзей, потому что боишься, что я тебя опозорю?!
Я скучаю по своим подругам из католической школы и даже негодую из-за того, что они по полной загружены внешкольными занятиями. Раньше я всегда знала, что обо мне думают, знала, что друзья гордятся знакомством со мной, что они верны мне, и поэтому ничего не боялась. Теперь мне всего этого не хватает. В Майами-Хай я чувствую себя так, словно у меня выбили почву из-под ног.
– Ничего себе! – Она смотрит на меня так, будто я сумасшедшая. Сумасшедшая, но милая… милая сумасшедшая, если хотите. – Во-первых, я бы не стала называть Бекку Картрайт и Иветт Ампаро своими друзьями, они скорее знакомые. Во-вторых…
– Постой, так это вечеринка Иветт Ампаро?
– Да, знаешь ее?
– Знаю ли я ее? Она всего лишь раз семьсот разрушила мою жизнь. – Я дышу через нос, как раздраженный дракон.
– Тебе никогда не говорили, что ты любишь слегка подраматизировать?
– Может быть. – Для пущего эффекта я театральным жестом, как кинозвезда, перекидываю волосы через плечо. – Но все, кто находится в здравом уме, согласятся, что Иветт – настоящая овца.
– Мило, Леле, очень по-взрослому, – говорит Дарси.
Мы с ней всего три дня дружим, и вот она уже меня отчитывает. Восхищаюсь ее дерзостью.
– Да и ладно, я не пойду. Честно, терпеть ее не могу. Она тиранка.
– Необязательно с ней разговаривать, но, по-моему, тебе же будет лучше, если пойдешь. Немного неформального общения не помешает, узнаешь получше своих одноклассников. Там будут все крутые ребята, – не сдается Дарси.
– Прости, ты только что сказала «крутые ребята»?! Это «Классный мюзикл», что ли?
– Что? Что это вообще значит?
– Не знаю, – приходится признаться мне. Была ли Шарпей из «Классного мюзикла» крутой? Может ли вообще быть крутым человек по имени «Шарпей»?
– Слушай, не хочешь, не ходи. Я просто подумала, что мы могли бы повеселиться. Ну серьезно, чем еще заниматься вечером пятницы?
Как оказалось, Алексей тоже собрался на вечеринку к врагу (и ты, Брут?!).
– Это отличная возможность показать, что ты ее не боишься, – говорит он. – Увидимся там.
– Я никого не боюсь, – отвечаю я. – Меня невозможно напугать.
– Бу! – кричит мне в лицо Дарси, и я чуть не падаю в обморок от страха.
– И мне придется наряжаться? – спрашиваю я, уютненько сидя на полу спиной к кровати. Дарси стоит перед зеркалом, наносит на губы красно-коричневый блеск и уже выглядит обалденно. Повернувшись, она оглядывает меня с ног до головы.
– Можно и не наряжаться, но в розовой пижаме идти не советую.
– Блин, но она так мне нравится! Удобная. И здорово сидит. – Я обнимаю себя и улыбаюсь от уха до уха.
– Это, конечно, здорово, Леле, но мы все-таки на вечеринку идем. Люди обычно хоть немного стараются нормально выглядеть.
– Уф, ну почему все всегда так сложно? – Опершись на край кровати, я встаю и неохотно бреду к шкафу. Штаны, штаны, штаны, футболки, футболки, футболки… гм, да, у меня в шкафу мало разнообразия. О, платье! Наконец-то! Прямиком за вереницей рубашек-поло отыскивается белый сарафан в цветочек и с широкой юбкой, который, по-моему, я надевала лишь раз – на семейный пикник пару лет назад. К счастью, он по-прежнему отлично на мне сидит. Туговато, может, но налез ведь.
– Какая прелесть! – восклицает Дарси. – А теперь давай подберем туфли.
– У меня их не так много. Да я вообще не очень по части туфель, понимаешь?
– Нет, не понимаю, туфли – это очень важно, кого хочешь спроси.
– Правда? А я-то думала, если что и важно, то вода и воздух, но теперь ясно, туфли, значит. Век живи – век учись.
– Не умничай. Найди что-нибудь с ремешками, вроде сандалий.