“И я ничего не добьюсь, если оттолкну его, он только озвереет! Он все равно возьмет меня, но я сделаю плохо и себе, и ему, и он может опять оплошать на службе!”
В этот раз принимать мужа было тоже больно – но его объятия начали разжигать в ней то, что еще не было страстью. И Киа очень хотела, чтобы не стало. Но Мерсу не замечал, как она старается оставаться безучастной, – только наслаждался своим правом.
- Ты хорошая, - сказал он после, довольным и снисходительным тоном, погладив Киа по голове, как любимого питомца; ее волосы цеплялись за шершавые руки воина. – Зачем ты вчера упрямилась, а? Дурочка!
“Затем, что я вас всех ненавижу – всех вас, кто так же насилует мою землю и мой народ!..”
- Спи, - сказала Киа.
Он закрыл глаза и уснул, безмятежно улыбаясь. Ее господин. Что с этим сделать?
Ничего.
Киа позорно быстро свыклась со своим положением – это было что-то вроде сонной одури: обязанностей у нее было немного, выходить она почти не выходила. Мерсу даже разнообразил эту одинаковую богатую и скучную жизнь. Он оказался… сносным мужем, даже неплохим…
Думать так было ужасно, но ненависть к Мерсу больше взять оказалось неоткуда. Он был такой же невольник своего положения, как и она. Он был молодой человек, не видевший ничего, кроме того, что сочли нужным ему показывать, и не слышавший ничего, кроме того, чему сочли нужным его учить. Он не сделал самой Киа никакого особенного зла… только осуществил свое право так, как ей не понравилось.
Киа не заметила, как дни, проведенные в доме мужа, перетекли в недели*, недели – в месяцы; в ее жизни не было никаких перемен. Она только иногда удивлялась тому, что не беременеет. Но, наверное, ее время еще не пришло.
Течение ее жизни нарушилось пугающим образом, когда с Киа произошло то, что происходило с ее мужем каждый день.
Ее вызвали в дом Ра.
* Египетская неделя равна одиннадцати дням.
========== Глава 16 ==========
Об этом ей утром сообщил испуганный Мерсу.
- Выкупайся, умастись, оденься в лучшее платье, - сказал муж. – Ты должна быть в лучшем виде! Бог повелел тебе предстать перед ним!
- А зачем? – спросила Киа, пристально глядя на Мерсу.
У нее появились жутковатые подозрения. Она вспомнила свою сестру. Уж не ждет ли ее что-то похожее?
Но ведь Киа – уже давно не дева, а жена. Однако она не знала ничего об обыкновениях Ра: ничего, кроме того, что полагалось знать его маленьким служительницам. Кто поймет, зачем женщина может понадобиться звездному демону?
Подавляя страх, Киа стала собираться. Она выбрала голубой калазирис, который вышила сама, с золотой тесьмой, опоясывающей верх; серебряное ожерелье в несколько рядов; браслеты с подвесками в виде маленьких соколов. Не забыла и о ножных браслетах. На голову Киа выбрала диадему – из тех, что надевала во время служения. Она отрастила волосы, теперь спускавшиеся ниже плеч, но носила их почти так же – распущенными, с челкой, без завивки.
Этот убор очень пошел к повзрослевшей и похорошевшей Киа.
Она сама густо подкрасила веки малахитовой краской, сидя перед туалетным столиком и глядя в медное зеркальце – на свое красивое лицо, еще сохранившее детскую мягкость щек и подбородка, но уже женское. Зачем она нужна этому существу?
Но даже если Киа была нужна Ра затем, что подозревала, ее муж не только не возмутился, а даже насупиться не смел. От этого Киа ощущала большое удовлетворение.
- Я пойду пешком? – задорно спросила она, когда закончила туалет и позавтракала. – Я могу сбить ноги.
Мерсу побледнел.
- Нет, нет! Тебя отнесут на носилках, я распоряжусь…
Он быстро вышел.
Киа осталась дожидаться его – она то холодела изнутри, то вспыхивала. Почему-то опасность, ждавшая ее, взбодрила юную женщину и заставила жаждать жизни намного больше обычного.
Вернулся Мерсу.
- Носилки готовы, иди.
Он посмотрел на жену, потом опустил глаза. По лицу молодого воина Киа догадалась, что не ее одну посетили подозрения насчет великого бога. Киа улыбнулась и, поднявшись, вышла, ничего больше не сказав мужу.
В саду ее ждали четверо рабов и закрытые носилки. Киа, гордо подняв голову, проследовала к носилкам и села. Прохлада и темнота оказались облегчением даже после небольшого пребывания на солнце.
“Яростный Ра…”
Чувствуя, что ее начинает трясти от страха, Киа закрыла глаза и постаралась перестать думать.
Она покачивалась высоко над землей совсем недолго – Киа то убаюкивал мерный шаг носильщиков, то будил холодящий страх; но ей казалось, что прошло всего несколько мгновений после начала пути, когда ее опустили и отдернули полог.
Сказать ей выходить рабы не смели – Киа несколько мгновений щурилась, глядя на раскаленный диск, казалось, не оставлявший на земле ни одной тени, в которой можно было укрыться. Потом она выбралась из носилок.
Оправила волосы, платье.
- Я готова, - важно сказала бывшая жрица. Киа смотрела прямо и гордо, хотя от вида белого дворца бога у нее внутри все превращалось в воск. Посмотрев на рабов, Киа поняла, что тем еще хуже.
Презрительно хмыкнув, юная женщина направилась ко дворцу в одиночестве. Все равно рабам дома Мерсу доступа в дом Ра не было.
Киа прошла в открытую низкую дверь между неподвижными стражниками – очевидно, их предупредили о ее приходе. Или они не в первый раз пропускали в дом Ра одиноких женщин. Что же там происходит?..
Киа некоторое время шла по пустому узкому коридору, неизвестно чего ожидая. Ей казалось, что она закричит от любого прикосновения. Потом она увидела, как из бокового коридора показался человек.
Раб! Проводник!
В ответ на высокомерно-испуганный взгляд женщины слуга поклонился, потом, не говоря ни слова, сделал Киа знак следовать за собой. И почему рабы почти никогда не открывают рта? Наверное, им еще более боязно это делать, чем все остальное – трудно говорить, когда не умеешь говорить и думать.
Вскоре Киа узнала дорогу, которой ее вели.
Она уже ходила этой дорогой – маленькой девочкой, маленькой жрицей. Она знала, что находится за этими стенами: там скрывался бог, снова и снова возрождавшийся к жизни…
Зал воскрешения.
Перед Киа отворились тяжелые двери, и она ощутила аромат, свет и безмолвие иных миров. Иных земель, лежащих за звездами. Зал казался совершенно пустым - и, по-видимому, таким и был. Киа несмело зашагала по нему одна – к жемчужной колыбели, в которой ей, казалось, предстояло заново родиться… Снова… Как она уже рождалась, как рождался Ра…
Перед саркофагом – удивительная раздвижная крышка, погромыхивая, приглашающе разошлась – Киа остановилась. Она взялась за край магического ящика, не решаясь шагнуть в него, хотя все в зале, казалось, побуждало ее к этому.
- Госпожа?
Киа вскинула глаза и увидела маленького мальчика, которого раньше не замечала. Раб лет семи, казалось, прятался тут в тени, ожидая ее появления.
- Что тебе, малыш? – спросила Киа.
Она вдруг ощутила к ребенку теплое сочувствие. Ее наполняло умиление всем, что было вокруг, она все вокруг любила!
- Ложись в ящик, - улыбаясь, сказал маленький раб, показывая внутрь саркофага.
У Киа и не хватило бы сил дольше сопротивляться этому желанию. Не думая больше о том, как это может сказаться на ней, ни о чем больше вообще не думая, юная женщина ступила в молочный туман, а потом со вздохом легла на ложе, гладкое, как внутренность раковины.
Крышка сомкнулась над нею.
Киа уже не понимала этого – она была в совершенном покое, точно нерожденное дитя.
Как только саркофаг закрылся, маленький раб сразу стал очень серьезным. Он повернулся и быстро потопал босыми ножками прочь из зала, как будто спешил о чем-то докладывать. Мальчик вышел в коридор, пересек его и вошел в другой зал – тяжелые двери были отворены, как будто раба здесь ждали.
Маленький жрец повергся на колени. Он уткнулся лбом в пол, так что его длинная коса, оставленная на выбритой голове, откинулась на каменные плиты.
Тот, кто ждал его доклада, медленно приблизился к ребенку. Наклонился над ним, и голова жреца, точно притянутая волей господина, поднялась.
- Ты проследил за всем? Ты вернулся тотчас же? – проговорил нечеловеческий голос.
- Да, господин, - с трепетом ответил мальчик.
Смуглая рука с ярко-оранжевыми длинными ногтями, холеная и тонкая, как у знатной женщины, погладила его по плечу, потом коснулась обнаженной головы. На глазах маленького раба выступили слезы радости, но Ра уже не смотрел на него. Он проследовал мимо, потом покинул зал; огненные глаза его тлели под полуопущенными веками.
Любопытно…
Гоаулд уже давно регулировал численность популяции людей – продолжительность жизни и численность работников наквадных* копей с успехом регулировали его приближенные рабы: оружием, инфекциями и голодом. Количество землян никогда не достигало опасной величины. А численность приближенных слуг, сильных и здоровых, контролировал сам Верховный Лорд Системы. Жены его воинов производили на свет по один-два ребенка – три в лучшем случае, но такое случалось редко. Женщин его приближенные содержали не по одной, и каждая приносила небольшое, но достаточное потомство – достаточное, чтобы поддерживать количество посвященных на одном уровне.
Однако в последнее время организм женщин-таури* начал давать непредсказуемые сбои. Должно быть, некоторые генетические изменения, за прошедшие тысячелетия накопившиеся в организме землян под воздействием технологий Ра, оказались несовместимы с технологиями Ра…
Очень интересно, как организм этой женщины отреагирует на его эксперимент.
Ра вошел в зал, где лежала в забытьи Киа. Некоторое время он смотрел на саркофаг издали, потом подошел к своему любимому устройству и нежно погладил полированную крышку, иссеченную узорами. Они имели только декоративное значение. Но землян все непонятные знаки повергали в трепет…
Тупые агрессивные животные, живущие инстинктами и сдерживаемые только голодом и страхом, – какими были, такими и остались. Даже письменность нимало их не развила.
Гоаулд выждал еще некоторое время, неподвижно глядя на саркофаг. Ему незачем было следить за его работой – длительность цикла и характер воздействия Ра настроил самолично и заранее. Но потом еще потребуется отдельно поработать над репродуктивной системой землянки.
Ра повернулся и вышел, потом вернулся в тронный зал. Маленький раб, в ожидании господина не двигавшийся с места, при виде его снова упал на колени.
- Иди в зал, и когда саркофаг откроется, приведи женщину ко мне, - приказал гоаулд, указав на дверь.
Мальчик отбил поклон, встал и выбежал.
Через некоторое время он вернулся с молодой самкой человека.
Киа встала из саркофага, ощущая себя так, точно ей вложили внутрь новые органы и одели новой кожей. Она чувствовала себя еще лучше, чем Менес, которого лечили саркофагом после карцера.
Она даже не сразу поняла, куда ее ведут, - и даже узнав, что ей предстоит предстать перед Ра, Киа не испугалась. Ей было слишком хорошо, чтобы бояться.
Она начала трезветь, только когда вошла в тронный зал и увидела звездного демона, которого научила себя ненавидеть.
Киа стала на колени и склонилась к земле – заученным движением. Она все еще ощущала легкость и совершенную силу, которую сообщил ей саркофаг, но у нее уже спутались мысли от страха. Чего от нее хотят?..
Ей приказали встать и стоять смирно.
Киа подчинилась, ощущая себя так, точно ее подвесили в воздухе, – легкость и зыбкость могли в любой миг смениться ужасом падения.
Гоаулд подошел к ней и положил ладонь на ее живот. На руке его было силовое устройство, которое могло использоваться как для заживления, так и для убийства. Киа вздрогнула, потом закрыла глаза, ощущая, как рука бога описывает круги над ее животом, почти касаясь его.
То, что она ощущала сейчас, было сродни тому, что Киа предвкушала в объятиях нелюбимого мужа. Рука гоаулда замерла там, где должны были расти дети Киа. Она не удержалась и всхлипнула; глаза гоаулда насмешливо вспыхнули. Он раньше Киа почувствовал сокращение мышц в ее чреве, и презрительно подумал, что человеческая самка, несомненно, считает происходящее каким-то любовным таинством…
“Боги, что он делает!”
Киа часто дышала от страха.
Ра отнял руку, несколько мгновений неподвижно смотрел на Киа, а потом сделал ей знак удалиться. Киа низко поклонилась, потом пятясь ушла.
“Что он сделал со мной? Зачем? Что теперь будет?..”
В глазах гоаулда, смотревшего вслед землянке, была насмешка.
Они оба не подозревали о мыслях друг друга.
Киа двигалась к выходу в одиночестве – время от времени она останавливалась и припадала к стене, потрясенная случившимся. Она не сомневалась, что с ней сделали что-то недоброе, с какой-то тайной целью. Может быть, Ра увеличил или уменьшил ее плодовитость?
Увидев выход, Киа постояла мгновение, держась за стену, потом шагнула наружу.
Пройдя между стражниками, она двинулась не к носилкам, а вдоль стены – Киа не могла сейчас видеть знакомых людей, даже рабов, не могла ни с кем говорить. Она глядела себе под ноги, и не замечала человека, который шел ей навстречу, пока не натолкнулась на него.
- Киа! – воскликнул Менес.
* Наквад – название энергетического минерала, являвшегося универсальным сырьем, которое Ра использовал в своих технологиях и которое добывали для него люди на планете Абидос.
* Таури – землянин.
========== Глава 17 ==========
Он казался ей сейчас единственным богом на земле, воплощением молодости и силы. Менес все еще не сравнялся с Киа ростом, но она этого не замечала. На нем была форма воинов Ра: короткая белая юбка-повязка и защитный воротник, открывавшие фигуру - гордую осанку, смуглые мускулистые руки и ноги. Тело его было все еще тоньше, рост – меньше, чем у ее мужа, но Киа ощутила исходящую от юноши победительную силу.
Победительным тело делает дух, как именно воинское искусство делает оружие смертоносным…
Менес был удивлен встречей и рад. И полон недоумения.
- Что ты делаешь здесь? – улыбаясь, спросил он, оглядывая Киа с головы до ног. – Одна, без слуг и охраны?
“Ты не знаешь, что я замужем?”
Киа проглотила эти слова.
- Меня призвал Ра, - сказала она.
“Неужели время пришло?..”
Менес глубоко вздохнул, яркие глаза его заблестели.
- Вот как? Зачем?
- Здесь не место говорить о таком, - сказала Киа, прикидывая: видят ли их отсюда ее носильщики. А даже если и видят. Не будет же Мерсу их допрашивать…
- Отойдем подальше, - заключила она, протягивая Менесу руку. Киа вопросительно посмотрела на него: Менес выглядел счастливым. Он бережно сжал ее пальцы, и от этого счастье побежало и по ее жилам…
“О бедный, бедные мы оба…”
Когда они отошли так далеко, что никто больше не мог их видеть, кроме слепящего солнца, Менес вдруг заключил ее в объятия. Киа никак не ожидала этого, она давно ощущала себя женой другого, и не помнила, что Менес этого не знает!
- Я так скучал, - поцеловав ее в шею, прошептал юноша. – Мерит*… Ты ждала меня эти месяцы, правда? Я не смел приближаться к тебе, потому что был очень молод и все еще молод. Но осталось недолго.
Он взял ее ладони в свои, потом припал губами к запястью. Менес как будто знал, куда ее поцеловать, что сказать: от каждого его прикосновения и слова Киа трепетала.
- Ты хочешь стать моей женой? – спросил юноша, подняв на нее глаза.
“Знал бы ты, как я этого хочу…”
- Менес, - сурово сказала Киа. От этого обращения его улыбка исчезла, и Менес мгновенно превратился в воина, готового к опасности.