- Нет, - тихо сказал Менес, не сводя с нее глаз.
А потом оба будто очнулись. Киа кашлянула, скрывая смущение; потом порывисто схватила Менеса за руку и сжала ее.
- Ну, я пойду… А как тебя зовут, я забыла спросить? – спохватилась она.
Менес присвистнул.
- Ты даешь! Я – Менес, сын начальника стражи бога, - гордо сказал мальчишка. – Сит-Ра, носящего маску Анубиса.
- Ах, вот как!
Киа польщенно улыбнулась – а потом вдруг поклонилась Менесу, полушутя, полусерьезно.
- Счастлива, что узнала такого большого господина, - сказала она. Менес, не зная, как отвечать странной бедовой девчонке, поклонился в ответ.
- Я пойду! Будь здоров, Менес! – сказала юная жрица и пошла. Менес проследил, как скользит к дверям желтое платье, и только когда она скрылась, вспомнил, что не спросил ее, какие постели тут свободны.
“А, найду”, - подумал он. Огляделся. Все тюфяки были одинаковы; не понять, какие заняты. Менес пожал плечами, подошел к ближайшей постели и сел.
Вдруг он почувствовал, как слипаются глаза. С богом он не чувствовал усталости – а сейчас будто нахлынуло накопившееся.
Менес лег на эту неизвестно чью постель и, вытянув ноги, мгновенно уснул.
* Древнеегипетское прямое длинное платье на одной или двух бретелях.
========== Глава 4 ==========
Менеса разбудили только вечером.
Это было сделано так, что он чуть не забыл, что находится в доме бога. Его толкнули в плечо, и он едва не свалился с тюфяка; мальчишка вскочил, сжимая кулаки.
По другую сторону постели стоял мальчик лет девяти, почти лысый – на обритой голове было оставлено только несколько прядей, заплетенных в косички; плечи у него казались узковаты и сутуловаты для его возраста, зато лицо, обычно надменно-сонное, сейчас было злым.
- Как ты смеешь меня задирать? – спросил Менес, выставив подбородок и прищурив глаза. Он ничуть не боялся старшего мальчишку. – Ну?
- Это моя постель, - сказал старший жрец. – Убирайся отсюда!
Менес обратил внимание, что вокруг уже собрались и другие жрецы – мальчишки от семи до двенадцати лет. Должно быть, они вместе служили богу, а он все проспал! Обида еще подстегнула его злость. А оскорбленный хозяин постели вдобавок подначил: обошел тюфяк и приблизился к Менесу нос к носу. Вернее, нос Менеса был на уровне его впалой груди.
- Пошел вон отсюда, - тихо сказал старший жрец, сощурив глаза.
Он даже не разглядел движения Менеса: в следующий миг этот девятилетний верзила уже стоял, скуля от боли, согнувшись пополам. Менес ухватил его за косичку и дернул вниз; а потом засадил кулаком в лицо. Тот даже не сопротивлялся. Какой он старший, хиляк и трус!
Менес выпустил плачущего противника и презрительно ухмыльнулся.
- Еще раз тронешь меня, по земле размажу.
Мальчишки, окружившие дерущихся, изумленно молчали. Менес окинул их взором победителя. Конечно, здесь были и старшие, и более сильные и здоровые, чем он; но сейчас Менес чувствовал себя так, точно готов был один сразиться с целым классом жрецов Ра.
- Да ты сумасшедший, - изумленно сказал кто-то. Ровесник Менеса, а может, старше на год. – Видишь – у него синяк? Великий Ра заметит, что ты испортил Каноферу лицо, и что ты ответишь?
Менес ощутил холодок испуга.
Трусливый задира Канофер, у которого глаза все еще слезились от боли, посмотрел сверху вниз на Менеса – у того поубавилось мужества. Под глазом у старшего жреца и впрямь набух синяк.
- Да, ты ответишь за это, - сказал Канофер. Он вдруг расплылся в злобной ухмылке. – Гнев Ра тебя заживо сожжет!
- Брешешь, - сказал Менес. В глазах его теперь стоял испуг, и Канофер засмеялся.
- Завтра сам увидишь, как я брешу, недопесок.
- Что?..
От этого оскорбительного намека на должность отца Менесу кровь бросилась в глаза. Он ринулся на Канофера, уже не разбирая, портит его драгоценную шкурку или нет: мальчишка засаживал врагу удары в живот, в бока, так что тот только стонал, не успевая ни уворачиваться, ни отвечать. Наконец разъяренного Менеса оттащили за руки другие жрецы.
- Глупец! Ты что сейчас наделал! – сказал ему тот же мальчишка, который предупреждал его; лицо его было очень обеспокоенным. – Я ведь не шутил, бог может ужасно рассердиться!
Менес деланно равнодушно пожал плечами.
- Пусть сердится, - хрипло сказал он.
- Дурак и есть!
Кто-то дал ему подзатыльник, а Менес даже не обернулся. Запал его угас. У семилетнего мальчика уже не хватало силы духа так долго держаться против всех.
- Вот тебе свободная постель, дурень! Целых три, выбирай не хочу!
Менеса подтолкнули к какому-то пустому тюфяку, и он вяло дернулся, не оборачиваясь.
- Кто меня тронет…
- Слышали, - хмыкнули мальчишки.
Но Менес чувствовал, что уже завоевал их невольное уважение. Смешанное со страхом – не столько перед ним, сколько перед его дерзостью, которая неумолимо повлечет за собою божественную кару.
Он сел на постель, опустив голову.
- Обедать здесь когда дают? – хмуро спросил Менес.
- Да мы уж пообедали, - насмешливо-настороженно сказал мальчишка, который за него беспокоился. – Пока ты спал!
Менес посмотрел на него, и неожиданно маленький жрец улыбнулся.
- Мое имя Неру, - сказал он. – Я сын стражника дома бога.
- “Хора”? – спросил Менес.
- Да, - кивнул Неру. – А ты?
- Я Менес, - сказал Менес. – Сын…
- Сын Сит-Ра, начальника дворцовой стражи, - перебил Канофер с мстительной гримасой. – То-то его отец обрадуется, когда обо всем узнает!
- Это твой отец будет глядеть в землю от стыда, когда обо всем узнает, - отозвался Менес, скользнув взглядом по избитым бокам Канофера. – Тебя не станут больше держать в доме бога, ты его позоришь!
Лицо Канофера перекосилось.
- Запомни, щенок: великий бог превыше всего ставит полное послушание, - прошипел он. – Беспрекословное послушание! Ты нарушил порядок! Тебе плохо придется, за это я ручаюсь!
- Девчонка, - сказал Менес.
Послушание послушанием, а такого рохлю держать на службе… нет, не может быть, чтобы великий Ра это терпел!
Менес лег на свою новую постель, уставившись в потолок.
- Есть хочу, - сказал он мрачно, заглушая собственный страх, который поднимал голову, стоило только мальчику отвлечься.
- Я прикажу принести тебе поесть, - отозвался Неру.
Менес впервые искренне улыбнулся.
- Спасибо.
Его новый товарищ вскочил и выбежал из спальни.
С Менесом больше никто не заговаривал – он только слышал мрачные голоса вокруг, спорившие о нем и его поступке. Менеса осуждали. За Менеса боялись. Канофер говорил правду…
Менес перевернулся на живот и заткнул уши руками.
Спустя некоторое время вернулся Неру. Он тронул Менеса за плечо, и тот, вздрогнув, сел.
- Вот, я сам тебе принес еду, - сказал мальчик, улыбаясь. – Лепешки и виноградный сок.
Менес с благодарностью взял поднос.
Жадно отхлебнув сока и откусив кусок нежной румяной лепешки, он спросил:
- А почему ты сам? Ты же сказал, что пришлешь раба.
- Я мог бы, но не стал, - серьезно сказал Неру. – Раб еще увидит, что Канофер избит! Тогда тебе несдобровать!
- Ему и так несдобровать, - отозвался Канофер.
- Замолчи, - сказал Неру.
Канофер символически сплюнул, но замолчал.
Неру улегся на тюфяк рядом с постелью Менеса и, улыбаясь, сказал:
- Хорошо, что ты лег сюда. Вот тут сплю я.
Менес покосился на него и спросил:
- А ты не боишься со мной рядом быть? Теперь.
На лице Неру появилась обида.
- Я не трус, - сказал мальчик.
Они помолчали – обоим было страшно. И оба боялись признать, насколько страшно.
- Сейчас у нас урок, - сказал Неру. – Отдельно для старших и младших.
- Какой урок? – спросил удивленный Менес.
- “Божественной речи”, - сказал Неру с гордостью. – Письма и чтения. Всех жрецов Ра обучают этому.
- Да, знаю, - кивнул Менес.
Гордость за свое новое положение мешалась в нем со страхом и восторгом, с которыми он думал о Ра. Вернее, мальчик боялся даже много думать о боге… теперь, когда был под его рукой и неусыпным оком.
- А девчонок тоже учат “божественной речи”? – спросил Менес.
- Да, - ответил Неру. – Почему нет? Мы все слуги бога.
- Всех учат вместе? – спросил Менес.
- Да, - несколько удивленно ответил его друг. – До десяти лет.
“Я увижу Киа”, - подумал Менес; и невольно улыбнулся этой мысли, ощутив тепло в груди.
- Ты очень смелый, - вдруг сказал Неру. – Я таких еще не видел. Я бы хотел быть как ты, Менес.
Менес улыбнулся.
- Спасибо, друг.
- Только ты неосторожен, - сказал Неру. – Ты забываешь, что бог все видит!
Менес нахмурился.
- Я ничего не боюсь! - сказал он.
Чем отчаяннее он говорил, тем больше боялся.
Тут послышался гулкий удар в медный гонг.
- Пора на урок! Идем, - сказал Неру, вскакивая на ноги. – Мы будем заниматься вместе, хотя тебе придется догонять меня.
- Я быстро догоню, - сказал Менес.
Он очень старался не думать о том, что ему будет за Канофера, и чем больше он старался, тем хуже получалось.
Маленькие жрецы группой двинулись на урок. Менес шел рядом с Неру, но не смотрел на него, задумавшись о том, что ждет его впереди. Что это такое – “божественная речь”? И что ему будет за Канофера?
“Трус!”
Менес встряхнул головой, рассердившись на себя.
Они вошли в большой зал с окнами-щелями, прорубленными высоко под потолком, с полом, устеленным тростниковыми циновками. Менес посмотрел, как рассаживаются его соседи: скрестив ноги, положив руки на колени – и сел так же.
Он посмотрел по сторонам и вдруг поймал улыбку Киа. Она действительно занималась вместе с ним!
Менес радостно улыбнулся девочке в ответ. Но больше он ничего не успел: вошел учитель, должно быть, тот самый Неби, наставник жрецов.
После урока, от которого у Менеса просто распухла голова – учиться письму, да еще и наравне с теми, кто занимался давно, оказалось очень трудно – мальчик вышел из класса об руку с Неру. Но тут друзей разделили. К Менесу подошел незнакомый величественный мужчина с золотым обручем, охватывавшим лоб, в длинной юбке, сковывавшей его походку.
- Идем! – резко сказал он Менесу.
“Открыт!” - подумал мальчик.
Охваченный стыдом и страхом, он беспрекословно подчинился. Менес чем дальше, тем меньше сомневался, что его ведут на расправу к самому великому богу. Его казнят! Он оскорбил слугу Ра, а за это, наверное, следует только смерть!..
Но Менес ошибся.
Пройдя пол-коридора, его проводник остановился и проделал что-то с гладкой светло-желтой стеной, на которой не было никаких знаков. И, повинуясь его руке, кусок стены бесшумно повернулся. На Менеса взглянула черная дыра, откуда веяло холодом.
Мужчина втолкнул его в карцер, а в следующий миг дверь так же беззвучно закрылась. Менесу показалось, что его погребли заживо.
========== Глава 5 ==========
Мальчик оказался в кромешной темноте. Его и дома, случалось, запирали в кладовой в наказание – но никогда еще он не был в такой полной, беспросветной темноте. Каменный блок потайной двери был настолько плотно пригнан к стене, что сквозь щели не просачивалось ни лучика; да ведь и самих щелей не было видно снаружи.
“А вдруг меня тут бросили? Умирать от голода?..”
Нет, нет, не может быть. За несколько тумаков противному мальчишке, недостойному оставаться слугой бога – не может быть!
Но ведь жрецы Ра неприкосновенны.
“Меня скоро выпустят, - думал Менес, усевшись у стены и уткнувшись лбом в колени. – Меня не могут держать тут долго! Я не заслужил!..”
Он вытянул ноги, поежившись от холода. Мальчик уже замерз от сидения на голом каменном полу – на нем была одна только юбка и сандалии, не считая золотых украшений на шее и руках, которые тоже вскоре стали холодить тело. Менес вскочил и стал мерить шагами свою темницу – шесть шагов в длину и четыре поперек. Ходить было так же холодно, как и сидеть, даже холоднее – от ветерка, который Менес поднял сам, тело прохватил озноб.
Он опять сел и выругался сквозь зубы. Менес снова уткнулся лбом в коленки, обхватил их руками, пытаясь сохранить тепло, которое стылая камера неумолимо забирала из его маленького тела. Менес был худым мальчиком, и сидеть на твердом камне скоро стало больно. Кроме того, его начала мучить постыдная потребность – постыдная потому, что негде было ее удовлетворить; может быть, позыв еще усиливался тем же проклятым холодом…
Менес кашлянул.
А если он заболеет?
Конечно, заболеет! Холод уже давно мучил его; подступил и голод. Менесу как будто дали испытать, что бывает с людьми, лишенными живительного солнца.
Мальчик, дрожа, пытался поджать под себя ноги, спрятать руки под мышки – но он коченел. Менес поднял голову, обозрел свою темницу – и едва не заплакал, на миг охваченный непреодолимой уверенностью, что его бросили здесь погибать, что его нарочно здесь забыли.
Он закусил губу, и боль помогла справиться со слезами. Менес медленно лег на пол - к стене, на бок, сжавшись, как младенец в утробе матери. Это помогало удерживать тепло.
Он закрыл глаза и потерял счет времени…
Напоминали о том, что он еще жив и мучается, только холод, голод и низменная нужда, которые все усиливались. Причем последняя мучила сильнее всего. Но Менес раньше умер бы, чем обмочился здесь.
“Великий бог! - думал он. – Прости меня! Я согрешил!”
Никто не являлся. Бог отвратил от него свой лик.
Менес повернулся на другой бок и наконец заплакал. Потом закашлялся, а затем снова заплакал. Первозданная бессолнечная тьма брала верх над маленьким сыном света, по капле выпивала из него жизнь…
В конце концов маленький узник так обессилел, что уснул бы - если бы не жесткий камень, на котором он лежал, казавшийся вершиной пыток.
Но все-таки Менес уснул.
Очнулся мальчик от ощущения, пробудившего его слабые силы. От ощущения, вызывающего к жизни любое существо – по его телу скользнул свет, показавшийся после бесконечного заточения очень ярким. А на самом деле это был только небольшой огонь масляной лампы, которую держал присланный за ним служитель.
- Вставай, господин, - приглушенно и боязливо сказал юноша, стоящий на пороге, и этот голос сразу дал Менесу понять, что перед ним раб. Мальчик вскочил, вернее – сел, застонав сквозь зубы от боли в затекшем теле. Кажется, он належал себе синяки. И как сразу захотелось!..
“Проклятье!”
- Мне надо выйти, - хрипло со стыдом сказал Менес. – Мне надо…
Он сделал выразительный жест, и раб, на мгновение замерший в удивлении, быстро закивал.
- Да, господин, я отведу. Прошу идти со мной.
Менес выскользнул из карцера, и только тут, как теплый дождь, на него нахлынула радость.
Он был жив! Он был спасен!
Менесу захотелось смеяться от счастья. Но в следующий миг он стиснул зубы, потому что терпеть было уже очень трудно. Мальчик пошел следом за рабом, стараясь двигаться прямо и никак не выдавать себя.
Скоро ему удалось облегчиться, и тогда Менес почувствовал себя намного живее и увереннее. Даже кашель, напавший на него в карцере, и голод, жегший желудок, как и проснувшаяся жажда, теперь казались почти пустяками.
- Мне велено вымыть и переодеть тебя, господин, - сказал юноша, о присутствии которого маленький жрец почти забыл.
Менес взглянул на раба.
- Хорошо. Только сперва дай мне поесть.
- Не велено, - сказал раб.
Менес на миг возмутился, а потом испугался.
- Что это значит?
Но раб наглухо замолчал. Менес понял, что он получил строгий приказ. От кого?
От владыки жизни и смерти каждого обитателя этого дома…
Менес покорился. Им опять овладел страх почти такой же силы, как в карцере – и спрашивать было страшно. И в то же время приставать к рабу было недостойно. Поэтому мальчик молча снес купание, умащивание маслом и нанесение краски на лицо. Он пытался угадать, день сейчас или ночь – наверное, все-таки ночь. И что же с ним будут делать этой ночью, к чему его готовят?..