– Не только он, но он определенно получил свою долю драконьей крови.
Я звонко выпускаю когти.
– Зачем?
Он закрывает холодные ящики и переходит к изучению полок.
– Это то, как колдуны изначально получили свои силы. Когда-то драконы и люди жили вместе в гармонии. Все драконы имели связь с разными стихиями – горные драконы с землей, водяные драконы с реками, и так далее. Так случилось что, те, кто жил с драконами начали впитывать часть их магии. Те наездники драконов и стали первыми колдунами.
– Но в этом нет никакого смысла. Если они дружили с драконами, зачем бы колдунам понадобилось на них охотиться?
Отец поворачивается, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Ну, моя дорогая, это сложный вопрос о силе. Люди хотят иметь ее больше. Эти колдуны все равно были людьми. Они выяснили, что когда дракон умирают, все его силы переходят к тому, кто находится ближе всех к нему. А если самому убить дракона, то это только ускоряет процесс. Драконы могут жить сотни лет. Зачем дожидаться пока один из них умрет, когда можно убить его прямо сейчас? Чем больше магии колдуны вобрали в себя, тем проще им дается убийство дракона. И все драконы исчезли. – Он стучит пальцем по подбородку. – Хотя, однажды до меня дошли слухи, что в окрестностях города Брайера живет один дракон. Меня бы совсем не удивило, если бы оказалось, что изначально колдун приехал сюда именно поэтому.
– Как это ужасно, – все, что я могу сердито сказать. – Бедные драконы. Доверять этим людям, как своим друзьям, и даже делиться своей магией с ними, даже если случайно, только для того чтобы потом быть убитыми этими же самыми людьми.
Отец достает несколько бутылок с полок и начинает разбрызгивать капли на приведенное в порядок тело курицы. Плоть впитывает их как губки, которыми я привыкла мыть посуду.
– В Белладоме есть фонтаны? Смеющиеся ангелочки на том фонтане, который я видела прошлой ночью, были такие забавные. – Мне нужно сменить тему до того как я разозлюсь. Что бы колдуны не сотворили, я должна спасать людей города Брайера, сегодня ночью и каждую ночь.
– Там есть фонтаны и пруды и сады. Все зеленое и яркое, как те горы, которые ты пересекаешь, чтобы добраться туда.
Меня распирает от гордости. Мы отправим девочек в этот рай. Мы всех их спасем.
– Жаль, что я не могу увидеть его. Судя по твоим словам, он прекрасен.
Отец перестает работать и сжимает мое плечо.
– Однажды, моя дорогая ты увидишь его.
У меня расширяются глаза.
– Правда? Я смогу?
– Конечно. После того как колдун исчезнет, остаток своих дней мы проведем там.
– Когда мы сможем отвезти девочку? Я хочу увидеть его!
Лицо Отца мрачнеет.
– Ты неправильно меня поняла, дитя мое. Мы не можем отвезти ее туда сами. Это очень длинное путешествие, а мы нужны здесь. Мой друг Дэрелл отвезет ее.
Меня охватывает разочарование. Друг Отца…
– Это тот человек, который испугался меня?
Отец хохочет.
– Да. Но пока ты не появляешься такой устрашающей как в первый раз, нам не нужно беспокоиться о том, что это может случиться снова.
– Я не буду. Я обещаю. – Я сцепляю руки за спиной. – Если мы не можем поехать с ним, можно мне хотя бы фонтан? Для моего сада? – Я меняю радужные оболочки на голубые и с надеждой улыбаюсь.
– Принеси еще несколько девочек, и я посмотрю, что я смогу сделать.
– Спасибо, Отец! – Я радостно хлопаю крыльями, подбрасывая в воздух горстку трав из открытой банки с ближайшей полки.
– Да, да, а сейчас иди, возьми эту курочку, – он кладет шевелящееся существо на каменный пол, – и познакомь ее с ее новыми друзьями.
Я восхищаюсь созданием, поклевывающим что-то с пола башни. Отец хорошо умеет чинить сломанные вещи. Я верю, что он может починить все что угодно. Даже наш сломанный город.
Пока Отец возвращается в дом, я выпускаю курочку во двор, и она кудахчет и скребет землю вместе с остальными. С помощью своих копыт они передвигаются быстро, иногда скачут рывками, когда становятся слишком активными. Как раз то, что они сейчас начинают делать. Я втягиваю носом воздух. Что-то изменилось; едва узнаваемый аромат пробивается через живую изгородь.
Кто-то идет. Я бегу внутрь, чтобы предупредить Отца и схватить свой плащ. Я не хочу никого напугать. Я должна выглядеть прилично. Я застегиваю застежку на шее, но болты все равно видно. Я хмурюсь, не желая одевать капюшон в такой теплый день.
– Отец, – кричу я. – Кто-то идет через живую изгородь.
Он появляется в коридоре.
– Спасибо, дорогая. – Он остановился, увидев, что я приподнимаю плащ, чтобы прикрыть шею. Это единственное, что я придумала, чтобы спрятать болты и не одевать капюшон.
– Подожди здесь, у меня есть кое-что, что поможет, – он уходит в свою спальню. Не успела я и подумать о том, что бы он мог мне принести, как он появляется снова, протягивая полоску черного атласа с красной резной розой прикрепленной к ней.
– Красивый,- тихо сказала я.
– Я подарил его твоей маме давным-давно, – говорит он, повязывая шарф вокруг моей шеи. Он идеально прикрывает болты. Я провожу пальцем по розе. Я буду дорожить им; это все что осталось мне от мамы.
Отец берет меня за руку и ведет меня во двор, чтобы поздороваться с нашим гостем. К нам во двор въезжает мужчина на маленькой повозке, сзади которой находится ящик с решеткой. Я вздрагиваю, узнав его. Это тот самый мужчина, которого я напугала на днях. Я сильней сжимаю руку Отца. Судя по его реакции, я больше чем просто осмотрительна, несмотря на то, что говорит Отец. Он соскакивает с повозки, махая рукой Отцу и здороваясь со мной, слегка приподняв свою широкополую шляпу.
– Приветик, Барнабас. Это и есть твое маленькое секретное оружие?
Мужчина подмигивает, и что-то сжимается глубоко у меня в животе. Он может быть другом Отца, но что-то в нем вызывает у меня дискомфорт. Может быть, это просто оставшаяся неловкость с нашей первой встречи.
Отец гладит меня по руке.
– Она на самом деле мое величайшее создание.
Мужчина подходит и всматривается в мое лицо, его глаза расширяются.
– Барнабас, ты превзошел себя. Она выглядит совершенно по-другому, кроме этих глаз.
– Да, она изменилась настолько, что жители города не узнают ее, если мельком глянут на нее.
Я сжимаю руку Отца. Почему этот человек удивляется тому, как я выгляжу?
– Рад встретить тебя, – говорит он, встречаясь со мной своими карими глазами. Его лицо пыльное и морщинистое, хотя он младше Отца. Кажется, как будто он меня не запомнил с нашей первой встречи. Я менее дикая, чем в первый раз. Возможно, он не так хорошо разглядел меня, как я боялась. Мужчина наклоняется и берет мою руку из руки Отца, чтобы поцеловать ее. Я изо всех сил стараюсь не отстраняться, но инстинктивно выпускаю когти на незнакомое прикосновение.
– Что это? – вскрикивает он, отпрыгивая назад.
О, нет, я снова совершила ошибку! Я втягиваю когти и широко улыбаюсь, надеясь, что он успокоится так же быстро, как в прошлый раз. Отец твердой хваткой кладет руку ему на плечо.
– Все в порядке, Дэрелл. Тебе нечего бояться. Это просто обман зрения.
Лицо мужчины расслабляется. Затем он сдавленно смеется и трет свою бровь.
– Ну, это точно напугало меня. Извините меня, юная леди, я, должно быть, не выспался. – Он поправляет свою шляпу.
– Где наш груз?
– Кимера, иди и принеси девочку, хорошо? Убедись, что она спит. Дэрелл возьмет ее в длительное путешествие. – Отец бросает мне многозначительный взгляд, и я понимаю, что он хочет, чтобы я сделала. Мне бы не хотелось, чтобы девочка все время спала, но у Отца есть основания для этого. Так будет лучше. Я ухожу в башню, украдкой глядя через плечо на головы Отца и мужчины, которые склонились друг к другу, увлеченные разговором. Мужчина несколько раз смотрит в мою сторону и хмурится. Интересно, неужели он правда поверил, что мои когти были просто обманом зрения. Я поднимаюсь по ступенькам башни, улыбаясь, вспоминая о лаборатории Отца, спрятанной в подвале. Девочка до сих пор спит, и я с легкостью поднимаю ее. Я беру вторую розу, оставленную на кровати, и затыкаю ей за ухо. У нее будет много цветов и радостных моментов там, куда она едет, но я надеюсь, она будет хранить его и вспоминать меня и Отца и все, что мы сделали для нее.
Когда я возвращаюсь, Отец и Дэрелл стоят, облокотившись на металлические прутья этой странной повозки. Отец приветливо улыбается мне, когда я подхожу. Дэрелл тоже улыбается, но не так по-доброму как Отец. Как бы я ни старалась, я не могу относиться лучше к этому человеку. Дэрелл открывает часть решетки и жестом показывает мне, чтобы я положила девочку внутрь. Несколько подушек и немного соломы застилают дно. Здесь не так хорошо как в той комнате, которую я приготовила в башне, но некоторые неудобства необходимы для путешествия. Я кладу тело на подушки, расправляя ее волосы и одежду.
– Отлично, – говорит Дэрелл, закрывая дверь решетки и накрывая ее куском материи. – Там она точно будет в безопасности, – он поворачивается к Отцу. – С вами приятно иметь дело, но я должен ехать. Эти горы сами себя не перейдут, – приподняв шляпу, он запрыгивает на сидение сверху повозки и бьет лошадь хлыстом.
– Пойдем, Кимера, пора начинать ужин, – Отец сжимает мое плечо и направляется в дом.
Я смотрю, как повозка исчезает в густой живой изгороди, потом закрываю глаза и жду, пока запах девочки и этого странного мужчины не рассеется.
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ, ЛУНА ЭТО ВОЗДУШНЫЙ ДРАКОН, КОТОРЫЙ ПРЕСЛЕДУЕТ МЕНЯ ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ, в то время как я бегу через лес. В моих книжках, драконы любят есть незамужних девушек. Последняя спасенная мной девочка, надежно спрятанная под моим плащом, крепко спит. У нее красивые рыжие локоны, развевающиеся прядками в ночном воздухе. Я герой, который похитил ее из лап дракона. Я сочувствую им обоим. Дракон, должно быть, умирает от голода, но девочка точно не желает быть съеденной. Я, создание более сильное, чем люди, я собью с пути луну-дракона и направлю его по следу другой добычи. Возможно, живая лиса сойдет.
Я уклоняюсь от еще одного лунного луча. Затем я останавливаюсь на тропинке рядом с просветом в живой изгороди, окружающей наш дом. Что это был за звук?
Я задерживаю дыхание и жду – кудахтанье.
Звук как от наших куриц. Но с чего бы им не спать в это время ночи? Они никогда не встают раньше солнца. Я взлетаю на несколько сантиметров над землей, так я смогу бесшумно пробраться через живую изгородь. Я не уверена почему – ведь проснулись только курицы – но что-то внутри меня настаивает, что лучше быть осторожной.
Я останавливаюсь у края нашего двора, и у меня отпадает челюсть.
Девочка, которую я принесла прошлой ночью, спотыкаясь, бегает по двору. Курицы с козьими ногами носятся за ней и клюют ее ноги, издавая ужасный шум, который я услышала из лесу. Ее каштановые волосы хлещут ее по плечам и лицу, пока она уклоняется от их клювов.
Как она выбралась? Я должна ее остановить – если она покинет наш безопасный дом, колдун сможет забрать ее. Я не могу позволить этому случиться. Я расстегиваю плащ и кладу свою спящую ношу вниз на мягкую траву.
– Стой! – вскрикиваю я, поднимаясь в воздух и устремляясь к девочке. Когда она видит меня, ее глаза расширяются, и она пронзительно кричит. Курицы толпой набрасываются на нее и одолевают. Она падает на землю, но курицы не перестают клевать. Я пытаюсь отогнать их, но они такие взбешенные, что даже клюют меня. Капелька крови выступает на моей руке. Я секунду смотрю на нее, и потом понимаю, что капли крови покрывают кричащую плачущую девочку передо мной. Я вскидываю голову и вою, когти выпущены, и кошачьи глаза на месте.
Курицы спасаются бегством. Девочка поднимает голову, прикрытую руками. От чего-то в ее проницательных голубых глазах у меня перехватило дыхание. Ее взгляд не как у других девочек. Он… сильней. Непримиримый – другое слово, которое приходит мне в голову.
Она встает на ноги и бежит в сторону живой изгороди.
– Стой! – кричу я. – Стой! Ты не можешь уйти. Это ради твоей безопасности. Колдун может схватить тебя!
Я не уверена, но думаю, звук, который я слышу в ответ, это смех. Я лечу, чтобы преградить ей путь, останавливая ее до того, как она доберется до живой изгороди. Она отскакивает назад и дикими глазами ищет другой путь, чтобы убежать.
– Не трогай меня, – кричит она, – я не могу достаться ему.
– Извини, но это как раз то, почему ты должна остаться.
Мой хвост вылетает и жалит ее в руку. Отец был прав; они никогда не поймут, что мы для них делаем. Она падает на землю, но я на всякий случай жалю ей другую руку. Она, должно быть, проснулась рано, чтобы сбежать, поэтому я думаю, более сильная доза необходима пока мы не можем доставить ее в Белладому и по-настоящему спасти. Я поднимаю ее и несу обратно в башню. Ее тело покрывают царапины и следы от куриц. Мне нужно будет попросить у Отца целебную мазь. Эта бедняжка не имела понятия, что творила. Но что я не понимаю, это почему козо-куры напали на нее. Что она сделала, чтобы спровоцировать их? Я укладываю ее в одну из четырех кроватей в башенной комнате, подтыкая одеяло под ее обмякшее тело.
Когда я снова возвращаюсь во двор, Отец стоит над девочкой, которую я принесла последней.
– А, вот ты где, девочка. Что здесь произошло? – отец жестом показывает на разгромленный передний двор и блуждающих куриц.
Я хмурюсь.
– Я не уверена. Когда я вернулась домой, я обнаружила, что девочка, которую я принесла прошлой ночью, бегает по двору, а куры преследуют ее и издают ужасный шум. Мне пришлось ужалить ее – дважды!
Отец потирает подбородок.
– Хм. Нам нужно быть более осторожными. Может быть, тебе стоит жалить их почаще, на всякий случай. Отнеси эту девочку внутрь, а затем нам нужно будет загнать кур.
– Конечно, Отец, – я поднимаю рыжеволосую девочку, но затем, останавливаюсь, – с чего бы ей пытаться уйти?
Он кладет руку мне на спину между крыльями и ведет к башне.
– Без сомнения, она хотела вернуться в Брайер.
Я хмурю брови.
– Но зачем ей хотеть вернуться туда, где колдун держал ее в плену?
Это на самом деле казалось довольно странным после того, что она сказала.
– У нее там семья, дорогая. А любовь к семье может толкать людей на самые невероятные поступки.
Я улыбаюсь.
– Например, вернуть к жизни свою дочь?
– Именно. Но в случае с этой девочкой, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы защитить ее от самой себя. Она не должна возвращаться в Брайер, пока мы не остановим колдуна. Мы не можем ожидать от девочек, что они поймут нас, но, несмотря на это, мы должны помочь им.
Гордость переполняет меня, и наверх я иду уже воодушевленная. Да, у нас благородная цель. Люди могут не понять сейчас, но наступит день, когда они увидят, сколько мы делаем для них.
Я кладу девочку в ее кровать, и подтыкаю под нее одеяло так же, как той девочке, которая сбежала. Ее исклеванная рука напоминает мне о еще одном вопросе, который у меня остался.
– Отец, с какой стати курицы напали на нее?
Он пожимает плечами.
– Я точно не могу сказать. Но могу предположить, что она пыталась перелезть через живую изгородь по курятнику. Иногда лучший путь может быть наименее очевидным, но боюсь, не в ее случае. Она, должно быть, порядком их напугала. Они, вероятно, подумали, что это лиса.
Я убираю непослушный локон спутанных каштановых волос с лица убежавшей девочки.
– Бедняжка. По крайней мере, курицы предупредили нас. Я могла не прийти домой так быстро, если бы из лесу не услышала, что они кудахчут.
– Да, удачно получилось. Боюсь, я слишком крепко сплю иногда. А мое старое тело больше не может подняться с кровати так быстро.
Я беру его за руку, и мы идем обратно вниз по лестнице.
– Не беспокойся, Отец. Я буду прислушиваться к ним, на случай, если они снова поднимут тревогу.
Он гладит меня по руке.
– Я знаю. Я всегда могу на тебя положиться, дорогая.
ТЕПЕРЬ ПРОНИКНУТЬ В ГОРОД ДЛЯ МЕНЯ НЕ ПРОБЛЕМА. Я МОГУ ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА и увидеть его, расположенным прямо передо мной. Все углы и закоулки на карте поднялись и стали объемными. Над этой мысленной картой парит красная точка. Дворец. Я его еще пока не видела, но я знаю, где он находится. Сегодня ночью я найду его. И принесу еще одну девочку.