Совершенно иначе одеваются женщины национальности хань. Они носят короткие черные юбки, черные кофточки с горизонтальными цветными полосами и черные же конусовидные шляпы с многочисленными бусами, бляхами, ожерельями и кисточками. Некоторые курят трубку.
Почти в каждом селении есть буддийский храм. У входа в них часто можно увидеть фигуры страшных зверей, а около храмов нередки памятники, украшающие могилы монахов. Здесь очень много монахов — мужчин и мальчиков. Нам пояснили, что все мальчики в течение определенного срока обучаются в школе при храме и на этот период надевают монашескую одежду. Вообще влияние буддизма здесь очень сильно; оно ощущается гораздо больше, чем в провинциях, населенных китайцами. Монахов сразу можно узнать по их одеянию. Большинство из них носит желтую (реже — красную или белую) юбку и такого же цвета шаль. Под шалью на голое тело надето нечто вроде нашей майки, чаще также желтой с карманом спереди, шнуровкой с левой стороны и лямкой через левое плечо, правое остается открытым. На ногах иногда желтые носки, но почти всегда они ходят босые. На голове круглая шапочка, обычно того же цвета, что и остальная одежда. В руках нередко черный зонт.
Нам посчастливилось принять участие в праздновании тайского Нового года. Новогодний праздник начинается здесь 13 апреля, незадолго перед полевыми работами, и длится несколько дней. В это время обычно происходят помолвки, устраиваются всевозможные развлечения. Здесь, как и в Бирме, в эти дни воскрешается старинный обычай «обливания водой»: девушка может безнаказанно облить водой любого понравившегося ей парня, и он должен быть только благодарен за оказанное ему внимание! В этом году праздник отмечался особенно торжественно в связи с завершением земельной реформы: с феодализмом покончено раз и навсегда!
Утром в первый день праздника мы возвращались из длительной экскурсии в Юньцзинхун. Уже на довольно большом расстоянии от города мы обратили внимание на множество людей в праздничных одеждах, идущих из окрестных селений. Немного передохнув в гостинице, мы вместе с членами правительства Сишуанбана и прибывшими на праздник гостями спустились к реке Ланцанцзян. Весь берег заполнен массой нарядно одетых людей. Их разноцветные наряды образуют богатую цветовую гамму. Яркими пятнами выделяются одежды монахов. Впечатление, правда, несколько портят многочисленные раскрытые зонты, преимущественно черные. В тени +34°, а солнце печет нещадно. У многих в руках веера. Мы расположились под навесом из бамбуковых палок, накрытых ветками.
В программе праздника соревнование лодок, фейерверк и танцы. Особенно интересным было первое. Лодки, участвовавшие в состязании, очень большие, длинные, заполненные людьми. На носу и на корме нечто вроде рогов: четыре расходящихся палки. Один человек сидит на носу, опустив ноги в воду, и, по-видимому, регулирует направление. Далее стоят несколько человек без весел, наклоняющиеся и выпрямляющиеся в такт движению лодки. Их руки положены на плечи стоящего впереди. За ними гребцы: передние, с более длинными веслами, стоят, задние сидят; одни загребают справа, другие слева. Наконец, на корме сидит еще один человек без весла. Плавание сопровождается ударами гонга и ритмическими выкриками. Зрелище впечатляющее! Закончив гонку, команда-победительница подходит к навесу, гребцы исполняют своеобразный танец, причудливо изгибаясь, взмахивая руками, гримасничая и ударяя в ладоши. Звучит гонг. Раздается пение. Танцующих гребцов угощают вином, наливаемым в кружки, по тайскому обычаю, из чайников. Церемония заканчивается вручением командиру лодки подарка — розовой шелковой ткани, которой он тут же повязывает себе голову.
Второй номер программы — фейерверк. Он не сопровождается особыми световыми эффектами, а просто запускают бамбуковую ракету с длинным хвостом. Со свистом долетает она до середины Ланцанцзяна и падает в воду: «как катюша», — пошутил один из китайских друзей.
В окрестностях города Юньцзинхун мы посетили несколько очень интересных лесов влажнотропического типа. Но и здесь, как и в более северных районах, они занимают небольшие площади и приурочены к ущельям. Особенно сильное впечатление на нас произвел лес в ущелье Шигуяу, находящийся километрах в десяти от Юньцзин-хуна на высоте 650 метров над уровнем моря, то есть значительно ниже, чем обследованные нами леса в районе Сымао. Этот лес флористически очень богат. К сожалению, часть его вырублена. Раньше он, несомненно, занимал большую площадь, но и то, что сохранилось сейчас, в высшей степени замечательно. В нем много лиан и эпифитов. Среди них часто встречаются фикусы-удушители — своеобразная жизненная форма тропиков. Эти растения, развиваясь из семян, заносимых птицами на ветки деревьев, начинают свою жизнь в качестве эпифитов. Разрастаясь, их побеги достигают земли и укореняются. Таким образом, фикус-удушитель становится лианой. В дальнейшем, многократно разветвляясь и охватывая со всех сторон дерево, он приводит его к гибели. В конце концов ствол дерева полностью разрушается и удушитель продолжает существовать самостоятельно. На этой фазе развития он имеет вид цилиндра с многочисленными отверстиями в стенках. Внутренняя полость соответствует месту, где раньше находился ствол погибшего дерева, стенка с отверстиями — результат срастания побегов удушителя. Поселяться он может на разных деревьях, в том числе и на других видах фикусов. Высота некоторых деревьев первого яруса, по-видимому, превышает 50 метров, у многих великолепно развиты досковидные корни.
Совершенно иной характер имеет лес на горе Наношань, что буквально означает «чайная гора». На ней имеются плантации чая. «Чайная гора» находится к западу от Юньцзинхуна. Чтобы добраться до нее, нужно проехать 30 километров по шоссе в сторону города Фохай (Мын-хай), а потом свернуть с шоссе и пройти еще несколько километров в горы. Мы поднялись на высоту свыше 1300 метров над уровнем моря и в общем могли составить представление об особенностях этого живописного места.
Чайная плантация на горе Наношань занимает очень большую площадь и существует давно. Долгое время она была заброшена и теперь восстанавливается. Плантация находится в ведении сельскохозяйственного управления провинции Юньнань. Здесь культивируют не обычный китайский чай, а чай ассамский, из которого изготавливается весьма ценимый в Китае так называемый пуэрский чай: вкус его действительно превосходен. Незначительная часть плантации расположена на открытом месте, большинство же чайных деревьев растет под пологом леса. Деревья разных размеров и возрастов. Нам сказали, что в лесу есть одно чайное дерево, которому около 600 лет. Увидеть его нам удалось, к сожалению, только на фотографии.
На плантации собирают лишь молодые листья. Если дерево крупное, то сборщик сначала срывает нижние листья, а потом залезает на дерево за верхними.
К юго-западу от Юньцзинхуна, недалеко от границы с Лаосом и Бирмой, мы совершили два выезда, занявшие в общей сложности девять дней; на машине в район Дамон-луна (километров пятьдесят от Юньцзинхуна) и на лодках вниз по реке Ланцанцзян в район Ганланба (около двадцати пяти километров от Юньцзинхуна).
По дороге в Дамонлун нам несколько раз встречались небольшие участки леса влажнотропического типа — главным образом по ущельям. Попадалось много тайских селений; ничем не отличается от них и сам Дамонлун, где было наше временное пристанище. Отсюда в течение нескольких дней мы совершали экскурсии главным образом в леса, расположенные около окрестных селений: Манфей, Мангуан, Манянгуан, Мантан. Это «священные леса», или «леса дракона», и поэтому, к нашему великому удовольствию, они сохранились очень хорошо.
Район в ботаническом отношении изучен еще далеко не достаточно. Здесь бывали сравнительно немногие китайские ботаники, и мы оказались первыми советскими специалистами, посетившими его.
Однажды в храме селения Манфей мы увидели монаха непомерной толщины, хотя ему (как выяснилось из беседы) было всего 24 года! Оказалось, что это «живой будда», то есть крупный священный чин, считающийся в определенном районе наместником будды. Он любезно согласился позировать перед объективами наших фотоаппаратов. Два юных монаха вынесли циновку и небольшой красный коврик, на которые важно сел «будда», и сами уселись по обе стороны от него. Так мы и запечатлели их всех троих. Впрочем, «живой будда» был несколько огорчен, узнав, что мы не можем сразу презентовать ему фотокарточку…
В окрестностях Манфей мы обнаружили несколько деревьев диптерокарпуса. Этот представитель тропического семейства диптерокарповых распространен преимущественно в экваториальных тропиках, и тот факт, что он вполне натурализовался на юго-западе Юньнани, в высшей степени показателен. Здесь растут два крупных дерева и целая рощица мелких. Самое большое дерево достигает 40 метров высоты и имеет возраст 51 год. В диком виде в окрестных лесах не только диптерокарпуса, но и какого-либо представителя семейства диптерокарповых, несмотря на тщательные поиски, обнаружить не удалось. Эти деревья, несомненно, завезены сюда, но откуда, когда и кем — неизвестно. Из диптерокарпуса добывается бальзам. Нам продемонстрировали получение бальзама. В искусственно образованном дупле поджигается ранее скопившийся там бальзам, который горит некоторое время, а затем его тушат. Вскоре вследствие нагревания в дупло начинают набегать новые порции бальзама, и их остается только вычерпать оттуда.
На одной из экскурсий около Мангуана мы наблюдали, как крестьяне получают из древесины растущей здесь акации катеху высококачественный дубитель. Древесину вываривают, и полученный водный экстракт кипятят до загущения. Загустевший экстракт используют и как вкусовое вещество: местные жители охотно грызут его, так же как и бетель, вместе с семенами пальмы арека катеху, листом табака и известью.
Рельеф в этих местах большей частью ровный, и если бы не сильная жара, то наши продолжительные экскурсии не были бы утомительными. Через ручьи и рвы, неоднократно попадавшиеся на пути, перекинуты мостики с черепичной крышей и скамейками. Нередко при переходе через такие мостики раздавался возглас «сюси» (отдых), и мы делали небольшую передышку — рассаживались по скамейкам, утоляли жажду, закуривали ароматные китайские сигареты и, конечно, поминали добрым словом предусмотрительных хозяев этих мест, обеспечивших путешественникам возможность столь приятного отдыха.
Здесь, как и в ближайших окрестностях Юньцзинхува, большие площади заняты зарослями бамбука — растения, находящего в Китае поистине универсальное применение: он идет на строительство зданий, на изготовление мебели и всевозможных других изделий (в том числе шляп и зонтов), употребляется в пищу. Бамбуки в Юньнани разнообразны и относятся к разным родам и видам. Особенно эффектен наиболее крупный из них — дендрокаламус, стебли которого достигают значительной толщины. Заросли бамбука обычно возникают на месте уничтоженных лесов, о чем свидетельствуют попадающиеся среди них отдельные огромные деревья.
В отличие от более северных районов мы обнаружили в районе Дамонлуна несколько лесных массивов влажнотропического типа, расположенных не в ущельях, а на ровных местах. Это «леса дракона», в них настоящее «царство тропических растений»! Этим лесам свойственны и общие признаки влажнотропического леса, а именно многообразие видов древесных пород, многоярусность, огромные размеры деревьев, характерная форма кроны, сильное развитие досковидных корней, каулифлория, отсутствие травяного покрова и подстилки, разнообразие жизненных форм — в частности, лиан и эпифитов, и в то же время каждый лес имеет свои особенности.
Несмотря на обилие лиан, достигающих подчас очень крупных размеров, проходить через леса в районе Дамонлуна гораздо легче, чем на горе Чэн-лин. Вообще представление о том, что лес влажнотропического типа из-за лиан будто бы всегда труднопроходим — сильно преувеличено. Часто лианы образуют сплошной «заслон» только на опушке. Взглянешь на такой лес со стороны — и кажется, что пробиться сквозь него нельзя. Но стоит лишь пробраться через опушку, и дальше можно двигаться относительно свободно. За все время работы в Южном Китае был, помнится, только один случай, когда мы так и не смогли войти в лес: сплошная зеленая стена, перевитая лианами, не впустила нас внутрь и заставила отступить…
В этих лесах преобладают вечнозеленые растения, что характерно для влажнотропических лесов. Одно из самых высоких деревьев тут — знаменитый анчар (антиарис ядовитый), воспетый Пушкиным. Растение это ядовито и используется при изготовлении отравленных стрел: его млечный сок может вызвать нарывы на коже. Однако ядовитость его сильно преувеличивалась. Один экземпляр анчара в лесу у с. Манянгуан, высоту которого точно установить не удалось (во всяком случае около 50 м), имел периметр ствола у основания (вместе с досковидными корнями) восемь метров, а диаметр ствола (он был несколько сжат) в одном направлении около трех метров, а в другом полтора метра, таких гигантов мы встретили здесь несколько. Из досковидных корней некоторых деревьев местные жители изготовляют колеса, но сделать это не так-то легко: досковидные корни отличаются очень крепкой древесиной.
Лесам Дамонлуна свойствен еще один характерный признак лесов влажнотропического типа, наблюдавшийся нами и ранее. Речь идет о так называемых эпифильных формах, образующих своеобразную флору на поверхности листьев вечнозеленых пород (отсюда и название: «эпифиль-ный» значит буквально «налиственный»). Тут встречается множество лишайников, грибов, водорослей и мхов. Иногда попадаются листья, верхняя сторона которых сплошь покрыта ими. Развиваются эпифилы только на нижних и притом не слишком молодых листьях. Массовое развитие этих оригинальных растений — еще одно проявление замечательной особенности тропических лесов: чрезвычайной «насыщенности жизнью» и многообразия жизненных форм.
«Насыщенность жизнью» в лесах влажнотропического типа проявляется, конечно, не только в отношении растительного, но и животного мира. Но об этом пусть расскажут зоологи! Нельзя, однако, пройти мимо деятельности термитов, обитающих тут в несметных количествах. Роль их огромна. Все растительные остатки, падающие на землю, нацело разрушаются ими — и это относится не только к листьям и веткам, но и к целым древесным стволам. Но этим дело не ограничивается. Обмазывая предварительно почвой стволы растущих деревьев, термиты поедают их кору, нанося тем самым существенный вред лесу.
Красота тропического леса воспринимается, если так можно выразиться, как зрительно, так и на слух. Огромное количество живых существ, населяющих лес, создает удивительную «музыку тропического леса». Здесь никогда не бывает тихо. Кажется, что звуки источает сам воздух. Неумолчно трещат цикады. Раздается пение различных птиц, среди которого особенно выделяется характерное «курлыканье» бородастика. Эта сравнительно небольшая птица размером с сойку, как и большинство других тропических пернатых, окрашена очень ярко: тело у нее голубое, грудка желтая, а голова красноватая. Люди, знакомые с «секретами» тропического леса, не удивляются, услышав здесь также… петушиный крик. Тут немало диких петухов, внешне похожих на домашних, но меньшего размера.
Очень интересна была и вторая наша поездка на юго-запад — в район Ганланба. Нас доставили туда на семи лодках. Лодки здесь узкие, длинные, плоскодонные, по форме напоминающие пироги, но сколоченные из досок. Они очень вместительны. В лодке, на которой плыл я, свободно помещались девять человек, в том числе два гребца, стоящих один на носу, другой на корме. У каждого в руках одно весло, один загребает с правого, а другой с левого борта. Река Ланцанцзян очень живописна. Ниже Юнь-цзинхуна она заметно расширяется, потом снова сужается. Несколько раз встречались пороги. Берега во многих местах скалистые; иногда скалы выходят прямо из воды. Местами берег песчаный, частично галечный с большим количеством мелких пойменных водоемов — следов пребывания реки. Дело в том, что в дождливый период Ланцанцзян сильно разливается, иногда вызывая серьезные наводнения. На большей части пути между Юньцзинхуном и Ганланбой берега холмисты и покрыты бамбуковой саванной, а ближе к Ганланбе — лесами.
Ганланба — типичное тайское селение, расположенное на самом берегу реки Ланцанцзян.
Леса в районе Ганланбы сохранились хуже, чем в районе Дамонлуна, и значительные площади заняты бамбуковой саванной. Но и здесь мы нашли интересные участки леса с огромными анчарами и чукразиями, напоминавшие то, что мы видели около Дамонлуна.