- Может, и повезет, - Грею хотелось уберечь жену от напрасных иллюзий, и он осторожно проговорил: - Ты же знаешь, Бри, сколько раз концы уходили в воду после того, как мы обнаружили свидетельство о рождении.
- Мы знаем, что у нас есть сестра, - упрямо твердила Брианна. - Мы знаем, как ее зовут, знаем, что Аманда вышла замуж, что они переезжали с места на место. Эти переезды и осложнили поиски. Но мы все равно найдем их, рано или поздно. - Брианна крепко сжала руку сестры. - Может быть, на этот раз.
- Возможно, - Мэгги нехотя признала, что шанс все-таки есть. Но в душе до сих пор не была уверена, что желает увидеть сомнительную родственницу. - Сейчас он где-то на пути в Колумбус, штат Огайо. В любом случае, мы скоро что-нибудь узнаем.
- Папа одобрил бы нас, - тихо проговорила Брианна, - ему было бы приятно, что мы, по меньшей мере, пытаемся их найти.
- Ладно, - Мэгги кивнула и встала. - Заварили кашу - пусть варится.
Больше всего ей не хотелось, чтобы в этих разборках кто-нибудь пострадал. - А ты, Брианна, лучше празднуй рождение собственной семьи, а не сокрушайся о той, которой может и не быть.
- Обязательно скажите мне, когда что-нибудь узнаете, - Брианна была непреклонна.
- Как бы там ни было, не тревожься раньше времени, - Мэгги окинула взглядом комнату и снова заулыбалась. - Что, если мы отнесем немного цветов домой, Бри? Когда вы с дочкой вернетесь, они будут вас ждать.
Брианна с трудом удержалась, чтобы не задать еще пару вопросов, которые не давали ей покоя. Ответы на них никак не находились. - Буду вам признательна. Грей слегка перестарался.
- Какие еще будут пожелания, Брианна? - Роган весело принял из рук жены охапку цветов. - Тортик принести?
Брианна опустила глаза и покраснела, увидев, что съела все до крошки. - Спасибо, но, думаю, мне пока хватит. Идите оба домой, вам надо отдохнуть и выспаться.
- Что мы и сделаем. Я позвоню, - пообещала Мэгги. Как только они с Роганом вышли, ее снова охватило беспокойство. - Зря она так надеется и верит, что эта заблудшая сестричка кинется в ее распростертые объятья.
- И в этом - она вся, Мэгги.
- Святая Брианна, - вздохнула Мэгги. - Будет жаль ее, если вся эта история плохо кончится. Ты не представляешь, как глубоко она переживает, какие строит воздушные замки. Пусть я не права, но готова проклинать судьбу за то, что она вообще нашла эти письма.
- Да не волнуйся ты так, - Рогану пришлось локтем нажать кнопку лифта, - Мэгги так беспокоилась, что не замечала ничего вокруг.
- Мои волнения - как раз не проблема, - пробурчала Мэгги. - А вот у нее теперь ребенок, ей бы о нем беспокоиться, а она нашла себе головную боль. Да еще Грей, наверное, через несколько месяцев отправится в свое книжное турне.
- Я думал, он его отменил, - Роган подправил растрепавшуюся охапку цветов.
- Он и хотел, так ведь она и слышать не желает: ничто, по ее мнению, не должно мешать работе мужа. - Мэгги сердито хмурила брови в ожидании лифта. - Как можно быть такой самоуверенной? Думать, что так легко одной справиться с ребенком, с гостиницей, этими чертовыми постояльцами и еще заварить кашу с госпожой Амандой Доуэрти Бодин?
- У Брианны хватит духу, чтобы решить все проблемы, нам ли с тобой не знать. Ты ведь и сама такая же.
Мэгги собиралась возразить и подняла глаза на мужа. Но, увидев нежную улыбку, смягчилась.
- Может, ты и прав. - Тут же лукаво посмотрела и добавила: - Ну, хоть в чем-то. - Слегка успокоившись, взяла у Рогана часть цветов. - В конце концов, не стоит портить такой чудесный день размышлениями о том, чего может и не быть вовсе. У нас с тобой замечательная племянница, Суини!
- И то, правда. Мне думается, у нее твой подбородок, Маргарет Мэри.
- Мне тоже так показалось. - Мэгги шагнула в лифт вместе с Роганом. Как это просто, подумалось ей, - забыть о боли и помнить только о радости. - А еще я подумала, что Лайам уже делает первые шаги, и пора бы кое-чем заняться, чтобы подарить ему братика или сестричку.
Роган усмехнулся и сквозь нарциссы дотянулся поцелуем до жены. - Я тоже так подумал.
ГЛАВА 3
" Я есмь в оскресение и жизнь".
Шаннон знала, что слова священника призваны успокоить, облегчить боль, может быть, даже воодушевить. Ясным весенним днем над могилой матери читали поминальную молитву. Слова молитвы доносились до нее и во время траурной мессы в залитой солнцем, переполненной народом церкви. Слова, знакомые с юности.
Она преклоняла колени, вставала и садилась, даже вторила словам, бессознательно повинуясь обряду. Но вот, ни успокоения, ни облегчения, ни воодушевления Шаннон не чувствовала.
Зрелище было более чем реальным и отнюдь не напоминало сон: священник в черном одеянии, с бархатистым баритоном, десятки и десятки скорбящих родственников и близких; ослепительный солнечный свет, отраженный в медных ручках гроба, утопающего в цветах, рыдания людей и щебетание птиц.
Шаннон хоронила мать.
Рядом со свежей могилой - заботливо ухоженный холмик и надгробие, в память - до чего же она еще была свежа, эта память! - о человеке, которого всю жизнь она считала отцом.
Полагалось плакать, но слезы иссякли; полагалось молиться - в голове не было ни единой молитвы.
Стоя и слушая, как голос священника разрезает чистый весенний воздух, Шаннон думала о своем: вспоминала, как вошла в гостиную, все еще пылая от гнева.
В тот миг она подумала: мать спит. Но разбудить ее нужно было немедля - столько важных вопросов накопилось в голове. Помнит, что пыталась сделать это осторожно. Слава Богу, хватило ума проявить осторожность. Но мать не проснулась, даже не пошевелилась.
Тогда Шаннон обуял ужас. Она схватила мать за плечи, затрясла ее - какая уже там была осторожность! - кричала, молила. Внезапно случился приступ истерии - оцепенение, ступор - благо, ненадолго. Следом - отчаянный вызов скорой, спешная транспортировка в больницу, и долгое томительное ожидание.
Но вот уже и нечего ждать. Аманда умерла, не выходя из комы. Теперь она будет жить вечно, так сказал священник. И все, как один, говорили о милости божьей: и доктор, и медицинские сестры, - проявили необыкновенную чуткость. Друзья, соседи, - и те звонили и говорили о милости божьей. Аманде не пришлось страдать и терпеть боль в последние сорок восемь часов. Когда тело и мозг отключились, она просто спала.
Только живые должны страдать, - думала Шаннон, - тащить на себе груз вины и горьких сожалений, решать головоломки.
- Теперь они с Колином вместе, - тихо произнес кто-то рядом.
Она очнулась и увидела, что все закончилось. Люди вереницей подходили к ней. И снова - слова скорби, сострадания и сожаления, - те же, что звучали в ритуальном зале.
Многие, конечно, сейчас вернутся в дом. "Хорошо, что удалось все как следует подготовить, учесть важные в таких случаях детали", - машинально кивая головой и принимая соболезнования, думала Шаннон.
Все вопросы, связанные с похоронами, решались аккуратно и без суеты. Мать не хотела пышных похорон, и, зная об этом, Шаннон постаралась исполнить ее последнюю волю: простой гроб, цветы и музыка - как положено, - скромная католическая церемония.
И, конечно, поминки. Пришлось заказывать обслуживание, и, хотя чувствовала Шаннон себя при этом жутко неудобно, - готовить на всех, кто придет помянуть, не было ни времени, ни душевных или физических сил.
Но вот, наконец, она осталась одна. Какое-то время еще не могла даже думать, что и зачем теперь делать. И не спешили на помощь ни слезы, ни молитвы. Шаннон робко прикоснулась к гробу, но ощутила только жар от прогретой солнцем древесины. В воздухе застыл терпкий запах роз.
- Мне очень жаль, - прошептала Шаннон. - Совсем по-другому надо было нам разговаривать в последний раз. Но, как - я не знаю, да и не могу уже ничего изменить. Я даже не знаю, как мне теперь сказать вам обоим "прощай".
Она перевела взгляд на могилу слева:
" Колин Алан Бодин, любим ый супруг и от ец " .
Даже последние слова, высеченные на камне, - и те оказались ложью, - подумала несчастная Шаннон. Стоя над могилами двух дорогих людей, которых любила всю свою жизнь, она хотела только одного: забыть ужасную правду.
И столь упрямое и эгоистичное желание возникло из чувства вины, которое отныне будет преследовать ее всегда.
Она повернулась и пошла к машине.
Казалось, прошла, целая вечность, прежде чем дом покинула толпа, и снова наступила тишина. Здесь сегодня побывали все, кто любил Аманду, - друзей у нее было много. Но вот, наконец, Шаннон со всеми попрощалась, всех поблагодарила, выслушала последние соболезнования и, наконец-то, - закрыла двери и осталась одна.
Изнемогая от усталости, побрела в кабинет отца. За одиннадцать месяцев с момента его внезапной смерти, здесь мало что изменилось.
Да, на большом старом столе уже не было привычного вороха бумаг, но компьютер, модем, факс и другие вещи, незаменимые в работе брокера и финансового советника, остались на прежних местах. Он ласково называл их игрушками, и Аманда не посмела избавиться от них, равно как она выкинула костюмы, туфли и бестолковые галстуки.
Нетронутыми стояли и книги на полках: налоговое планирование, наследственное планирование, бухгалтерское дело.
Обессилев, Шаннон опустилась в большое кожаное кресло, которое пять лет назад сама подарила ему на День отца. Ему понравилось, - вспомнила она, проводя рукой по гладкой бордовой коже. "Такое большое, что выдержит и коня",- сказал он тогда, засмеялся и усадил ее к себе на колени.
Шаннон хотелось убедить себя в том, что она ощущает присутствие отца. Но, увы! - не чувствовала ничего. И только тогда, - ни во время траурной мессы, ни на кладбище, но в этот момент, - поняла, что осталась одна. Совершенно одна.
"Ни на что не хватило времени, как жаль, - подумала она уныло. - Знать бы раньше..."
Что именно Шаннон имела в виду, - болезнь матери или правду о себе, - вряд ли сама понимала сейчас. "Узнала бы раньше, - мысленно продолжала она, размышляя о болезни, - можно было бы испробовать другие меры: нетрадиционную медицину, витаминные концентраты". Шаннон искренне полагала, что простые средства, о которых она вычитала в книжках по гомеопатии, могли помочь. Вот только время для того, чтобы воспользоваться ими, было упущено: те несколько недель, что пророчили доктора - слишком малый срок для подобной терапии. А ведь мать могла бы рассказать все раньше. Но она скрывала болезнь, равно как скрывала все остальное. "Трудно было поделиться с родной дочерью", - думала Шаннон; горечь и обида вступили в схватку со скорбью.
Но печальнее всего было думать о том, что перед смертью мать услышала такие гневные и презрительные слова, взять которые обратно нельзя будет уже никогда.
Шаннон сжала кулаки, будто собралась дать отпор невидимому врагу. Поднялась с кресла и направилась к выходу. Нужно время, черт возьми, для того, чтобы постараться понять или хотя бы свыкнуться с тем, что произошло. Нужно время.
И тут слезы настигли ее. Вся горечь и безнадежность, что была в душе, вырвалась наружу. Шаннон ненавидела себя, сожалея о том, что мать не умерла прежде, чем рассказала правду.
Но вот слезы иссякли, и навалилась дремота. Машинально поднявшись по ступеням, Шаннон умыла пылающее лицо прохладной водой и, не раздеваясь, рухнула на постель.
"Дом придется продать, - подумала она. И мебель. Еще надо разобрать бумаги".
Она не сказала матери, что любит ее.
Вконец обессилев от тягостных раздумий, Шаннон все-таки уснула.
Дневной сон редко шел ей на пользу. Разве что во время болезни. Но всякий раз, проснувшись, она чувствовала себя разбитой. Так и теперь. Прошло минут сорок, - затуманенным взором посмотрела она на часы, с трудом отрывая от постели занемевшее тело. В доме стояла тишина.
"Сейчас сварю кофе, - сказала себе Шаннон, - и подумаю, как поступить с имуществом, и что делать с домом, - здесь так всем было хорошо".
Не успела она спуститься с лестницы, как раздался звонок в дверь. "О Господи! Кого там еще принесло? Жалостливые соседи пришли проявить участие? Только этого мне не хватало!"
У двери стоял незнакомец - среднего роста мужчина в темном костюме, с конвертом за пазухой. Волосы тронуты сединой, взгляд острый и проницательный. Он так пристально разглядывал Шаннон, что ей стало не по себе.
- Мне нужна Аманда Доуэрти Бодин.
- Да, это дом семьи Бодинов. - заявила Шаннон, пытаясь вычислить незнакомца. Торговый агент? Не похоже. - Я дочь. Что вам угодно?
Ни один мускул не дрогнул на его лице, но Шаннон уловила скрытое напряжение.
- Если можно, я бы хотел переговорить с Миссис Бодин. Меня зовут Джон Хоббс.
- Нельзя, мистер Хоббс, извините. Сегодня утром я похоронила мать, так что если позволите, - Шаннон попыталась закрыть дверь, но помешала рука незнакомца.
- Сожалею. Не знал о смерти вашей матери, - только что прибыл из Нью-Йорка. - Хоббсу пришлось мгновенно менять тактику и соображать на ходу. Слишком близко он подобрался к развязке, чтобы сейчас просто развернуться и уйти ни с чем.
- Вы Шаннон Бодин?
- Совершенно верно. Так что же вам угодно, мистер Хоббс?
- Чуточку вашего внимания, - любезно ответил он, - в любое удобное для вас время. Мы могли бы назначить встречу на ближайшие дни?
Шаннон откинула назад взъерошенные волосы. - На днях я возвращаюсь в Нью-Йорк.
- Буду рад встретиться с вами там.
Шаннон поморщилась, - она никак не могла стряхнуть с себя остатки сна. - Мать была знакома с вами, мистер Хоббс?
- Нет, мисс Бодин.
- В таком случае, я думаю, нам с вами не о чем говорить. А теперь, пожалуйста, извините.
- Мои клиенты уполномочили меня обсудить с миссис Амандой Доуэрти Бодин некую важную информацию. - Мужчина предусмотрительно придержал дверь рукой, не позволяя ее закрыть.
- Клиенты? - Шаннон насторожилась. - Это касается моего отца?
Хоббс на мгновение замешкался, но она заметила. Сердце глухо застучало. - Да, это касается вашей семьи, - услышала она. - Если мы договоримся о встрече, я проинформирую клиентов о смерти Миссис Бодин.
- Кто ваши клиенты, мистер Хоббс? Только не говорите, что это тайна, - отрезала Шаннон. - Вы являетесь сюда в день похорон матери, чтобы поговорить с ней о том, что касается моей семьи. Я одна - вот вся моя семья, мистер Хоббс, и все, о чем вы хотели поговорить, напрямую касается только меня. Так кто ваши клиенты?
- Я должен сделать звонок, но только из машины. Вы подождете немного?
- Ладно, - невольно согласилась Шаннон; менее всего она желала сейчас проявлять терпение. - Подожду.
Но стоило ему направиться к темному седану на обочине, она тотчас закрыла дверь. Так хотелось, наконец, выпить кофе, что ждать было невмоготу.
Хоббс вернулся быстро, - позвонил в дверь, едва она успела сделать глоток. С кружкой в руке Шаннон снова пошла открывать.
- Мисс Бодин, мне поручено действовать по своему усмотрению, - он вытащил из кармана визитку, протянул ей.
Детективное агентство "Даблдей Инвестигейшнз", Нью-Йорк, - прочла Шаннон и удивленно вскинула брови. - Куда вас занесло, однако.
- Да, колесить приходится много. Но такова работа, что поделаешь. И здесь я по особому делу. Хотелось бы войти в дом, мисс Бодин. Или поговорим в другое удобное для вас время, как скажете.
Шаннон вдруг охватила смутная тревога, и она едва удержалась, чтобы не захлопнуть дверь у него перед носом; не мужчина внушал ей страх, а что-то другое, до сей поры скрытое. Но именно поэтому она быстро успокоилась.
- Заходите. Я как раз сварила кофе.
- Благодарю. - Войдя в дом, Хоббс, следуя выработанной годами привычке, мгновенно изучил обстановку: спокойная уютная роскошь говорила об утонченном и умеренном вкусе хозяев. Все, что узнал он о семье Бодинов за последние несколько месяцев - все находило здесь подтверждение. Они были - да, теперь уже были - милой, дружной семьей с высоким доходом, без особых претензий.