– В то время как в моем распоряжении только вечер, – вставил Кучики.
– И ночь, Бьякуя, – усмехнулся Хаями. – И ночь.
– Только не надо завидовать! Ты знал, на что шел.
– Да и не завидую я вовсе! Я просто хочу спросить, может быть, ты не выгонишь за ворота друга, осмелившегося нарушить ваше уединение?
Кончилось тем, что Хаями с хозяйским видом провел Кучики в дальний уголок сада, а уж там Бьякуя обалдел окончательно. Прямо на траве с чайными чашками и печеньем расположилась весьма многочисленная компания. Бьякуя обвел всех изумленным взглядом, пытаясь прикинуть, кого как сюда занесло. Ладно, Рукия, она тут живет. Абарай, тот давно уже вваливается в дом своего капитана без всякого стеснения, хотя по собственной инициативе – почти никогда. Его, скорее всего, притащила Рукия. Шихоинь наверняка вперлась без спроса, пользуясь репутацией давнего друга семьи. А вот лейтенанта своего она зачем с собой приволокла? Впрочем, Тамура мог увязаться за Ренджи, которого всерьез считает своим наставником.
– Я тут решила пригласить друзей, – смущенно сказала Хисана. – Ты ведь не сердишься?
И улыбнулась при этом столь обезоруживающе, что Бьякуе оставалось только недоуменно приподнять бровь, мол, как только в голову пришла такая мысль, и сказать:
– Разумеется, нет.
Жена выглядела настолько счастливой, что Бьякуе стало совершенно очевидно: ему придется смириться с оккупантами на своей территории. Да, и с офицерами второго отряда тоже.
***
Когда беременность Хисаны стало невозможно укрыть от посторонних глаз, по Сейрейтею вновь прокатилась волна слухов, вспыхнул угасший было интерес к семье Кучики. Обсудить столь любопытную новость хотелось даже тем, кто в глаза никогда не видел главу этого клана. По всему выходило, что семья не останется без наследника, и все хором твердили, но ничего подобного от Бьякуи уже и не ждали.
Сам Бьякуя сносил подобное внимание терпеливо. Он привык к тому, что заметен, что его поступки время от времени становятся предметом всеобщего обсуждения, особенно в среде аристократов – был бы он иначе так требователен к себе! – тем более теперь положением вещей вполне можно было бы гордиться. Но в семье мнения разделились. Одни говорили, что ребенок, наследник – это в любом случае очень хорошо, пусть даже он будет рожден женщиной из Руконгая. Разницы нет, заявляли они, главное, не прервется прямая линия наследования. Другие утверждали, что ничего хорошего не может получиться из ребенка от смертной женщины. Родной брат деда Бьякуи, всеми уважаемый синигами, недостаточно сильный, чтобы стать в свое время капитаном, но достаточно мудрый, чтобы быть избранным в Совет сорока шести, однажды даже буркнул себе под нос в присутствии Бьякуи что-то вроде «плодить смертных».
Этой, вскользь и как бы между прочим сказанной фразы хватило, чтобы в душе Бьякуи поселилась тревога. А что, если они правы? Кто знает, что может выйти из союза с женщиной, вовсе не имеющей силы? Вдруг ребенок родится человеком, не имеющим сил синигами? Это была бы настоящая катастрофа! Ведь заклюют всех троих! Старики начнут при каждом удобном случае напоминать Бьякуе, что он, вздорный мальчишка, никогда не слушает старших, и что ничего хорошего из этого не выходит. Хисану станут, пока муж не видит, упрекать в том, что она подрывает репутацию всего клана. А ребенка задразнят соседские дети, с которыми ему даже играть-то будет затруднительно. Вряд ли Бьякуя может надеяться на поддержку кого-то из семьи в этой ситуации, достаточно вспомнить общее отношение к его браку с простолюдинкой.
Бьякуя долго молчал о своих опасениях, не давая жене даже повода заподозрить, что его что-то беспокоит, но вот с Хаями однажды поделился, не удержался. Когда пришлось к слову, он все-таки сказал это вслух:
– Боюсь, ребенок родится человеком.
– А тебе кого надо? – Не понял Хаями.
– Он должен быть синигами.
– А какая разница? – Продолжал недоумевать друг.
– Я имею в виду силу, – переформулировал Бьякуя. – Что, если у него не будет реяцу?
– С чего бы? Или ты сомневаешься в своем отцовстве?
Кучики смерил остряка убийственно холодным взглядом, и Хаями немедленно постарался взять серьезный тон.
– Да не может такого быть, чтобы твой ребенок – и вдруг без реяцу! Так не бывает.
– Хотелось бы мне, чтобы твой голос звучал хоть немного увереннее, – заметил Бьякуя.
Прошло несколько дней после этого разговора, когда Кучики неожиданно вызвал к себе главнокомандующий. Это было довольно необычно: время было не отчетное, да и происшествий каких-то особенных, требующих обсуждения, не случалось. Когда же Бьякуя явился в штаб командира, лейтенант Исэ уверенно переадресовала его в беседку.
Кьораку сидел на низенькой скамеечке, вытянув ноги, откинувшись на узорную решетку, заложив руки за голову и что-то беззаботно насвистывая.
– А, Бьякуя! – Он лениво приоткрыл один глаз – Это хорошо, что ты зашел.
«Как будто у меня была возможность не прийти!» – Немного раздраженно подумал Кучики. Адская бабочка от командира равносильна приказу. А манеры главнокомандующего порой казались Бьякуе чересчур вольными.
– В чем дело? – Холодно поинтересовался он.
– Да так, хотел с тобой поговорить. Да ты садись!
– О чем? – Спросил Бьякуя, усаживаясь на скамейку напротив командира.
– О Тамуре, – огорошил его Кьораку. – Как там проходят его тренировки?
– Почему ты спрашиваешь об этом меня? – Кучики был изумлен. – Он лейтенант второго отряда.
– Но ведь именно твой лейтенант занимается его обучением, – невозмутимо отозвался Шунсуй.
– Верно, с ним занимается Абарай, – согласился Бьякуя. – И если тебе интересны его успехи, поговорить о них следовало бы именно с Абараем, а не со мной.
– Но неужели тебе неинтересно?
– Зачем мне это?
– Но он забавный парень, – гнул свое Кьораку. – Что ты думаешь о его способностях?
– Не понимаю, к чему этот разговор…
– Йоруичи ждет не дождется, когда сможет сделать его офицером корпуса разведки, – командир, кажется, вовсе не слышал собеседника.
– Разве он еще не офицер разведки? – Вставил реплику Бьякуя.
– Пока нет. – В этот раз он был услышан. – Сейчас он назначен только лейтенантом отряда Готэй. Думаю, для него новая должность окажется большим сюрпризом. – Кьораку усмехнулся.
– Но я не понимаю, какое отношение Тамура имеет ко мне, – попробовал Кучики еще раз.
– Собственно, я хотел спросить только одну вещь, – Шунсуй слегка прищурился. – Как тебе нравится его теория насчет наших руконгайцев?
– Какая теория? – Не сразу сообразил Бьякуя.
– Ну вот та мысль, что все они – синигами-полукровки.
– Она кажется мне вполне обоснованной, – проговорил Кучики, все еще полный недоумения.
– А как, по-твоему, это происходило?
– Думаю, кому-то из патрульных просто становилось скучно на дежурстве, – холодно сказал Бьякуя.
– В Мире живых, ты полагаешь?
– Конечно. А как иначе?
– А как технически? – Кьораку хитро сощурился. – Давай прикинем. Две тысячи лет назад нашествие обладающих силой людей вынудило нас создать Академию синигами. А когда были изобретены гигаи?
Бьякуя нахмурился. Он не смог бы сказать точно, но…
– Сравнительно недавно, – ответил за него командир.
– И что из этого?
– Скорее всего, подобные связи на стороне происходили именно здесь, в Обществе душ. В Руконгае. Ты согласен?
– Допустим. Но какая разница?
– Принципиальная. Это значит, что ничего особенного не произошло.
– Не понимаю, о чем ты.
– Нормальный он, – улыбнулся Шунсуй. – Твой ребенок. Тебе кажется, что никто прежде так не делал, но, как ты сам видишь, до сих пор просто никто не решился узаконить связь со смертной женщиной. Но в самой такой связи нет ничего нового. И кто бы что ни говорил, твой ребенок не будет отличаться от твоего друга, от твоего лейтенанта, от твоей сестры, наконец. Самый обычный синигами-полукровка.
Бьякуя молчал довольно долго, пристально вглядываясь в безмятежное лицо командира. Потом с недоумением проговорил:
– Неужели Хаями тебе рассказал?
– Не совсем, – Кьораку запрокинул голову и уставился в небо. – Это Сайто. Ребята просто хотели тебе помочь, но не знали, как. Вот и решили посоветоваться со мной. В конце концов, кому, как не нам, благородным, разбираться в таких тонкостях.
– В итоге выходит, что лучше всех в этом разбирается человек, в котором нет даже капли крови синигами, – недовольно бросил Бьякуя. – Это было все, для чего ты меня вызвал? Я могу идти?
– Да, это все, – кивнул Кьораку. – Можете быть свободны, капитан, – и он ехидно усмехнулся.
Кучики решительно поднялся и вышел из беседки. В его душе боролись противоречивые чувства: досада, что его личные переживания стали известны командиру, и облегчение, поскольку тот был совершенно прав. Облегчение понемногу побеждало.
***
Хисана родила мальчишку.
Бьякуя лучился гордостью, а вокруг мальца уже вились стаей все те, с кем успела сдружиться Хисана за время своего пребывания в доме Кучики. «Можно подумать, в Сейрейтее больше не осталось вовсе никаких детей», – ворчал порой Бьякуя. Но от дома посетителей не отваживал, поскольку ясно видел, что жене приятно их общество. Он не хотел, чтобы Хисана чувствовала себя в чем-то стесненной, и ему оставалось только радоваться, что ее друзья – по большей части те, кого он и прежде был рад видеть у себя в гостях.
Хисана едва оклемалась после родов и тут же потащила ребенка в сад, а уж там очень скоро собралась вся компания. Синигами чинно уселись рядком на траве.
– Славный пацан, – объявил Хаями, хотя мог видеть только покрывало, в которое был укутан малыш. – Бьякуя, ты должен доверить мне его воспитание.
– С чего это? – Удивился Кучики.
– Ты сам еще мальчишка! – Невозмутимо заявил Наото. – Чему ты можешь его научить? Такое дело надо поручить тому, кто постарше.
– Ничего подобного! – Возмутилась Рукия. – Это я должна его воспитывать.
– Почему ты?
– Я его тетя!
– А я тогда дядя, – ляпнул Ренджи. – Я тоже могу его чему-нибудь научить.
– Помолчал бы уж! – Одернула его Рукия.
– Глупости вы говорите, все трое, – отрезала Йоруичи. – Я давным-давно занимаюсь воспитанием отпрысков семейства Кучики. Вон, посмотрите, – она ткнула пальцем в Бьякую. – Скажете, плохо вышло? Это я стану натаскивать мальца.
– Осмелюсь напомнить, – холодно сказал Бьякуя, – что это мой ребенок. И заниматься его воспитанием буду я.
– Да кто ж тебе доверит? – Отмахнулся Хаями.
– Что вы разгалделись? – С наигранной строгостью сказала Хисана. – Ребенка разбудите.
В свертке одеял мирно посапывал маленький Кучики, даже не представляющий, какие страсти кипят вокруг его персоны.
Комментарий к Глава 0. Семья
* Об этом говорится в фике «Средства ничего не значат».
========== Глава 1. Клад ==========
Над Сейрейтеем стоял теплый летний вечер. Заходящее солнце еще путалось в ветках деревьев, но духота уже начала спадать. Капитаны шестого и девятого отрядов сидели на траве, прислонившись к стволам деревьев, в нескольких шагах друг от друга и перебрасывались негромкими ленивыми фразами. Только что они окончили тренировку на мечах и порядком вымотались. Поскольку это была тренировка чистой фехтовальной техники, они не ушли на полигон шестого отряда, занимались на поросшем лесом холме недалеко от поместий.
– Надо идти домой, – проговорил Бьякуя. – Еще немного поработать до захода солнца. Не очень люблю писать при лампе.
– Угу, – флегматично согласился Хаями. – Ты над чем сейчас работаешь?
– Фурикава.
– Ужасная заумь, – поморщился Хаями. – А ты еще и запомнил.
Над этим проектом Бьякуя работал уже несколько лет. Во время нашествия призраков город был полностью разрушен. Многое оказалось безвозвратно потеряно, но Кучики более всего сожалел о своей библиотеке. Огромная книжная коллекция была растерзана и втоптана в пыль, а ведь в ней прежде хранилось множество уникальных и редких экземпляров. Это было всеобщее бедствие города: целый пласт культурного и исторического наследия был потерян. Книги, которые удалось спасти, немедленно принялись тиражировать всеми возможными способами. Сперва переписывали вручную, а после, когда Куроцучи полностью восстановил свою лабораторию и наштамповал новой техники, принялись использовать и ее. Авторы книг принимались писать ранее созданные произведения заново. Но оставалось множество текстов, чьи авторы уже умерли, а книги не сохранились даже в виде обрывков.
Тогда-то Бьякуе и пришла в голову эта идея. Он сообщил Хаями, что труды некоторых философов помнит практически наизусть и вполне способен восстановить их по памяти. «Если я и допущу какие-то погрешности, – сказал он, – они не станут существенными для понимания смысла. Во всяком случае, это лучше, чем если этих текстов не будет вовсе». Хаями горячо поддержал эту идею и страшно сожалел, что не сможет вспомнить чьи-нибудь труды достаточно близко к тексту, поскольку не имел возможности зачитывать их до дыр с самого детства, как Кучики. Тогда Бьякуя предложил ему восстанавливать поэтические сборники, и Наото немедленно загорелся. «Это еще проще, – говорил он. – Можно просто записывать все, что вспомню».
Этим они и занимались теперь все свободное время. Об увлечении Кучики пронюхали и другие аристократы и тоже подхватили его. Организовался целый литературный клуб, члены которого совместными усилиями пытались восстановить тексты, которые никто не помнил наизусть целиком. Бьякуя и Наото, которым служба несколько мешала стать его завсегдатаями, все же нередко посещали заседания.
– Мне тоже стоит немного поработать, – сказал Хаями. – К стыду своему, почти забросил это занятие. А в памяти еще кое-что осталось.
Несмотря на такое решение, капитаны не спешили сниматься с места. Очень уж приятно было сидеть в мягкой траве, смотреть на сверкающее сквозь листву солнце. Мышцы, едва расслабившиеся после лютого напряжения тренировки, не желали шевелиться.
– Кстати, ты слышал новость? – Спросил Наото. – В седьмом отряде теперь появился лейтенант.
– В самом деле? – Флегматично отозвался Бьякуя. – Какой же безумец решился?
– Самое удивительное, что парень из моего же отряда, – сообщил Хаями. – Четвертый офицер, его зовут Кирихара Сю.
– И что в этом удивительного?
– То, что он должен быть неплохо знаком с будущим капитаном. Ведь Каноги Мичико была у меня третьим офицером. Они не могли не сталкиваться.
– Значит, он либо безумен, либо бесстрашен, либо влюблен, – прокомментировал Бьякуя.
– Ты знаешь, не похоже, – Хаями пожал плечами. – Он выглядит слишком здравомыслящим для любого из вариантов. Но, если подумать, у нынешних бойцов не слишком много шансов пробиться в лейтенанты. Либо к Каноги, либо к Нишигаки.
– Тоже верно.
Внимание капитанов отвлек треск сминаемых веток.
– Папа! – Еще издали орал девятилетний мальчишка, летящий, как стрела, вверх по склону холма. Еще два мальчишки, с виду его ровесники, едва за ним поспевали.
Любой, знающий Бьякую, при одном взгляде на этого пацаненка сказал бы с уверенностью: да, это его сын. Лицо мальчишки казалось бы точной копией лица Бьякуи, если бы парнишка сумел придать ему хоть сколь-нибудь строгое или надменное выражение. Но маленький Кучики пока не умел толком даже хмуриться. Он жил в простом и прекрасном мире, где все окружающие были его верными друзьями и мудрыми наставниками, и потому с его мордашки обычно не сходила радостная улыбка.
– Пап, не помешал? – Мальчик остановился перед капитанами, с трудом переводя дыхание. Потом спохватился, рухнул в траву, словно кто-то поставил ему подножку. Бьякуя удовлетворенно кивнул: вежливость требует сесть, если твои собеседники тоже сидят.
– Мы уже закончили, – сказал он. – В чем дело, Кентаро?
Бьякуя очень старался казаться строгим, но взгляд его против воли немедленно начал лучиться теплотой.
– Пап, можно я буду дружить с этими ребятами?
Двое мальчишек, только теперь догнавшие Кентаро, плюхнулись на землю рядом с ним. Бьякуя внимательно их оглядел. Один – круглощекий, ушастый, довольно крупный и плотный, скорее всего, повзрослев, станет толстым. А пока просто смешной и нескладный, добродушный и шумный, похожий на щенка сенбернара. Второй маленький, тощий и очень серьезный, надень на него очки, и получишь карикатурного ботаника. Оба добротно, хоть и скромно одеты. На Кучики они глядели почтительно, но без робости.