А вот Президенту было невдомек, что он в тот момент играл роль своеобразной цензуры. Он, по его мнению, сделал все от него зависящее для осуществления саммита, тем более что этого события давно ждали и добивались. Но вот не все гладко проходило уже теперь, и от этого Президент хмурился, откинувшись на спинку сиденья и неподвижным взглядом глядя в окно.
Во-первых, супруга добавила волнения, причем заметно добавила. Сидит довольная, ей уютно в этом кресле, и она даже притворяется, будто спит, а сама улыбается, когда чувствует взгляд мужа, пусть и нахмуренный.
Следующий повод для недовольства давали, собственно, предстоящие саммитские переговоры. Темы обсуждения, в общем, уже настолько банальные, что их озвучивание в прессе набило оскомину. Однако проходить это обсуждение будет на фоне очень неоднозначных событий, которые используются недоброжелателями как доказательство полной несостоятельности российских общественных институтов. Если бы дело касалось лишь политики, Президент с радостью натравил бы на оппонентов членов своей делегации и спокойно ждал, пока эти крючкотворы и демагоги с обеих сторон перегрызутся. Но когда кто-то осмеливался относиться неуважительно к стране в целом, Президент начинал горячиться и терял всякое хладнокровие. За эту страну он отвечал и не мог переложить ответственность на кого-нибудь другого.
Еще одним раздражающим фактором была картинка, которую не могли скрыть даже пелена дождя и потоки, струящиеся по стеклу. Снаружи была столица, переполненная автомобилями, и оттого передвигаться по ней не было никакой возможности. Несмотря на спецномера и спецсигналы, кортеж Президента не мог сдвинуться с места, потому что на всех полосах улиц машины стояли вплотную, между ними не протиснулся бы даже самокат. Поэтому кортеж двигался только вместе со всем потоком, то есть почти совсем не двигался.
Время от времени изнывающие в заторе пассажиры президентских микроавтобусов начинали переминаться в своих креслах и глубоко вздыхать от возмущения. Это вызывало у Президента ироничные взгляды искоса, которые можно было предугадать, так что пассажиры предпочитали помалкивать, чтобы не напороться на его ехидное "Ну что, нравятся вам порядки, которые вы тут устанавливаете?" В чем-то Президент был очень предсказуем, хотя слишком часто его слова и поступки потрясали неожиданностью всю общественность и, как ни странно, только повышали его рейтинг.
Точно так же изнывали в заторе Командир и его бойцы.
- Мы когда-нибудь сможем выехать из Москвы?! - орал Командир и бешено стучал кулаками по баранке, когда движение в сторону кольцевой перешло в четвертый час.
- Тогда давай в объезд, - предложил Первый боец.
- До ближайшего объезда еще километра полтора! - возразил Второй.
- Тогда давай в объезд до объезда!
Первый боец изумленно повернулся к нему, а Командир совсем побагровел:
- Заткнитесь оба!
Еще немного позади стояла в пробке машина, которую Влюбленный одолжил у своего друга, чтобы осуществить погоню за уехавшей по делам богиней. От бессилия у него в глазах были слезы, он затравленно озирался и бормотал:
- Кто придумал этот час-пик? Кому нужны заторы в час-пик? Боже мой, где она? Она еще в Москве? Я не вижу ее! Почему здесь пробка?!
Пробка, в общем, давно могла бы рассосаться, однако дождливая погода спровоцировала, разумеется, множество аварий, которые в такой толкучке происходили буквально каждую минуту. А что касается богини Влюбленного, то она с Фотографом не стояла где-нибудь на этих улицах, а сидела в кафе и грустно взирала на свой мобильный телефон - у него кончился заряд батареи, причем в тот момент, когда она ждала очередной ориентировки от своего информатора.
Фотограф сидел за тем же столиком, вертя в руках банку с пивом и время от времени делая из нее глотки. Эта вынужденная задержка раздражала его куда больше, чем любой затор или час-пик.
- Детка, - наконец, с угрозой сказал он. - Я, конечно, все понимаю, но это переходит уже всякие границы. На сегодня, между прочим, у меня были запланированы дела.
- Ну и иди по своим делам, - огрызнулась она. - Только обратно можешь не возвращаться - меня, скорее всего, ты уже не застанешь.
- От твоего взгляда может зарядиться только твой Влюбленный, - продолжал Фотограф. - А телефону наплевать на то, что ты на него смотришь. Вместо этого настоящая журналистка давно сообразила бы позвонить информатору из таксофона. Или из почтового отделения. Или, на худой конец, из этой самой забегаловки...
- Задним числом все такие умные, - ядовито ответила Журналистка. - Можно подумать, я сама не догадалась бы, откуда позвонить!
- Почему тогда сидишь здесь в тоске и ничего не делаешь? Ждешь, пока сенсация сама к тебе придет и будет умолять: "Возьми меня, я твоя"?
Журналистка покорно склонила голову и вздохнула:
- Он не возьмет трубку, если у него высветится номер не моего мобильника.
- Осторожный, значит? - с ехидцей улыбнулся Фотограф.
- Очень! Он же рискует! Если раскроется, что он сливает такие сведения...
Он перебил:
- Ты принимаешь меня за идиота? Разуй глаза! Такие ушлые товарищи никогда не позволяют припирать их к стенке, а когда такое вдруг случается, они утекают, как песок сквозь пальцы, и при этом подставляют всех, кто к ним причастен! Лишь бы только себя выгородить!
- Он не такой! - воскликнула Журналистка. - Он для меня такую информацию может добыть, которая всем остальным даже во сне не приснится!
Фотограф посмотрел на нее с сарказмом и рассмеялся:
- Ты не притворяешься? Ты на самом деле веришь в это?
- Он никогда не давал повода для сомнений, - заявила она.
- Ну-ну, - сказал Фотограф и, по всей видимости, отстранился от событий.
Она еще несколько минут сидела с упрямым выражением на лице, не желая уступать собеседнику, потом все-таки умоляюще взглянула на него и спросила:
- А что бы ты сделал на моем месте?
- В любом случае, не ждал бы у моря погоды. Есть масса способов связаться с этим человеком, используй хотя бы одну из них, и я готов тебя поддержать. Но я категорически против бездействия и всяких безвыходных ситуаций.
У нее привычно блеснули глаза, она сунула мобильник в карман и скомандовала:
- Тогда поехали!
- Куда?
Он поставил пустую банку на столик и живо поднялся на ноги.
- Бизнес-центр на Варшавской знаешь?
- Конечно.
- Там работает моя подруга, точнее, мы с ней на одном курсе учились... Ну, неважно. Нам надо к ней.
- Зачем?
- Не задавай лишних вопросов, у нас мало времени. Кстати, ты заметил? Наших преследователей нигде нет. Либо они отстали, либо это была ошибка, либо - что всего вероятнее - просто совпадение.
- Надеюсь на это.
Они свернули за угол, где была припаркована их машина - это была площадь перед дворцом бракосочетаний, которую они не узнали с первого взгляда: она была в живописном беспорядке уставлена машинами, усыпана цветами, воздушными шариками, разноцветными бантиками. Словом, теперь здесь была свадьба.
Она заняла абсолютно все пространство, так что обойти ее можно было лишь по соседним улицам. Но, поскольку времени было в обрез, Фотограф и Журналистка переглянулись и решили рискнуть - просочиться сквозь свадьбу.
С первой же секунды они поняли, что ошиблись. Просочиться не удалось! Их тут же разделили, и они увязли в толпе. Несмотря на то, что церемония бракосочетания благополучно началась всего пятнадцать минут назад, основное празднование происходило именно здесь, активная компания не дожидалась выхода молодоженов и будоражила всех вокруг. Из своих машин она извлекала бутылку за бутылкой, распивала вино с кем ни попадя и призывала всех присоединяться, всенепременно, чтобы семейная жизнь новобрачных сложилась счастливо, а возможность отказа со стороны прохожих просто не предусматривалась.
С Журналисткой и Фотографом произошло то же, что и со всеми парочками, попадавшими в эту толпу: Журналистку окружили молодые мужчины и увлекли за собой, с Фотографом аналогичный маневр проделали нарядные женщины. Не помогали никакие отговорки и сопротивление - на это не обращали внимания. Участники празднования были оголтело, напоказ счастливы и стремились насильственно осчастливить всех вокруг.
Кто не с нами, тот против нас - это именно они придумали.
Фотограф и Журналистка, оглушенные лавиной комплиментов и подавленные телесной массой толпы, не могли ответить толпе взаимностью. Они отчаянно искали друг друга глазами и постоянно делали попытки прорваться на оперативный простор, но были беспомощны, как младенцы. Сильные мужские руки подняли Журналистку над землей, подали бокал с вином и передавали друг другу, словно знамя. А она между тем озиралась в поисках путей отступления, отнекивалась и вздрагивала и возмущалась, когда новоявленные кавалеры осмеливались галантно целовать ей руку.
При этом ей было страшно опрокинуть на кого-нибудь бокал вина. Пить его до дна она не хотела, тем более что с утра ничего не ела, да и мысли ее в тот момент были совсем в другом месте, заняты совсем другими событиями. Настоятельные требования пить ее только раздражали.
Что касается Фотографа, то ему пришлось гораздо хуже, ведь Журналистка хотя бы могла отбиваться, а он и этого не мог, и стая хищниц, окруживших его, беззастенчиво этим пользовалась. Они были так активны, что он чувствовал себя как в самом центре калейдоскопа. Хищницы играли им в буквальном смысле, наперебой хохотали и соблазняли живую игрушку.
Хуже всего стало, когда хищницы обнаружили у игрушки фотокамеру. Они тут же отняли ее, и игра пошла по еще более унизительным для Фотографа правилам. От бессилия и злости он совершенно забыл о Журналистке. В камеру была вставлена дорогая пленка, а на ней уже было отснято несколько еще более дорогих кадров, которые могли стоить целое состояние. Это волновало Фотографа куда больше, чем положение Журналистки в данный момент.
Завершилось это безобразие плавно и бесповоротно: на площади появилась очередная жертва, и прежние стали толпе уже неинтересны. Журналистка и Фотограф тут же заработали локтями, Фотограф попутно вернул себе фотокамеру и проверил на ходу, не пострадала ли она.
Через пару минут Фотограф и Журналистка, измученные и растрепанные, стояли на другом углу площади, на свободе, тяжело дышали и не смотрели друг на друга.
- Чтоб им провалиться, - без сил сказала Журналистка.
- _ _ _! - подтвердил Фотограф.
Через несколько глубоких вздохов она еще раз, с тем же выражением, сказала:
- Надеюсь, они разведутся через неделю и до конца жизни будут делить имущество.
- _ _, _ _! - согласился Фотограф.
Отдышавшись и немного отойдя от пережитого, они посмотрели друг на друга в искреннем недоумении.
- А куда мы ехали? - спросил Фотограф.
- Я забыла! - жалобно ответила Журналистка.
Дверь, вообще-то, не должна была открываться, но она вдруг открылась, причем сразу во всю ширь, и впустила внутрь автобуса необычайную фигуру, которая совершенно точно протоколом предусмотрена не была. В охраняемый, в том числе спецномерами и спецсигналами, автомобиль проникла женщина со взглядом Кассандры и тут же очень прочно и даже со всеми удобствами устроилась на ближайшем сиденье.
Все пассажиры президентского автобуса были так потрясены, что впали в оцепенение и не мешали ей производить весьма странные действия: она сидела прямая, как палка, вглядывалась неизмеримое пространство и вытянутыми руками словно прощупывала воздух в машине.
- Оранжевая аура, - уверенно сказала она, повела рукой в сторону Президента и добавила так же уверенно: - А здесь - радужная.
Этого движения оказалось достаточно, чтобы Начальник Охраны бросился к ней - защищать своего подопечного от возможного нападения, тогда как сам Президент следил за происходящим с удивлением и интересом.
- Кто вы? - спросил он.
Будь она настоящей террористкой, она уже сотню раз убила бы Президента и всех остальных - Начальник Охраны был лишен оперативного пространства и, несмотря на регулярные тренировки и тесты, запутался в закоулках высоких спинок, увяз в панически шевелящихся ногах пассажиров, споткнулся и растянулся в проходе носом вниз, выронив пистолет.
- Ой, осторожнее! - воскликнула странная женщина. - Что же вы так резко вскакиваете! Вам же будет больно!
- Вы не ушиблись? - участливо спросила Жена Президента.
А ее муж не менее участливо протянул руку своему телохранителю и помог подняться на ноги. Правда, высота потолка позволяла стоять лишь согнувшись в три погибели, да и пистолет исчез где-то в уголках. Это было чревато непредвиденными ситуациями, поэтому, чтобы ликвидировать непорядок в самом зародыше, Помощник сказал:
- У водителя должна быть аптечка. В нее обычно входят препараты, применяемые при ушибах и прочих травмах. А оружие нужно найти немедленно, пока оно не попало в чужие руки.
Фантазия Президента тут же разыгралась - он заранее представил себе эту сцену и не удержался от улыбки. Покосился на Помощника - тому, судя по его холодному взгляду, было не до красоты или удобства, а порядок должен быть соблюден.
Несколько минут все пассажиры, включая Президента и его жену, шарили руками и ногами в пределах допустимого и старались не пропустить ни одного квадратного сантиметра пола, где мог заваляться злополучный пистолет.
Не нашли.
Зато отвлеклись от странной женщины, которая в поисках не участвовала, а сидела неподвижно, так что от нее исходило напряжение.
Она поймала холодный взгляд Помощника и обратилась к нему:
- Вы думаете, это самая большая неприятность?
- Ничего такого я не думаю, - возразил он. - Извольте покинуть автобус.
- Самые большие неприятности вам еще предстоит встретить в этой поездке, - пообещала она, поведя носом, словно вынюхивая что-то подозрительное.
Однако все странности этой женщины оставляли Помощника равнодушным, он даже не удивлялся.
- Извольте покинуть автобус, пока к вам не применили силу, - повторил он.
Зато теперь она посмотрела на него с удивлением:
- Силу? Ко мне? Вы полагаете, это возможно?
- Разумеется.
Она искренне огорчилась:
- Вы совершенно не понимаете, что говорите! Вы даже не понимаете, кто я!
- Мне это абсолютно безразлично. Выходите из автобуса.
- Не могу. Я должна выполнить свой долг, даже если вы будете против. Ни от кого из нас это не зависит - так расположились звезды.
- Вы испытываете мое терпение, - предупредил Помощник.
Президент вмешался:
- Не горячитесь, прошу вас. Тут надо разобраться.
Помощник предупредил и его:
- Это может быть провокация.
- Я знаю, - спокойно ответил Президент. - Именно поэтому не следует делать непродуманных шагов. Иначе все происходящее будет выставлено в наихудшем для нас свете.
- Все происходящее выставят в наихудшем для нас свете независимо от продуманности шагов, - возразил Помощник. - И, кроме того, мы непозволительно задерживаемся.
На них смотрели с недоумением, будто они говорили по-китайски, и все остальные чувствовали себя при этом совершенно лишними. Таинственная пассажирка по-прежнему вела себя странно, но не проявляла агрессии. Начальник Охраны следил за ней, как Цербер.
- Вы кто? - обратился к ней Президент, опережая Помощника, который был явно недоволен развитием действия.
Она будто очнулась:
- Я? Кто я? А разве я не представилась? Ну, это ерунда. С некоторыми из вас я уже встречалась, и не один раз.
Холодный взгляд Помощника пополз по автобусу, отчего пассажирам стало неуютно, и они съежились на своих сиденьях. Даже Начальник Охраны не так надежно защищал Президента от всевозможных непорядков, как Помощник. И повлиять на Помощника было невозможно.
Лучше было признаться сразу.
- Я так и знал, что это диверсия, - заявил Помощник. - Но вы неудачно выбрали исполнителя, господа, потому что мы до сих пор живы и обязательно найдем заказчика. Скрываться бесполезно. Это государственное преступление, приравненное измене Родине.
Смущение пассажиров переросло в испуг. Это, вероятно, настолько испортило ауру в автобусе, что та, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор, вздрогнула и огляделась уже более осмысленным взглядом: