Последняя фраза совсем доконала и окончательно вывела из себя капитана О.Б. по кличке «Сопля».
– Ты чё, мразь наркоманская, умничать будешь? Я тебя запомнил. Я устрою тебе житуху! Ты у меня вздрогнешь! Сгниёшь в изоляторе!
Наконец-то и туповатый Сопля достал увлёкшегося своим красноречием Арбалета, который вспылил и резко перешёл с культурного светского языка на более содержательный бандитский жаргон.
– Слышь, начальник, буду говорить на твоём языке. У меня от твоей жути х… встаёт. Понял?
Обстановка накалилась до предела. Сопля затрясся всем своим офицерским телом и проорал:
– Давай, шагай в дежурку! Там и поговорим.
– С удовольствием. Всегда готов! – зловеще улыбнулся Арбалет и подумал: «Встретиться бы мне с такой Соплёй где-нибудь в таёжной глуши… через 5 секунд шёл бы я к ближайшему ручью руки умывать».
Но поговорить им на этот раз не удалось. Внезапно заорала лагерная сирена. Оказалось, что где-то в пром.зоне закидывали перекид. Все сотрудники Администрации ринулись к месту происшествия. Когда они убежали, к Арбалету подошёл старшина карантина Сазон.
– Он тебе будет пакостить. Эта мразь злопамятная. Будет косяки за тобой собирать, лишь бы в изолятор посадить.
– Пусть делает, что хочет. Настроение только этот хамоватый типок испортил. А так ничего.
Арбалет переоделся и, как всегда, пошёл на турник. Надо было побыть одному, всё проанализировать, подумать о своей необдуманной горячности и вообще о нашем скорбном бытие. «Почему всё так? Почему вокруг такие злобные люди? Не рождаются же они такими плохими. Неужели наша жизнь делает их такими? Когда же на земле не будет плохих людей?» («Никогда!» – хотели бы мы ответить молодому Арбалету, но промолчим).
Но на этот раз Арбалет недолго гулял по морозцу в одиночестве. Вскоре к нему присоединился его сосед по спальному месту Семён, не расстающийся со своими эспандерами.
– Да не переживай ты из-за этой Сопли. – старался поддержать своего молодого друга и заодно научить его некоторым, необходимым в жизни, психологическим уловкам. – Мразь она и в Африке мразь. Не обращай на них никакого внимания. Вот в моей жизни существует только тот, кто мне нужен, а кому нет места в моей жизни, того просто нет. Я с ними сосуществую на разных плоскостях. Мир, дорогой мой друг, многомерен. Я хожу одними путями, а эти м...и… другими. Я на их выкрутасы никак не реагирую. Я уже старый, мне нервишки и здоровье беречь надо. А если я на каждый пустяк буду реагировать, то меня самого не останется. И я не выберусь из этого ада.
Вот ты, мой юный и горячий сокамерник, очень остроумно упомянул Фёдора Михайловича, а ведь это именно он сказал: «Если у тебя есть цель и ты идёшь к этой цели, но будешь останавливаться и бросать камни в каждую лающую на тебя собаку, ты никогда не дойдёшь до своей цели».
А у тебя, как я понимаю, что-то есть. Береги это в себе. Береги себя. Да, Сопля – ничтожество, но если он ничтожество, зачем блистать перед ним своим красноречием?
Так что не обращай внимания, мой юный друг, на идиотский лай всех этих обмундированных «соплей» никакого внимания. Пусть они лают на ветер.
Рассказывали мне старые зеки, что после войны в лагеря на командные должности пришло немало бывших фронтовиков, прошедших настоящую школу жизни. Вот они-то никогда не оскорбляли зеков и относились к ним по-людски, а эти «сопли»… сунуть бы их в военное пекло, вот тогда сразу стало бы ясно. Какие они герои!
А нам надо пока здесь просто выживать. Меня дома любимая дочь ждёт. Знаешь, какая она красавица! Освободишься, Арбалет, приезжай ко мне в гости. Встретим как надо. Познакомишься с ней, сразу влюбишься!
– Конечно, отец, приеду. – рассмеялся повеселевший Арбалет.
– В моей жизни – продолжал Семён – существуют только любимые люди и те, кого я сам хочу видеть. Пускаю в свою жизнь по взмаху волшебной палочки только тех, кого сам ценю и уважаю, а для остальных вход в мою душу закрыт. Их просто не существует. Я уже старый, и на всех меня не хватит. А дел на свободе предстоит немало. Дочери надо помочь встать крепко на ноги. И хочется побольше хорошего людям сделать.
– А зачем тогда свои железки жмёшь, чтобы хватка была смертельная?
– Да, из моих рук никто не вырывался. Если я схвачу за штанину, то и до горла доберусь.
– Да?! Железный вы дядя. – улыбнулся Арбалет.
– Нет, это на всякий случай, чтобы я мог защитить своих родных и близких. Тем более, что теперь мне, как зеку, обращаться в милицию западло. Ну а если так, то любой человек должен быть готов защитить себя и своих близких. В жизни всё бывает. А бежать в милицию, если что, и быть терпилой – это не моё. Я – мужчина, а не потерпевший. А мужчина – это тот, кто всегда готов к борьбе.
И тем более, возле моей красавицы доченьки, знаешь сколько всяких разных женихов крутится? Вот и приходится быть на страже, помогать ей разобраться в людях по жизни.
Они долго ходили вдвоём по этому ограниченному «локальному» пространству и беседовали о разных наболевших проблемах, давно позабыв о злосчастном Сопле.
А снег падал и падал беспрерывно. Было хорошо: свежо и прохладно. Арбалету всегда нравилась именно зима.
– Хорошо, что я в России родился. У нас и зима, и лето есть. А прикинь, Семён, юг, постоянная жара. Там и думают люди, наверное, только в одном направлении. А у нас – красота! Во всём чувствуется рука Господа.
Эта поучительная беседа встрепенула внутренний мир Арбалета и наполнила какой-то неизъяснимой благодатью его истерзанную страданиями душу.
Они долго ходили по поскрипывающим снежинкам, а рядом с ними, невидимый ходил Господь Бог. Он тоже присутствовал при их разговоре. Они говорили вроде бы о разном, но сводилось всё неизменно к божественному Провидению. Как всё в этом мире, несмотря ни на что, устроено разумно и справедливо. Надо только остановиться, осмотреться и постараться увидеть его. А он везде. Он всегда с нами рядом. Он всегда старается вывести нас, как слепых котят, из мрака душевного, а мы, как вредные и капризные дети, отворачиваемся от него и блуждаем без его опеки в поисках призрачного счастья. И это тоже наш выбор (а может быть, и его выбор для нас).
Арбалет и Семён часто и подолгу вели такие задушевные и доверительные беседы. Больше говорил, разумеется, Семён, выросший и воспитанный в московской среде завзятых пустомель и болтунов, обожающих с важным видом чесать языками откровенный вздор, больших любителей поучать простоватую (как они ошибочно полагают) и малообразованную провинциальную публику, объяснять ей секреты современной жизни, в которой сами они, как и все столичные балаболы, ничего не понимают.
Но Арбалет, настоящий суровый уральский мужик, был благодарным слушателем. Он учился пониманию жизни даже у одиноко пролетающего над зачумлённой зоной сизого голубя. Иногда ему казалось, что и повидавший виды Семён тоже, как и он сам, плутает в потёмках ужасающего мира, что рассуждения его сумбурны и ошибочны, но всё же…
– Да, дорогой мой друг, попали мы, конечно, в ужасающую обстановку. Я даже и не подозревал, что в нашей стране существуют такие чёрные дыры. По приговору всех привезли сюда отбывать срок и лечиться от наркомании. А на самом деле никто лечить наркоманов здесь и не собирался. Да и зачем? Да и вообще излечима ли наркомания? И что это такое на самом деле – болезнь тела или болезнь души? Но как лечить больные души? А, может быть, наркотики – это поистине спасение для этих несчастных людей, употребление которых позволяет им избежать совершения более страшных преступлений? А пока наше просвещённое общество вслепую старается решить эту проблему. Просто смешно: слепые котята учат слепых котят как им ползать по этой земле. Скорее всего, создаётся просто видимость для серой общенародной массы, что якобы, ведётся какая-то борьба с каким-то неуловимым злом. Главное, чтобы добросовестные налогоплательщики не вникали глубоко в эту проблему.
Вот в Америке, по статистике, десять миллионов человек ежедневно употребляют мексиканский кокаин, ещё около сорока миллионов употребляют его нерегулярно. Серой наркозависимой толпой управлять легко. Всю страну можно контролировать через кокаин. Тонны кокаина ежедневно сгорают в неприкаянных американских душах. Власть и общественность, прекрасно осведомлённые об этом, громогласно создают для простачков-обывателей видимость борьбы с наркоманией. И всё население явно или косвенно оказывается связано с наркопотреблением. Одни открыто преклоняются перед наркотой, другие брезгливо отворачиваются, не подозревая о висящей над ними смертоносной угрозе. Так происходит в Америке. Но и мы от неё не особо отличаемся. У нас властям тоже выгодно управлять наркозависимыми, иначе зачем даже в этой «лечебной» зоне они сами подсаживают народ на иглу? Получается, что государство заинтересовано в том, чтобы люди были зависимыми изгоями и молчали как овцы. А алкогольная зависимость? Производство спиртных напитков чрезвычайно рентабельно. Деньги возвращаются в казну, люди дохнут, а государство ещё и порицает итак несчастную пьющую публику. Уцепились бывшие коммуняки за христианство тоже с единственной целью – дурачить народ. Создаётся впечатление, что люди или сами себя загнали в какой-то вселенский эксперимент, или это где-то невидимый старший брат играет в свои изуверские игры. Он, наверное, думает в своём недосягаемом замке: «Вас, людей, расплодилось слишком много – пора полоть сорняки. Вас надо постоянно держать в узде – для этого у нас заготовлено отравленное пойло. Пейте его и целуйте наши щедрые руки. Те, кто попытается выскользнуть из наших ежовых рукавиц, будут сурово наказаны…»
– Семён, а где находится этот таинственный замок?
– Тебе, герою, хочется развалить его?
– Пока только посмотреть и оценить обстановку, а потом в дело пойдут и монтировки.
– Я думаю, чтобы определить его местонахождение, надо изучать поведение ныне царствующих марионеток…
– Ты полагаешь. Семён, что рулящие мировыми катаклизмами ничтожества – это результат не только хронического простодушия народных масс, но и чей-то коварный умысел?
– Твоя проницательность, Арбалет, меня весьма удручает.
– Почему?
– Потому что, мой молодой и неопытный друг, все властители ненавидят тех, кто умнее их. Были и такие правители в разные времена, которые ненавидели свой народ.
– Это значит, Семён, что человеческая жизнь не стоит ни гроша?
– Вот именно. Для того и создаются различные методы правления людьми, вернее «широкими народными массами». В процессе этого эксперимента над «живым товаром» познаётся человек и его слабые места. Изучив слабые стороны каждого человеческого существа, легко сделать из него послушного раба. Человеческая оболочка слеплена из весьма хрупкого и податливого материала. Почти каждый человек, даже не осознавая этого, находится в постоянном рабстве у богов, идеологий, напитков, жратвы, наркотиков, наконец…
– Но как же ты, Семён, понимая всё это, всё же подсел на иглу?
– А вот это уже не совсем корректный вопрос, уважаемый коллега.
– Да, ты прав. Этот вопрос каждый должен задавать только самому себе.
– Наша Земля, Арбалет, это своего рода «пересылка», место для проведения научных экспериментов над многомиллиардными толпами весьма бестолковых особей, гордо именующих себя «человечеством». Для каждого индивидуума жизнь всегда оставалась непостижимой загадкой. Мыслящий человек тщетно мечется всю свою жизнь, бродит вокруг да около, а разгадать ничего не может. Мы, попав в это невообразимо злосчастное место, начинаем забывать, как загадочен и прекрасен окружающий нас мир. Власть предержащая делает всё, чтобы отвергнуть нас от естественной природной красоты. Им, администрации, нужно, чтобы мы участвовали в крысиных гонках и ничего вокруг себя не видели. Всех, собранных сюда подопытных кроликов, цинично усыпляют, чтобы они жили в темноте, шарахались и запинались друг о друга. Так всем удобно. Иллюзорное удобство как смысл жизни в лагерном муравейнике…
– Да, хорошо бродить и дышать свежим воздухом, – промолвил Арбалет, немного озадаченный туманными философскими откровениями Семёна, – Эх, сейчас бы проглотить какую-нибудь захудалую отбивную, а то в брюхе что-то урчит постоянно.
Да, действительно, в зоне – постоянный голод. У Арбалета организм молодой, ежедневные тренировки забирали последние скудные калории. Есть хотелось всё время. Дошло уже до того, что ночью во сне ему снился чёрный хлебушек. Но стойкий Арбалет уже начинал привыкать к этому истязающему чувству непрерывного голода. Но и пожилого Семёна тоже достала вегетарианская лагерная диета.
– Здешний народ, который колется и участвует в крысиных бегах, кушать-то особенно и не хочет. Их не беспокоит, что хлеба по четыре дня не дают… Их прёт от дозы, им хорошо, на всё остальное у них закрыты глаза. А мужики-работяги, у которых нет возможности иметь в зоне наркотики, с голоду пухнут. Каждое утро на проверке больно смотреть на их худые измождённые недоеданием лица. Блатные все убитые, под кайфом, глаза жмурят, чтобы ничего вокруг не видеть. А как контрастно на этом фоне смотрятся сытые, раскрасневшиеся от мороза, административные рожи! Кстати, зеки начинают потихоньку понимать. Очень много недовольных. И действительно – ни жратвы, ни бытовых условий. На воле никто не поверит, что у нас на всю колонию в самом центре зоны, имеется единственный туалет, в котором давно никто не наводил порядок. Вонища стоит несусветная. Кучи экскрементов скоро потолок подопрут…
– Ты, Семён, наверное, хотел сказать «кучи говна».
– Да, так будет вернее. Невозможно представить, что тут будет твориться летом. Конечно, администрации выгодно, чтобы никто ничего не замечал, а для этого у неё всегда в продаже дешёвые наркотики. Вот большинство зеков и старается одеть розовые очки, чтобы не видеть этот безумный мир. А ещё. Администрация придумала такой интересный крюк: если зек попадался и водворялся в ШИЗО за наркоту, снять 62 статью было ему практически невозможно, и приходилось задерживаться в этом проклятом бомжатнике до конца срока. Такой порядок и сейчас действует. Полнейший абсурд: администрация колонии торгует наркотой, а за употребление купленных у неё же наркотиков отдельных зеков карает. В общем, картина получается далеко не радужная. Все стараются за кратчайший срок снять 62-ю наркоманскую статью и разъехаться по своим областным лагерям, лишь бы поскорей убрать отсюда ноги и туберкулёз не подхватить.
«Да», – невесело думал про себя Арбалет, – «Действительно, гиблое место. Таких, наверное, нет на всей планете. Люди здесь просто и хладнокровно уничтожаются, а жизнь человеческая и гроша ломаного не стоит. Но именно в таких местах жизнь показывает все свои скрываемые от рядовых граждан стороны. Какая она есть на самом деле. Но люди живут и выживают везде, ко всему привыкают и даже находят себе задушевных друзей».
– Ничего, Семён, в жизни ничего случайного не бывает, и мы находимся именно там, где и должны сейчас находиться, – Арбалет дружески похлопал своего закадычного собеседника по плечу. – Ну, всё, Семён, пошли. Скоро отбой. Пришла пора всё позабыть в нежных объятиях Морфея.
– Да ты, Арбалет, оказывается поэт. В самом деле, расстраиваться не надо. Всё проходит, а то, что нас не убивает, делает сильней.
– Да, Семён, ты прав, как и всегда.
Бодро, в приподнятом настроении зашли они в свой временный отряд.
На следующий день было назначено распределение по отрядам. Арбалет уже знал, куда и на какой отряд он попадёт. Подсуетились друзья, по своим каналам и блатным знакомствам и затянули к себе на 5-й отряд. Отряд этот был разделён на десять кубриков по десять человек. Братва с Урала занимала один из таких кубриков. Нашлось свободное место, куда и собирались поместить Арбалета. После распределения, когда он собирал вещи, оказалось, что его старший товарищ, интересный собеседник Семён, тоже по чистой случайности, попал на 5-й отряд.
В конце 90-х годов волна наркомании буквально захлестнула матушку-Россию, разрастаясь как снежный ком и давя всё вокруг. Лагерь был переполнен. В некоторых кубриках койки были в три яруса. Свободных мест для зеков не было. Блатные, конечно, места держали на случай приезда своих.
Уральские ребята тоже на отряде стояли неплохо, имели своё слово, к их мнению прислушивались. Смотряга за бараком всегда тянул их на сходняки, касающиеся барачных проблем и других вопросов. В общем, их уважали по жизни. Да и они знали себе цену, жили по понятиям. Наркотической зависимости старались избежать, не конфликтовали с другими зеками, держали себя в хорошей физической форме, ну и самое главное, всегда стояли друг за друга. А тут ещё и Арбалет подъехал. Словом – ништяк (то есть жить можно).
Вечером на отряде в кубрике у уральских народу набралось… не провернёшься. Ребята организовали достойную встречу. Потеплело на душе у Арбалета. Хорошо!
Пили крепкий чай «Смачный купец», гоняли по кругу чифир, травили анекдоты и разные байки.
Димыч сидел рядом и вводил новоприбывшего друга в курс дела, знакомил со смотрящими.
– Это Череп-Черепуха. – махнул он рукой на долговязого, чёрного как цыган зека.
Все руки черепа были в татуировках, а лысый череп вполне соответствовал его многообещающей кликухе. На встрече смотряга Череп был явно под кайфом, убитый, еле открывал глаза, но когда открывал их, почему-то старался смотреть на окружающих свысока. Чем-то он сразу не понравился Арбалету, который на каком-то подсознательном уровне почти никогда не ошибался в оценке людей. В суматохе компанейского веселья, он ещё не понимал, что отталкивало его от этого типа. В такой момент вникать было некогда. Как говорится, поживём – увидим.