В полной тишине Чарльз смешивал ингредиенты и готовил варево, то и дело поглядывая на Эрика, но торопливо отводил взгляд, стоило ему только вспомнить их вчерашний разговор. Дварокс! Чарльз так надеялся, что все это было частью его бреда, но, проснувшись наутро в кровати Леншерра и без одежды, он с ужасом понял, что это было на самом деле.
— Спокойнее, — тихо посоветовал Эрик и встал позади Чарльза так близко, что почти касался его своим телом, и Ксавьер едва не выронил колбу с варевом, понимая, что Эрик зажал его.
— Я… — Чарльз нервно облизнул губы и оперся одной рукой о стол, тяжело вздохнул. — Я плохо чувствую себя после первого раза. Кроме того, действие сошло на нет слишком быстро.
— Думаешь, и в этот раз все пройдет раньше? — насторожился Леншерр, все еще не отодвигаясь.
— Возможно, — уклончиво ответил Чарльз, но не стал говорить, что сумрачные серые воспоминания о видениях, окружавших его, пока он был под действием варева, совсем не были похожи на то черное забвение, которое он помнил прежде. — Вместо суток я был в беспамятстве чуть больше четырех часов.
— Даже если в этот раз действие продлится пару часов, нам этого хватит, — принял решение Эрик, хотя и нахмурился. Леншерр не любил полагаться на случай, а сейчас именно это и приходилось делать. Он задумчиво посмотрел на затылок Ксавьера. — Ты можешь заглянуть в будущее и узнать, как оно подействует.
— Да… — нервно выдохнул Ксавьер и напрягся. — Нет. Не могу. Я уже пробовал. Пока все как в тумане, и не выходит видеть что-то конкретное. Мы можем перенести церемонию? — он не решился обернуться, но надеялся, что Эрик согласится. По крайней мере, он верил в это пару секунд до того, как услышал ответ.
— Нет. Придется рискнуть. Мы не можем оттягивать этот момент. Я не хочу, чтобы за тобой явились священники инквизиции. Пусть не как за гамаюном, но как за язычником. Нужно закрыть эту брешь сейчас же. Все пройдет быстро. Я буду рядом, — его дыхание касалось шеи Чарльза, и юноша невольно поежился, но решился довериться, хотя часть его кричала, что все это большая ошибка. Но когда Эрик положил руку поверх его пальцев, сжимающих колбу с варевом, на душе стало немного спокойнее, Чарльз ощутил призрак странного теплого ощущения и не мог вспомнить, когда именно он его испытывал и почему именно сейчас ощутил его. — Пей. Я буду рядом, — вновь пообещал Леншерр, и Чарльз решился поверить. Он залпом осушил пробирку и почти сразу же ощутил, как сознание окутал дурман.
***
Часовня в Черном замке выделялась среди прочих комнат и переходов, залов и катакомб. Пусть даже строители пытались вписать новую часть здания органично и точно, новая кладка казалась светлее, и сам замок словно отторгал ее. Даже стены вокруг часовни почернели и покрылись мхом, и что бы ни делали с этой проблемой, она всегда возвращалась. Особо суеверные говорили, что виной всему проклятье Семи Королей, павшее на весь род Змеиных правителей, священники же утверждали, что всему виной чистота праведной церкви, построенной на камнях языческого замка. Но, кто бы что ни думал, это место все равно избегали и почти не посещали. Тем более храмов в столице хватало, и вокруг них не было той темной ауры, ощущавшейся у небольшой церкви внутри самого замка. И именно в этом месте Эрик решил провести церемонию, надеясь, что так она привлечет меньше внимания. Тихое, запущенное место, забытый всеми священник, похороненный под тоннами книг в библиотеке. Все, что было нужно, чтобы не привлекать особого внимания Страйкера и его псов Господних. Пока все шло по плану, и глава инквизиции вовсе не был заинтересован в дурачке, так приглянувшемся Леншерру.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Эрик, когда они с Чарльзом пересекали внутренний двор к церкви, проходя по пожухлой траве замерзающего сада.
Чарльз, стоило ему только выпить вторую порцию зелья, стал совсем тихим и поникшим, походил на спящую лошадь, шел туда, куда его направляли, порой пытался схватить Эрика за руку и никак не реагировал на его слова. Вот и сейчас не ответил. Но все же замер, чтобы посмотреть на молочно-белый камень часовни. Она словно была вырезана из слоновой кости, тогда как стены замка в этой части были холодными и серыми. Юноша замер, с прищуром глядя на эту внедренную часть архитектуры, и недовольно что-то зашептал.
— Все хорошо, идем. Хэнк уже ждет, — мягко позвал Эрик и потянул Чарльза за собой, уже заметив МакКоя, суетливо переминающегося у дверей церковки.
— Здравствуйте, Ваше Высочество, — Хэнк склонил голову, он явно нервничал и озирался по сторонам, чему-то удивляясь. — Это все? Больше никого не будет?
— Больше никто и не нужен, — просто ответил Эрик и подвел Чарльза к Хэнку, чтобы Ксавьер мог присмотреться к юному священнику, в надежде, что так он не будет нервничать во время самого обряда.
— Да. Но я полагал, что будут другие священники, кто-то от Страйкера. Крещение непросвещенного могут не одобрить.
— Мы обсуждали это. У меня есть дозволение Шоу. И ты лично займешься его обучением после.
— Да. Я почту за честь… — Хэнк с великой печалью посмотрел в пустые серые глаза Чарльза и попытался ободряюще ему улыбнуться, но тот никак не отреагировал. — Он… Он ведь понимает, что происходит?
— В достаточной мере.
— Как его имя?
— Чарльз Ксавьер.
— Чарльз. Рад познакомиться с тобой.
— Довольно. Начнем, — Эрик взял бледную руку Ксавьера и потянул его за собой в церковь, провел меж рядов скамей, освещенных парой горящих факелов и полосами солнечных лучей, пробивающихся через высокие узкие витражные стекла с изображенными на них библейскими сюжетами. Вот только цвета стеклянной мозаики были совсем тусклыми и бледными, будто всю жизнь и краски выжгли из этого места, оставив белый скелет прежнего здания.
Чарльз не понимал, куда шел и где находился, не мог различить ничего перед собой. Коридоры, двери, проходы, стены — сплошь силуэты, окружающие его. И отовсюду сочился серый дым. Он струился по камням подобно крови, и Чарльз чувствовал биение тысячи сердец, замурованных в черных и серых стенах замка. Он шел так тихо, как только мог, боясь привлечь к себе внимание этих невидимых жильцов Черного замка, и испуганно хватался за руку Эрика, который был его единственным проводником и ориентиром в этом туманном мире.
И он вывел его на лужайку с хрустящей под ногами травой. А оттуда к церкви. Белой и мертвой. Переступив ее порог, Ксавьер смог вздохнуть с облегчением, и, озираясь вокруг, он больше не видел дыма и не чувствовал жизни в стенах. Чем бы ни было это место, тут они были только втроем. Он, Эрик и силуэт худого человека в черном. Еще на входе Чарльз пытался его рассмотреть, но не смог, хотя и чувствовал запах ладана и мягкость его голоса. Это успокаивало и немного усыпляло. Запах благовоний пьянил и без того запутанное сознание, и идти становилось все сложнее. Чарльз опирался о руку Эрика, хватаясь за него крепче, и захрипел, когда Леншерр отпустил его и попытался заставить стоять на месте. А когда Эрик отступил от него и стал таким же блеклым и размытым силуэтом, как и все здесь, Чарльз в панике протянул к нему руку, боясь, что без его поддержки он и сам растворится в этом нереальном пространстве и станет дымом в стенах или, того хуже, превратится в еще одно сердцебиение, хоронящееся за каменной кладкой.
От голоса священника по спине побежали мурашки, и Чарльз резко обернулся, испуганно глядя на человека с книгой в руках, но тот положил руку на его плечо, и мгновение спустя Чарльз уже стоял на коленях, а чувство тревоги росло в его груди с каждым прочитанным словом молитвы. Ксавьер стал дышать медленнее и тише, нутром ощущая опасность и чей-то взгляд, боялся, что любое движение может привлечь внимание этого невидимого нечто. И стоило ему это осознать, как глаза опалило болью, и он вновь увидел голубое небо с парящими в нем галками. Они громко кричали и летали среди столбов серого дыма, и нос жгло от запаха гари. Запястья резануло острой болью, и Чарльз испуганно посмотрел на свои руки, едва не вскрикнул, увидев, что кожа его была стерта почти до костей, а кровь быстро стекала на деревянный пол. Он резко поднялся на ноги, но видение начало отпускать, и кожа вновь была здоровая и целая, и только на ладонях еще были различимы ссадины после веревок, медленно, но верно заживающие.
Хэнк продолжал читать молитву и придерживал Чарльза, а затем Ксавьер ощутил влагу в ногах. Он не понял, как это произошло, как он оказался в воде, и паника холодным спрутом расправила свои щупальца в его теле, заставляя задыхаться от страха. Он пытался что-то сказать, схватиться за край, но мягкая рука коснулась его лба, и холодная вода сомкнулась над головой.
Чарльз в страхе попытался схватиться за края деревянной ванны, в которую его погрузили, но не смог обнаружить их и только глубже уходил под воду, не находя дна. Рука священника исчезла и больше не давила на его голову, но он продолжал тонуть, будто что-то тянуло его все ниже и ниже, и стоило только сделать рывок вперед, как Чарльз с ужасом понял, что над ним не было поверхности воды. Холодная чернота, уходящая вдаль. Сердце забилось, как бешеное. Чарльз начал крутиться, в испуге стараясь выплыть наружу, но не мог ничего нащупать, а легкие уже сдавливало болью, и все тело ломило от нехватки драгоценного воздуха.
Ошарашенный Чарльз поднялся и распахнул глаза, стальной хваткой впился в деревянные поручни и сел в купальне. Он жадно вдыхал воздух и мелко дрожал, не замечая ни перепуганного священника, ни бледного Эрика, взбежавшего на небольшое возвышение к трибуне, где проходил обряд, и пытавшегося понять, что происходило с Чарльзом.
— Он… он в порядке? — испуганно спросил Хэнк, а Эрик поправлял мокрые волосы Чарльза и поглаживал его холодное лицо.
— Дышит. Дай ему время, он придет в себя, — уверенно соврал Леншерр, хотя сам не знал, что происходило. Чарльз был под водой всего несколько секунд, а затем забился так, словно его топили, задел Хэнка и выбил Библию из его рук, вынырнул и был до того бледный, что походил на утопленника, а губы его приобрели синеватый оттенок.
— Он был язычником. Для них порой обряд проходит тяжелее. Мы изгоняем всех бесов и демонов, которых они ошибочно принимают за духов и впускают в свою душу и сердце, — попытался найти объяснение произошедшему Хэнк.
Они вместе с Эриком взяли Чарльза под руки и вытащили его из воды. Белая одежда плотно липла к его худому телу, а вода шумным потоком стекала на пол. Чарльз безвольно повис в их руках, вновь не понимая, что творится вокруг.
Ксавьер чувствовал тепло чужих рук и ощущал присутствие Эрика. От этого становилось спокойнее, но черная вода все еще была где-то близко, тянула его на дно, пусть теперь Чарльз и мог дышать. Он пустым взглядом смотрел на старый пол, пытаясь как можно лучше различить потертость дерева. Вернуться в реальность. Но все звуки начали затихать, исчезать подобно пламени догорающей свечи. Страх когтистой лапой впился в сердце Ксавьера, и он с ужасом осознал, что все еще чувствовал на себе тот самый хищный взгляд бесплотного нечто, живущего в этих стенах. Но на этот раз он был почти осязаемым.
Тихий хрип раздался эхом от белых стен, и Чарльз замер, от страха забыв, как дышать. Все тело парализовало ледяным ужасом, а в голове были слышны тяжелые влажные шаги и хриплое дыхание…
Он с трудом поднял глаза и увидел церковный проход меж рядов лавок. От приоткрытой двери в ореоле тусклого света, пробивающегося снаружи, к ним приближалось существо. Чуть больше человека, покрытое черной смолянистой жижей, стекающей с него ручьями. Он тяжело шел по проходу и смотрел только на Чарльза полностью черными мертвыми глазами. Он что-то шептал хриплым голосом, и Чарльз не сомневался, что знал эти слова. Понимал их значение, и оттого страх еще сильнее бился в его теле, пытаясь вырваться на свободу. Ксавьер дернулся в сильных руках Эрика и попытался вырваться.
Бежать!
Нужно было бежать, пока это существо не настигло его. Шаг за шагом, встряхивая широкими плечами, пытаясь очистить от смолянистой жижи свое мокрое оперенье, протягивая когтистые руки, почти полностью обращенные в крылья, но еще не способные даровать свободу полета.
Так близко, что Чарльз чувствовал исходящий от него запах гари, и именно в тот момент, когда существо почти смогло его коснуться, Ксавьер вырвался из рук Эрика и Хэнка и рухнул на пол, с зажатым в горле криком попытался отползти как можно дальше, но уперся спиной во что-то твердое, ударился головой…
А когда открыл глаза, увидел пустой церковный проход и лицо Эрика, испуганно склонившегося над ним.
— Чарльз? Чарльз, ты меня слышишь? — Эрик встряхнул его за плечи, и Чарльз, все еще перепуганный до смерти, с ужасом посмотрел на лицо Леншерра, не в силах вымолвить и слова, но с трудом кивнул. — Все хорошо. Мы уже закончили. Все позади, — успокоил его Эрик и коснулся крестика, висящего на шее Ксавьера. Когда и кто успел надеть на него этот символ, Чарльз не помнил, но это его волновало в последнюю очередь. Он впился в Эрика, притягивая его к себе ближе, и едва слышно зашептал, почти касаясь губами уха Леншерра.
— Я видел его. Он здесь. В этом замке. Он, правда, проклят. Все здесь…
— Тише! — Эрик прижал его к себе, погладил по голове и обернулся к Хэнку, смотревшему на него с сочувствием, но не знавшему, чем он мог бы помочь.
— Я помолюсь за его душу. И Вам советую поступить так же, Ваше Высочество. Если Вам дорог этот бедный юноша, — тихо произнес Хэнк, и Эрик молча кивнул ему, помог Чарльзу подняться на ноги, поглаживая его мокрое тело в надежде успокоить.
— Все позади. Теперь ты сможешь отдохнуть, — утешал его Леншерр и, заметив, что глаза Ксавьера очень медленно приобретали прежнюю синеву, поблагодарил Хэнка, торопливо уводя гамаюна прочь из церкви, понимая, что если в этот раз все прошло настолько плохо, то больше зелье они использовать не смогут. Оставалось надеяться, что Чарльз скоро очнется от своего бреда и вновь будет мыслить здраво.
========== Глава 4: Краткое мгновение мира ==========
Черный конь встал на дыбы и захрипел так, что ржание его больше походило на свирепый рык хищника, а не на хрип боевого коня. Он сорвался с места и ринулся в бой, подобно черному урагану, словно на его спине вовсе не восседал рыцарь, закованный в тяжелый металлический доспех и вооруженный пикой.
Эрик даже не моргнул, когда пика с грохотом врезалась в доспех противника и пробила плохо защищенный бок, где тело скрывала лишь одежда и кольчуга, а вот трибуны взревели и закричали в восторге, и, должно быть, многие отправятся праздновать свой выигрыш, хотя, по мнению Эрика, и так было очевидно, кто выйдет победителем из этого боя. Алекса он знал давно и сам разрешил ему взять своего коня на поединок, совершенно не заботясь о животном. Он привык быть в первых рядах на поле боя.
— Прекрасное зрелище, — кровожадно улыбнулся Шоу, глядя на корчащегося в агонии рыцаря и лекарей, которые пытались вытащить его с площадки, зажимая смертельную рану в боку. Эрик лишь кивнул, отрешенно глядя на то, как горячая кровь сочилась за уже почти мертвым воином, оставляя влажную дорожку на земле, пока Алекса чествовала толпа зевак, собравшихся на праздник. А впереди еще бои пленных, где призом победившему служила жизнь и свобода, если Шоу так решит, но Эрик не верил в такое благородство своего названого отца. А вот в то, что Шоу отдаст победителя из Ирия на растерзание священникам, он бы легко поверил.
— Слишком кровавое, как на мой вкус, — скривилась Эмма. Пусть место королевы подле Шоу все еще пустовало, Фрост все равно была рядом, просто держалась чуть позади, сидела на широкой лавке вместе с личной прислугой и потирала замерзшие белые руки.
— Не надо, милая моя, я знаю, что ты не такая неженка, какой хочешь казаться, — усмехнулся король и отдал указание перейти к следующему бою.
— А что же отец Страйкер? — спросил Эрик, заметив, что место главы инквизиции пустует. — Отчего он пропускает торжество и не молится за души павших во славу королевства и на его потеху?
— Ох, Уильям занят более важными делами, — отмахнулся Шоу и оскалился, когда на площадку к плененным жителям Ирия вывели живого медведя.
— Какими именно? — насторожился Эрик, прекрасно понимая, что, чем бы Страйкер ни занимался, добра от этого ждать не следует.