— Я ценю твои труды. Чарльз, это Хэнк МакКой.
— Я помню его.
— Хэнк. Это Чарльз. Он мой дражайший слуга. Мое напоминание о великой победе. И я лично хочу обеспечить его всем необходимым.
— Понимаю Вас, господин. И Вам воздастся за доброту и терпимость к иноверцам, а этому юноше — за его благоразумность и открытость сердца и разума, позволивших ступить на верный путь.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Эрик. — Он уже владеет языком и хорошо читает, но плохо знаком с нашими обычаями и верой.
— Почту за честь обучать его.
— И ты должен знать, — Эрик отпустил Чарльза и очень медленно подошел к Хэнку, глядя на него, как на жалкую добычу, и даже в движениях его теперь чувствовалась угроза. — Ты должен делать все, что он пожелает. А сейчас он не хочет, чтобы о нем много болтали.
— Хорошо, Ваше Величество, — растерянно сказал Хэнк и нервно вздохнул. — Но, с Вашего позволения, все при дворе знают о том, что Вы, по милости своей, спасли жизнь дикарю и приютили его, взяв в слуги. И все считают это милостивым и благородным поступком для героя войны.
— Так пусть и дальше считают именно так, — приказал Эрик и поманил к себе Чарльза. — Читать с закрытыми глазами ты все равно не сможешь. Так познакомься, как следует, со своим духовным наставником.
Чарльз мешкал, не решаясь снять капюшон и поднять взгляд, но молчание становилось все более напряженным, и юноша медленно вздохнул, почти заставляя себя довериться Эрику. Он рывком снял капюшон и поднял голову, посмотрел на Хэнка, наконец-то не затуманенным дурманом взором увидев молодого священника. И он прекрасно разглядел, как побледнело его лицо от страха, как Хэнк отшатнулся, делая несколько шагов назад, и врезался в стол, с которого на пол посыпались бумаги и книги, наваленные целой кучей. Хэнк смотрел с неподдельным ужасом и, вцепившись в нагрудный крест, быстро зашептал слова молитвы, и Чарльзу казалось, что священник сейчас сам обратится в камень от ужаса, пронзившего его.
— Довольно! — словно дикий зверь, зарычал Эрик и выбил крест из руки Хэнка, срывая его с тонкой серебряной цепочки. Король гневно смотрел на священника, но казалось, того невозможно было испугать сильнее.
— Он демон. Демон, настоящий демон! Гамаюн, нечестивая тварь, а Вы привели его в наши земли! Осквернили их! Он опасен…
— Эрик! — испуганно вскрикнул Чарльз, но было поздно, Леншерр словно сорвался с цепи, тихо, бесшумно напал на Хэнка и сжал его горло в своей сильной руке, с глухим ударом оттеснил священника к стене и впечатал его в твердый камень.
— Он мой слуга. И ты не посмеешь навредить ему. Даже не скажешь об этом остальным священникам, пока Чарльз сам так не решит. И только попробуй еще раз его оскорбить, — он сильнее сжал горло худосочного священника, который уже начинал задыхаться, цеплялся за руку короля, но не мог разжать его пальцев. Чарльз хотел было броситься и помешать Эрику, но замер на месте, понимая, что Леншерр делает это ради его же безопасности. — Я уничтожу тебя голыми руками, — пообещал Эрик и отпустил Хэнка, который словно мешок повалился на пол и со свистящим хрипом начал глубоко глотать воздух, а тело его била крупная дрожь. — Как король Стратклайда, я приказываю тебе обучать его и следовать каждому его слову. Ты же не хочешь ослушаться моих указаний?
— Не… нет, Ваше Величество, — просипел Хэнк, с ужасом глядя на короля.
— Прекрасно, — безразлично произнес Леншерр и вернулся к Чарльзу, который скрестил руки на груди и с болью наблюдал за происходящим.
— Мне не стоило покидать твоих покоев. Эрик, прошу, так будет безопаснее. Просто оставь меня там, я привык жить за стенами вдали от людей, я… не хочу этого.
— Глупости, — коротко прервал его Леншерр и посмотрел на него со стальной решимостью. — Ты не будешь сидеть взаперти ни дня более и волен ходить там, где пожелаешь, не скрывая лица. И я лично за этим прослежу.
— Эрик, прошу…
— Тихо, — приказал король и снова хищно посмотрел на священника, который, цепляясь за стену, с трудом поднялся на ноги, потирая покрасневшую шею. — Так ты проведешь с ним занятия?
— Да, Ваше Величество.
— Я оставлю охрану. Стоит Чарльзу только позвать, они защитят его и не побоятся пролить кровь святоши. И не сомневайся, то, кто он, их не остановит. Они очень исполнительны.
— Я наслышан о Вашей личной страже, господин, и не сомневаюсь в их верности, — сипло проговорил священник и с диким ужасом посмотрел на Чарльза. Он явно предпочел бы сам отправиться на костер, чем остаться запертым в одной комнате с демоном.
— Эрик, — Ксавьер осторожно схватил короля за запястье, когда тот уже хотел уйти, но тут же отпустил его, боясь, что это может показаться неуважительным. — Я бы не хотел оставаться здесь…
— В тебе говорят твои страхи, галчонок. Ты всю жизнь прятался, но теперь пора расправить крылья. Тебе нечего бояться.
— Ты оставишь меня с ним одного?! — в ужасе зашептал Ксавьер и покосился на священника, который искал свой крест.
— Тебе нечего бояться. Охрана будет слушаться любого твоего слова.
— Так ты сказал ему, — понизив голос до едва слышного шипения, произнес Ксавьер, — но стоит им увидеть меня…
— И они исполнят любой твой приказ, потому что так приказал я. Поверь, личную охрану хорошо дрессируют.
— Они же не звери, — с сомнением заметил Ксавьер, но Эрик посмотрел на него так, что сомнение сменилось полным непониманием, и знать больше о природе повиновения местной стражи Чарльз не хотел, по крайней мере, не сейчас.
— Кроме того, я видел тебя в бою, ты справишься с ним, если потребуется.
— Я не хочу, чтобы это требовалось.
— И не потребуется. Тебе не о чем волноваться, — Эрик положил руку на шею Чарльза, успокаивающе поглаживая его своими шершавыми грубыми пальцами.
— Мне не нравится эта затея.
— Он просто будет тебя учить. Поверь, это все.
— Хорошо, — после долгой паузы кивнул Ксавьер, понимая, что сейчас он не в силах переубедить Леншерра, а Хэнк отошел к книжным стеллажам и смотрел на них с видом затравленного кролика. И, вспомнив о церковных запретах этой страны, Чарльз неохотно убрал руку Эрика со своей шеи, тяжело вздохнул. — Прошу прощения, господин. Я не могу ослушаться Вашего слова.
— Так-то лучше, — одобрил Эрик, но в глазах его блеснуло веселье, и ему явно понравилась игра Чарльза. Даже больше, чем стоило бы. И все равно, когда Эрик вышел из библиотеки, Чарльз физически ощущал повисшее в воздухе напряжение. А молчание стало таким густым, что, казалось, можно было различить шепот огня в свечах.
— Я не причиню вреда, — решился начать Чарльз и отошел к стеллажам, выбитым в каменных стенах. Но священник все равно стоял и тихо шептал молитвы, глядя на Чарльза. — Ладно, хочешь бормотать себе под нос, я не против, — слегка раздраженно отмахнулся от своего «учителя» Чарльз и, чтобы отвлечься от волнения и не потерять время впустую, принялся изучать книги на полках, вот только его взгляд то и дело возвращался к пугающим статуям.
— Тебя не ранит Священное Писание, — дрогнувшим голосом произнес Хэнк, но в его словах, кроме страха, было еще что-то, отдаленно похожее на любопытство.
— Да, — просто ответил Ксавьер, проводя бледными пальцами по корешкам книг. — И мне не нужна ни твоя жизнь, ни душа, или что там, по-вашему, нужно таким, как я.
— Демонам. Гамаюнам.
— Именно.
— Они… — голос его все еще дрожал. — Словно ты сам не знаешь.
— Не знаю чего? — с вызовом спросил Ксавьер и взял первую попавшуюся книгу. — Что из-за цвета глаз меня сожгут на костре? Закидают камнями или попытаются убить любым другим способом? Что лишь из-за этого люди вроде тебя смотрят на меня так… Ненавидят, даже не понимая, почему.
— Гамаюны — вестники беды. Ты принесешь ее с собой, демон.
— Я. Не. Демон, — тщательно проговаривая каждое слово, произнес Чарльз, глядя Хэнку прямо в глаза и получая странное наслаждение от того, как страх расцветал во всем облике этого человека.
— Я знаю о демонах не хуже любого другого ученого-инквизитора. И не куплюсь на твои трюки. Ты замер, лишь увидев себя со стороны, и даже не узнал свой истинный облик.
— Ты об этом? — Чарльз нервно дернул плечом и указал на статуи птицечеловека. — Просто страшная статуя.
— Но… я сам крестил тебя. Это… Это какое-то безумие, — Хэнк схватился за голову и внезапно начал метаться по комнате, словно все его спокойствие только что закончилось, уступив место панике. — Тебя не жжет святая вода и тексты. Ты легко ступаешь в чертоги Церкви и носишь крест!
— И что с того?
— А то, что это невозможно!
— Значит, я и впрямь невозможен, — Чарльз начинал злиться, взял с полки еще пару книг и, игнорируя священника, направился к дальнему столику, чтобы немного отвлечься. Все же, пусть Эрик запер его с сумасшедшим святошей, это все еще была библиотека, о которой он мечтал все свое детство, и любопытство с жаждой знаний сейчас пересиливали презрение к Хэнку.
— Ты не понимаешь! — от оклика священника Чарльз даже вздрогнул, таким звонким и… радостным был его голос. Чарльз даже обернулся, решив, что святоша только что лишился разума от встречи с ним, но тот бросился к нему и тут же замер, не пройдя и пары шагов, словно боясь приблизиться.
— Эй, а ну стой, — Чарльз едва не оскалился от этой резкой перемены в настроении священника и выронил книги, они с грохотом посыпались на пол, и парочка из них раскрылась, комкая тонкие страницы, а юноша уже кинулся к ближайшему канделябру и вытянул из него подсвечник, готовый оборонятся.
— Ох, нет-нет-нет, прости, нет, я… Прости меня, — запричитал Хэнк, делая очень медленный шажок в сторону Чарльза.
— Что с тобой, псих больной? — зашипел Ксавьер, и тени от огня в его импровизированном оружии делали его лицо еще более бледным и заостренным, придавая ему хищные черты.
— Прости. Я не знал, как реагировать, когда король тебя привел. Я… я и сейчас не знаю. Но ты же настоящий! Это невозможно! Я…
— А ну не подходи! — хрипло прорычал Ксавьер, стоило Хэнку вновь попытаться приблизиться.
— Я стою, все… все.
— Да что с тобой? — Чарльз не спешил откладывать оружие, но и случайно спалить библиотеку вместе с собой и священником не хотел.
— Ты гамаюн.
— Я знаю. И всего пару минут назад ты бился в панике и ужасе…
— Меня до сих пор трясет!
— А теперь ведешь себя… как ненормальный.
— Прости. Позволь мне объяснить. И я останусь на месте. Не подойду ближе. Просто ты настоящий. В облике человека с демоническими глазами. Разумный, способный говорить и понимать человеческую речь!
— А еще я могу распознать оскорбления. Я не идиот какой-то!
— Ох, нет! Что ты, Боже, нет!
— Хватит повторяться, просто… В чем дело? Что с тобой не так?
— Мне стоит объясниться, ты прав. Конечно, прав, — Хэнк вытер вспотевшие руки о черную ткань своего балахона и попытался улыбнуться. — Мы одни в этой библиотеке. В смысле, здесь очень редко кто бывает, а если нужна какая-то книга, то ее приносят слуги, но в самой библиотеке мало кто остается. А я… Это должно было быть мне наказанием.
— Чтение? — с сомнением спросил Чарльз, оценивающе глядя на худого парня.
— Все это. Я слежу за книгами, переписываю старые фолианты, чтобы сохранить их мудрость в веках. Потому что с детства всегда задавал слишком много вопросов и не мог постичь смирения и слепо верить, как остальные братья.
— Хорошо, — осторожно произнес Ксавьера, глядя, как заблестели глаза Хэнка, и это начинало его пугать.
— Я знаю, что они делают с такими, как ты, но никогда не понимал, почему. И только за эти вопросы меня сослали сюда. Я уже почти двенадцать лет глотаю книжную пыль. Но все же есть в этом мире высшие силы, которые ответили на все мои мольбы и надежды! — он распростер руки, словно желая обнять Чарльза, но юноша тут же пригрозил ему канделябром.
— Не ори. Охрана за дверью, — уже немного спокойнее напомнил Ксавьер, стараясь сдержать удивление. Вот чего он не ожидал увидеть в стенах этого замка в сердце Стратклайда, да еще и среди священников, так это человека, столь увлеченного гамаюнами. Хэнк едва ли не светился от переполнявших его чувств, и теперь Ксавьер понял, что то, что прежде он принял за страх, было счастьем.
— Так ты не боишься меня?
— Боюсь? — Хэнк даже вздрогнул, едва не задохнувшись от восторга. — Ох, я должен бы, но у меня так много вопросов. Я прежде никогда не видел живого гамаюна!
— Тише! — словно змей, зашипел Ксавьер и поставил канделябр на место, решив, что теперь можно обойтись без него, хотя успел пожалеть, что не взял с собой нормальное оружие. — Но при короле ты повел себя совсем иначе.
— Я годами мечтал об этом и давно научился смирять себя при людях. Никто не потерпит того, кому интересны демоны и их происхождение, а не то, как быстро они горят. И… я все же испугался, увидев Ваши глаза… Они прекрасны…
— Хорошо-о-о, — протянул Чарльз и отступил от Хэнка, начиная опасаться его уже совершенно по другим причинам, но, прикинув, решил, что он сможет справиться с этим тощим парнем. — Сядь, — на пробу распорядился Ксавьер, и, к его удивлению, священник тут же послушно выполнил приказ. Вышло почти забавно, и это определенно понравилось Чарльзу. Он начал понимать, почему Эрик изначально выбрал именно этого священника. Затравленный затворник библиотеки, сохранивший сан, но поглощенный монстрами. И при этом, очевидно, все остальные монахи не воспринимали его всерьез или вовсе предпочли забыть о существовании такого священника. Иначе бы не заперли его тут. — Король поручил тебе мое обучение. Ты знаешь, с какой целью?
— Вы должны знать нашу религию, чтобы жить в этом мире.
— Стране, а не мире.
— Ох, простите. Вы же знаете, есть множество теорий происхождения существ, подобных Вам.
— Я знаю. Ими пугают детей перед сном, — холодно ответил Чарльз.
— Вы спрашивали о статуях, — вдруг понизив голос, зашептал Хэнк, и Чарльз только кивнул, невольно покосившись на злосчастных монстров, вырезанных в камне.
— Да. И ты сказал, что это и есть гамаюны.
— Демоны, которые живут в людях, питаясь ими, используя их тело, чтобы существовать в нашем земном мире, — подтвердил Хэнк.
— Так думают священники, я же никакой не сосуд для демона. Я просто… Я.
Чарльз дернул плечом, чувствуя себя странно лишь от возможности говорить на эту тему. Тетушки не любили лишний раз говорить о том, кем являлся Ксавьер, а Эрик не выказывал страха и не пытался говорить о природе дара Чарльза. И тут… Хэнк.
— Да. Мне тоже это казалось странным. Как и то, что для священников почитаемы мученики, пророки, говорившие с Богом и рассказывавшие свои пророчества, но гамаюны, которые могут видеть его без молитв, всегда считались нечестивыми приспешниками Ада.
— Так значит, за интерес к таким, как я, тебя сослали сюда, — подвел итог Ксавьер, медленно обходя один из множества столов, все еще сохраняя дистанцию между собой и Хэнком, который послушно сидел на месте и, почти не мигая, смотрел на Чарльза, чьи глаза мягко мерцали даже в свете библиотеки. — Я думал, инквизиция заинтересована в том, чтобы знать больше о таких, как я.
— Ох, определенно! — с жаром ответил Хэнк и резко кивнул. — Но их интерес… Он иной. Он основан на страхе, поэтому все допросы гамаюнов заканчиваются на костре, а детям с сияющими глазами так и не дают вырасти.
— И много таких, как я, сожгли за последние десятки лет? — со сталью в голосе спросил Чарльз, и Хэнк нервно сглотнул и взволнованно напрягся, прежде чем ответить.
— Это еще одна проблема. Насколько мне известно, таких, как ты, не существует вовсе. Таких… человечных.
— Что ты имеешь в виду?
— Я слышал лишь о парочке монстров, покрытых черными перьями, за все два десятка лет. Но они больше животные, владеющие речью. Опять же. Я слышал, но никогда не видел их сожжений. Сомневаюсь даже, что они существовали, — он как-то странно рассмеялся своим собственным мыслям, но, заметив гнев в глазах гамаюна перед собой, тут же тихо извинился. — Гамаюны давно вымерли. Так нам говорят. Этому нас учат. Но Вы стоите передо мной. Живой и совсем не похожий на монстра. Я сам крестил Вас! Как это возможно? Как Вы смогли скрыть свою суть?