— Жди здесь и не пытайся бежать.
— Я помню, — на этот раз прозвучало раздраженно.
— Я позабочусь о тебе, — пообещал Эрик, прежде чем выйти в ночь под проливной дождь.
***
А паренек оказался с характером. И пусть это даже нравилось Эрику, он понимал, что именно из-за этой черты с Чарльзом могли возникнуть проблемы. Куда проще было, если бы он оказался обычным запуганным крестьянином, выполняющим ради сохранения жизни любые его поручения. Но вместо этого Чарльз сам ставил условия, да еще и попытался убить Эрика. Порез на шее пройдет еще нескоро, и в какой-то момент Леншерр был почти уверен, что свет синих глаз станет последним, что он увидит в жизни, но, слава Богу, у паренька не хватило духу завершить начатое. А судя по тому, как дрожали руки парня, Эрик решил, что он прежде вовсе не отнимал жизни, что было вторым редким для этих времен качеством, которые сочетал в себе юный демон.
Эрик распорядился узнать информацию о двух женщинах, и пусть Алекс посмотрел на него непонимающе, но задавать вопросов не стал. Раздобыть карету оказалось сложнее, и из-за этого пришлось задержаться в деревне на несколько часов, но многие были рады дополнительному отдыху, тем более с восходом солнца утихла буря, а в небе появились вороны, слетевшиеся на поле боя поживиться мертвечиной.
— Ваше Высочество! — Азазель нагнал Эрика, и тот дал отмашку ему говорить свободно, но прекрасно понимал, что Азу это порой давалось с трудом.
— Из-за чего такая задержка? Мы ведь через трое суток должны быть в столице.
— Мне нужна карета для перевозки пленного.
— Вашего благородного из Ирия? — живо заинтересовался рыцарь и положил руку на рукоять меча.
— Да.
— Разрешите спросить.
— Давай уже, — раздраженно кивнул Эрик и с угрозой покосился на боевого товарища.
— Во время Вашего вчерашнего допроса он случайно не обмолвился о других благородных? Может, кто еще прячется не так далеко, и у нас есть время поискать?
— С чего такой интерес?
— Вы же знаете, у меня молодая жена, а с деньгами последнее время сложно… А в честь турнира можно будет сбагрить безбожника церкви или продать его. Я слышал, какая-то матрона из Ирия ушла за хорошие деньги в один из борделей, так вояка, который ее словил, теперь живет и горя не знает. А это всего одна бабенка.
— У нас целый табор крестьян и воинов в плену, тебе мало?
— Их не так много.
— Просто сгинь, — рыкнул Эрик на Азазеля, и тот неохотно подчинился, а сам Леншерр вернулся в свой «дом».
Чарльз встрепенулся и едва не соскочил с кровати, но, заметив Эрика, немного расслабился и вернулся к своему завтраку. Юноша сидел, скрестив ноги, и очень осторожно разламывал кусок хлеба, морщась от боли. Его руки были перебинтованы, но раны пока еще давали о себе знать, и, хотя пальцы пострадали не так сильно, от каждого движения начинала болеть содранная до крови кожа. Эрик понимал, что ловкость рук вернется к Чарльзу еще не скоро. Но это было поправимо. В столице был лекарь, который мог ему помочь куда лучше их полевого врачевателя, а пока и так было нормально.
— Я раздобыл нам экипаж, поедешь отдельно от остальных пленников, — сходу сказал Леншерр, глядя, как задумчиво юноша ел хлеб.
— А потом? — осторожно спросил Чарльз и поднял на Эрика свои сияющие глаза.
— Мы прибудем в столицу, — Эрик неспешно направился к своему трофею, — и там какое-то время я смогу держать тебя у себя. Но лучше в первый же день встретиться с королем.
— Я скажу об отваре, только когда будем на месте.
— Ты понимаешь, насколько это важно? — Леншерр почти шипел, тихо опускаясь на кровать рядом с Ксавьером. — Если Страйкер прознает о тебе, я не смогу тебя защитить.
— Значит, он не должен узнать, — Чарльз пожал плечами, но Эрик видел, что юноше было страшно. — Ты узнал о них?
— Пока что нет. Но узнаю. Мои люди ищут их.
— Хорошо, — немного подумав, произнес юноша и опустил голову, но Леншерр успел заметить, каким пустым и встревоженным был его взгляд.
— В замке ты должен слушаться меня и выполнять все в точности как я говорю. Как приедем, я оставлю тебя под охраной. Ни с кем не говори, ни на кого не смотри. Я договорюсь о встрече, и сразу же сделаем твои глаза… Нормальными.
Чарльз только кивнул и отправил в рот очередной кусочек хлеба. Он слушал Эрика, но все его мысли словно застряли в прошлом, а будущее казалось таким далеким и невозможным, что то, о чем сейчас говорил Леншерр, могло бы даже не наступить. По крайней мере, Чарльз себя именно так и чувствовал. Словно он застрял меж времен, крепко впечатался в настоящий момент и не мог из него вырваться, будто раненная птица, попавшая в сети. Но так было даже проще. Не нужно было думать о том, что ждало его за этими деревянными стенами, что сделает с ним этот рыжебородый воин, что будет ждать его в столице и сколько времени пройдет, прежде чем он окажется на костре. Ведь даже если он поможет Эрику, а сам Чарльз толком не знал, что для этого сделать, не было никаких гарантий, что после получения Леншерром короны он сохранит благосклонность к «демону».
Ксавьер смотрел на сероватый кусок хлеба и сквозь саднящую боль в руках рвал его на части, но голода уже не испытывал, просто не мог сидеть и совсем ничего не делать, а это простое и бессмысленное занятие могло хоть ненадолго приглушить страх перед будущим, какого он никогда еще не чувствовал прежде.
Эрик посмотрел на застывшего Чарльза, словно в каком-то трансе мявшего хлеб в руках. Причин оставаться с ним не было. Он бы не смог сбежать и явно не хотел говорить, но сам Леншерр еще не до конца верил, что все это было правдой. Несмотря на предания, легенды и сказки, на проповеди Страйкера и его прихвостней на каждом углу и костры, на которых постоянно жгли неверных, несмотря на церковные подвалы, полные калек и одержимых людей, Эрик не верил в это по-настоящему. Пророки и уроды, которых церковь так быстро крестила демонами, были всего-навсего больными людьми. Леншерр видел их на кострах, видел в бою. Он даже встречал «ведьму», которую как-то поймали в столице, но и увидев синеву ее глаз, ни в какое сравнение не шедшую с сиянием глаз Чарльза, он не верил, что в этом мире была хоть капля чего-то мистического. С самого детства утратив эту веру, он полагался лишь на себя и свой меч, на то, что было осязаемо и реально. И потому все еще сидел на месте, глядя на мистического демона в своей постели, и сейчас он хотел лишь взглянуть в его глаза, чтобы еще раз убедиться. Но юноша так низко опустил голову, что и лица-то было не разглядеть.
Тусклый свет тек сквозь мутное окно, тонкой полосой ложился на кровать и заползал на колени юноше, освещал его перевязанные руки, бездумно сжимающие хлеб. Снаружи доносился шум лагеря и приглушенные крики птиц, но здесь было на удивление тихо. Настолько, что Эрик отчетливо слышал каждый вздох Ксавьера, и, казалось, стоило прислушаться как следует, и он смог бы разобрать даже стук его сердца. Он осторожно протянул руку и коснулся белого холодного лица, ощутил, как юноша дернулся и тут же отпрянул к стене, прежде чем Эрик успел поднять его лицо к себе.
Он вжался в стену и судорожно задышал, уставился на Леншерра сияющим взглядом, в котором читалось волнение и недоверие.
— Что? — враждебно спросил Чарльз, и Эрик тут же отстранился, сам не зная, как ответить на этот вопрос. Он перевел взгляд на грубое серое покрывало, на котором все еще стояла деревянная миска с остатками вяленого мяса и остывшей картошкой, и придвинул ее к Чарльзу, а сам поднялся на ноги.
— Поешь. Я вернусь за тобой, как прибудет повозка. И сиди тихо.
— Как скажете, Ваше Величество, — фыркнул Чарльз, но выглядел так же затравленно. Эрик еще несколько секунд смотрел на него, почти не видя, как юноша без особого аппетита доедал остатки пищи, а в его голове все еще эхом отдавались слова гамаюна «Ваше Величество».
***
Пыль кружилась в полосах света, а топот ног и голоса снаружи нагнетали тревожное ощущение. Мясо камнем лежало в желудке, и очень хотелось пить. Чарльз метался по пустому дому, словно зверь в своей стальной клетке, но достаточно было выглянуть в окно или прислушаться к тому, что происходило за дверью, чтобы вновь забыть о побеге, хотя мысль о нем все еще не покидала Чарльза. Он мог бы мечтать о том, чтобы сбежать и найти своих тетушек. Он бы хотел об этом мечтать, но еще в детстве не позволял себе тонуть в иллюзиях. Но и дальше ждать, что будет впереди, он не мог. Время словно ожило, а его сознание больше не было приковано к единственному моменту времени, но, сколько бы Чарльз ни пытался увидеть, что ожидало его впереди, перед глазами возникал сплошной туман, и от него становилось тяжело дышать.
— Гамот! — выругался Ксавьер и начал торопливо осматриваться вокруг. Он перерыл постель, сам не зная, что именно он искал, а затем, обернувшись, увидел один из фонарей. Юноша бросился к нему и открыл кованую створку, вырвал из него холодную толстую восковую свечу. Оставалось лишь раздобыть огня.
***
Вороны с недовольным карканьем кружили недалеко от столба серого дыма, поднимающегося над десятком костров. Запах мертвечины и горящей плоти пропитал воздух, и даже холодный ветер не мог его развеять.
— Они были важны? — все же спросил Азазель, глядя на один из дотлевающих костров, пока Алекс и еще парочка воинов готовили крытую повозку. Эрик посмотрел на бесформенную кучу обугленных тел, не чувствуя ничего, кроме усталости и тянущей боли в раненой ноге.
— Нет, — коротко ответил он, но Азазель тихо выругался.
— Тоже благородными были? — расстроено спросил он. Видимо, мечты о дорогостоящем пленнике или пленнице не покидали его до сих пор.
— Нет, не были, — Леншерр перевел взгляд на подготовленную карету и невольно нахмурился, увидев потертый и едва заметный из-за пыли и грязи герб Шоу, извивающийся на гладкой поверхности двери. Зато на окнах были темно-оранжевые выцветшие от времени шторы, а остальное было не так важно. — Распорядись о готовности, отправляемся через пару минут, — Эрик отдал приказ, а сам направился за Чарльзом, надеясь, что, узнав дурные вести, его гамаюн сохранит здравый смысл. Все осложнится, если он не захочет помогать добровольно. Леншерр отпустил стражу и вошел внутрь. Поначалу его сердце пропустило удар — комната была пуста. Но прежде чем это осознание заполнило разум Эрика, он заметил в углу Чарльза. Он сидел на полу, склонившись над дрожащим пламенем свечи, прикрывая его бледной ладонью, будто боясь, что ветер мог его уничтожить. Юноша, казалось, даже не заметил, что больше не был один, и, подойдя ближе, Эрик смог разобрать, что его гамаюн что-то очень тихо шептал.
— Что ты делаешь? — прозвучало слишком холодно и враждебно, но только оттого, что Эрику на мгновение стало по-настоящему страшно. Еще вчера он не верил, что было что-то большее, чем обычный человек, а теперь страшился, что его дорогой демон нашлет проклятье на него и всех его людей, и, поддавшись этому страху, Леншерр торопливо затушил свечу, которую так бережно защищал Чарльз. И не зря, ведь, когда Чарльз поднял на него взгляд, его глаза словно затопило синее свечение. Эрик схватил юношу и рывком поднял на ноги. Потухшая свеча покатилась по грязному полу, а за ней, клубясь по воздуху, остался тонкий след едкого дыма.
— Что ты делал? — прорычал Эрик, чувствуя, как Чарльз впился в его руки.
— Я… я… — каким-то пустым голосом начал юноша, словно не боялся Эрика вовсе, словно воин перед ним был не опаснее досаждающей мухи, и от этого к страху примешался ярый гнев. Но он потух, как и огонь свечи, когда Чарльз пристально посмотрел Эрику в глаза. Свечение в его взоре пропало, осталась лишь нереальная синева радужки и влажный блеск, который юноша силился сдержать. — Я просто сам хотел узнать…
Леншерр отпустил Чарльза, и тот, тяжело вздохнув, отвернулся.
— Мы можем ехать?
Эрик не сразу ответил, еще раз посмотрел на свечу и, хотя уже понимал, решил уточнить.
— Что ты делал? — повторил он вопрос, но уже спокойнее.
— Я хотел узнать, что случилось с тетушками. И узнал.
— А зачем свеча? — теперь уже говорило любопытство, и Эрик запоздало понял, что он совершенно не знал, как работали способности Чарльза. Казалось, что достаточно его глаз, но теперь уже было ясно, что этого мало. Так же, как недостаточно было просто иметь лук и стрелы, чтобы быть лучником. — Тебе для этого нужен огонь?
Чарльз посмотрел на него с опаской и какое-то время думал, стоило ли отвечать, но Эрик молчал и явно не был намерен покидать дом, не получив ответов.
— Нет. Не всегда, — ответил юноша и поежился, снова уставившись в пол. — Обычно я могу это сделать сам. Но в этот раз не выходило.
— И зачем свеча?
— Огонь. Если на нем сосредоточиться, то это помогает.
— Значит, я подготовлю много свечей, — Эрик хмыкнул, но Чарльз посмотрел на него хмуро и натянул капюшон, чтобы скрыть лицо.
— Мы можем идти?
— Да. И мне жаль твою семью, — все же попытался наладить отношения Эрик, но юноша кивнул в ответ и не возмутился, когда мужчина крепко сжал его руку выше локтя и сам поправил капюшон, проверив, чтобы глаз Чарльза не было видно.
— Если только дойти до кареты, то они не заметят. Не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — тихо ответил Эрик и поволок Чарльза за собой, стараясь, чтобы его широкий шаг не походил на бег, уж если бы его заметили в спешке, то это точно вызвало бы вопросы.
Ксавьер юркнул на сидение и покорно устроился в углу, дожидаясь, пока Эрик даст последние указания своим людям. Чарльз тяжело вздохнул и потер нос, пытаясь справиться с удушающим приступом боли, но, покинув дом, он отчетливее начал чувствовать запах гари, доносившийся с полей, и дышать стало почти невозможно. Он словно снова смотрел в дрожащее пламя, видя белые переливы вокруг него… А за ними перед его взором были только трупы на обожженной земле, бескрайние поля и замок на холме, который ждал его впереди.
***
Погода стояла хмурая, но небо выдохлось и больше не могло родить настоящей бури, лишь редкий дождь настигал войска по дороге к замку короля. Среди воинов чувствовалось несдержанное ликование. Все они считали, что, вернувшись с победой, закончат войну, но Эрик слишком хорошо знал Шоу. Ему никогда не нужен был мир, больше новых земель, на которые можно будет наброситься, и так до тех пор, пока смерть не остановит его безумную жажду крови. Пропажа Виктора пока еще выглядела правдоподобно, но время нещадно истекало, и на ходу приходилось думать о других вариантах. Эрик неохотно понимал, что все придется сделать в самой столице. А если не выйдет, то только Бог знал, сколько еще придется ждать новой возможности. Хотя именно сейчас Эрик смог бы предсказать каждый ход Шоу. Он смотрел на юношу, сидящего напротив, и видел в нем не только надежду, но и опаснейшее оружие. И оно должно быть подвластно ему так же, как меч, что мирно отдыхал в ножнах.
— Мне нужно знать рецепт снадобья. Будет лучше, если в столицу ты приедешь в человеческом облике, — произнес Эрик спустя пару часов дороги. Поначалу ему показалось, что Чарльз не услышал его, он оставался таким же задумчивым и смотрел на плотную ткань, закрывающую окно, взгляд был обессиленным и рассеянным. Даже его ясные глаза словно опустели. Но несмотря на это, юноша все же ответил:
— Как все произойдет?
— Я отправлю гонца с посланием, и к тому времени, как мы прибудем, король будет ждать нас. Процедура недолгая. Мы придем в тронный зал или в комнату совета возле него, и мне нужно будет получить разрешение взять тебя к себе.
— Как раба? — Чарльз перевел взгляд на Эрика, но, казалось, он просто уточнял факт и даже не высказывал осуждения, а глаза его были такими же пустыми. Эрик видел такой взгляд прежде и ощутил холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Так смотрели воины, впервые узнавшие смерть и не способные ее принять. Так смотрели осужденные инквизицией «ведьмы», проведшие в подвалах священных зданий несколько недель и ждущие смерти, как избавления. Так смотрели те, кто был готов к смерти и не находил сил сражаться за жизнь.
— Да, — ответил Эрик, внимательно глядя на Чарльза, и слегка наклонился вперед. — Для них ты будешь моим рабом и трофеем с финальной битвы. И это лучший способ для меня держать тебя рядом. Защищать и оберегать тебя.
— Пока я нужен.
— И после. Я не оставляю тех, кто помогает мне.
— Ты отведешь меня к Змеиному королю. С чего ему вдруг соглашаться? Он скорее вспорет мне живот на вашем празднике, чем отдаст тебе, — чуть подумав, спросил Ксавьер, пока повозка покачивалась на неровной дороге.
— Забрать себе кого-то после сражения — обычное дело. А ты будешь выглядеть, как обычный человек, так что не заинтересуешь Шоу. Проблемы будут со Страйкером.